Часто люди приходят на оглашение с опытом личной молитвы: или почти детской или по молитвослову. После оглашения далеко не все понимают, что личная молитва должна приобрести церковное (соборное) измерение. Какие аргументы можно привести человеку, чтобы объяснить это?

Ирина Тарытина

З.М. Дашевская. На оглашении, насколько я помню не только по своему опыту катехумена, но и по своему опыту первого помощника катехизатора, оглашаемым даются рекомендации особого рода о том, что они должны научиться молиться сами, своими словами, прежде всего, от сердца, и молитвослов им пока рекомендуется просто отложить на время оглашения. А на церковной молитве им предлагается и они призываются молиться той молитвой, которая сейчас является молитвой церкви. Вот именно в этой молитве они, по преимуществу, должны участвовать. И мне кажется, что изменения, которые происходят в человеке во время оглашения, касаются и этого измерения молитвы. Это норма, когда человек приучается молиться сам; это очень важно, что он не полагается на слова даже святых людей. В помощь ему – молитва псалмопевца.

Мне кажется, это очень важный опыт, фундаментальный опыт, когда человек в молитве осознает себя, у него проявляется его голос, проступает его лицо, он становится человеком молящимся. Он обретает в себе такое качество, которого у него прежде не было. Даже если таковое и было, очень важно, чтобы человек мог лично сказать, обратиться к Богу, причем не на Вы, а на Ты. И в этом предстоянии он сам меняется, в этом чрезвычайно важный и системообразующий опыт оглашения. Именно этот опыт, а не тот, когда он просто читает правильную книжку, в которой написано: «Благословлено епископом таким-то…», думая, что это ему нечто гарантирует. Когда человек приучается молиться сам, он понимает, что никаких гарантий у него в этой молитве нет, что это общение должно сложиться и что он, со своей стороны, должен пройти определенный путь. Как раз в этом катехизатор призван помогать оглашаемым, потому что человек себя именно в этом «разделе» собственного опыта с большим трудом опознает. Это можно сравнить с тем, что человек жил и пятнадцать каких-то его мышц никогда не работали, были атрофированы, а теперь он должен научиться ими действовать. Понятно, что ему будет где-то больно и неудобно, но важно его в этот момент поддержать, помочь ему это неудобство преодолеть. Я слышала такие аргументы, что, де, Христос же обличил язычников, «которые думают, что в своем многословии будут услышаны» (Мф. 6:7), поэтому молись той молитвой, которая у тебя есть. Вот есть у тебя молитва «Отче наш», ею и молись. Но совсем не случайно есть церковная традиция передачи катехуменам молитвы Господней, молитвы Отцу Небесному только на определенном этапе оглашения.

Катехизатор призван помочь катехумену заговорить этим голосом молящегося человека, помочь ему войти в отношения, которые возможны только через усилие, потому что молитва – это жертва: «Воздеяние рук моих как жертва вечерняя» (Пс. 140, 2). Мы не привыкли к тому, что молитва для нас связана с жертвой, и Храм в Ветхом завете называется Домом молитвы. Там могли быть какие-то молитвы, прилагаемые к жертвам, но Храм был, прежде всего, местом, где приносятся жертвы. И к этому опыту мы призваны прикоснуться. Но не по-ветхозаветному, а по-новозаветному переосмыслив его. Не случайно Христос, очищая Храм, говорит: «Дом Мой будет назван домом молитвы для всех народов» (Мк 11:17). Мы вступаем в общение с Богом посредством духовных жертв, молитва – это путь общения, требующий от нас жертвы, ведь Христос Свою жертву уже принес. Это очень сложно понять современному человеку, он вообще не привык жертвовать, он привык использовать, пользоваться чем-то. А общение предполагает отдачу, предполагает свое сердце отдать… Мне кажется, эти моменты сразу показывают нам, какого оно объема, наше сердце. И когда из него исторгаются сначала какие-то хрипы, потом стоны, а потом в нем проявляется не просто способность говорить красивыми словами, а то, что называется воззванием. То, что начинает звучать из глубины сердца. Наш дух начинает говорить, обращаться к Богу, начинает устремляться к своему Небесному Отечеству.

