Скачать в формате  DOC  EPUB  FB2  PDF

Темы для дискуссии:

1. Проблемы катехизации, возникающие на уровне Устава РПЦ

2. Проблемы катехизации, связанные с приходским сознанием

3. Примеры взаимного влияния катехизации и прихода

4. Вместо итогов — поиск путей выхода

1. Проблемы катехизации, возникающие на уровне Устава РПЦ

В современном Уставе РПЦ каждому настоятелю прихода вменена в обязанность организация катехизаторской деятельности. На практике это вызывает ряд трудностей:

• Задача катехизации не стоит в ряду приоритетных (на первом месте стоят обязанности по руководству причтом, исполнению богослужебных и пастырских обязанностей, наблюдение за состоянием храма и его убранством, заботы о правильном и благоговейном чтении и пении в храме и т. д.).

• В официальных документах внятно не разъяснено, в чем должна заключаться катехизическая деятельность: имеющиеся рекомендации предлагают скорее передачу информации о Символе веры и др., чем приобщение к опыту жизни по вере.

• В определении того, кем является прихожанин храма, практически ничего не говорится о евангельском качестве христианской жизни («по тому узнают, что вы Мои ученики, что будете иметь любовь между собой»). Прихожанином храма считается человек, который «сохраняет живую связь со своим приходом, участвует в богослужении, регулярно исповедуется и причащается, соблюдает каноны и церковные предписания, совершает дела веры и обязан стремиться к религиозно-нравственному совершенствованию, содействует благосостоянию прихода, заботится о материальном содержании причта и храма». Приходская жизнь не исходит из Евангелия, в то время как жизнь оглашаемых принципиальным образом опирается на Евангелие. Цель оглашения и цель приходской жизни во многом не сходятся.

2. Проблемы катехизации, связанные с приходским сознанием

• Образ христианской жизни, сложившийся в обыденном сознании прихожан, противоречит образу христианской жизни, который закладывается на катехизации. На приходе не ставится духовная задача всецелой посвященности Богу, прихожане готовы в чем-то участвовать, что-то поддерживать, чему-то научаться — в той мере, в какой это не входит в конфликт с их личными интересами, привычками и т.п.

Дьякон Иоанн. Я убежден, что сегодня приходская церковность и религиозность — некая архетипическая, инстинктивная, природная, совершенно стихийная и языческая. По сути неважно, какая религия будет культурообразующей в данной стране или регионе: люди готовы, опираясь на какие-то архетипичные вещи, интегрировать себя в любую систему веры. А христианство все-таки предполагает жизнь в живом Предании, в том смысле, что невозможно к чему-то прийти, опираясь лишь на свое, на свои желания и видение духовной жизни. Длительная катехизация предполагает, что человек каким-то таинственным действием Духа включается в это пространство, в котором циркулирует Предание Церкви. Причем предание не как информация, а как то, что В. Лосский называл «жизнью Духа в Церкви». Приход, к сожалению, к этому целенаправленно не причастен и не ищет приобщенности к тому пространству, где Дух созидает церковность. Он живет другими целями, другими интересами. Поэтому стоит задача поднять именно эти природные стихийные вещи до какого-то настоящего христианского уровня.

• Недостаток понимания, что по существу представляет собой катехизация.

Дьякон Иоанн. Прихожане выросли в парадигме магического восприятия таинств. Сейчас на нее накладывается новая парадигма — понимание, что в дополнение к таинствам нужно некое духовное просвещение. Но восприятия того, что должен происходить поступательный, живой и глубокий процесс преображения человека, который ничто не может заменить, что именно это и есть катехизация, этого у них нет ни в опыте, ни в понимании.

• Не ставится вопрос о собирании вокруг Христа. Прихожан объединяют формы, не имеющие никакого отношения к Христу (например, бисероплетение, собирание икон, казачество, русская народная песня и т. п.).

• Приходские традиции и стереотипы: возможность научиться вере по книгам, воцерковление через таинства, «индивидуальное» православие, «посильное» христианство и др. — делают катехизацию излишней.

