Скачать в формате  DOC  EPUB  FB2  PDF

На вопросы ответили катехизаторы, имеющие опыт оглашения причащающихся: Юлия Балакшина, канд. фил. н., старший преподаватель СФИ, и Владимир Якунцев, научный сотрудник Научно-методического центра по миссии и катехизации СФИ.

Как Вы считаете, почему можно оглашать причащающихся? Точнее, существуют ли такие критерии качества церковной жизни, при недостаточности которых мы можем оглашать даже причащающихся людей? 

Ю. Балакшина. В нормальном случае сам факт более или менее регулярного причащения – является критерием церковной жизни человека. Но все мы знаем, что в практике современной церкви вполне возможны ситуации, когда человек причащается почти случайно. Он попадает в храм, видит, что все люди идут на исповедь, а потом идут на причастие. Он встает в общую очередь, и даже если ему попадется хороший священник, который с ним на исповеди поговорит, в его сознании все равно складывается модель церковной жизни, состоящая из двух обязательных сюжетов: «нужно исповедаться» и «нужно причаститься». И все ему в храме скажут: «Да, если ты всерьёз относишься к вере, то тебе нужно исповедоваться и причащаться». В результате у нас на приходах есть достаточно большое число людей, которые даже вполне регулярно причащаясь, ничего о христианской вере, об опыте жизни по этой вере (кроме того, что нужно исповедоваться и причащаться) не знают. Поэтому важен не только сам факт регулярного причащения, но и мотивы, духовные основания, по которым человек идет на причастие, как он внутренне это понимает. Иногда люди относятся к причастию как к «духовной таблетке», которую важно регулярно принимать, чтобы не болеть, чтобы получать новые силы, бодрость. Согласитесь, что такая мотивация не имеет прямого отношения к тому смыслу Евхаристии, о котором говорит Христос в Евангелии, о котором свидетельствуют отцы Церкви – авторы литургических текстов.

Кроме факта причащения есть и другие критерии качества церковной жизни. Например, личная молитва. Наиболее типичная ситуация, по моему катехизаторскому опыту, сейчас такая: человеку, начинающему церковную жизнь, говорят его православные знакомые, что нужно вычитывать молитвенное правило, и человек его начинает вычитывать. У людей старшего поколения хватает жизненного опыта, послушания и терпения, и они могут вычитывать правило достаточно долгое время. Молодежь «ломается» быстрее. Я сталкиваюсь с тем, что на оглашение приходят люди, которые это правило вычитывают годами, и при этом говорят, что не чувствуют ничего во время молитвы. Правило становится для них мёртвой буквой, и они не знают, как преодолеть эту окостенелость. Для меня всегда возникает вопрос: есть ли за вычитыванием правила опыт реальной молитвы? Это критерий, который трудно объективировать, но вопрос этот всегда встает. Докуда доходит молитва человека: до неба или до потолка? Действительно ли есть какой-то опыт Богообщения? Нацелен ли человек на ответ, ждет ли этого ответа от Бога? Или для него важно лишь исполнить правило и внутренне себя успокоить…

Третий критерий качества церковной жизни – это знание Священного Писания. Не все причащающиеся люди читали Евангелие. Не все читают его регулярно, даже если оно и было прочитано когда-то. Обычно человек удовлетворяется однократным чтением и говорит: «Ну, я же читал эту книгу и содержание знаю». Евангелие не становится для таких людей постоянным духовным питанием, пищей для размышления. Не говоря уже о Ветхом завете, который обычно прочитывают только в пределах первых глав книги Бытия. Это очень важный критерий: воспринимает ли  человек Евангелие как Слово Жизни, хочет ли он по нему жить? Мы знаем, что жить по Евангелию – это высшая планка, но в жизни часто сталкиваемся с тем, что вроде бы церковные люди не знают даже нижней планки – заповедей Ветхого Завета. Часто это незнание возникает в связи с тем, что некоторые священники слишком «свободно» относятся к грехам, которые в Ветхом Завете считались смертными, не дают за них епитимью. К этому располагает и существующая практика исповедей: в потоке исповедников, даже если человек какой-то серьёзный грех исповедал, священнику сложно должным образом отреагировать на это. Увы, но и у причащающихся людей могут быть серьёзные этические проблемы. В этом смысле человеку, конечно, еще требуется целостное воцерковление жизни.