Это фундаментальный духовный опыт оглашения, и в этом есть как раз и соборное измерение, потому что человек молящийся понимает, что он молится не один. Полюс личной молитвы как бы уравновешивает полюс молитвы церковной. Когда человек в собрании понимает, что это собрание собрано всё на одно. Все вместе на одно и то же, и в этом собрании он тоже научается молиться. Не просто стоять, не просто присутствовать, не сосредотачиваться, не расточаться мыслью… Нет, он приучается молиться так же, как это делают все в собрании. И общий «Аминь», который человек осознанно произносит на общую молитву, тоже воспитывает соборное измерение молитвы. 

М.И. Зельников. Прежде всего, важно, чтобы воцерковляющийся человек ушёл от формального и потребительского подхода к молитве, которые делают его молитву индивидуалистической. Когда оглашаемый перестанет бездумно вычитывать молитвослов, и перестанет просить у Бога только об удовлетворении своих житейских потребностей, для него станет возможной и необходимой церковная молитва. Чтобы объяснить это человеку, лучше всего опереться на Евангелие, например, на Мф.6:5-13. Иисус предостерегает от языческого многословия, т.е. от выпрашивания у Бога чего-то для себя. Сам Господь даёт пример, как следует прославлять имя Бога и просить об исполнении воли Отца Небесного, а не своей. 

Как только человек научится искренне благодарить Бога за его дары и просить укрепления в исполнении воли Божией, он увидит, что церковные молитвы именно об этом, и сможет к ним присоединиться.

Есть ли в вашей практике случаи, когда оглашаемый отказывался пользоваться подстрочниками в виде переводов богослужения на русский язык либо по причине стеснительности, либо по причине симпатии к богослужению на церковно-славянском языке. Как в таком случае помочь оглашаемому войти в дух и смысл православного богослужения, помочь снять некоторые страхи и смущения?

Виктор Авилов

З.М. Дашевская. Спасибо, Виктор, за этот важный вопрос. Скорее, этот вопрос к практикующему катехизатору, у которого есть богатый опыт, как он может помочь такому человеку. Такое отношения распространено, да и люди уже привыкли к чему-то и вовсе не склонны так скоро отказываться от того, к чему они привыкли. Это требует некоторого действия, внутреннего акта, когда никто не стоит с книжкой, допустим, а ты следишь, ты хочешь участвовать.

Здесь очень утешают слова апостола Павла, который говорит, что мы призваны молиться не только духом, но и умом (см. 1 Кор 14:15). И «пойте Богу разумно» (Пс 46:7) – это ещё в Ветхом завете сказано. Не просто как-то, не просто стройно, не просто искренне, истово, а разумно. То есть вы должны все существо свое в этом обращении задействовать, и это очень важно. Поэтому, когда весь вопрос в стеснении, то нужно просто объяснить церковный порядок. Потому что есть традиция изначальная, древняя, возрождению которой ничего не препятствует, это чтение так называемых «тайных» молитв вслух. К большому сожалению, мы не имеем сейчас возможности слышать эти молитвы целиком и на своих местах. Что сделаешь? Богослужение не всегда развивалось от победы к победе. Ну что же, мы должны восполнять разного рода сложности, трудности и искажения традиции. Не путать традицию с инерцией и восполнять исторические потери и утраты. Как только мы слышим молитву, которая звучит вслух, её, конечно, восполнять не надо, и мы говорим «аминь» на то, что мы слышим, на то, в чем мы участвуем. Мы отвечаем за то, чтобы эта молитва совершилась. Понятно, что Господь совершает её в нас и через нас, Он возглавляет наше собрание, но мы призваны быть членами церковного Тела. Не обрубками и не костылями, а членами живыми, где этот живой ток благодати течет и действует, где он омывает всё. Поэтому мы должны участвовать в молитве. Статус участника – это совсем другое дело. Ещё о. Николай Афанасьев писал о том, что церковное собрание не знало зрителей, можно было быть только его участником. Вот и мы призваны к участию. Сказано: «Мы призваны в общение» (1 Кор 1:9), что значит – к участию, это не просто некоторое благочестивое созерцание.

Если люди могут молиться на церковнославянском языке, если язык не является препятствием, то можно и не читать. Но если они аргументируют отказ, ссылаясь на красоту молитвы, если красота для такого человека важнее понимания, то тоже можно обратиться к Священному писанию и убедиться, что дело не в красоте, а в полноте нашего участия. Если этой полноте не вредит тот или иной язык, то это прекрасно. В нормальном случае нам должно быть все равно, на каком языке молиться, если мы знаем язык. Но мы должны помочь людям, мы должны постараться облегчить им достижение полноты участия. Когда мы приезжаем в Англию, мы слышим молитвы на английском языке; когда мы приезжаем во Францию, мы слышим молитвы на французском языке; когда мы приезжаем в Грецию, мы слышим молитву на современном греческом языке.

