Скачать в формате  DOC  EPUB  FB2  PDF

Сегодня нас с вами ждет довольно сложная тема – тема, которую я не могу иллюстрировать святыми картинками, как вы понимаете. Поэтому вам сейчас придется довольно напряженно слушать, так как это особый материал.

Итак, мы сегодня поговорим на тему: «Что такое разврат духа, души и тела». Нам с вами прежде еще не приходилось говорить на подобные темы. Начав три года назад цикл бесед по христианской этике, мы оказались в чистом поле, потому что вскоре обнаружилось, что наследие отцов, наследие древности, опыт отцов, опыт древнос­ти отчасти всеми забыт, а отчасти теперь неприменим, как это обычно и бывает в истории. Он в очень небольшой степени актуализиро­ван в наше время, причем часто непоследовательно и противоре­чиво и часто не на самой его глубине. Да и современных выраже­ний соответствующего нашей тематике опыта почти нет. Во всяком случае, если они и есть, то обычно по своему духу и смыслу ока­зываются довольно далекими от христианства, от православия. Мы находимся в области кризиса, этического кризиса в жизни, а значит, и в мысли, и в культуре, как церковной, так и околоцерковной, ну и за это, как всегда, с одной стороны, благодарим Бога, потому что это дает нам возможность с большим напряжением осознавать и выра­жать эти вещи заново, что всегда полезно, как показывает история, но, с другой стороны, при этом мы понимаем, что чего-то не доде­лываем, где-то оказываемся недостаточно гибки, тонки, недостаточ­но способны к полному, всестороннему освещению заданных тем. Впрочем, поскольку мы с вами ориентируемся на катехизационный, огласительный, и общепросветительский уровень, это обычно не­сколько скрадывает такие недостатки.

Говорить на такие темы, как сегодня, трудно, потому что они все­гда требуют большой глубины христианских представлений о мире, о человеке, об обществе, а глубины этих представлений, как правило, у слушателей и не хватает. Приходится ссылаться на какие-то глубокие вещи, заранее понимая, что эти ссылки еще редко для кого быстро оживают во всем богатстве ассоциативных связей и знаний.

После этого маленького предисловия, к сожалению, нам сегодня необходимого, я хотел бы начать. Вообще, интересно то, что множе­ство как раз исторически очень значимых тем в области христианс­кой этики оказалось особым образом забыто. О них говорить все­рьез, глубоко в наше время стало как-то не модно. Не модно гово­рить и о разврате, как и о связанных с ним понятиях чистоты и не­чистоты, даже грязи. О нечистоте говорить совсем не модно, особенно в отношении кого-либо конкретно. Если люди и говорят об этом, то обычно как бы вполголоса и с определенной интерпретацией весь­ма субъективного характера, и поэтому нередко подобные разгово­ры обретают характер сплетен. И таких сплетен может быть доста­точно много, даже слишком много. О разврате говорят еще как о чем-то, поражающем воображение человека: если что-то выходит за рамки обыденной жизни, тогда он с целью кого-то осудить вспоми­нает о предельных для него или даже запредельных категориях. Но повторяю, серьезные разговоры на эти темы в наше время не мод­ны. В связи с этим понятия, которыми обычно в этих случаях опери­руют, оказываются очень расплывчатыми и, как правило, очень суженными. В основном они касаются вопросов пола, секса – и всё, при­чем тоже чаще лишь тогда, когда формы проявления в этой области людям почему-то не нравятся.

Многие, наверное, испытывали некое если не шоковое, то какое-то подобное состояние, когда впервые всерьез касались, скажем, Свя­щенного писания, Библии. Читая Библию, человек, особенно взрос­лый человек, не однажды чувствует недоумение. Сталкиваясь, напри­мер, с краткими, но сильными выражениями Евангелия, такими как обращение к народу израильскому: «О, род прелюбодейный и греш­ный! О, род неверный и развращенный! Доколе буду с вами? Доко­ле буду терпеть вас?» (Мф 17:17), люди несколько удивляются и недоумевают, потому что, чтобы понять эти вещи, понять подобного рода обращения пророков Ветхого завета и Господа в Евангелии, нужны совершенно другие, не современные, не наши понятия. Люди в первую очередь начинают чувствовать, что в Библии, в Откровении, в Слове Божьем понятия развращенности и неверности в более глу­боком смысле относятся скорее к душевному и духовному, а не фи­зическому плану бытия. При этом, если внимательно читать Ветхий и Новый заветы, совсем нетрудно еще заметить, пусть сначала только почти на интуитивном уровне, некое различие ветхозаветных и но­возаветных понятий о неверности и развращенности, как и понятий о верности и чистоте.

