Сколько лет Вы участвуете в длительной катехизации?

А. Копировский. Где-то во второй половине 1970-х я стал помощником в оглашении у о. Георгия Кочеткова, тогда ещё мирянина, а самостоятельные группы начал вести к концу 1980-х.

Это лет тридцать, как минимум…

А. Копировский. Наверное, да.

В 1989 году мы[1] на воцерковление поехали в храм, где о. Георгий тогда служил дьяконом, под Павлов Посад, и первая таинствоводственная беседа[2] проходила в приходской сторожке. А до того, как о. Георгий начал служить в храме, длительная катехизация была связана с каким-нибудь приходом?

А. Копировский. Она была связана, прежде всего, с личностью о. Георгия, и когда он стал дьяконом на приходе, стало возможным иногда туда приезжать.

Помнится, лет за 10 до этого она была связана с приходом о. Аркадия Шатова?

А. Копировский. Да, была связана, но там не было никакой регулярной, тем более – длительной катехизации. Тех, кто приходил в храм креститься или крестить детей, встречали дежурные катехизаторы (будущий о. Георгий, я, ещё два-три человека). Вначале мы, по благословению о. Аркадия, даже надевали для этого стихари, что выглядело для пришедших в храм очень внушительно. (Правда, потом у нас эти стихари староста отняла, сказала: нечего трепать священные облачения). В притворе мы повесили большое объявление – я его сочинил, что-то вроде: дорогие братья и сёстры, мы рады вас встретить, церковь к вам обращается, чтобы вы вошли в неё сознательно; поэтому помните, что сразу бросаться что-то оплачивать не надо, а сначала давайте встречаться и разговаривать. И многие, слегка ошарашенные столь неожиданным обращением к ним, шли на разговор. Но, к сожалению, потом уже о. Аркадий на исповеди, к которой мы пришедшего человека, как могли, готовили, брал бразды правления в свои руки и говорил всё время сам, а человек, как правило, молчал. Всерьёз же готовились к исповеди и к крещению только наши группы – те, кто приезжал через Москву.

Когда о. Георгий начинал вести длительную катехизацию, и позже, когда в братстве выросли и другие катехизаторы, какими были основные проблемы? Например, какие-то из тех, что упоминались в опросе, опубликованном в предыдущем номере «Кифы»? Что изменилось за эти тридцать лет?

А. Копировский. Может быть, это прозвучит странно, но я не помню никаких проблем длительной катехизации. Возможно, потому, что она тогда не была сразу полуторагодовой, а длилась несколько месяцев, и постепенно росла по объёму и по времени. Не было мучительных раздумий: «надо это или не надо?», «а что бы нам к этому ещё прибавить?» и т. п., всё было очень естественно и потому органично. Мы ясно понимали, что в церковь нельзя вскочить как в вагон уходящего поезда, что человек должен в церковь войти благоговейно и осознанно, оглядеться и всё принять, узнать как своё. Узнать внутренне, как то, к чему всегда стремилось его сердце, и принять это не как приятное дополнение к прежней жизни, а как то, что теперь становится её центром. Так, как я когда-то узнал, почувствовал истину в словах о. Георгия, тогда ещё студента Плехановского института. Его ответы на мои вопросы (а вопросы я задавал атеистического характера, «на засыпку»), – было тем, чего я всегда ждал, и где-то внутри себя был уверен, что это есть.

Естественно, что при таком подходе оглашение не могло ограничиваться несколькими встречами. Надо было взять серьёзный разбег, чтобы как следует «прыгнуть». 

Все эти 30 лет так беспроблемно всё и развивалось?

А. Копировский. Не беспроблемно, но проблемы были, в основном, рабочего характера – их никто не воспринимал как серьёзные преграды, ставящие под вопрос само дело. Конечно, никто тогда и не думал, что это – возрождение катехизации в Русской православной церкви. Но было очевидно, что котёл забурлил, что-то заварилось, и оглашение надо продолжать именно потому, что это естественно, что так должно и быть. Было видно, что люди оглашения ждут, им это нужно.

Все годы гонений на братство длительная катехизация ведь нигде нам не выставлялась нашими оппонентами в счёт как что-то неправильное? Я такого не помню совсем.