Дьякон Иоанн. Когда у оглашаемых начинается внутренний духовный конфликт с самими собой, между прошлой жизнью и той, к которой мы их призываем, они всегда (пусть и неосознанно) начинают искать возможности ухода с оглашения. Но уходить в пустоту не хочется. Поэтому они подбирают какие-то альтернативные варианты. В церковных лавках продается много книг, есть лекции в интернете, видеофильмы; можно, опираясь на все это, как-то продолжать свое научение. Это один из сложившихся приходских стереотипов воцерковления. Собственно говоря, так у нас воспитаны, наверное, уже два поколения церковных людей (1990-е и 2000-е гг.). Прихожане слушали лекции, читали книги, подбирая их на основе каких-то хаотичных симпатий или рекомендаций, и т. д. В результате практически у всех возникла некая каша в голове.

Другой вариант: как альтернативу оглашения для себя люди видят присутствие в сакральном пространстве храма, свое включение в сферу таинств. Это другой стереотип воцерковления, который встречается у широкого круга людей. Они откуда-то узнают, что можно ходить в храм, регулярно или не очень, и перед Богом это что-то вроде будет значить. И опять у людей в сознании формируется типовая приходская религиозность. По сути этот духовный климат формируют «захожане». Все четко считывают, что представляет собой приход: кто-то приходит, ставит свечки, уходит, остается, молится. И на уровне подсознания создается впечатление, что так вполне можно жить. Они уже уверены, что это подходящий вариант комфортной церковности — а его по сути предлагают совершенно случайные в христианстве люди, захожане. Еще один аспект: людям понятен и близок религиозно-духовный индивидуализм. Они готовы жить в обособленности и думают, что это церковная норма. Опять же, никто их этому специально не учит, но как наши прихожане живут обособленно, так и оглашаемые, которые стоят перед выбором, уже готовы выбрать эту альтернативу.

Сезонность. Прихожане включены в жизнь прихода и церкви время от времени: наступает сезон дач — и людей в храмах нет. Этот же стереотип готовы усвоить, хотят так веровать и жить и те, кто только начинают оглашение. Ни о какой всецелой посвященности жизни Богу речь не идет. Люди не против частично посвящать себя Церкви, Христу и Богу, и такая позиция присуща не только прихожанам, но и духовенству, к сожалению.

• Низкий миссионерский потенциал прихода.

 — У прихожан нет рефлексии по поводу собственного религиозного опыта: обращения к Богу, действенного изменения жизни, серьезного выбора пути; в опыте часто отсутствует личная встреча со Христом; состояние перманентного личного кризиса прихожан, их уныние и апатия — все это приводит к отсутствию или редукции их миссионерского сознания.

 — Временность положения на приходе священника также часто является внутренним препятствием для него к живому свидетельству, к миссии и катехизации.

О. Глаголев. С одной стороны, у прихода есть очень большой миссионерский потенциал, потому что в храм люди так или иначе заходят, в нем всегда много народа и можно собрать большую группу. А с другой стороны, трудно рассчитывать на то, чтобы прихожане приводили людей именно на оглашение, а не к батюшке для решения каких-то личных духовных проблем. Очень трудно, когда нет поручителя, человека, который бы привел оглашаемого и отвечал за него. Трудно на протяжении длительного периода времени пытаться менять свою жизнь. На разных стадиях катехизации, в силу самой ее внутренней логики, оглашаемый ставится перед выбором. Нужно, чтобы кто-то помогал ему делать этот выбор, чтобы ему было на кого опереться. Люди, которые воцерковляются на приходе, часто приходят немного из «ниоткуда», не имея еще друзей в церкви. Они потом растворяются, потому что этих друзей, к сожалению, так и не обретают, не обретают своих старших в церкви, тех, на кого могут духовно опереться. Как я понимаю, сама атмосфера прихода должна быть такой, чтобы своих близких, друзей, любого человека, кто обращается к ним с вопросом, прихожане приводили к начаткам веры, чтобы человек затем сознательно шел на оглашение, а они были готовы с этим человеком идти рядом. Пока же этого нет, действительно большой миссионерский потенциал: креста на куполе, храма и православной церкви — иногда играет отрицательную роль.