Когда мы встречаемся с христианской историей, что бывает пока еще довольно редко, вернее, слишком редко, значительно реже, чем это нужно было бы, у людей тоже иногда возникает некое недо­умение. В глаза бросается то, что чем лучше и чище эта история в ту или иную эпоху, тем, как это ни странно, больше слышится обви­нений христианства в разврате. Взять к примеру знаменитые пре­тензии язычников, древних римлян, к христианам, связанные в пер­вую очередь с христианскими мистериями, с таинствами, точнее, с таинственными собраниями церкви, которые нередко совершались ночью. Но тут уж поистине каждый судил в свою меру, как гово­рится, по себе. Я это хотел бы отметить, потому что вообще в от­ношении этих вопросов люди часто судят по себе и в свою меру. Чтобы нам с вами избежать подобных ошибок, хочется об этом ска­зать уже в предисловии.

Итак, понятия о чистоте и нечистоте, а значит, и о разврате, раз­вращенности, двоятся и усложняются. Оказывается, они тоже имеют свою историю, связанную и со Священной историей.

Так что же такое разврат? Вообще слово «разврат» само по себе очень нетрудно воспринимается. Это слово, которое чисто филоло­гически понятно само из себя. Оно происходит от корня, означаю­щего некое вращение: «разврат» есть «разворот». Итак, если поме­нять огласовку, то мы без труда выходим на некий коренной образ, заложенный в этом слове: это некий разворот за рамки положенно­го, установленного, а не просто ранее бывшего, как во всякого рода иной эволюции. Я сразу хочу провести здесь эту параллель и задать тон для вас, чтобы вы могли подумать на эту тему, подумать о том, что разврат – это тоже разновидность эволюции, потому что вся­кая эволюция по значению, по смыслу этого слова – это тоже не­кое разворачивание, некая спираль, которая разворачивается. Но запомните, что не всякая эволюция – уже и разврат.

Итак, всякий разврат есть эволюция, но не всякая эволюция есть разврат. Разврат, повторяю, – это разворот за рамки положенного (кем положенного, как положенного – об этом мы еще поговорим). Но из этого сближения понятий, связанных с соответствующим пуч­ком ассоциаций, связанных с каждым из них, мы можем сделать вы­вод, что в самом эволюционном принципе самодвижения есть некая потенция разврата, некий потенциальный элемент разврата, что для нас должно стать предметом особого внимания.

Думаю, что возможен даже некий разврат эволюции, т. е. может быть такая эволюция, которая должна оцениваться как разврат. Я сейчас специально не привожу никаких примеров, ибо хочу, чтобы вы вначале немного подумали, как-то восприняли этот набор важ­нейших терминов и важнейших ближайших им понятий, связав их между собой, повторяю, всем богатством ассоциативных связей – а у каждого свой набор этих связей, – чтобы потом мы могли кос­нуться и некоторых новых деталей.

Но, наверное, есть и некий разврат революции – при том или ином слишком крутом, резком или неоправданном повороте («революция» и переводится как «поворот»). Об этом много писали в XX веке, так как XX век знал множество разных революций: и социальных, и не только социальных. В наше время говорят еще о революции техни­ческой и научной, правда, уже не так часто, как прежде. А вот о сек­суальной революции говорят пока еще довольно много, хотя, кажет­ся, больше уже не о чем здесь говорить. И все это тоже для нас важно: и потому, что в этом есть свой интересный и важный набор ассоциаций и сочленений, и потому, что XX век действительно дал много примеров того, как делать не надо. Сейчас многие люди го­товы вообще анафематствовать слово «революция», но, наверное, этого делать не следует, потому что как эволюция, так и революция – это вещи, неотъемлемые от самой жизни в мире сем. Другое дело – какая это эволюция и революция.

Так что в революции тоже может быть некий разврат, и он не сво­дится только к одному «дионисийскому» элементу в ней. Дионисийство, т. е. «ночной» элемент в революции, вообще неотъемлемо от нее: революция, наверное, больше жива ночью, чем днем, в ней больше лунного и затемненного, чем солнечного, – это в самой природе вся­кой революции. Я не буду сейчас касаться этого подробно, интере­сующиеся этим моментом могут почитать Н.А. Бердяева и т. д., но я упомянул об этом потому, что иногда сам дионисийский элемент в революции уже воспринимают как разврат, что, на мой взгляд, может быть неверно, неправильно, ибо дионисийство, повторяю, неотъемле­мо от всякой революции, без него никакой революции вообще не может быть никогда.

Что мы с вами могли бы сказать о разврате, если бы снова попы­тались дать какую-то дефиницию, какое-то определение ему, может быть, пока еще очень общее, самое общее, универсальное? Можно было бы сказать, наверное, что разврат – это некое уклонение от пути добра, красоты и правды на путь зла, безобразия и греха. События так раз­виваются, так они разворачиваются, что вдруг происходит переход с пути добра на путь зла. Таким образом, разврат – это некое падение, и даже сам путь зла – не зло, подчеркиваю, а именно путь. Мы сейчас возрождаем и любим слово «путь», и хорошо делаем, но и здесь надо помнить, что на самом этом пути есть не просто «ночной» отре­зок, но и канавы, и ямы, и какие-то тупики. Не случайно уже у проро­ка Осии в 9-й главе говорится в синонимическом смысле о падении как о разврате: «Глубоко упали они, развратились, как во дни Гивы».

