Скачать в формате  DOC  EPUB  FB2  PDF

Мы продолжаем беседы о христианской этике.

Сегодняшняя тема – «Прощать ли врага», и, наверное, почти всем собравшимся здесь могло показаться, что нет ничего проще этой темы. Ведь все так просто, так ясно сказано в Евангелии об отноше­нии к врагу. Настолько просто, настолько ясно, что эти высказыва­ния Господа стали одним из препятствий на пути к Самому Христу.

Но боюсь, что современная наша жизнь все больше и больше дает нам поводов для того, чтобы затрагивать такие темы, которые при­обретают оттенок несколько трагический и в плане внешнем, и в плане внутреннем, и в плане ситуационном, и в плане духовной судь­бы нашего народа, а значит, и каждого из нас. Должен признаться, что я сам здесь попался на удочку. Я никак не ожидал, что здесь откроются такие моменты, такие нюансы, о которых прежде не при­ходилось задумываться. И тут-то я понял, что, видимо, Сам Господь водил нашими руками, когда мы включали эту тему в список, совер­шенно не представляя, что же будем говорить, когда придет месяц март или, как сегодня объявили по «Радио России», нисан.

Мы с вами – то поколение, которое уже что-то знает, что-то слы­шало, но не очень хорошо научено поступать согласно тому, что знает. И это воистину наша трагедия. Мы не научились поступать согласно тому слову евангельскому, которое слышали и которое многие с ра­достью принимают. Наше сердце откликается на призыв Христа про­щать врагов, но когда дело доходит до трудных ситуаций в отноше­ниях с нашими подлинными врагами, тут-то и возникает проблема.

Сейчас происходит какой-то взрыв недовольства жизнью, а с этим всегда связан поиск причин того, что не удовлетворяет людей в жиз­ни. Откуда все плохое берется, почему жизнь начинает разрушать­ся, когда так долго нам говорили о прогрессе? «Прогресс привел к великому расцвету». Вот мы и пожинаем плоды этого «цветения». Цвет прошел, и почему-то слишком много пустоцвета оказалось в итоге. И вот начинается поиск врагов во всех областях нашей жиз­ни, а точнее, происходит серьезное размежевание, и в результате враги обычно не заставляют себя долго искать.

Это может происходить и происходит со всеми нами во всех обла­стях жизни: внешней, материальной, душевной, умственной, духовной. Но кроме того, очень часто мы встречаемся и с тем, что тут же вольно или невольно ищутся обобщающие образ врага ярлыки как некие ма­нифестации зла. И тогда достаточно сказать о ком-то: вот он – демок­рат, он – коммунист, он – кагэбэшник, он – жидомасон, он – партократ, он – еретик, он – католик, а он – сатана и дьявол, всё вместе, всё сразу, и это тотчас становится определяющей характерис­тикой, так что люди перестают в чем бы то ни было разбираться и всех, «кто не с нами», стараются подогнать под единый знаменатель как врага, ибо разбираться им некогда, да они и не очень умеют это делать.

Сейчас, когда над страной собираются тучи, возникают апокалипти­ческие образы новой, последней битвы, нет-нет да и прозвучит даже сло­во «война». Тут-то и нужен свободный голос церкви в ответ на эту ре­альность. Голос этот уже звучит, как он всегда звучал и всегда будет зву­чать в истории, покуда история длится. Он звучит, но пока слишком тихо; не мягко, а тихо, и далеко не все слышат этот голос. Да и церковь для многих сама еще как бы в стане врага. Еще много в нашей стране лю­дей, которые, даже доверяя Богу, не доверяют церкви: ведь вы помни­те, наверное, что вся атеистическая пропаганда была заострена против церкви, хотя и понимаемой слишком однобоко, узко, иногда глупо.

А есть ли враги у нас с вами? Как вы себе отвечаете на этот воп­рос? Есть, конечно же, и эти враги, вероятно, найдутся во всех сфе­рах нашей жизни. Есть даже подозрение, что если у человека нет врагов, значит, он живет слишком расслабленно, значит, от него не происходит никакого действия – ведь когда нет действия, нет и про­тиводействия. Конечно, это соображение надо понимать в определен­ном контексте и применять осторожно, иначе можно начать искать врага искусственно и создавать его искусственно, что в наше время часто и делается. Но в любом случае нам должно быть ясно, что глав­ные враги наши – духовные, не внешние. «Наша брань, – говорит апостол Павел, – не против крови и плоти (т.е. не против людей), но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» (Еф 16:12). Не случайно Цер­ковь в истории давно была названа «Церковью воинствующей».

Но есть и другие ситуации, которые не входят в только что опи­санные мной. Ведь Церковь составляют люди, а люди, увы, много согрешают, даже если они члены Церкви, и поэтому они имеют врагов как бы «по заслугам» своим, по грехам своим. Ведь грехи очень часто бывают не просто против нас самих, они всегда еще что-то ис­кажают вокруг нас в нашей жизни. Это видят другие люди, и это от­вращает их от нас, а часто через нас – и от Бога, и от Церкви.

К этому еще добавляются враги как бы «по недоразумению». Та­ких тоже очень много: и обманутых, и глупых, и запуганных, и легко­верных, и легкомысленных. Вот прочтет человек какую-нибудь статью или книжку и вспомнит «звон» о грехах исторической церкви. Такие грехи, действительно, есть только люди очень плохо знают церковную историю и поэтому обычно не знают их контекста и не знают, что еще было в истории той же церкви. В результате люди часто воспринима­ют грехи исторической церкви как грехи против того или иного наро­да, против науки, культуры, против инакомыслия или демократии, и по­этому они думают, что христианская церковь сама по себе им уже враг...

Наш главный вопрос сегодня – как же относиться к врагам во­обще и к тому или иному врагу в частности? В связи с этим следую­щий вопрос: прощать ли врага? А если прощать, то на каких усло­виях, и вообще, как это делать?

Думаю, что интересно было бы сравнить несколько основных подходов к этой теме. Как относится к врагам мир сей, как к ним относится Ветхий завет и Новый завет? Что здесь общего и что раз­личного, какие силы стоят за одним, другим, третьим отношением?

Как относится к врагам мир сей – это всем нам хорошо извест­но. Мы очень долго все жили, да и сейчас живем, в окружении господ­ствующих сил мира сего и знаем, что мир сей учит ненавидеть врага, бороться с ним и мстить ему до победного конца, до последней кап­ли крови, значит – беспощадно и зло, даже безмерно. Это так. Хотя сказать это – еще не означает сказать все об отношении к врагу в мире сем. Ведь и в нем может блеснуть луч любви и милосердия.