Дьякон Иоанн. Миссионерский потенциал отсутствует именно потому, что церковным людям, будь то прихожане или духовенство, в их свидетельстве не на что опереться. Они не имеют в себе какого-то источника жизни, приобщенности к тому Свету, о котором сегодня говорил о. Георгий (см. наст. изд., с. 11–16). Прихожане постоянно чувствуют себя людьми несчастными, но не в христианском смысле, не блаженными «плачущими», а в том, что у них жизненный тупик в отношениях с ближними, с детьми и т. д. Некий кризис, который никогда не заканчивается. Люди чувствуют, что, ведя церковную жизнь, они дошли до какого-то предела, с одной стороны, стали чуть-чуть лучше, с другой, узнали о себе много плохого. И в таком состоянии они живут годами. Поэтому нет избытка сердца, чтобы других звать к Христу. Что касается священников, по моим наблюдениям, у них отчаяние другого плана. Во-первых, есть понимание, что наверху, т. е. церковному руководству, все это не нужно. Во-вторых, уверенность в том, что «я на приходе, скорее всего, ненадолго». И раз мое положение настолько шатко, то я не имею морального права других к чему-то призывать, к какой-то посвященности Богу и т.д. То есть я сам на птичьих правах, и самому бы как-то удержаться, а людей лучше не трогать всерьез. В храм приходите, детей воспитывайте, огороды копайте, но так, чтобы все было в меру. На большее в призыве посвятить жизнь Христу священник не претендует. В целом это какая-то всеобщая апатия, уныние в приходском сознании, которое не способствует свидетельству.

• Смешение и неразличение:

— Православия и православной культуры;
— церковных и государственных задач;
— миссии и катехизации.

Д. Гасак. Мы считаем нашу культуру, нашу землю и наш народ как бы предрасположенными к православию. Недостаточно оценивается особенность современной ситуации, что по большей части мы все-таки имеем дело с людьми неверующими. Мы никак не можем утверждать, что христианская жизнь есть норма для всего нашего общества, хотя, может быть, подспудно в сознании церковных людей присутствует уверенность, что наш народ по определению православный несмотря ни на что. Предрасположенность именно к культуре православной есть, но в данном случае очень важно обратить внимание на смешение православной культуры и собственно православия, церковной жизни, основанной на Евангелии. Христианство не является определяющим в поступках наших соотечественников, в их отношениях друг с другом, в отношениях между старшими и младшими, в отношении власти и народа, в тех приоритетах, в конце концов, которые люди, в том числе и молодежь, определяют для себя как важнейшие и т. д. Отсюда возникает вопрос: приход, когда он открывается в городе или в селе, становится ли очагом христианской жизни? Или он становится тем местом, куда люди приходят просто поклониться, свечку поставить, в конце концов поплакать? Но те нормы церковной жизни, которые на приходе заведены, не являются определяющими, не меняют нравы народа.

• Отсутствие серьезной рефлексии в отношении проблем церковного устройства.

Дьякон Иоанн. В целом можно заключить, что эти  два образа христианской жизни, приходской и огласительный, общинный, совершенно несовместимы друг с другом.