Поскольку мы заговорили о пути зла, то понятно, что в нем есть соответствие пути греха, и поэтому разврат мы еще могли бы в опы­те осмыслить, увидеть как путь греха и рабства тлению. Например, мы знаем, что в мире сем действуют определенные законы и что есть 2-й закон термодинамики о возрастании энтропии. Это, в общем-то, есть своеобразный разврат в природе, если хотите, потому что в ней естественно возникает вот это тление, вот этот хаос, этот распад. Так что, видите, не все то, что естественно, – не безобразно, хотя многие считают наоборот по своей наивности или по лукавству, чаще – по второму обстоятельству.

Итак, разврат – путь греха и рабства тлению в мире сем. Инте­ресно, что в Ветхом же завете, в книге Притч, в 21-й главе, говорится: «Превратен путь человека развращенного». Действительно, это путь падения, путь тления, путь, ведущий в пустоту, потому что увеличение энтропии, хаоса в этом мире, снижение уровня организации мира, т. е. организованности его как системы, является путем разложения, пу­тем пустоты, движения к пустоте. А вот еще интересная цитата из Свя­щенного писания, которая сближает эти понятия. Во Второй книге Паралипоменон, в Ветхом завете, говорится, что вот «собрались вок­руг... люди пустые, люди развратные» – через запятую. Вообще, вы знаете, что Священное писание избегает таких прямых осуждений людей, правда, в основном в Новом завете, не в Ветхом, но тут как раз очень энергично все сказано. Если же разврат есть путь греха, ук­лонение от пути добра на путь зла и сам путь зла, то это есть и ук­лонение от Закона Божьего, вообще от закона как некоей нормы, некоего правила, правила Духа, как от того, что Священное писание называет мудростью. Поэтому человек, желающий быть мудрым, по этому пути идти не должен.

Но что происходит тогда, когда человек все-таки идет по этому пути, когда им совершена эта ошибка? Тогда разврат, совершившись, становится неким извращением, сдвигающим вещи со своего закон­ного и богоустановленного места. Это тоже находит подтвержде­ние в Священном писании, например, во 2-й главе Первого посла­ния апостола Иоанна, где говорится о том, что вместо того, чтобы завершить (т. е. совершить) мироздание, человек извратил его. Ви­дите, здесь мы тоже находим удивительное по точности и глубине понятие о пути человека, в принципе всякого человека. А вот та­кое явление, когда вещи сдвигаются со своего места и поэтому ока­зываются не на своем месте, как вы понимаете, принято называть нечистотой, грязью. Ведь известно старое определение грязи: это всякая вещь, находящаяся не на своем месте. Отсюда следует по­теря святости как в ветхозаветном, так и в новозаветном смысле это­го слова, т. е. святости и внешне-символической, и внутренне-духов­ной. Я сейчас, к сожалению, не могу подробно останавливаться на этих различиях; мне кажется, что мы когда-то уже говорили о различии этих понятий святости, но в любом случае вы об этом еще услышите, для большинства из вас об этом еще будет идти речь. Это очень важная вещь, потому что понятия нечистоты и несвятости или, наоборот, чистоты и святости в Новом завете совершенно тожде­ственны. Причем в Новом завете эти понятия совершенно уникаль­ны, ничего подобного нет не только вне библейской традиции, но и внутри этой традиции вне Нового завета.

Пусть и несколько упрощенно, как бы указующим перстом, я сей­час определил это понятие о святости как внешне-символическое в Ветхом завете и внутренне-духовное – в Новом. Мне же самому близко еще одно определение, и я хотел бы вам его привести. Мне кажется, что разврат можно было бы определить как некую «укушенность змеем» или, лучше сказать, змием. Известно, что всякий человек, особенно взрослый, не младенец (с младенцем несколько сложнее), всегда приходит к Богу так или иначе укушенным змеем. Ныне таковы все без исключения, что тоже нам всем важно понять. Нам сегодня можно и нужно говорить на эти темы, поскольку для каждого сидящего здесь это актуально, лично актуально. Каждый когда-то был укушен змеем, хотя каждый – по-своему, поэтому каж­дому нужно это осознать и постараться избавиться от разврата. Какого разврата – об этом мы поговорим позже. Тут целый веер возможностей и случаев. Но важно знать каждому, что не только сосед или некто, какой-то абстрактный человек, несет в себе этот змеиный яд, но что он сам таков, и он должен это осмыслить, сде­лать из этого выводы. Он должен понять, что для этого ему нужно обратиться к Богу, что без Божьей милости здесь не обойтись, что никакой человек сам по себе от этого яда излечиться не может.