А как в целом относится Ветхий Завет к врагам? Большинство из нас знает об этом по Новому завету, когда Господь говорит: «Вы слышали, что сказано древним: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего». Но здесь очень много нюансов. Давайте пройдемся по тексту Священного писания Ветхого Завета. При этом не забудем ни того, что это – богодухновенное Священное писание, ни того, что это еще лишь Ветхий завет, и посмотрим, чему конкретно учит он нас, говоря о врагах.

Когда мы размышляем о врагах в связи с Ветхим заветом, мы не можем не обратить внимания на то, что Ветхий завет сразу, с первых же своих страниц говорит о началах всякой вражды и очень точно локализует ее первоначало во времени и пространстве гре­хопадения. Именно там, в этом рассказе о грехопадении, в 3-й главе книги Бытия (ст. 15) говорится: «И вражду положу между тобою и между женою (это слова Господа по отношению к змию как мани­фестации мирового Зла), и между семенем твоим и между семе­нем ее». Это важно. Всякая вражда и всякое понятие о враге яв­ляются с грехопадением. Они суть плоды познания добра и зла, вкушения от плодов запретного дерева.

Ветхий завет учил ненависти к врагу, и не просто той ненависти к врагу, о которой я говорил в связи с духовной ситуацией в мире сем, лежащем во зле. Ветхий завет учил священной ненависти к врагу, ибо «твой враг – враг Господа». Так и говорится в 12-й главе Вто­рой книги Царств. Твой враг – враг Господа, значит, и Его Закона, и Его народа, и Его избранников. В 73-м псалме говорится: «Враг поносит Господа, все разрушил враг во святилище». А в 142-м псал­ме: «Враг преследует душу мою», что говорит именно избранник Божий. Поэтому имеется в виду, что враг преследует и поносит Бо­жий дар, а в конечном счете – Самого Бога.

Отсюда возникает коллизия, потому что иногда во времена Вет­хого Завета в жизни возникали ситуации, не умещающиеся в эту схему. В 54-м псалме есть такое интересное апофатическое (отри­цательное) высказывание: «Не враг поносит меня», чем выражается недоумение: как же такое может быть? Тот, кто верит в Того же Бога, предан тому же Закону, принадлежит тому же народу, – он меня поносит? Ведь этого не может быть, враг может поносить, а свой, ближний, этого делать не может. Тогда возникает очень интересное выражение, совершенно неожиданное для нас в Ветхом завете. Если того, кто избран Богом, кто принадлежит к народу Божьему, кто-то поносит, то последний не может не быть врагом. Если он не враг, то это какая-то иллюзия и антиномия, неразрешимое противоречие. В книге Плач Иеремии говорится, что даже Сам наказующий народ Израиля Господь направил десницу Свою как его враг.

Итак, мы можем сделать некий вывод. «Не враждуй на брата тво­его в сердце твоем», – сказано в книге Левит (19:17), и это – нор­ма отношений в Ветхом завете. Но «пойдите на войну в земле ва­шей против врага, наступающего на вас», как сказано в 10-й главе книги Чисел, ст. 9, «чтобы сделать безмолвным врага и мстителя», по выражению 8-го псалма, ибо «Господь идет сразиться с врагами вашими». То есть Сам Господь как бы ведет войны, Он Сам – «креп­кая защита от врага» (60-й псалом). Все это – столбовая дорога размышлений Священного писания Ветхого Завета.

Но это не все. Там же, в Ветхом завете еще говорится о добро­детели Иова, который восклицает: «Радовался ли я погибели врага моего?», приписывая себе это как особую добродетель, которая, значит, была признана уже в то время. Да и Закон Моисея говорит в 23-й главе Исхода, ст. 4: «Если найдешь вола врага твоего или осла его заблудившегося, приведи его к нему; если увидишь осла врага твоего, упавшего под ношею своею, то не оставляй его, раз­вьючь вместе с ним». Не забудем об этом. Но все же в Ветхом завете Господь есть Мститель и даже «Истребитель врагам Сво­им», как сказано в 32-й главе книги Чисел и 32-й главе Второзако­ния, и у пророка Исайи в 1-й и 59-й главах.

Итак, Господь – Мститель и Истребитель врагам Своим, а от Его имени ту же функцию могут исполнять Его избранники. «Мстит Гос­подь врагам Своим», – сказано у пророка Наума (1:2), т.е. Он со­вершает «отмщение врагам Своим» (Суд 11:36). «Врагом буду, – говорит Господь, – врагов твоих, и буду обращать к тебе тыл всех врагов твоих» (Исх 23:27).

Вот это особое отношение взаимопомощи, сотрудничества, един­ства и в то же время четкая граница между другом, своим, защитни­ком и чужим, который враг и с которым устанавливаются вполне оп­ределенные отношения, – все это характерно для Ветхого завета. Есть только редкие исключения из общего ветхозаветного принци­па. Например, у пророка Михея говорится: «Враги человеку – до­машние его» (Мих 7:6). Это уже непонятно, ведь «домашние» – это всегда свои, поэтому как бы уже признается, что и свои могут ока­заться чужими и врагами. Это начало разрешения той коллизии, о ко­торой мы говорили, когда не враг поносит избранника Божьего.

И все же в Ветхом завете остается вера в то, что восставшему Гос­поду рано или поздно покорятся все враги Его и враги наши. В Псал­тири, в 67-м псалме есть известная многим строчка: «Да восстанет Бог и расточатся враги Его». В связи с таким отношением к врагу утвер­ждается особая ценность поведения человека – ценность героизма.

Заметим, что такой ценности не выставляется, например, в Новом завете, что это или языческая ценность, или ветхозаветная. Конечно, есть разница между героизмом языческим и ветхозаветным. Героизм языческий связан с тем отношением к врагу, о котором я говорил в отношении мира сего. Героизм ветхозаветный, хотя и признается как великая ценность (посмотрите 10-ю главу пророка Захарии, 5-й стих), но это героизм не простой, это героизм на священной войне. Когда люди во время последней Отечественной войны слушали про «священ­ную войну», в них по-настоящему поднималась «ярость благородная», ярость вполне ветхозаветная, и не случайно именно тогда могла зву­чать проповедь типа «убей немца!» (Илья Эренбург). Помните? – Убей врага во что бы то ни стало, всегда, везде, любым способом!

Для Ветхого завета при таком отношении к врагу естественной становится мольба об избавлении и искуплении или спасении от врагов. Ведь от врага можно откупиться, пленника можно выкупить, а слово «искупление» по-русски и означает «выкуп». От врага надо спасаться, от врага можно спасти, от врагов можно избавиться – это все очень естественные образы, очень подходящие друг другу словосочетания, потому что они говорят о действительной реально­сти жизни при условии ветхозаветного отношения к врагу.