Свящ. Георгий Кочетков. Мы говорим о приходской катехизации, и здесь уже в самой типологии заложена большая проблема. Это надо просто очень хорошо знать, понимать и учитывать, хотя оценивать можно по-разному. Что такое приход, что это за явление в церкви? У нас, к сожалению, в церкви абсолютно не развита экклезиология, после о. Николая Афанасьева и о. Александра Шмемана никто, кажется, толком ничего не сказал, поэтому мы вообще плохо понимаем, о чем говорим. Но есть определенная типология, есть принципы, на которых построена реальность. Когда мы говорим о приходах, то понимаем, что приход далеко не все может сделать, он не покрывает всех потребностей Церкви, не вмещает в себя Церковь, он почти не воцерковляет. В этом смысле он просто не может всерьез вести катехизацию, пока он такой, какой он есть по своему типу. Поэтому все попытки говорить сейчас о приходской катехизации обречены на провал. Ничего ни у кого никогда не получалось и не получится, хотя попыток на протяжении последних лет было очень много. Однако приход может иметь положительный потенциал. Впрочем, он может его и не иметь, конечно, он может быть рассадником суеверий, мракобесия и т. д., а то и рассадником всякого рода стяжательства, разврата, пьянства, предательства и т. п. На мой взгляд, приход может делать только одно, что действительно типологически входит в понятие прихода, — он имеет открытые для всех двери. Пусть за это приходится платить тем, что не соблюдается никакая «дисциплина аркана», а все наши возгласы «Двери, двери!» ничего не значат, как и «Изыдите, оглашенные!». Но есть этот положительный момент — сюда может прий ти любой. Когда сейчас пытаются закрыть двери — «мол, вы не из нашего прихода», — то на самом деле люди подрывают основы церковности, потому что сейчас единственная возможность для людей хоть как-то прицерковиться — это возможность прийти в любой приход. Как определил приход о. Виталий Боровой, когда служил в 1970-е годы в патриаршем соборе, это «когда приходят прекрасные незнакомцы — и уходят». Но, повторяю, приход может быть миссионерской точкой. В нем могут быть живые христиане, священник ли это или кто-то еще, иногда это просто какая-нибудь живая бабушка или даже «тайная монахиня». Они могут стать центром притяжения, потому что люди всегда в первую очередь приходят к человеку, к людям. Вообще церковь, как мы все с вами прекрасно знаем, это люди. И пусть люди знают, что в таком-то приходе можно найти верующего человека, того, кто живет по вере — и говорит, и действует, и мыслит, причем ежедневно, а не только по назначенным дням. Пусть знают и пусть к такому человеку идут. Плохо, когда это называется старчеством, потому что это уже современная мифология. Сейчас никаких старцев уже давно нет, но хорошие люди и даже святые люди в церкви есть, и они, конечно, как-то связаны с приходом. Не так часто со служащими в приходе, но с самим приходом как-то связаны.

Мне кажется, здесь тоже надо не только различать христианство и христианскую культуру, не говоря уж о задачах церковных и государственных или социальных, которые тоже путать совсем нельзя, хотя это, к сожалению, нередко происходит, но надо еще различать миссию и катехизацию. Миссия на приходе возможна, только она должна быть совершенно по-другому организована, а сейчас она чаще всего вообще никак не организована. А вот оглашение на приходе более чем сомнительно. То есть сам приход не способствует, а противится оглашению, и тут надо думать, что можно сделать, чтобы он хотя бы меньше ему противился. Приход не будет сам по себе собирающим началом, в нем всегда таится некоторая опасность для оглашаемых. Сегодня об этом уже хорошо было сказано. Приход рас-церковляет, а не во-церковляет. В лучшем случае он прицерковляет людей, и то далеко не всех. На прошлых конференциях мы говорили, что, к большому сожалению, нам пришлось, ведя оглашение, если собирается группа ходящих в храм людей, считать их особенными катехуменами, и это означает, что есть существенные особенности в процессе их катехизации. Те, кто на приходе давно, напичканы такими идеологемами и такой практикой, которые никак с Евангелием не сходятся. Переучивать всегда труднее, чем учить, поэтому их приходится иногда выделять в отдельные группы. На оглашение мы принимаем всех, кого Бог пошлет, независимо от того, нравятся нам люди или не нравятся, но мы можем выделять по разным признакам группы особенных катехуменов, и у нас еще будет повод об этом говорить. Допустим, в братстве уже большой опыт краткого оглашения для таких особенных катехуменов, а есть, наоборот, опыт более длительного оглашения. Если в среднем у нас оглашение идет полтора года, то краткое оглашение рассчитано примерно на полгода, а длительное может быть больше двух лет. Я уже как-то говорил, что в отдельных случаях продолжительность оглашения доходила до 20-ти, 25-ти лет.

Если мы будем четко понимать, что есть христианство, а есть христианская культура, есть оглашение, а есть миссия, тогда, мне кажется, мы сможем сдвинуть с мертвой точки тему прихода и проблему его оправдания в церкви. Катехизация находится в очень напряженных отношениях с приходом не только потому, что иногда там есть прямое потворство греху или искажения богослужебной и молитвенной традиции. Этих искажений может не быть, их в принципе можно убрать, но, к сожалению, это не снимет проблемы. Сама типология прихода как порождение константиновской эпохи церковной истории, которая способствовала становлению географического, т. е. внешнего по отношению к церкви начала как церковнообразующего, очень неблагоприятна. Само церковное устройство содержит в себе целый ряд проблем, которые так или иначе известны. Правда, известны только узким специалистам по экклезиологии, которых единицы на всю православную церковь во всех странах мира. Ни народ, ни иерархия ничего этого не знает, и поэтому у них нет рефлексии на эту тему. Все считают, что раз мы так приняли христианскую веру и жизнь, то пусть так оно и будет.