А. Копировский. Нет, не выставлялась. Но многие протестовали против катехизации уже крещёных – это вызывало у них и гнев, и возмущение, и смех. «Вы что, и меня, что ли, будете катехизировать?» – говорил какой-нибудь священник.

Они считали, что главное – человека скорее крестить, а потом всё как-то само собой образуется, и он сам придёт в Церковь. А на самом деле было по-другому: люди крестятся, выпьют на радостях – и исчезнут. «Ничего, потом Господь его приведёт» – чисто магический подход! Вот это заблуждение было проблемой, и ещё то, что никто из считавших так не слушал никаких аргументов. Помню, как мы с батюшкой привезли одного нашего колебавшегося в вере друга, ровесника, Сашу Тихенко (ныне покойного) в пустыньку к о. Тавриону, чтобы показать ему, что такое Церковь. Там мы познакомились с Дмитрием Смирновым, он тогда ещё не был священником, а был таким же молодым верующим, как мы. И он Сашу спросил: «Ты почему не крестишься?» Саша отвечает: «Я ещё не готов, готовлюсь». Смирнов посмотрел на него и сказал: «Не слушай их (и на нас показывает), давай крестись скорей!» Но, слава Богу, Саша сообразил, что так делать не надо, и только подготовившись всерьёз, преодолев свои сомнения, крестился – и это был совсем другой разговор.

То есть мы встречались с непониманием не только в официальной среде, но и среди своих. И это было общим заблуждением, что главное – крестить, таинство само «сработает». Ну а как оно работает без личных усилий человека – мы знаем.

Интересно, что когда много лет спустя патриарх Алексий сказал, что нужна и катехизация крещёных (крещённых поспешно, без подготовки), никто не вспомнил, что за это когда-то о. Георгия обвиняли в ереси.

Вопрос этот и сейчас порой встаёт, но, как говорят, всё реже.

А. Копировский. Конечно, реже. Но сколько лет прошло, сколько сил потрачено и сколько людей – не побоюсь этого слова – обмануто, когда их крестили без подготовки! Да, это делалось в ответ на их просьбы, часто не из меркантильных соображений, иногда священники крестили с опасностью для себя. Но в целом такое было абсолютно не оправдано. Надо признать, что «крещение авансом» было как минимум ошибкой. Потери были слишком велики.

Меня потрясло, что тётю о. Александра Меня отец Серафим (Батюков) больше 10 лет вёл к крещению. Это же было в опыте, как оно пропало?

А. Копировский. Оно не то что пропало, оно было и оставалось опытом единичным. А массовый опыт был другим: быстро крестить, быстро причастить, даже далеко не всегда перед крещением исповедать, и всё остальное само получится. Не надо учиться, не надо трудиться, не надо долго и трудно человека вести, не нужно никакой штучной работы – чем больше, тем лучше, все крещёные – «наши». Когда стоит огромная очередь к очередным привезённым откуда-то реликвиям или мощам, тоже говорят, что это «наши», многие тысячи «наших». А куда эти «наши», встав в очередь и пройдя её, потом исчезают – никого не волнует. Главное – массовость… Но ведь крестный ход хорош тем, что его участники общаются между собой, а не количеством народа и не тем, что он обходит по кругу какую-то местность и тем самым кому-то что-то показывает. Поэтому постепенно нужно возвращаться к серьёзной длительной катехизации небольших групп, а в иных случаях – и отдельных людей, чтобы они после крещения или первого причастия не пропадали.

Показывать – это тоже хорошо, это миссионерское что-то: мы идём, смотрите, тех, кто верит, – много! Как мы хорошо ходили вокруг квартала на Пасху, когда о. Георгий служил в храме Успения в Печатниках…

А. Копировский. Это было тогда, когда вокруг стояли люди, с интересом и трепетом смотревшие на церковь. Но теперь-то отношение к церкви у очень многих изменилось…

Примечания

1 – Группа, завершавшая длительное оглашение.

2 – Таинствоводство – третий, завершающий этап в святоотеческой катехизации, начинающийся после первого же участия катехуменов в церковных таинствах.

Беседовала Александра Колымагина

Газета "Кифа" № 4 (190), 2015 г.