Ну вот, мы прочно связали понятие разврата с понятием отклоне­ния от нормы, ухода от нее, преодоления каких-то положенных Бо­гом и Его Законом границ. Мы можем так и запечатлеть в себе, что разврат есть уклонение от нормы. Следовательно, наступает время по­говорить об этих нормах. Что же это за границы, что это за нормы?

Ясно, что они могут быть очень разными, и в связи с этим будут разными и сами понятия о том или ином виде разврата и, главное, о его последствиях. Нормы могут быть внешними и внутренними, временными и вечными, могут быть божественными и социальными. И мне кажется, что для нас с вами довольно страшно сводить все к чему-то одному, как бы к единому знаменателю. История хоро­шо знает примеры, когда все нормативные установки возводились человеком только к Богу или, наоборот, только к социуму, к обще­ству. В качестве примера последнего я могу привести установку мар­ксизма, которая строится на том, что границы между нормой и из­вращением проводит лишь общество. В этом есть некий положитель­ный смысл, это нельзя с порога отвергнуть; тот, кто это сделает, бу­дет совершенно неправ, и не только потому, что не понимает марксизма (это дело хозяйское), но и потому, что это отнюдь не всё, прин­ципиально не всё. Именно такая установка распространилась не столько в науке (марксизм в науке, как вы знаете, давным-давно преодолен, так же как и дарвинизм, и даже фрейдизм), сколько в жизни. В нашей жизни эти установки марксизма как раз очень глу­боко засели, они превратились в набор ходячих истин, которыми люди оперируют, от которых они отталкиваются, когда хотят оценить себя или другого, и вот это уже опасно. Ведь именно поэтому, может быть, сейчас нет никакой четкости в понятиях о разврате и норме. Если все сводится к обществу и его институтам, а общество, естественно, исторически подвижно, то, значит, понятия о разврате достаточно от­носительны и даже субъективны: то, что для тебя – разврат, для меня – не разврат. Такие оценки, может быть, и могут быть оправданны по отношению к каким-то нормам, но они уж никак не могут быть распространены на все случаи жизни. Поэтому сейчас мы уже спо­койно читаем, и слышим, и видим по телевизору оправдание практически любого извращения, будь то извращение сексуальное или какое-то иное. Фактически вы сейчас найдете массу людей, которые вообще вас не поймут, если вы начнете говорить о гомосексуализме как разврате или еще о чем-то подобном. Вам скажут: «Да вы что – из XIX века?» Это для многих будет совсем непонятно, потому что здесь все как бы относительно нормально – просто нормы у лю­дей бывают разные. Если только общество создает для вас и в вас эти оценки, то как вы воспитаны, к чему привыкли, так и должно быть. Если вы чего-то стыдитесь, то это потому, что вас воспитали в этой системе оценок, а если бы вас воспитали по-другому, то вы бы этого не стыдились и очень бы радовались, как радуются многие, жизни вообще, во всех случаях.

Есть и другие нормы – нормы, требования цивилизации и куль­туры, что не совсем одно и то же. Тут мы все дальше и дальше ухо­дим в область относительного, потому что эти нормы все более и более относительны, ведь они все-таки в истории меняются. Нару­шение и такого рода норм, которые для человека всегда имели и имеют большое значение, может, следовательно, ассоциироваться с тем или иным видом разврата. Так, в античную эпоху, как вы помните, христиане однозначно отрицательно оценивали театр – именно как разврат. Театр есть разврат: не в театре есть разврат, а театр сам по себе есть разврат – таковой была установка христиан первых ве­ков. Может быть, вы помните набор запрещенных профессий у хри­стиан того времени. Это не только воинская, допустим, профессия, или проституция, или жречество, но и театр. Понятно, что сейчас, во всяком случае на сегодняшний день, полностью отождествиться с теми представлениями нам нельзя. Ведь в современном театре есть совсем другие элементы, есть элементы иногда очень высокой праведности и даже святости, как личной, так и, если можно так выразиться, про­фессиональной, чего не было в древности. Сейчас можно говорить о разврате в театре, но нельзя говорить о театре как о разврате, о культуре как о разврате, хотя некоторые христиане и сейчас пыта­ются это утверждать. И они не правы, их мнение – это всегда об­скурантизм, хотя и можно найти массу примеров, когда цивилизация и даже культура приводят человека к разного рода разврату, раз­вращают его мысли, его чувства, приводят к развратным делам, раз­вращают его дух и уводят от Бога.

Еще есть нормы воспитания в семье и внутренние нормы челове­ка, нормы его совести и чести. Есть, в конце концов, в том же человеке чисто человеческие нормы, и не просто человеческие, а, допус­тим, животные. Удивительно, как бескомпромиссный Фрейд согласил­ся объяснять только животную природу человека. Об этом, к сожа­лению, многие забывают, когда говорят о фрейдизме, или неофрей­дизме, или о Юнге, Фромме и т. д. У них самих все-таки была некая интеллектуальная честность. Другое дело, что у них было и представ­ление о человеке скорее как о животном, но это дело опять же хозяйское, однако вещи ими назывались своими именами.