Полнота участия людей в молитве на том же языке, на котором они молятся и дома, и в себе, в сердце своем, и в собрании, больше. Очень важно, чтобы опыт этот был соотносим один с другим, чтобы опыт твоей молитвы в сердце и твоей молитвы в собрании происходил на одном и том же языке. Потому что человек так устроен. Если ты не билингва, то твой внутренний мыслительный процесс происходит на том языке, которым ты владеешь. Важно, чтобы язык, на котором совершается молитва в собрании, был бы тем же самым. Тем более, что из истории языка известно, что церковнославянский был всегда языком книжным. Т.е. условно говоря, колыбельных песен на нем никто никогда не пел, он никогда не был языком общения людей между собой. Понятно, что современную языковую ситуацию надо учитывать. Церковнославянский язык – это элемент архаики, с этим уже никто не спорит. И если мы Священное писание уже давно должны бы читать на понятном языке, то что уж говорить о молитве. Человек не должен раскалываться, не надо ему создавать препятствий там, где их можно не создавать. Стеснение и другие подобные проблемы преодолеваются практикой и убеждением, что ты приходишь в дом своего Небесного Отца , где рядом с тобой стоят братья и сестры. 

М.И. Зельников. Часто причина боязни русских переводов связана с непониманием того, что: 1) богослужение совершают не одни только священнослужители с помощью хора, а соборно вся церковь; 2) молитва — это не просто произнесение правильных слов, а «вознесение ума и сердца к Богу» (св. прав. Иоанн Кронштадтский). Поэтому если смысл церковной молитвы не наполнил наш ум и сердце, то мы и не участвуем в этой молитве, и не имеем от неё духовного плода. 

Можно предложить оглашаемому основательно разобраться в смысле церковных молитв по русскому переводу заранее, до богослужения. Тогда в храме можно пользоваться, в принципе, и церковно-славянским текстом.  

Не лишне будет также напомнить, что в подготовленном Священным Собором Православной Российской Церкви 1917-1918 г. проекте постановления (Деяния) Собора «О церковно-богослужебном языке» было сказано, в частности, следующее:

«2. В целях приближения нашего церковного богослужения к пониманию простого народа признаются права общерусского и малороссийского языков для богослужебного употребления. …

5. Заявление какого-либо прихода о желании слушать богослужение на общерусском или малороссийском языке в меру возможности подлежит удовлетворению по одобрении перевода церковной властью. …

8. Высшее Церковное Управление неотлагательно должно озаботиться изданием богослужебных книг на параллельных славянском, общерусском или малороссийском употребляемых в Православной Русской Церкви языках …» (Кравецкий А.Г.  Священный Собор Православной Российской Церкви.  Из материалов Отдела о богослужении, проповедничестве и храме //Богословские Труды, № 34. 1998. С. 274 – 275)

Какой литургический и молитвенный опыт открывается нам в наследии новомучеников и исповедников Российских? Можно ли как-то использовать этот опыт для научения оглашаемых молитве?

Наталья Адаменко

З.М. Дашевская. На этот вопрос, наверное, лучше ответит Максим Иванович Зельников, так как он занимается собиранием литургического и молитвенного опыта новомучеников и исповедников Российских.

Для верных чад Церкви очевидно, что эти опыты могут быть полезными, духовно укрепляющими. Например, если посмотреть на сборник молитв, которые родились в братстве владыки Макария (Опоцкого), то очевидно, что там содержатся тексты, чрезвычайно актуальные сегодня, они ложатся на опыт верующего сердца. Нет никаких препятствий, как мне кажется, чтобы их использовать. Это не рекомендация, но я просто знаю, что есть церковные люди, которые их используют в своей личной молитвенной практике. И это можно только приветствовать.