Очень много мест в Священном писании говорит об избавлении, например 30-й псалом; об искуплении – 4-я глава пророка Михея и 5-я глава Второй книги Царств, 17-й псалом и т.д.; о спасении от вра­гов – там же. Кроме того, в Ветхом завете есть мольба о милости Божьей (142-й псалом, 12-й стих) и об успокоении Израиля от всех врагов его, о чем говорится в нескольких местах Ветхого завета: в Книге Иисуса Навина (23:1) и во Второй книге Царств, в 7-й главе.

Что же происходит с врагами Господа с точки зрения Ветхого за­вета? А если даже сразу еще не происходит, то что ждет их по чет­кому, ясному и однозначному убеждению ветхозаветного народа? «Врагов Господа постигнет мрак», – так говорит пророк Наум (1-я глава). Мрак – это место, лишенное света, это ад, или шеол. «Огонь пожрет врагов Господа», как сказано в 26-й главе пророка Исайи. Это то же самое: их постигнет такой мрак, в котором всех и всё по­жирает огонь. За такую участь, уготованную врагам Господа, избран­ному народу достойно хвалить и благодарить Бога.

Попытаемся с вами соотнестись с современной жизнью, со своей жизнью, и увидим, что все, что сказано здесь, – это то, чего многие наши современники еще не достигли. В лучшем случае есть такая вера, такая мольба о спасении и такое отношение к врагу, когда мой враг – лишь тот, кто является врагом Господу. Это и есть то, до чего многим еще нужно расти, потому что наши люди чаще всего находятся в состо­янии значительно более сниженном, чем духовное состояние ветхозаветного человека. Я специально так подобрал последовательность ци­тат, чтобы у вас спровоцировать чувство, будто мы можем, имеем пра­во смотреть как бы сверху вниз на Ветхий завет. А теперь давайте трез­во, критически посмотрим на себя. Вот тут-то мы и увидим, что у нас очень мало оснований даже для такого, еще не христианского взгля­да. Вспомните про своих врагов: всегда ли ваши враги – это суть враги Господа? И когда вы думаете о врагах (вы можете думать, что у вас их нет, но это только по наивности или ничего не делая можно так ду­мать), то по какому принципу вы определяете вражду? Совпадает ли ваша «линия фронта» хотя бы с ветхозаветным критерием: кто с Бо­гом – кто не с Богом? Очень боюсь, что в большинстве реальных, не абстрактных случаев наши враги оказались нашими врагами совсем по другим причинам и критериям и совсем в других ситуациях. Будем хотя бы перед собой честными. Об этом надо задуматься.

Конечно, было бы неестественно нам с вами остановиться сегодня на одном Ветхом завете, даже если состояние ветхозаветного чело­века для нас еще довольно трудно достижимо. Конечно, все мы все-таки надеемся и верим, что в нашей жизни можно будет превзойти этот уровень, превзойти действительно, а не только в своих мечтах или в своей идеологии и выйти на уровень новозаветный. Но хоро­шо ли мы знаем, как Новый завет учит относиться к врагу?

В Новом Завете есть только один настоящий враг, как есть толь­ко один настоящий грех, и только один настоящий суд, и только одна правда. Этот единый враг – дьявол, сатана. Об этом и говорит нам Евангелие, например, в 13-й главе Евангелия от Матфея: «Враг, по­сеявший плевелы, есть дьявол». Вот настоящий враг. А в 13-й главе Деяний говорится, что сын дьявола – тоже враг, сын дьявола, ко­торый есть «враг всякой правды». Тот человек, который становится носителем этой темной силы, силы зла, сатанинской силы, – он, ко­нечно, враг. Но только постольку, поскольку человек – носитель этого зла, а не сам по себе.

Согласно Новому завету, 15-й главе Первого послания к корин­фянам, «последний враг» – это смерть. Вот тоже враг, с которым надо бороться. И мы можем сказать, что, в известном смысле, смерть и дьявол – это синонимы, и все, что убивает, умерщвляет, разру­шает, – от дьявола. Поэтому мы не раз прежде говорили о том, что для живущих на земле темный, иррациональный, разрушающий и по­рабощающий страх тоже есть манифестация, явление дьявола, он тоже есть дьявол. Поэтому-то и ад, конечно, присутствует уже в нашей жизни, и не надо очень далеко ходить за ним.

Вот что и кто настоящий и последний враг в Новом завете. И тут уже совсем другое дело – человек как носитель того или иного зла. Да, в один какой-то момент кто-то из людей может оказаться «сы­ном дьявола» (по терминологии Нового завета). Но Новый завет нигде и никогда не утверждает, что это состояние неизменно, в отличие от Ветхого завета, где не принадлежащий к народу Израиля – это априори враг, почти всегда, за редким исключением.

К человеку как носителю того или иного зла в Новом завете осо­бое отношение. «Если враг твой голоден,– говорит апостол Па­вел, – накорми его» (Рим 12:20). Ветхий завет в аналогичных ме­стах выражался скромнее, только по поводу волов да ослов вра­га. Однако хотя это высказывание апостола Павла и больше, чем те, что мы находим в текстах Ветхого завета, но и оно еще нахо­дится почти в том же русле. Апофеоз новозаветного отношения к врагу – это знаменитые слова Христа в Нагорной проповеди. Вот 5-я глава Евангелия от Матфея, 43-48-й стихи: «Вы слышали, что сказано, – говорит Господь, – люби ближнего твоего – и нена­видь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благослов­ляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли де­лают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак, будь­те совершенны, как совершен Отец ваш Небесный».

Вот сердцевина одного из самых глубочайших и важнейших для нашей жизни мест Священного писания. Давайте теперь подумаем, как же мы можем исполнить это слово Господа? Человек без Бога и без Христа, согласно Новому завету, – обязательно носитель зла, поэтому он – враг Богу (возьмем хотя бы 19-ю главу Евангелия от Луки, 27-й стих). И в посланиях апостола Павла (5-я глава Послания к римлянам и 1-я глава Послания к колоссянам) мы находим слова о том, что во Христе мы, бывшие врагами Богу, примирились с Бо­гом. Примирение с Богом происходит только во Христе, и без Хри­ста полного мира с Богом нет. Даже Закон и все усилия по испол­нению его не могут до конца примирить человека с Богом. Таким образом, только те, кто поступает против Креста Христова, – наши враги (как сказано в 3-й главе Послания к филиппийцам).

В связи с этим коснемся темы, которая волновала многих христиан и уже апостола Павла, – об отношении к иудеям. Не к тем иудеям, ко­торые и внешне и внутренне таковы, а к тем, которые таковы только внешне, т.е. которые не приняли Христа. Согласно Новому завету, они – тоже враги, но «враги ради нас», как говорит апостол Павел в 11-й главе Послания к римлянам, т.е. ради нашего спасения. Почему-то очень редко сейчас вспоминаются эти слова. Опять здесь видны какие-то край­ности, в которые легко позволяют себе впадать люди, легко и безответ­ственно. Мы все время наблюдаем то юдофобию, то юдофилию. Нормальное, здоровое отношение, которое было в Церкви, начиная со вре­мен апостола Павла, теперь мы встречаем почему-то очень редко.