Вообще же если мы говорим о разврате как уклонении от нор­мы, то здесь мы должны сделать еще одну ремарку. Уклонение от нормы может быть двух видов: как некая неполнота и, напротив, как некая избыточность, т. е. с одной стороны – подавленность (все, что «недо-»), а с другой – все, что слишком («пере-»), что не в меру, бесвкусно и бестактно. Разврат – это уклонение от нормы, но мне представляется, что все-таки скорее второго типа, т. е. это все, что слиш­ком, что «пере-», что не в меру. Поэтому мы и говорим: все, что слиш­ком, – то плохо, все, что слишком хорошо, – уже не хорошо, при­чем всегда, во всех случаях жизни.

Здесь также стоит подумать о том, что в жизни все-таки есть место и нормам, которые могут быть различны для разных людей, т. е. могут быть относительны в личном плане. Ведь действительно мо­гут быть и такие ситуации, когда для одного человека что-то есть раз­врат, а для другого – нет. Особенно яркие примеры можно было бы здесь привести из Писания и житий святых. В житиях есть мно­жество таких вещей, которые могли бы шокировать. Допустим, не­которые святые ходили совершенно голыми по улице и в этом «ко­стюме Адама» заходили в женские бани, некоторые могли бросать камни в окна храмов, алтарей, утверждая, что именно там, где святы­ня, больше всего гнездится хвостатых. То, что им позволялось, по­зволялось только им. Попробовал бы кто-нибудь другой что-то по­добное сделать! Так что всегда были люди, которым позволялось нечто такое, что другим не позволялось в принципе, потому что счи­талось кощунственным и развратным. Это нам тоже стоит иметь в виду, хотя ни в коем случае такие вещи не следует ставить во главу угла и доводить до абсурда, думая, что все может быть позволено человеку по его произволу.

Тут, наверное, у некоторых из вас возникают какие-то ассоциации с Новым заветом, ведь говорил же, например, апостол Павел: «Все мне позволено». Но он же всегда и продолжал: все позволено? – да, все, но!.. Трижды он обращался к этой фразе, она, видимо, свербила его внутренне, очень беспокоила, жгла. В этом заключалась пробле­ма христианской свободы, свободы духа и дела христианина. Дей­ствительно, «все мне позволено», но при этом «не все полезно», «не все назидает», и «ничто не должно обладать мною». А дальше уже каждый делай выводы сам...

И наконец, я хотел бы назвать еще один ряд норм. Мы с пол­ным правом можем говорить автономно о духовных, душевных и физических нормах жизни человека. Этого теперь мы и коснемся более подробно, потому что на таком максимальном уровне абст­ракции долго находиться нам, может быть, не полезно. Коли мы обращаем особое внимание на человека, то нам, конечно, будет интересно уже дифференцированно поговорить о том, что есть разврат духа, души и тела.

Всем понятно, что человек есть некое единство, некая целостность, что он не разложим на тела и оболочки, и это принципиально важ­но. В библейской традиции это неотъемлемая истина о человеке, великое откровение о нем. Можно различать очень многие сторо­ны человеческой личности, человеческой жизни, но разлагать чело­века на тела и оболочки недопустимо, ибо это тоже будет разврат.

Вообще же все эти вещи: разврат духа, души и тела – взаимо­связаны, причем, на мой взгляд, значительно больше, чем мы обычно думаем. Я наткнулся на это совершенно неожиданно, как раз в про­цессе подготовки к сегодняшней беседе. И прежде было ясно, что может быть так, что, допустим, разврат телесный ведет к разврату души и разврату духовному. Было ясно, что могут быть и обратные вещи, когда духовный разврат развращает человека и душевно, и, в конеч­ном счете, разлагает его всего. У меня нет сомнений в том, что ду­ховный разврат имеет отношение и к душе человека. Духовно раз­вращенный человек очень часто не совсем душевно здоров, не очень-то нормален. Он очень часто не просто больной телесно, а особым образом больной. И тут я хочу привести вам несколько цитат. По­вторяю, они меня самого в некоторых нюансах поразили, потому что такой жесткой связи этих вещей я лично не ожидал найти в словах Священного писания. Так, в Третьей книге Царств говорится: «...и развратили жены его сердце его» (имеется в виду царь Соломон). Все-таки сердце – это в Писании всегда символ духа. И еще одна цитата из Второго послания к Тимофею: «Люди, развращенные умом, невежды в вере». Здесь тоже интересен этот набор синонимов, утверждений через запятую: покуда все-таки ум больше относится к душе человека, а вера – к духу, такое очень упругое сочленение их, конечно, нам должно быть интересно.