3. Примеры взаимного влияния катехизации и прихода

Особенность современной катехизации заключается в том, что оглашаемый не только должен научаться церковной жизни, но, сталкиваясь с ее современными реалиями, еще в каком-то смысле положительно на них влиять.

Дьякон Иоанн. Взаимовлияние и соотнесенность приходской парадигмы жизни и длительной катехизации — это вопрос, который не решается на уровне теории. Но на уровне практики имеется много позитивных прецедентов. Как меняется ситуация на приходе благодаря оглашаемым? Мы подготовили распечатки богослужебных текстов по-церковнославянски русскими буквами. И оглашаемые стоят на службе с этими книжками. Для нас это способ как-то их вовлечь в пространство молитвы, потому что сначала им ничего не понятно, поэтому не хочется идти в храм, а тут хоть какая-то добрая приманка, смотри в книжку и разбирайся. Но батюшкам это не понравилось! Почему — непонятно, но, судя по всему, они опасались, что миряне каким-то образом будут контролировать ход богослужения. У нас прошла встреча оглашаемых с митрополитом. Мы собрали на нее больше ста человек. Владыка очень хочет общаться. Что касается книжек, то на них вроде бы получили некоторое молчаливое благословение, никто их не запрещает. Более того, был такой момент: встала одна сестра, молоденькая девочка, и говорит: «Дорогой владыка, как же нам наших батюшек привлечь к тому, чтобы они говорили нам слово после Евангелия? Мы в нем нуждаемся». Представьте: вот сидит митрополит — и эта молодая девчонка в джинсах и майке… Но владыка очень поддержал ее, сказав, что «неплохо было бы, чтобы я не только устно об этом узнал, а чтобы кто-то мне об этом написал». На этом все не закончилось. На встрече была одна оглашаемая, армянка. В этот день вечером она поехала в храм, помолилась на всенощном бдении, и когда в конце священник давал крест, она к нему подошла и говорит: «Батюшка, скажите слово на Евангелие». Причем она человек еще не очень церковный. А тут — «скажите слово на Евангелие». Он стал оправдываться, дескать, «я скудоумный, не умею говорить». Она: «Батюшка, мне не одной, нам всем надо». Люди стали поддакивать, мол, и мы тоже хотим слово! Еще там было два грузина. (Смех.) Представьте: армянка, два грузина, и все его упрашивают. И батюшка сказал слово. Она потом приехала на литургию и снова попросила сказать слово, и он опять начал проповедовать.

Свящ. Петр. У нас ситуация такая, что в летний сезон, действительно, начинаются дачи, дела, заботы. В храме, начиная с апреля, после Пасхи все постепенно исчезают и примерно до октября пусто. И в итоге в нем остаются одни оглашаемые. Удивительная ситуация! Мы встречались с митрополитом, он их всех видит, знает. Что в результате? — проповеди в конце службы. Раньше митрополит мог уйти быстро, бочком-бочком, а сейчас выходит на амвон и говорит минут 20–30, и люди ждут, слушают. Может быть, сам митрополит еще не вполне это осознает, но можно сказать, что у нас происходит рождение того, что мы читаем в Священном писании, в опыте древней церкви, когда епископ знает свою церковь и по именам. То есть «пастырь оглашает по имени».