Тот опыт новомучеников, который нам известен, не касается оглашения, а касается опыта подпольных общин, состоящих уже из верных людей. Во многом это было связано с вопросом конспирации, когда перед церковью стоял вопрос выживания. Мне кажется, что сам опыт молитвы, сам опыт обращения к Богу, опыт верности, опыт научения, чрезвычайно важен для новых членов церкви. Надо его осваивать, это, безусловно, – сокровищница нашего церковного богослужебного предания. Ведь такими сокровищами являются вовсе не только Октоих, Минея, Часослов и Служебник или древние Евхологии. В текстах молитв новомучеников и исповедников зафиксирован очень важный опыт молитвы и богослужения, который является церковной традицией. Это не просто тексты молитв, которые использовали святые люди, но также и опыт действия Духа в них, который мы не можем и не должны игнорировать. 

М.И. Зельников. Безусловно, опыт святых Русской Православной Церкви ХХ в. для нас очень важен и имеет большое практическое значение. Если пытаться сказать о нём одной фразой, то это опыт целостного христианства. Молитва новомучеников и исповедников прямо выражает их веру и воплощается в их жизни. Также это опыт очень радостный, Пасхальный – крестный и воскресный. Это опыт горения духа и проповеди Слова Божьего со властью. Святые ХХ века показали, что нет таких трудностей и лишений, которые могли бы совершенно отлучить христианина от общения с Богом в молитве и делах Христовой любви. Кроме того, в литургическом опыте новомучеников и исповедников Российских с особой силой воплощается принцип соборности богослужения, когда молитвы совершаются всем церковным собранием, в единстве клира и мирян.   

При очевидной разнице духовных «потенциалов», для оглашаемых этот опыт, как это ни покажется странным, очень близок и полезен, как задающий правильные подходы к христианской молитве. Совершение шагов в молитве параллельно с возрастанием в вере и следованием за Христом в жизни – один из фундаментальных принципов катехизации. Активная включенность мирян в богослужение через соучастие в осмысленном чтении и общем пении церковных молитв, свидетельство об истинности происходящего в церкви через общий «Аминь» — всё это составляет норму соборности православного богослужения, которой оглашаемые призваны постепенно научиться.

Зоя Михайловна и Максим Иванович, добрый день! У меня есть несколько вопросов к вам:

1) Каким церковным молитвам должны научиться оглашаемые, входящие в церковь? Нужно ли какие-то молитвы им обязательно заучивать наизусть? Если нужно, то какие?

З.М. Дашевская. Этот вопрос, как мне кажется, больше обращен к катехизаторам-практикам. Естественно, выучивается наизусть молитва Господня, как и вообще некоторые тексты Священного писания в первую очередь, ведь древняя традиция предполагала их заучивание наизусть. Например, всегда заучивали наизусть псалмы, 31-й, 50-й и 90-й и другие. В древности люди учили наизусть не только Псалтирь, но и тексты Нового завета просто в силу отсутствия доступного всем письменного текста. И катехизатор был «говорящим Писанием», т.к. часто знал Писание наизусть, говорил от Писания и учил по нему. Тогда не было печатного станка и невозможно было каждому катехумену дать эти тексты в руки, они были дороги и писались на коже. Часто была всего одна книга Священного писания на все собрание, поэтому Писание все учили наизусть. И монахи, которые в кельях молились в пустыне, в скитах, тоже редко имели свои книги и поэтому много учили наизусть. Например, Псалтирь тогда многие знали наизусть и уже с этим знанием приходили в монашескую общину. Иначе как ты будешь молиться ночью у себя в келье или во время работы?

В текстах Писания тоже зафиксирован опыт молитвы. К сожалению, в новозаветных текстах мало сохранилось ярких фрагментов молитв или гимнов, т.е. евхологического материала, хотя в посланиях апостола Павла гимны встречаются. Макаризмы (Блаженства) с некоторого времени тоже вошли в церковную литургическую практику. Скажем, кафедральное богослужение в Константинополе никаких Блаженств ещё не знало, тогда в качестве антифонов использовали Псалтирь – псалмы, подобранные по случаю праздника. 

Надо всегда помнить, что главная богослужебная книга – это не Октоих, не Минея, а Священное писание. Именно она с благоговением вносилась в собрание, и до сих пор в нашем богослужении предъявляется всему церковному собранию. Люди благоговейно встают при возгласе «Прости!» (Станем благоговейно!), когда Слово Божие входит в наше собрание не только в виде книги, но и в виде силы Самого Господа нашего, Который этим словом говорит.