А вот пример обратного – это, конечно, знаменитая 1-я глава Послания ап. Павла к римлянам. Я хотел бы прочитать сейчас сна­чала одну центральную фразу, а потом и весь ее контекст, потому что такого рода отрывков в Священном писании очень немного. В Рим 1:28 говорится: «И поскольку люди не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотреб­ства». Вот это как раз и есть обратная связь: если у людей нет Бога в разуме, что здесь означает, скорее, в духе, в сердце, то это стано­вится причиной того, что они извращают свой ум и от этого дела­ют всякого рода непотребства. Но я обещал вам восстановить и контекст. Это очень интересный отрывок, в котором как раз много говорится о разврате, и он настолько насыщен, как это бывает все­гда у апостола Павла, что будьте особенно здесь внимательны. «По­скольку они, познав Бога (через "рассмотрение творений", т. е. че­рез "естественное откровение", о чем совершенно уникально было сказано апостолом Павлом чуть выше), не прославили Его как Бога и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омра­чилось несмысленное их сердце; называя себя мудрыми, обезуме­ли, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся, – постоль­ку и предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так что они сквер­нили сами свои тела. Они заменили Истину Божью ложью, и покло­нялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен во­веки, аминь. Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; по­добно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуж­дение. И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства, так что они исполне­ны (вот чем люди стали в результате исполнены!) всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, <они стали> клеветники, бо­гоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непри­миримы, немилостивы» (Рим 1:21-31). Вот такая целая обойма эпитетов в духе апостола Павла, которая говорит как раз об обратной связи, повторяю, о воздействии духа на тело и плоти на дух в че­ловеке. Наверное, мы все-таки действительно недооцениваем в своей жизни этого глубинного единства и взаимовлияния духа, души и тела, мы слишком привыкли к наукообразию, к антропологическим раз­личениям, которые фактически часто являются разделением соста­ва человека, чего никогда не следует делать, когда мы говорим о человеке, о человеческой личности.

И все-таки, не разделяя, так различая, что мы можем сказать о разврате телесном? Ну, конечно, это все, что мы называем блудом (имея в виду любой блуд) и прелюбодеянием: куда несут человека слепые телесные инстинкты и испорченные гены, туда он и идет. Но здесь хотелось бы предостеречь от некоторых крайностей: в извес­тной мере надо признать открытие, сделанное Фрейдом, содержаще­еся во фрейдизме утверждение о важнейшей потребности челове­ка в телесном контакте и общении, даже более того – о неискоре­нимости этой потребности, проходящей через всю жизнь человека. Такую оговорку здесь нужно сделать.

А что мы обычно подразумеваем под развратом души, душевным развратом? Ну, коли под душой человека мы обычно подразумеваем его ум, чувства и волю, то понятно, что когда человек идет или ощу­щает себя способным идти в любую сторону в своей умственной, чув­ственной и волевой сфере жизни, тогда это и будет душевным раз­вратом. Это может быть блуждание мысли и некое словоблудие, и то, что называется блужданием чувств, и бегание «за семью зайцами», т. е. невозможность волевого выбора там, где его необходимо делать, – все это будет развратом души. Здесь тоже хочется вспомнить Биб­лию, первые главы книги Бытия, и согласиться с утверждением, что сыны Адама развратились так, что все их мысли стали зло от юнос­ти их. Если вы вспомните историю о потопе, то вспомните и о том, что как раз это обстоятельство и стало причиной «потопа», а потом и заключения первого исторического завета человека с Богом.

О духовном же разврате нам снова говорит Библия – например, уже в 6-й главе Бытия, в самом начале, еще в прологе. Вот неболь­шой, но многим известный отрывочек о сынах Божьих и дочерях человеческих: «Тогда сыны Божьи увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал». От такого духовного блуда рождались, как здесь говорится, «исполины», отче­го возгорелся гнев Божий на людей. Это место чаще всего толковалось именно как духовный блуд, как некий прообраз общего от­ступления от Бога в язычество: вот, некие сыны Божьи, т. е. как бы ангельские, космические силы, или космические иерархии, оказались в некоем особом сочетании с дочерьми человеческими, дав им но­вые силы через новые мутации, и это было неправо пред Богом. И вообще, конечно, духовный блуд и духовный разврат – это в пер­вую очередь идолопоклонство всякого рода: создание себе идолов и кумиров вместо почитания истинного Бога, обожествление мира, космоса, человека, общества, государства, народа, себя, истории, куль­туры и любых материальных ценностей. Не случайно в 32-й главе Исхода Бог говорит Моисею: «Поспеши сойти (с горы Откровения), ибо развратился народ твой». Как он развратился в это время, думаю, вы помните или, во всяком случае, понимаете: как раз через то, что сделал себе для поклонения золотого тельца, идола. И во Вто­розаконии, в 4-й главе, говорится об идолопоклонстве как о духов­ном разврате: «Дабы вы не развратились и не сделали себе извая­ний». Такое кумиротворение даже в области культа тоже восприни­мается как духовный разврат.