Итак, в Новом завете любая вражда людей к людям как таковым – это просто «дело плоти», как сказано в 5-й главе Послания к га-латам. Каждый сам должен бояться стать врагом Божьим. В чело­веке Нового Завета нет места распрям и гордости. Апостол Иаков в своем Соборном послании, в 4-й главе, 1-4-м стихах, говорит: «От­куда у вас вражды и распри? Не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших?.. Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот стано­вится врагом Богу».

Новый завет ведет бескомпромиссную борьбу с врагами Бога, с чи­сто духовными и не просто духовными. И мы с вами сегодня с этого на­чали, говоря, что Церковь на земле издревле называется «Церковью воинствующей». Но обратите внимание, дорогие братья и сестры, что Новый завет, хотя и объявляет эту войну и ведет ее, но очень четко го­ворит о тех средствах, которые приличны христианам в этой борьбе. Эти средства – только любовь и правда, ничего более. И если средства и цель здесь расходятся, то это уже не добрая цель и не добрые средства. При этом опять же нам вспоминаются слова апостола Павла, что наша брань – не против каких-либо людей, «но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных». И в конечном счете, когда Господь придет в силе и в славе Своей, то к подножию ног Божьих в Царстве Небесном бу­дут положены, согласно пророчествам Ветхого завета, все враги Его.

Но говоря о Новом Завете, я не хотел бы ограничиваться только тем, что нам говорит о врагах Священное писание. Есть еще и опыт совре­менной жизни, современной новозаветной жизни, и мне хотелось бы представить вам несколько примеров этого опыта из таких книг, как «Евхаристия» прот. Александра Шмемана, замечательного американ­ского православного литургиста, и святого старца Силуана Афонского.

Вот что пишет в связи с этим о. Александр Шмеман: «Любить вра­гов своих, тех, кого мы не любим, есть неслыханная заповедь». Он здесь обращает внимание на то, что по самому определению «враг» – это тот, которого человек, естественно, любить не может, иначе какой же он враг? И вот он сталкивает эти два понятия – «любить» и «врагов». Это неслыханно новая заповедь, потому что она означа­ет любить тех, кого не любишь. В связи с этим он говорит о харак­терном грехе многих христиан XX века – о национализме. Надо сказать, что в истории христианства столь сильного и широкого рас­пространения этого греха никогда еще не было. О. Александр гово­рит о национализме как о ереси в Церкви. Вы знаете, что национа­лист характеризуется не тем, что он любит свой народ и свою роди­ну, а тем, как он относится к «не своим» – к людям другой нацио­нальности, из другой страны, другого народа. Если образ «не свое­го» человека так или иначе, прямо или косвенно окрашивается в тон врага, то это и есть национализм. И церковный национализм имеет вполне определенное название. Эта ересь называется еще филетизмом, т.е. ересью любви только по отношению к своим по плоти, ког­да эта любовь становится даже церковнообразующим началом (здесь под церковью мы подразумеваем соответствующую каноническую институцию, юридическую организацию, церковь с малой буквы).

«Христианская любовь, – пишет далее о. Александр, – невозмож­на в естественном мире. Она не дается только от упражнений и аске­зы. Это откровение, а не закон или заповедь, ибо «Бог есть Любовь». Во Христе стало возможным исполнение призыва любви к врагам. Хри­стос говорит: «Пребудьте во Мне, и Я в вас». Любовь – единый при­знак Церкви Христовой. Вспомните знаменитый гимн любви из 13-й главы Первого послания к коринфянам апостола Павла. Хомя­ков прекрасно сказал, что «Церковь есть любовь как организм», и когда на литургии мы слышим призыв: «Приветствуйте друг друга це­лованием святым», то мы должны здесь понять, что чужой претворя­ется в брата и все вместе – в Церковь, в открытости друг к другу, причем примирение всех друг с другом должно произойти до собра­ния в Церковь. Целование мира и любви и есть начало Евхаристии и условие ее. Без этого никакое таинство действовать нормально не смо­жет. Приобщиться действенно ко Христу без этого просто нельзя».

А старец Силуан пишет: «Дух Святой есть Любовь, и Он дает душе силу любить врагов, и кто не любит врагов, тот не знает Бога! Где нет любви к врагам и грешникам, там нет Духа Господнего».

Старец Силуан далее утверждает, что «если после духовного со­стояния, воспринятого как Богосозерцание, Богообщение, нет люб­ви к врагам, а следовательно, ко всей твари, то это верный показа­тель того, что созерцание было не подлинным, т.е. не в Боге истин­ном». Как жаль, что немногие помнят эти слова! Сейчас очень мно­гие ищут внешнего благолепия и благообразия, а испытывать, под­линно ли от Бога все откровения, созерцания и богообщения, о ко­торых они сейчас так много рассказывают друг другу, не привыкли.

И еще пишет старец Силуан: «Часто христиане не любят врагов, ибо нет от Бога благодатной помощи. Даже у христиан, ибо дума­ют, что это исполнение слова Господнего о любви к врагам есть сла­бость христиан, что, конечно, неверно, ибо победа силою есть не слава, а позор человечества».

И еще очень интересные слова можно найти у старца Силуана: «Критерий истинной Церкви – любовь к врагам». Сейчас тоже очень принято искать православие и сразу всех судить: этот – православ­ный, а этот – не очень, а тот – совсем неправославный. Но при этом критерия для своего суждения не знают. И даже хуже того, критерии для определения православности выставляют совершенно ложные. И вот святой старец, один из величайших святых XX века, напоминает нам этот критерий.

Еще старец Силуан пишет: «Бог хочет спасения всем, поэтому лю­бовь к врагам есть краеугольный камень всего нашего учения, пос­ледний синтез всего нашего богословия. Это есть "сила свыше" и тот избыток жизни, который даровал нам Христос. Это есть то кре­щение Духом Святым и огнем, о котором говорит Иоанн Креститель. Слово это о любви к врагам есть тот огонь, который низвел на зем­лю Господь Своим пришествием, это тот несозданный божественный Свет, который воссиял апостолам на Фаворе, это те огненные язы­ки, в которых сошел Дух Святой на апостолов в сионской горнице. Это Царство Божие в нас, пришедшее в силе, это полнота человеч­ности и совершенство Богоподобия».