Ю. Балакшина. В Петербурге существует несколько храмов, в которых уже ряд лет идет катехизация по системе оглашения Свято-Филаретовского института. Однако с течением времени реализация этой системы претерпевает достаточно сильные изменения. Меня эти изменения тревожат. Уже вспоминали летнее сезонное искушение дачами. Катехизация на приходах, даже если длится долго, обходит стороной это летнее время: начинается осенью и завершается на Пасху. Люди намеренно не ставятся перед выбором, непростым, но жизненно важным. Утрачивается принцип личной ответственности катехизатора за группу. Оглашение может идти по системе так называемой «вертушки». Каждый катехизатор отвечает за какую-то тему, он ее хорошо знает, умеет ее особым образом подать, все огласительные группы к нему проходят и он им эту тему хорошо и качественно излагает. Но возникает вопрос: а кто лично несет ответственность за человека, который проходит воцерковление? Постепенно размывается принцип этапности: формально он пока остается, на разных этапах звучат темы разного уровня глубины и сложности, но момент выбора, перехода, который выявляет духовное возрастание человека, уходит. Можно сказать, что оглашение как бы трансформируется в образовательную приходскую систему. Ещё одно мое наблюдение касается плодов катехизации. С одной стороны, что называется, грех жаловаться. В Петербурге в целом неплохая атмосфера, много открытых, доброжелательных христиан, наученных основам веры, готовых покупать хорошую литературу. Все больше проявляется жажда духовного знания, жажда общения. Но с другой стороны, когда о. Петр сказал о триаде: радость, преображение, общение, я подумала, что с общением и радостью все вроде неплохо. Но, мне кажется, в это общение часто проникает дух потребительства. Люди начинают получать некий духовный или душевный «кайф». Они наслаждаются самим фактом такого общения, еще и церковно освященного, но идти на какую-то жертву оказываются подчас не готовы. Говорю это скорее как наблюдатель, я сейчас не являюсь членом ни одного из таких приходов, на которых ведется длительное оглашение.

4. Вместо итогов — поиск путей выхода

• Задача изменения христианской жизни и задачи катехизации должны духовно встать на первое место.

• Достижение соборного усилия в деле катехизации.

Дьякон Иоанн. Нужно осознать, что время одиночек, даже самых одаренных, ушло. Думается, сегодня с опорой только на самого себя, на свои таланты и способности, свою харизму, ничего нельзя сделать. Если ты так поступаешь, замыкаешься на себе, пусть очень хорошо и качественно, но без усилия собирания людей, то это приводит к гонениям, к духовному кризису и тупику. Духовные «пассионарии», полагаю, призваны жить в открытости и не замыкаться на самих себе, а трудиться на собирание. Проблема неприязненного или враждебного отношения к ним никуда не денется, но зато их усилия принесут другие плоды. Ведь у нас до сих пор есть известные церковные деятели, которые с 1980-х — 1990-х гг. пытаются что-то делать, но это всегда одиночки, которые часто приходят к ситуации духовного кризиса. Не буду называть имена, чтобы никого не обидеть, но почти все наши известные на сегодняшний день миссионеры, видные церковные деятели живут в некоем духовном тупике. Это громкое заявление, дерзновенное, но мои наблюдения приводят именно к этому. Люди как бы потерялись, при всей своей одаренности и т. д. Нельзя замыкаться на себе, нужно выходить на какой-то совершенно иной соборный уровень жизни и в нем пытаться что-то делать.

• Задача вхождения в дух и смысл Предания с целью различения подмен в церковном сознании; внутреннее несогласие идти на компромисс в ключевых вопросах, касающихся евангельской нормы христианской жизни.

Д. Гасак. Верность Преданию среди прочего включает в себя и способность различать: подлинные вещи от неподлинных, евангельские от неевангельских, правду от лжи, добро от зла. То, что в нашей церкви с такой силой распространяются разного рода идеологемы типа ИНН, говорит о том, что степени, качества этой «сопротивляемости» принципиально не хватает. Церковь на сегодняшний день вынуждена мириться с этими явлениями, фактически идя на компромисс, тогда как часто это совершенно анти-евангельские вещи. Мы должны в церкви иметь какой-то критерий, чутье, интуицию различения добра и зла, что собственно и будет свидетельством приобщенности и наследования нами той самой традиции святых отцов, о которой мы на каждом шагу говорим. Катехизация, конечно, тоже не гарантия, но она родилась, мне кажется, из приобщенности к этому самому духовному качеству — различения добра и зла, из глубокого чувствования каждым человеком вкуса истины. Господь на такие компромиссы не шел. И мы на них принципиально не имеем права, Евангелие нам не оставляет такой возможности.
 

Традиция святоотеческой катехизации : Длительная катехизация сегодня : Материалы Международной научно-практической конференции (Москва — Московская область, 11-13 мая 2015 г.). М. : Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2016. — с. 19-32.