Учить молитвы наизусть полезно, особенно учитывая состояние памяти у современных людей, когда даже стихотворение Александра Сергеевича Пушкина, которые просто сами запоминаются, людям трудно запомнить… Слово Божие живет в нас потом, и если мы это выучили что-то, оно тоже своей жизнью продолжает в нас жить.

М.И. Зельников. Насколько я понял из вопросов, Вы имеете в виду оглашаемых, которые еще не имеют никакого церковного опыта. Входя в церковь, таким оглашаемым надо, в конечном итоге, научиться всем общецерковным молитвам, входящим в литургию, вечерню, утреню и др. службы. Нужно понимать их смысл и всегда читать, особенно те, которые вслух не слышны. Не нужно читать только те молитвы литургии, на которых священнослужители молятся о себе самих, их немного.  

На вечерне, утрене и других службах суточного круга все молитвы доступны мирянам. Самые важные молитвы каждой службы желательно, со временем, выучить наизусть. На литургии это, прежде всего, анафора. На вечерне – «Свете Тихий…», «Сподоби, Господи…», «Ныне отпущаеши…», с Трисвятого по «Отче наш…». На утрене – Великое славословие, молитва перед чтением Евангелия. Молитвы, которые звучат в храме вслух, желательно знать и по церковно-славянски. Остальные молитвы можно учить только по-русски. Если же, в силу возраста или состояния здоровья, учить молитвы трудно, то тогда непременно надо их на богослужении читать. 

Конечно, нельзя научить оглашаемых всему сразу. Освоение церковных молитв должно соответствовать опыту веры и жизни оглашаемых на каждом этапе.  На первом этапе из общецерковных молитв оглашаемым доступны, как правило, только псалмы. К остальным молитвам литургии оглашаемых и вечерни оглашаемые, находясь в храме, скорее, только «привыкают». На втором (основном) этапе катехизации, по мере изучения соответствующих тем, оглашаемым можно начинать осмысленно использовать молитву Господню, Символ веры и неизменяемые песнопения литургии оглашаемых, вечерни и утрени. Молитвы литургии верных, все общенародные молитвы, читаемые в храме священником и дьяконские ектеньи становятся в полной мере доступны прошедшим оглашение только на этапе таинствоводства.

2) Нужно ли оглашаемых учить петь в храме, что именно и как именно им надо петь? Кто должен их учить пению?

З.М. Дашевская. Специально не надо людей натаскивать. Обычно люди сами хотят петь, слова как бы сами вырываются из груди, и люди с радостью начинают подпевать. Поэтому бывает очень грустно, если людей одергивают, говорят им: «Перестаньте, это хор тут поет». Обычно я отвечаю на такой запрет так: «А я молюсь, я так молюсь. Надеюсь, что и вы тоже так молитесь. Все поют это, и я пою это, мы вместе молимся». Всегда стоит призывать людей к пению и давать им такую возможность. Поразительно, но за время церковной жизни у людей постепенно проявляется слух; вот голос не всегда проявляется, но слух – проявляется. В этом есть некая особая тайна: когда во время молитвы поет и ликует сердце, то хочется петь. Так царь Давид пел и играл. В этом есть стремление воспеть Бога всем своим существом. Сам человеческий голос – уникальный инструмент, очень тонкий, требующий своей настройки, который можно повредить. Когда ты видишь музыкальный инструмент, сотворенный человеческими руками, то поражаешься, как сочетание деки, лака, струн дают уникальный звук, а тут – голос человеческий. Можно говорить, что дети рождаются со слухом и голосом, а потом в процессе жизни и то, и другое, человек может утратить. Надо давать людям возможность эту способность в себе открывать, чтобы они учились и петь, и слушать. В Европе очень популярны хоры, простые мирянские хоры: люди собираются, разучивают песнопения, потому что им очень не хватает соборного измерения жизни. Хор – это яркая возможность собраться вместе и научиться слушать друг друга, это очень важный навык в жизни. В церкви этот соборный единый голос создается духовным единством. Всегда слышно, когда поющих людей что-то связывает между собой, и когда их ничего между собой не связывает. Человеческий голос – это явление духовное, а не только физиологическая возможность издавать звуки. Всё в человеке может Богу воспеть хвалу, и сам человек может быть настроенным инструментом, прекрасной арфой, но которой Дух может играть, ведь дух человеческий созвучен Духу Божьему.