Самый же страшный духовный разврат – это, конечно, когда люди перестают различать добро и зло, когда они, более того, сознатель­но называют добро злом, а зло – добром. Вот что говорится об этом у пророка Исайи, в 5-й главе: «Горе тем, которые зло называют добром, и добро – злом, тьму почитают светом, и свет – тьмою, горь­кое почитают сладким, и сладкое – горьким!» Как видите, даже далеко не всякая игра может быть оправдана. Такого рода смешение добра и зла, света и тьмы может привести к страшнейшим последстви­ям. Вы можете вспомнить строчку из Евангелия от Луки, 23-й главы, где как раз говорится о попытке обвинить Иисуса Христа в том, что Он развращает народ (для того, чтобы восстать против Него). И совсем не случайно в Новом завете, именно в этой главе, единствен­ным грехом, который не прощается ни в веке сем, ни в будущем, на­звана хула на Духа Святого, т. е. когда действие Божье называют действием князя бесовского, Веельзевула. И вообще, поскольку мы с вами знаем не только о трех сторонах жизни человека – духов­ной, душевной и телесной, но и об иерархии между ними, о том, что именно дух должен быть определяющим началом в отношении плоти человека, постольку нам важно и то, что Священное писание посто­янно говорит о том, что в первую очередь духовный разврат является причиной всякого другого. Помните, я говорил, что может быть и наоборот, почему и стоит особо думать и о теле, и о душе своей? И все-таки важнейшей является опасность со стороны духа. Я тут вспом­нил стихотворение Ф.И. Тютчева, одно из лучших, на мой взгляд, его стихотворений –«Наш век». В этом контексте оно звучит сугубо со­временно, как будто сказано о нашем времени и веке:

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует...

Он к свету рвется из ночной тени

И, свет обретши, ропщет и бунтует.

Безверием палим и иссушен,

Невыносимое он днесь выносит...

И сознает свою погибель он,

И жаждет веры – но о ней не просит...

Не скажет ввек, с молитвой и слезой,

Как ни скорбит пред замкнутою дверью:

«Впусти меня! – Я верю, Боже мой!

Приди на помощь моему неверью!..»

Это 1851 год – как вам это нравится?

И в заключение, наверное, нам нужно коснуться еще двух во­просов: надо еще немного поговорить о последствиях разврата, раз­врата всякого рода, каков он сам по себе и к чему он ведет, и о том, как все-таки хотя бы начать его изнутри преодолевать. Если уж мы так смело обвинили всех и вся в том, что никто не свобо­ден от этих проблем, то надо подумать и о том исцелении, кото­рое всем требуется.

Как сами зло и грех, так и путь зла и греха, которым является разврат, всегда агрессивен и как бы заразен. Это действительно как некая болезнь, некая чума и как эпидемия, способная иссушить, по­палить, разрушить и умертвить целые города, и веси, и страны. Что об этом говорит Писание? Вот знаменитая первая строка 1-го псал­ма: «Блажен муж, который не сидит в собрании развратителей». И еще: «А кто дружится с глупыми – развратится». Это значит, что разврат действительно заразен, и последствия разврата могут быть достаточно серьезными для любого человека. В 13-м и 52-м псал­мах говорится: «Они развратились, совершили гнусные дела». Тут «гнусные дела» появляются именно как следствие внутреннего раз­врата. И еще: «Люди развращенные возмущают град». Под «градом», городом, можно понимать очень многие вещи, это очень емкое по­нятие, отнюдь не только демографическое или географическое. Это может быть даже Церковь и мир, поэтому мне кажется, что говорить о причинах возмущения во граде всегда интересно, и в наше время – особенно. Сказано также: «Человек неблагонамеренный развра­щает ближнего своего». И еще, вспомним 1-ю главу Послания к рим­лянам апостола Павла, из которой я сегодня уже читал вам: «Сами в самих себе имеют должное воздаяние за свое заблуждение». Это тоже говорит нам о внутренних последствиях; не внешних, а именно внутренних последствиях разврата. Человек развратный разлагает в первую очередь себя, а потом и всё вокруг себя. Да и всякая болезнь, та же чума, убивает все-таки самого человека, а не только его град. Действительно, человек в самом себе имеет должное возмездие за свой разврат, за свое заблуждение, каким бы оно ни было. И в этом заключается главное основание в нашем опыте, требующее борьбы с развратом, потому что в каждом из нас есть опыт того, что же от­нимает у него разврат, что уносит, что в нем разрушает.

Надо сказать, что к внутренним последствиям разврата относит­ся и область всех человеческих страстей в аскетическом смысле этого слова, когда, употребляя слова апостола Павла, «чего не хочу, то де­лаю, а что хочу, того не делаю». И в этом для человека есть муче­ние. Страсти – это именно то, что внутри человека, но что насилу­ет человека. На определенной ступени разврат, будь то духовный, душевный или телесный, приводит именно к таковым последствиям. Правда, человек, к счастью, так устроен, что в нем, в самой его осно­ве заложены некие нормы жизни. И эти божественные нормы име­ют отклик в нем самом, в его совести, в его сердце, в опыте его жиз­ни. Нарушение их приводит к тому, что в человеке совесть возрож­дается и возникает не ложный, а подлинный стыд. Правильно гово­рят те, кто утверждает, что стыд возникает из-за противоречия меж­ду силой натурных влечений и властью запретов, или этической ин­туиции. Это в общем тоже идет от фрейдистского учения, и здесь можно с ним согласиться.