Ещё один критерий церковной жизни -  индивидуализм или соборность. Вот, человек ведет правильную жизнь, у него нет этических грехов, он ходит на исповедь и причастие, он даже читает Евангелие, но для него всё это – сугубо частное дело. При этом у него могут установиться личные отношения со священником (духовником), но общение по горизонтали, общение с другими христианами никак не включается в его христианскую жизнь. И как раз в моем огласительном опыте были церковные люди, которые взыскали именно этого. У них была относительно нормальная приходская жизнь, но не было христианского общения. Точнее оно было, но качество этого общения их не удовлетворяло. Была потребность и было сознание того, что если уж мы всерьёз исполняем заповедь Христа: «Где двое или трое собраны во имя Моё, там Я посреди них», - то это касается не просто нашего механического соприсутствия в пространстве храма во время Евхаристии. Это касается глубины жизни. При этом важно, чтобы общение не превращалось в панибратство, в некий междусобойчик, чтобы оно происходил через Христа, во Христе и Духе Святом, чтобы оно было действительно общением между людьми, а не функциональным взаимодействием.

В. Якунцев. Надо сразу сказать, что причащающихся оглашаемых никто специально не ищет и на них никто специально не настраивается. Просто они появляются сами. Почему-то, зачем-то человек, который регулярно участвует в таинствах, считает себя церковным и все его считают церковным, вдруг приходит на катехизацию. Как правило, сначала приходит просто посмотреть, «в гости», а потом, в результате участия во встречах понимает, что это именно то, чего ему самому очень не хватало. На встречах обсуждаются как раз те вопросы, касающиеся веры, молитвы и жизни, на которые у него, может быть, нет какого-то ясного и четкого ответа. Причем не только ясного и чёткого, но какого-то действенного, освобождающего ответа. Поэтому и возникают такие странные ситуации, когда человек не только крещеный, но и регулярно причащающийся, либо просто причащающийся, оказывается на оглашении. Более того, иногда возникают ситуации, когда до половины группы или даже целые группы оглашаемых состоят из таких людей. Конечно, в классическом смысле это катехизацией назвать невозможно. Видимо, нужно найти какое-то новое слово для этого. Может быть, подходит слово евангелизация, но в православном смысле, когда человек, давно живущий в церкви и причащающийся, вдруг осознает, что нуждается в существенном обновлении и укреплении фундамента церковной жизни, что какого-то очень важного опыта ему не хватает. А таким фундаментом является Христос и Евангелие.

Что касается критериев качества духовной жизни, то вряд ли здесь можно сказать что-то новое. Известно, что всё в духовной жизни можно оценивать по духу и по плодам. Есть и другие критерии. Например, такой критерий, как личное счастье в вере (хотя это тоже относится и к духу, и к плодам). Если есть личное счастье в вере, то человек может свидетельствовать о ней. Сергей Иосифович Фудель в книге «Моим друзьям и детям» писал о том, что христианин свидетельствует о Христе через свое личное счастье в вере: «Доказать веру нельзя, можно только показать живым дыханием правды. Убедить можно только убедительностью своего личного счастья в ней, заразительностью своего божественного веселья веры. Только этим путем передается она, и для этой передачи рождаются слова духоносные. Поэтому-то так трудно «наставление Господне». Надо иметь «власть» для наставления, живую и горячую веру и - еще раз скажу - убедительность своего личного счастья в ней». Личное счастье - это трудно определяемая, но очень конкретно проживаемая полнота жизни, связанная со встречей со Христом, с общением со Христом и ближними в Церкви, и со способностью приносить плод. Вот такой есть критерий качества церковной жизни. И если человек после определенного времени не находит этого личного счастья в себе, то начинает его искать, возникают кризисы, и эти кризисы заставляют искать выход. Для многих причащающихся, и я этому свидетель, выход находится через такую форму евангелизации = катехизации. 