Если оглашаемым интересно пение, если они спрашивают о нем, то нужно научить их внимательно слушать и подпевать. Им важно понимать то, что поется, чтобы во всем участвовать, а не просто наблюдать. Можно рекомендовать книги с текстами песнопений, чтобы они могли понимать, что поют, и участвовать. Например, это хорошо делать во время Светлых седмиц, когда они уже в доме Отца. Но специально учить их петь во время оглашения не стоит, это – не главное. Для них главное – модус их участия в богослужении, которое выражается в том числе и в пении.  

М.И. Зельников. Научение общенародному пению очень важно для воцерковления оглашаемых, и об этом призваны позаботиться, прежде всего, поручитель и помощники катехизатора. Важно научить оглашаемых петь осмысленно и единодушно, начиная с тех неизменяемых молитв, которые традиционно поются в храмах.

3) Как учить оглашаемых молитвам хвалы, благодарения, прошения и покаяния? Как им нужно молиться, чтобы Бог слышал их молитву?

Вера

З.М. Дашевская. Примером Псалтири, потому что там есть все эти виды молитвы.

Молиться надо от сердца, это самое главное. От сердца и по совести. Писание нам говорит, что «Бог не смотрит на лица и не берет даров» (Втор 10:17), т.е. взяток Он не берет и договориться с Ним не получится, но Он говорит: «Чадо, отдай мне сердце твое» (Притч 23:26).  

М.И. Зельников. Чтобы Бог слышал молитву оглашаемых, им нужно учиться молиться искренне, с верой и готовностью исполнить волю Божию о себе, поскольку «Бог гордым противится, смиренным же дает благодать» (Иак 4:6).  Важно учиться так молиться и лично, и в церкви. Примером для научения здесь могут служить псалмы и уставные церковные молитвы, где все типы молитвы собраны в надлежащей пропорции. Важно обратить внимание оглашаемых, что во всех церковных молитвах мы просим у Бога только того, что нам нужно для служения Ему и исполнения Его воли. Таким должно быть и всякое наше прошение к Богу, чтобы быть христианским, а не языческим. 

Если оглашаемые уже имеют какой-то опыт молитвы, то катехизатору и поручителям следует восполнить то, чего им еще не хватает, с акцентом на приближение к традиции церковной молитвы и особым вниманием к пониманию оглашаемыми смысла произносимых молитв и воплощению их в жизни.

Прошу Зою Михайловну ответить, как помочь оглашаемым. Некоторые из них очень огорчаются, что не находят момента, чтобы успеть прочесть молитвы перед завершающими возгласами. Например, на литургии, молитвы перед пением антифонов. Оглашаемые видят, что богослужение уже продвинулось дальше, уже поются антифоны, а они лишь дочитывают предыдущую молитву. Из-за этого возникает ощущение, что они и не услышали, и толком не прочитали. Конечно, со временем оглашаемые «приноровятся», но как им помочь быстрее входить в общую молитву?

Валерия Волкова

З.М. Дашевская. Спасибо Валерии за вопрос. Как раз этот вопрос и показывает кризисное состояние православного приходского богослужения, когда разные его части накладываются друг на друга; в приходской практике все, в основном, происходит параллельно. Это очень жаль, но надо людям это прямо объяснить. Надо сказать, что дискомфорт, который они испытывают, оказавшись в такой ситуации, вызван не тем, что кто-то злой специально старается вызвать у них эти неприятные ощущения, и они сами тоже не виноваты, но данная ситуация образовалась вследствие многообразных исторических обстоятельств, не всегда благоприятных для развития богослужения. Необходимо восполнять исторические огрехи и искажения в том числе тем, что соблюдать приоритетность молитвы над всем остальным. Хотя антифоны – это тоже псалмы, но изначально во время антифонов предполагалось шествие из храма в храм или с площади в храм, во время которого народ и пел эти псалмы. Потом перед входом епископ читал входную молитву, а дальше весь собравшийся народ вместе с епископом заходил в храм с пением входного псалма. И это нормально, это момент, собирающий вместе то церковное собрание, которое будет предстоять Богу. Сейчас это выглядит как наложение, что поделать…. И таких наложений достаточно много, и молитва страдает от этого как более тонкая, более хрупкая часть богослужения. Необходимо стараться максимально восполнять эти исторические искажения. Пусть не возникает при этом ощущения, что что-то проходит мимо. В ту меру, в которую люди участвуют в молитве, богослужение и совершается, с их непосредственны участием. В нормальном богослужении есть какой-то здравый темп, а у нас, к сожалению, часто бывает так, что и молитвы не слышны, и получается, что как будто молитва не предполагает участия собравшихся людей.