«Любить врагов вне единого истинного Бога невозможно», – на­поминает нам старец и молится: «Милостивый Господи! Духом Сво­им научи нас любить врагов и слезно молиться за них». И далее: «Если привыкнем усердно молиться за врагов и их любить, то мир всегда будет пребывать в душах наших, а если брата возненавидим или осудим, то ум наш омрачится и мы потеряем мир и дерзновение к Богу. Кто не любит врагов, тот не может иметь мира, хотя бы его и в рай посадить». Не так ли?

Вывод из всего сказанного нам очень ясен. Соответственно трем отношениям к врагу есть три пути избавления от вражеской силы и три возможности простить врага. Первый (в мире сем) – сделав его по­слушным себе и подобным себе. Второй (в Ветхом Завете) – обра­тив в свою веру, или подчинив своему Закону, или приняв в свой На­род. Третий (в Новом Завете) – полюбив его и пожелав ему избавле­ния от всякого зла, т.е. увидев в нем потенциального друга и брата.

Без веры и любви к Богу этого последнего никак не сделать. Без них нет и любви к человеку. И наоборот, без любви к человеку нет и любви к Богу. Тому поручитель – наш Единый Господь и Посред­ник Бога и человеков Иисус Христос!

Вопросы и ответы

Совпадают ли по значению «должники» из молитвы «Отче наш» и враги?

Понятия близкие, но не вполне тождественные. Должники – это грешники, согрешившие против вас. Люди часто грешат друг против друга, не становясь врагами.

Как с позиции Нового Завета рассматривать службу в армии, принятие присяги, вооруженное сопротивление и т.п.?

В истории церкви было разное отношение к этому вопросу. Была эпоха, когда многие церкви противились тому, чтобы их члены служи­ли в армии. До сих пор существует канон, который отлучает от церкви человека, убившего другого человека на войне. Хотя здесь предусмот­рена епитимья в 3-4 раза меньше, чем в других случаях убийства, но все-таки она налагается. Сейчас разрабатывается закон об альтернативной службе. Многим христианам можно было бы этим воспользоваться. Хотя вы знаете, что героизм военного плана всегда был в народе и будет. Будем помнить слова апостола Павла: «Кто до чего достиг, по тому правилу должен и мыслить, и жить». Если человек достиг в сво­ем духовном развитии уровня Ветхого Завета, то понятие героизма для него еще очень существенно, и война для него будет священной вой­ной, и он вполне может и присягу принимать, и в армии служить.

Как совместить то, что средствами Нового Завета должна быть любовь и правда, с войнами против монголов, святыми-полко­водцами и т.д.?

Очень просто. У Церкви нет чина «святых полководцев». Александр Невский канонизирован не за то, что он был талантливым полковод­цем или великим князем. Эти вещи значительны в жизни государства, народа, т.е. в мире сем, в земном устроении. Канонизирован он был за праведность своей жизни. Поэтому за 2000 лет нет ни одного, кого бы канонизировали за то, что он гениальный полководец. А среди полководцев было много благочестивых людей, вспомним хотя бы Суворова. И Дмитрий Донской канонизирован за послушание воле Божьей, явленной через прп. Сергия, а не за Куликовскую битву.

В Новом завете говорится: «Возлюби врага своего». А если враг – дьявол, то нужно возлюбить дьявола?

Когда в таких случаях говорится о любви к врагам, то имеются в виду только люди. Как раз наша брань, т.е. война, – против всякой злобы духов поднебесных. Для этого и нужен был нам сегодняшний разговор, чтобы такой путаницы у вас не было, чтобы вы учились по­нимать текст Нового завета так, как он реально существует. Нельзя вырывать слова Господа из контекста. В нем ведь не так сказано. Если Вы цитируете, то делайте это точно, и вопрос сам по себе снимется. Неточность знания текста может привести вас к неверному выводу.

Нельзя ли, борясь с врагами только любовью и правдой, стать врагом Богу?

Я сегодня говорил о трех отношениях к врагу. Если бы автор этой записки написал слово «Бог» с маленькой буквы, то было бы понят­но, что имеется в виду, и тогда бы я сказал: «Да, конечно, можно». Но коль скоро здесь написано «Бог» с большой буквы, то это было бы противоречием, ведь Бог Сам есть Любовь. Как же, воинствуя любовью, можно стать врагом Богу? Я сегодня уже говорил, что победа насилием есть не слава, а позор человечества. Насилие может быть оправдано только как начало, сдерживающее зло, как метод, присущий этому миру. Мы же не восстаем против того, чтобы существовали в мире сем какие-то государственные институции, например суды. Ведь если суд осуждает, то он осуждает с какими-то последствиями для челове­ка. Да, мы должны быть против смертной казни – это верно, но ог­раждение общества от зла необходимо, а общество и государство не могут руководствоваться при этом Божьим законом. Оно должно, бес­спорно, стремиться к справедливости, но никогда ни одно государство в истории не станет настолько христианским, чтобы его закон и Закон Священного писания, особенно новозаветный, отождествились.

А. Копировский (дополняя ответ). Вопрос борьбы с вра­гами любовью уже неоднократно возникал, например в XVII веке. Про­топоп Аввакум говорил, что с врагами надо бороться не любовью, а совсем другим методом: «Дал бы ты мне волю, великий государь, я пер­во-наперво того Никона перепластал бы начетверо, как собаку, а по­том и никониян тех». На чем он основывался? На том, что вы слыша­ли сегодня из Ветхого завета. Он говорил, что еретики – враги не мне, я бы стерпел что угодно (он действительно терпел от врагов своих), но они враги Богу. Вот замечательный пример борьбы с врагами Бога не любовью и правдой. Он этого ничего не сделал, но очень хотел...

Не кажется ли Вам, что это прямо противоречит заповеди «не убий» хотя бы?

А. Копировский. Это много чему противоречит. Но человек, как известно, очень широк – по Достоевскому, по крайней мере, неплохо было бы его и сузить.

Хороша ли эта широта?

А. Копировский. Прекрасна. Но бодливой корове не всегда даются орудия убийства. Хотя желание пострадать за Христа – это уди­вительная вещь. Но оно проявилось здесь в такой уродливой форме! Я думаю, знаменитый протопоп (он канонизирован у старообрядцев) очень бы удивился, если бы ему сказали, что он попадает под определение апостола Павла об иудеях: «Имеют ревность о Боге, но не по разуму».

Есть ли враги не «нашего ради спасения»? Ведь в конечном счете, любая вылазка врага может рассматриваться как указа­ние на какой-либо из наших недостатков. Может быть, в этом смысле, «подставить другую щеку»?