Какие суеверия, страхи и другие искажения веры распространены среди причащающихся оглашаемых и как бороться с ними?

Ю. Балакшина. Главный страх, мне кажется, - это страх перед духовной свободой. Он выражается во многих вещах. Бывают трагикомические ситуации, когда человек всё время ищет непреложного слова, авторитета, чтобы можно было кому-то поверить раз и навсегда. Иногда таким авторитетом становится какой-нибудь священник, а иногда даже телеканал. Недавно мне пришлось говорить о том, что не все материалы, предлагаемые телеканалом «Союз», выдерживают высокую евангельскую планку. В ответ я услышала: «Если и на телеканале «Союз» может быть что-то некачественное, то как же вообще жить на свете?» Иногда свято верят какой-нибудь купленной в церковной лавке книге. Говоришь человеку: «Это нехорошая книга, некачественная, она предлагает вам магический подход к христианству». А в ответ: «Ну как же, я ведь её купил в храме!» Это стремление найти что-то, на что можно однозначно опереться помимо Христа, помимо Евангелия, помимо Предания Церкви. Желание построить свою жизнь или под руководством какого-то непреложного авторитета, или загнать её в определенные правила. Отсюда постоянные просьбы: «Расскажите нам, пожалуйста, как правильно молиться – какие именно молитвы читать, как правильно поститься – что именно есть, а что не есть». И когда говоришь: «Вы думайте, вы молитесь об этом, спрашивайте у Бога, ищите сами ответы на эти вопросы», - это воспринимается просто как какое-то мучение, люди не хотят думать, ничего выбирать, искать, отвечать за свой выбор и свою жизнь. У людей с приходским опытом больше искажений по типу: «говорят, что…», «я слышала, что…» или «на телеканале «Союз» сказали, что…». На оглашении приходится бороться с этими страхами, помогать людям обретать духовную свободу, которая, конечно, не равна произволу и опирается на традицию церкви, ее Предание. Ведь Предание - это не список правил, не устав, это живая реальность Богообщения. Войти в дух и смысл Предания, оторваться от твердой почвы закона и даже законничества, человеку бывает очень трудно. Катехизация помогает здесь, если человек готов на риск, но это - не панацея, не таблетка, которую легко съесть. Как мы знаем, катехизацию можно пройти по касательной, формально. Но если человек искренне трудится, то катехизация помогает избавится от страхов.

Какие ещё есть искажения и суеверия?

Вторичное в церковной жизни часто принимают за первичное. Вторичные святыни принимают за первичные святыни. Это связано, например, с языком молитвы, когда человек убежден, что молитвы можно читать только на церковнославянском языке, потому что он сакральный. Ценность крещенской воды для кого-то может оказаться выше ценности причастия. Иногда человек на литургии петь не решается, потому что только херувимам это позволяется… Да мало ли – набор суеверий всем известен. Труднее всего, когда человек не хочет менять ложные приоритеты: предпочитает, например, уноситься ввысь за руладами церковного хора, а не вникать в смысл молитв, в смысл богослужения.

В. Якунцев. Да, мимо этой проблемы не пройдешь, и я даже выступал недавно с докладом на эту тему. К сожалению, без суеверий современная церковная жизнь не обходится. Если нет правой веры, то есть суеверия, выбора тут нет, если не вдыхаешь чистый мысленный воздух, который от Господа исходит, то в жизнь входит что-то другое… Наиболее распространенные болезни веры известны, они уже даже превратились в термины: фундаментализм и обмирщение, или фарисейство и саддукейство в современной форме. Границы межу ересью и суеверием очень подвижные. Мы сейчас прямо не сталкиваемся с ересью – с попытками оспорить догматическое учение церкви, её канонический строй, но суеверия не менее вредны, не менее разрушительны, их можно назвать скрытыми ересями. Ересь претендует на церковное признание, а суеверие на это не претендует, и от этого опасность суеверий ещё больше. Пример суеверий: чудомания и старцемания. Видом чудомании является вера в действенность таинства ex opere operato (в силу совершенного действия), т.е. самим фактом своего совершения, которая официально православной церковью отвергается, но по факту существует как суеверие. Если это суеверие есть, то таинство из умно-сердечного подвига человека превращается во внешнее магическое (чудесное) действие. И люди от всех этих суеверий очень страдают, т.к. они хотят внутренние экзистенциальные вопросы решить с помощью «инструментария» заранее «кривого», и решить их не могут. Как правило, они приходят на катехизацию все уже изможденные, израненные, разочарованные, растратив зря много сил и времени. Поэтому ситуация очень непростая и прогноз тоже очень непростой, потому что суеверия, как соли тяжёлых металлов в организме накапливаются и отравляют, и очень-очень долго потом выводятся из костей, из других органов.