Важно, чтобы люди не нервничали, со временем приобретается навык участия в богослужении. И важно, чтобы они понимали, что молитвы – это приоритет, именно молитвы, а не ектеньи. Молитва прежде совершалась вслух всего народа, и она является более важной, а ектенья – это призыв к молитве, хотя тоже есть своего рода молитва, если записать прошения ектеньи как самостоятельный текст. Но всё же это не вполне молитва – как мы бы сказали о пресвитерских молитвах служебника.

Важно помогать людям сориентироваться в чине, стоять рядом и как бы вводить в молитву, помогать следить за ходом богослужения, особенно на первых порах, чтобы у людей не было беспокойства и раздражения. Особенно важна такая помощь пожилым людям, поскольку молодые, как правило, быстрее осваиваются. Потом, когда человек воцерковится и войдет в практику церковной молитвы, он узнает об исторических перипетиях, происходивших с богослужением, но на первых порах важно не это.

Важно, чтобы у человека всегда была возможность видеть и слышать то, что в данный момент является центральным в богослужении. Если в данный момент молитва является самым важным, то человек должен иметь возможность её слышать или прочесть, чтобы участвовать в ней и ответить разумно «Аминь» на её совершение.

Для христианина внутренняя норма быть на Литургии еженедельно, благодарить Бога и причащаться. Также норма перед каждой Литургией быть накануне на Вечернем богослужении.

Можно ли в помощь катехизаторам подсказать канонические и иные основания, которые бы подтверждали эти нормы, эту церковную традицию участия христиан в еженедельной Литургии и Вечерне накануне.

Спасибо. 

С уважением, Подколзина Ольга

З.М. Дашевская. Трудно ответить сходу, может быть, стоит посмотреть здесь канонические сборники. «Книгу Правил» и пр. Здесь очень много разных традиций, и тех, что сформировались в Русской церкви в течение синодального периода, которые современной практике никак не соответствуют, там ничего и не могло быть о недельном ритме,  если речь идет о мирянах, а не о насельниках монастырей, например.

Есть косвенные свидетельства и ограничения другого рода: «Не реже, чем…», и это важно. Церковь всегда шла по пути такого рода решений, потому что свободное предписать невозможно. Господь – не полицейский. Можно указать лишь ограничение, нарушая которые, человек выпадает из церковной нормы. Есть свидетельства, например, у Иустина Мученика, церковного писателя II века. Он говорит, что «в так называемый день солнца», т.е. в каждый воскресный день, «бывает у нас собрание в одно место всех живущих по городам или селам». Он пишет это в апологии Антонину Пию, и, следовательно, его текст свидетельствует о повсеместной практике еженедельных богослужений христиан II века в день Господень. Не случайно в языках некоторых народов сохранилось это наименование. В русском языке этот день называется воскресеньем, а в греческом – кириаки (κυριακή), т.е. день Господень. И день Господень – это день церковного собрания и благодарения Богу.

Если мы хотим ввести эту норму в жизнь оглашаемых, то аргумент у нас должен быть не дисциплинарный, не канонический, поскольку, во-первых, для катехуменов этой нормы ещё не существует, а во-вторых, человек должен полюбить общую молитву и церковное собрание. Он должен стремиться туда, как говорит псалмопевец: «Возрадовался я, когда сказали мне: "пойдем в дом Господень"» (Пс 121:1) и «И птичка находит себе жилье, и ласточка гнездо себе, где положить птенцов своих, у алтарей Твоих ... Ибо один день во дворах Твоих лучше тысячи. Желаю лучше быть у порога в доме Божием, нежели жить в шатрах нечестия» (Пс 83: 4, 11). В основе должно быть это желание, любовь к народу Божьему, к общей молитве, к Богу и к Господу, Который в этом собрании действует. Главное, чтобы это закрепилось в сердце человека, и тогда он будет в силах преодолеть даже нестроения и перекосы, которые есть в церковной традиции, потому что главное будет находиться на своих местах.

Портал «Идите, научите все народы»