Я сегодня уже немного говорил, что и христиане, и нехристиане дают реальные поводы для того, чтобы кто-то был нами недоволен и так или иначе враждовал с нами. К сожалению, по-настоящему все люди «много согрешают», хотя грехи у людей разные. Это не значит, что всех надо ставить на одну доску, всех уравнивать. Ни в коем слу­чае нельзя уравнивать! Священное писание говорит: «Кому больше дано, с того больше спрашивается», поэтому, конечно, когда восста­ет против тебя враг, посмотри, может быть, ты его спровоцировал. Но речь у нас идет об отношении к врагу. Если ты его спровоцировал своим грехом, то покайся, увидев это, исправься, и враг перестанет быть твоим врагом. Но мы сейчас говорили о других случаях, не об этих.

Если «линия фронта» проходит через сердце между верующей женой и неверующим мужем, возможен ли мир в семье?

Если «линия фронта» прошла через верующую жену и неверую­щего мужа, то можно говорить только о перемириях и передышках, но вряд ли о мире и согласии в семье. Я отсылаю автора этой за­писки к известным главам апостола Павла. Как быть в таких случа­ях – у него это прекрасно разобрано.

Как не принимать, но любить «мир сей», который враждебен, и твоих близких, которые «враги тебе»?

Это та самая антиномия, о которой я сегодня говорил. В этом – вся трудность заповеди. Любить врагов – это значит любить тех, кого ты не любишь, и это невозможно для естественного человека, по-на­стоящему невозможно. Надо быть христианином и членом Церкви не для того, чтобы на каком-то новом языке говорить, в какие-то новые одежды одеваться, или для того, чтобы изменить внешний строй сво­ей жизни – иначе устроить свой быт, ходить в храм и прочее, – а для того, чтобы иметь силу прощать врагу. Прощать и любить – не одно и то же, но если человек любит врага, т.е. живет по-христиански, то он найдет возможность простить врага. Слово «простить» означает «ис­править, выпрямить, выправить». И выправляются отношения очень по-разному, на разных условиях в «мире сем», и (условно скажем), в мире Ветхого Завета, и в мире Нового Завета. Просто сейчас не существу­ет ветхозаветного мира, кроме некоторых типологических аналогий, духовных аналогий, поэтому я сказал «условно». Да, это очень сложно – не принимать зла, но любить злого. Достоевский говорил: «Люби человека и в грехе его». Люби человека, не грех, а человека, зная, что в нем есть потенция к лучшему и большему. Вот это знание тоже да­ется по благодати, это тоже откровение. Эта заповедь – не только от­кровение Божье нам, но и откровение нам человека Божьего.

Разве тот, кого любишь, может быть твоим врагом?

Да, может, увы. Враг – это не только тот, к кому мы относимся как к врагу, это и тот, который нас почитает врагом. Мы можем лю­бить, но при этом знать, что он наш враг. Именно об этом у нас се­годня идет речь, в этом вся сложность, и это часто путают. Сегодня уже мне кто-то задавал в перерыве этот вопрос: «Разве у Христа были враги?» Были, и их было много. В конце концов это и привело Христа на Голгофу, не друзья ж Его на Голгофу привели. Потому что «мир сей во зле лежит».

Мы живем в этих двух враждующих мирах, поле битвы – мы сами. Как же совместить несовместимое, как поступать, чтобы дела твои не были помехой, а стали для Бога, для стяжания благодати?

Вот это и есть тайна христианской жизни. Здесь дело не в пове­дении (ведь не зря сказано блж. Августином: «Люби Бога и поступай как хочешь»), дело – в откровении Любви, в духе Любви, в силе Люб­ви. Христианство проповедует возможность жить уже здесь, на зем­ле, в открывающемся внутри нас и распространяющемся вокруг Цар­стве Небесном. А это – сила, это действительная сила, которая не на­силует. Мы все знаем трудность этой ситуации: когда против нас по-настоящему восстают наши личные враги, то нам бывает трудно сра­зу, с первой же секунды, отнестись к врагам по-христиански. Иногда они нас возмущают, мы хотели бы им мстить, мы хотели бы им отве­чать, мы хотели бы вести себя не по-христиански. Очень редко быва­ет среди христиан такое, чтобы человек сразу, не раздумывая, отре­агировал на явление перед ним его действительного врага с любовью. Бывает, но редко. Пусть мы сколько-нибудь и подумаем, но важно, что­бы мы все-таки поступали по-христиански. Конечно, еще лучше, если это войдет в плоть и кровь нашу, но для этого нужно постоянно быть в благодати Духа Святого, в этом мире духовном. И это – наша глав­ная христианская задача и проблема, в этом – весь смысл христиан­ской жизни. И цель христианской жизни, как вы знаете, именно в этом.

И диктаторов, принесших смерть миллионам людей, нужно лю­бить? И в чем, по-Вашему, должна выражаться любовь к ним? И разве они – диктаторы, носители активного зла – не оли­цетворяют собой идею сатаны?

Это обычное смущение человека, когда он слышит евангельскую проповедь. Всем известны слова Евангелия о любви к врагам. Это благовестив стало для многих препятствием к принятию самого Еван­гелия просто потому, что забыли о том, что все это значит, какой си­лой это все дается. И когда мы говорим, по Евангелию: «Не противься злому», мы же не говорим: «Не противься злу». Мы по сути говорим: «Не противься злому человеку, но противься злу». Мы говорим о сред­ствах противления. Конечно, когда творится зло, оно чаще всего тво­рится через человека, и в этом – манифестация сил зла, явление са­таны в этом мире. Каждый же человек, даже диктатор, пока он жив на земле, имеет образ Божий, как бы ни был он разрушен, как бы он ни был искажен. Значит, всякому человеку еще можно покаять­ся, и мы часто можем этому содействовать, и поэтому всегда этому надо содействовать. Если бы сейчас выставили самые мрачные, са­мые злостные фигуры человеческой истории в ряд, то мы все равно могли бы надеяться, что и они как-то могли покаяться. Ведь такое уже было в истории не однажды, когда изверги рода человеческого каялись. К сожалению, не все. Хотя до конца суд нам не принадле­жит, да мы можем и не всё знать. Но все-таки есть подозрение, что какая-то часть из них уходила без всякого покаяния, и может быть, смерть их духовная предваряла смерть физическую. Но это – тай­на Суда Божьего, и мы не должны ее восхищать.

В Архангельском соборе Московского Кремля – портреты-фрески канонизированных русских князей. Что, все они были очень праведные?

А кто вам сказал, что все они канонизированы? Там просто те, кто погребен. Они иногда изображены с нимбами, но они далеко не все канонизированы. У нас во Владимирском соборе с нимбами изоб­ражены все московские патриархи, среди которых тоже есть много неканонизированных. Так что изображение с нимбом – это может быть еще лишь некое пожелание заказчика церкви о канонизации, но это еще совсем не факт и не акт канонизации. Дмитрия Донско­го изображали с нимбом давно, и давно житие его написали, а ка­нонизировали только в 1988 году. И то его канонизация имеет оп­ределенный, небесспорный контекст.