Может ли катехизация помочь таким людям?

Да, может. Собственно, это она и делает. Но это особая катехизация, во время неё мы не только дополняем духовный опыт человека, но и исправляем его, вправляем «вывихи» и лечим «травмы». Как правило, этим людям не хватает самого-самого основного… Они вошли в православную церковь и при этом, оказывается, что они ещё до конца не уверовали во Христа и Евангелие. Поэтому начинать катехизацию надо с Благовестия, с раскрытия того, что такое христианство, Кто такой Христос и что через Него нам открылось, и какое радикальнейшее значение это имеет для всех людей, в том числе лично для каждого человека. Этого очень не хватает. Люди-то к Богу пришли, а ко Христу ещё не пришли, поэтому и бывает среди них много таких «истинно верующих» псевдо-мусульман. В церковной жизни они часто приходят к ложным церковным двойникам – ложной соборности (коллективизм) или ложной личностности (индивидуализм). Поэтому так распространены сейчас в церкви группы, кружки, объединения с радикальными взглядами. А с другой стороны народ церковный очень рассеян, много индивидуализма в духовной жизни, отсутствует стремление к соборности.

Как учитывать при катехизации имеющийся у человека церковный опыт?

Ю. Балакшина. Это важный и сложный вопрос. Первое, к чему я как катехизатор отношусь с большим трепетом, и что я никогда не хотела бы нарушать, это духовные ритмы, которые человеком уже обретены. Это касается и причащения, и молитвы, и чтения Писания. Если человек в отношении этого уже обрел какой-то аскетический фундамент, то я стараюсь, чтобы человек это сохранял. Но если человек говорит, что он причащается только тогда, когда его душа возжелает, то мы беседуем о том, что нужно обретать более серьёзные основания для этого, чем «душа возжелает». Если человек причащается более-менее регулярно, то мы сохраняем этот ритм и во время оглашения.

В моем опыте были случаи, когда человек в своем опыте уже имел многое, на что он мог опереться. На хорошее знание Писание, на опыт личной молитвы, на благоговейное отношение к храму и умение себя вести в храмовом пространстве. Чаще всего, если у людей есть хороший, качественный приходской опыт, то у них много чего уже есть, и им не хватает лишь пространства церковного общения и служения. Но приходской опыт часто не позволяет преодолеть индивидуализм, а с другой стороны – не позволяет взять на себя какую-то полноту ответственности за жизнь церкви. В приходе есть священник, на которого возложена полнота ответственности, поэтому людям трудно понять, что и они тоже призваны за что-то в церкви всерьез отвечать. А с другой стороны, так и удобнее – получать блага приходской жизни, но не особо при этом напрягаться. 

В. Якунцев. Конечно, этот опыт нужно учитывать. Не бывает так, чтобы у человека в церковной жизни был только негативный опыт. Позитивный опыт тоже есть. Как правило, это опыт молитвы, какие-то знания. И хотя люди часто склонны сами недооценивать этот опыт, но, тем не менее, он есть. Люди с церковным опытом, гораздо более жаждущие Бога и ревностные по Богу, чем в среднем случае. У таких людей есть опыт призвания, какого-то движения и изменения жизни, опыт преодоления инерции, жизни по вере, а не по расхожим правилам и распорядку. Это всё нельзя не учитывать. Поэтому катехизатору нужно найти все хорошее, опознать его в этом качестве, на него опираться, его дополнять и, если нужно, исправлять различные искажения. 

Вопросы задавала Наталья Адаменко

НМЦМиК