Ненависть и нелюбовь. Какое чувство сильнее?

Есть разной силы нелюбовь, есть разной силы ненависть. Они мо­гут совершенно отождествляться, но в русском языке есть нюанс, при котором, конечно, нелюбовь более мягкое состояние, чем не­нависть. Ненависть более сильное.

Если Церковь фактически оправдывает ненависть к врагу и даже его убийство, то почему считается ересью нелюбовь к инородцам?

Христианская Церковь этого не оправдывает (православная – определенно). Я думаю, что когда старообрядцы канонизировали протопопа Аввакума, говорившего прозвучавшие сегодня слова, то не за эти слова его канонизировали, да и не вся церковь канони­зировала, а только небольшая ее частица. Ваш вопрос – плод некоторого недоразумения.

Можно ли и нужно ли любить человека, которого грех объял безвозвратно, например наркомана с измененной психикой?

Кто сказал, что психика не может быть изменена обратно? Мне не однажды приходилось иметь дело с наркоманами, которые приходи­ли к вере, как и просто с психически больными людьми. Я знаю, как эти люди, приходя к вере, «приходят в себя», становятся здоровыми. К сожалению, в этом им бывает очень трудно удержаться. Именно в силу своей болезни они иногда пренебрегают важными советами, а у нас пока нет возможности вовремя поддержать человека, когда ему ста­новится худо. Но в целом, все болезни уходят. Шрамы остаются, слабые места остаются, но и от всех больших грехов слабые места и шра­мы остаются. Однако человек становится все-таки здоровым. Шрамы – это не язвы. В плохую погоду будет болеть, но от этого человек не умрет. Потом это совсем не равно тому, что тут пишут: «грех объял без­возвратно». Это уже не грех. Изменение психики – это последствие греха и само по себе не грех, так что и можно, и нужно любить чело­века, если даже он наркоман с измененной психикой, и даже если он ваш личный враг. Это основная тема нашей сегодняшней беседы.

Главный мой враг – это я сам, и себя простить никак не могу. Долги не отдаю, например.

Не отдавать долги – это плохо, конечно, но не самое страшное. Если что-то порабощает человека, он в рабстве у силы зла, у врага, и тогда по-настоящему враг внутри нас. Силы зла внутри нас, и хорошо, что че­ловек об этом сказал. Только не нужно так зацикливаться только на этом, потому что это не бывает единственным состоянием. Человек мо­жет впасть в отчаяние, если он будет думать только так, как сказано в этой записке. Правильно, враг внутри, но он бывает и вовне, бывает и так, и так, но есть сила, которая позволяет убрать врага из сердца сво­его, и эта сила – благодать Божья, а в Ветхом Завете – Закон Божий. Это тоже большая сила, которая тоже по-своему борется с врагом.

«Любить врага своего» не означает ли пытаться исправить его? Разве бездействие не порождает врагов? Можно ли исправить только любовью и правдой? Что необходимо исправлять: вра­га-причину или его деяния?

Конечно, «любить врага своего» означает и пытаться исправить его. Но только любовь больше, чем попытка исправить человека, из любви проистекает эта попытка и это дерзновение. Мы должны иметь дерзновение не только к Богу, перестав быть врагами Ему, но и дер­зновение перед человеком, когда мы говорим о таких вещах, как се­годня. И вы дерзновенно относитесь к этому, и мы тоже, потому что это достаточно глубокие внутренние вещи, и без достаточной сте­пени открытости друг ко другу такой разговор был бы вообще не­возможен. Когда вы к врагу отнесетесь с любовью – это тоже дер­зновение, потому что любовь достигает «до разделения суставов и мозгов», как говорит апостол Павел, она все внутреннее человечес­кое объемлет. Полюбить человека – это значит дотронуться до его сердца, и даже более – войти в его сердце.

Очень жаль, что так много сомнений у нас относительно того, что можно исправить человека любовью и правдой. Это говорит о том, что у нас недостаточно опыта в том, чтобы так делать, что мы еще недостаточно знаем плоды такого исправления. Мы слишком привык­ли поступать так, как принято в мире сем: хорошо, если «око за око, зуб за зуб», а еще «лучше» – два ока за око и два зуба за зуб. Это говорит о нашем духовном состоянии, что мы еще не очень ве­рим в силу Божью. Поэтому многие считают, что прощать врагам – слабость, попустительство злу.

Конечно, исправлению подлежат, в первую очередь, глубинные от­ношения с человеком, поэтому исправлять нужно именно врага, а по­том исправятся и его деяния. Другое дело, что если он агрессивен, надо ограничивать его той силой, какая у вас есть. Если нет достаточной любви, или она недостаточно действенна, или человек, наш враг, ее отвергает, тогда приходится думать о других средствах. Увы, это так.

Вы сказали, что важно содействовать покаянию врага. Почему Господь не содействовал покаянию Иуды? В Евангелии от Мат­фея Иисус говорит Иуде, идущему к Нему навстречу с поцелу­ем: «Друг, для чего ты пришел?» Можно ли считать это неожи­данное обращение к предателю таким содействием покаянию?

Я думаю, да. Автор этой записки прекрасно сам нашел ответ на свой вопрос. Враг в Иуде – то, что от сатаны, это зло, а не злой человек. Хотя Господь уже знал, что последует дальше, но шанс для Иуды оставался. Вера в человека совсем не означает нетрезвенно­го отношения к людям, к жизни. Наоборот, эта вера есть некий за­лог, некая сила, которая открывает дверь покаяния. Да, человек может отказаться войти в эту дверь, но если он хочет в нее войти, а мы ее закроем, потому что он грешник, то мы окажемся в лучшем случае еще лишь на уровне ветхозаветного человека. Там вся суть была именно в том, что закрывалась сама дверь перед врагом.

Кто такой «ветхозаветный» человек?

«Ветхозаветный» человек – тот, который живет в духе и стиле Вет­хого Завета. Но и Ветхий Завет – это большое богатство и многооб­разие (надеюсь, я дал вам это сегодня понять). И по отношению к та­кому вопросу, как отношение к врагам, там есть разные акценты, раз­ные варианты, там это очень живое отношение. Ветхозаветный человек – это живой человек. Ветхозаветного человека буквально уже не су­ществует 2000 лет, с тех пор как был заключен Новый Завет с Богом, но дух Ветхого Завета, конечно, остался. Иногда же дай нам Бог до­расти хотя бы до сознания ветхозаветного человека, потому что сплошь и рядом в действительности, в жизни мы являем куда более сниженные примеры, хотя и называемся христианами, т.е. людьми новозаветными.

Здесь два вопроса:

1) Объясните, пожалуйста, Вашу позицию по отношению к твор­честву Ницше;

2) Достоевский и Толстой.

А. Копировский. Вопросы состоят в том, что Ницше как-то уже традиционно считается врагом христианства. Действительно, когда читаешь его тексты, то это как бы прямо прочитывается. Наверное, не случайно его пытаются читать как бы наоборот, уверяя, что он друг христианства, только выступал в отношении к нему в парадоксальной форме. Ницше мы часто воспринимаем сквозь маску, которая на него была надета, в частности, идеологами немецкого фашизма, когда были педалированы те вещи, которые он сам, может быть, и не педалиро­вал. Я согласен с о. Георгием, что говорить о Ницше вообще тяжело. Есть в этом какая-то такая внутренняя тяжесть и тьма, непросветлен­ность, что об этом говорить не очень хочется.

Достоевский и Толстой здесь поставлены рядом. Очевидно, они про­тивопоставлены друг другу? О Толстом в этом плане говорить точно так же тяжело, как и о Ницше, хотя они несравнимы как писатели, как твор­цы. Вообще само понятие «творчества» уже как-то приближает человека к Богу, как-то его с Ним сродняет. Но есть и парадокс: когда человек, используя данный ему от Бога талант, касается запретного плода, то, как сказал святитель Филарет Московский, само запретное дерево обруши­вается на человека. Говорить об общем и различном в миропонимании и богоискательстве – это тема не одного вечера, а многих книг. Возьми­те Мережковского «Толстой и Достоевский». Спрашивать: «Кто Вам ближе?» – думаю, вопрос сейчас и здесь несколько излишний.

Надо ли всех любить одинаково или можно врагов любить мень­ше, а ближних больше? Когда выбираешь, кому отдать свои силы, надо выбирать того, кто милее?

Когда Господь говорит «любите врагов ваших», Он ведь не отож­дествляет врагов и друзей. Здесь не нужно думать в категориях «больше» или «меньше». Иногда человек врага своего любит боль­ше, чем друга и ближнего. Я думаю, здесь за примером ходить да­леко не надо, многие знают свойство любви матери, ее отношение к неблагополучным детям, особенно к крайне неблагополучным детям, которые уже почти враги, которые могли быть даже ее преда­телями в жизни. Это, конечно, человеческие отношения, но, в опре­деленном контексте, и тут бывает ясно, что пусть не всегда, а иног­да отношение к такому врагу, любовь к нему бывает больше.

Но все-таки я бы ставил этот вопрос не в категориях «больше-меньше», а так, что это просто разная любовь. Если же мы будем говорить здесь о любви совершенно в одинаковом смысле, тогда по-настоящему сольются понятия «друга» и «врага». Евангелие этого не делает. Знай, кто твой враг, но ты и его люби, благословляй тебя проклинающих и т.д. Благословение – это не просто жест, не только слово, это внутреннее отношение. Ведь там же говорится «будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». Поэтому вопрос о любви к врагам – это вопрос о том, приобщены мы к Любви Отчей или нет, познали мы Бога как Любовь или нет, о чем прекрасно ска­зал старец Силуан. Это разные образы любви. Любовь в полноте одна и та же, но до Любви в полноте надо дожить, дорасти, и это не очень просто. Наверное, она принадлежит уже только Царству Божьему. Есть очень хорошая цитата из «Дидахи», раннехристианского памят­ника начала II века, который когда-то во многих церквах входил даже в Священное писание Нового Завета. Там сказано: «Одних обличай, за других молись, а иных люби больше души своей». Здесь тоже задано разное отношение, хотя и молитва, и обличение, и в третьем случае любовь больше своей жизни – все-таки из одного ряда.

Является ли отсечение эмоциональной сферы человеческой души христианским методом борьбы с врагом, со страстями?

Нет. «Любовь к врагам не может явиться в результате человечес­ких усилий, каких-то упражнений или аскетических усилий» – это замечание о. Александра Шмемана очень верно. Он правильно пи­шет, что «любовь к врагам – это откровение, это даже не заповедь». Заповедь можно выполнить, даже взяв себя за глотку, если надо. Хотя усилия человеческие в христианстве, как всегда, нужны. Я здесь снова напомню о принципе синергии, о необходимости сочетания че­ловеческой силы и Божьей силы, но никогда одной человеческой силой победить врага невозможно, и уж тем более, это никак не сво­дится только к эмоциональной сфере. Эмоциональная сфера – ду­шевная сфера, а любовь к врагам – сфера, в первую очередь, ду­ховная. Они не тождественны, хотя и неразрывны.

Как быть, если не любишь себя? Ведь тогда и о любви к ближ­нему сложно говорить?

Сейчас это очень сложная проблема. Не случайно второй раз под­нимается вопрос о любви и нелюбви к себе. Что-то очень естественное извратилось у людей, то, что воспринималось раньше как само собой разумеющееся, сейчас не воспринимается. Конечно, если в человеке нет любви к ближнему, разрушается и любовь к себе, возникает неес­тественное отношение к себе, противоестественное отношение. Мы имеем массу таких примеров. Современная молодежь – это часто уже просто исторический пример неестественного отношения к себе.

Можно ли назвать нелюбовью нежелание первым идти на об­щение из-за страха быть для человека искушением? Является ли здесь уместным оправдание нехваткой сил?

Нехватка сил – вещь реальная. Иногда по-настоящему не хвата­ет сил и по-настоящему надо отойти, уступить, но с полным понима­нием, что ты отступил. Это не Бог тебе не дал силу – это ты отсту­пил. Когда человек отступает на поле боя, он всегда чувствует горечь поражения, он честно относится к этому, он не оправдывает себя. А мы очень часто хотим и отступить, и как бы не отступить. Другое дело, что в этом можно легко перейти границу и спрятаться в «свою нор­ку», что делают многие современные люди, не желая вообще «нос показать». Когда христианин говорит «не могу», он всегда немного фальшивит, потому что не случайно было сказано уже в Евангелии: «Все возможно верующему». Во всяком случае, он всегда знает, что ему делать. Если же он вдруг чувствует, что в ситуации, перед кото­рой он реально поставлен, он немощен, – ему надо это осознать и просить о новом духовном состоянии, о новом излиянии Духа от Бога.

К. Маркс и Ф. Энгельс – это злодеи?

Пусть ваша совесть и их многочисленные труды ответят Вам на этот вопрос.

В церкви батюшка определенно заявляет, что в 1992 году бу­дет третья мировая война, что до XXI века будет пришествие антихриста, а XXI века вообще не будет. Церковь находится в Московской области.

Думаю, что она находится вообще в какой-то другой области. Я не могу поверить, что батюшка совсем не читал Новый завет. Про­стим же ему.

Март 1991 г.

Текст публикуется по изданию «Кочетков Георгий, свящ. Беседы по христианской этике». Выпуск 4. Изд. 2-е, испр. – М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2004. – 68 с.