Если же мы с вами хотим глубже помыслить о борьбе с развра­том, то вспомним еще одно место из Священного писания, из Посла­ния к ефесянам апостола Павла, который говорит: «Посему я гово­рю и заклинаю Господом, чтобы вы более не поступали, как поступа­ют прочие народы, по суетности ума своего, будучи помрачены в разуме, отчуждены от жизни Божьей, по причине их невежества и ожесточения сердца их. Они, дойдя до бесчувствия, предались рас­путству так, что делают всякую нечистоту с ненасытимостью. Но вы не так познали Христа; потому что вы слышали о Нем и в Нем на­учились, – так как Истина в Иисусе, – отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях, а об­новиться духом ума вашего и облечься в нового человека, создан­ного по Богу, в праведности и святости Истины» (Еф 4:17-24). Это мощнейший призыв: через противопоставление образа христианской жизни образу языческого жития, внутреннего язычества, не идеоло­гического, не символического, не культового только, хотя все это связано, а именно внутреннего язычества, которое часто встречает­ся даже под личиной христианства и православия, часто кичащегося своей строгостью, вот через это противопоставление апостол Павел как раз и призывает всех «отложить прежний образ жизни ветхого человека, истлевающего в обольстительных похотях». Это приводит нас, естественно, к покаянию, к необходимости изменения ума, и духа, и телесной жизни. Это напоминает нам и апостольские слова из 2-й главы Деяний святых апостолов, где передана нам самая первоначаль­ная проповедь о Христе для иудеев, уже верующих в Бога Отца, уже знающих Закон Божий: «Спасайтесь от рода сего развращенного».

Тут я хотел бы привести еще несколько цитат, говорящих о том, как Священное писание, особенно Новый завет, рекомендует бороться с развратом. Сказано: «Спасайтесь от рода сего развращенного», – но как? Как ни странно это кому-то может показаться, через Закон, например, утверждением Закона. В Первом послании к Тимофею, в 1-й главе, сказано, что Закон положен для развратных. И для са­мой Церкви говорится: «Извергните развращенного из среды вас». И в Откровении, в Апокалипсисе, во 2-й главе, есть слова, сказанные в похвалу одной из церквей: «Ты не можешь сносить развращенных». А апостол Павел в 15-й главе Первого послания к коринфянам ут­верждает: «Худые сообщества развращают добрые нравы, не обма­нывайтесь, братья». И наконец, в 100-м псалме сказано от имени праведника: «Сердце развращенное будет удалено от меня».

Итак, мы с вами вплотную подошли к проблемам аскезы, к про­блемам борьбы со страстями, если иметь в виду внутреннюю борь­бу с развратом. Я вам напомнил о некоторых местах Писания, ко­торые говорят о борьбе внешней. Тут очень кратко надо еще ска­зать о том, как именно может происходить эта борьба. Об аскезе мы специально условились пока не говорить – наши беседы пока только об этике, но все-таки не упомянуть о том, что здесь возмож­ны два пути, мне кажется, нельзя. Во-первых, возможно некое воз­держание, т. е. можно идти путем воздержания, путем подавления страстей. Но это путь несовершенный. Во-вторых, есть путь субли­мации данного нам познания или опыта, путь более совершенный, но чрезвычайно трудный для реализации и, в общем-то, на самом деле уже выходящий за рамки даже аскетики. Мне здесь вспомнились слова того же апостола Павла: «Я бы предпочел у вас не знать ничего, кроме Христа, и притом распятого» (1 Кор 2:2). Вот такого рода самоограничение есть, конечно, движение, противоположное раз­врату, движение вперед и вверх, а не просто подавление, не просто движение вглубь, вниз.

Победив разврат, человек приходит к святости, к чистоте в ново­заветном смысле этого слова. И здесь, под конец, можно закончить сегодняшнее мое вступительное слово на очень оптимистической ноте – цитатой из Послания апостола Павла к Титу, где в 1-й главе говорится, что человек, достигший этой святости, этой чистоты, – это и есть святой и чистый человек, «а для чистых – все чисто».

Вот на этом разрешите закончить первую часть нашей беседы. Я думаю, что, как всегда, после таких принципиальных установок у вас будут конкретные вопросы. Вы их сможете задать, чтобы показан­ный мною костяк, этот страшный «шкелет» оброс плотью, как это обычно, на удивление всем, и происходит у нас на глазах.

Вопросы и ответы

О. Георгий. Вопросов поступило, слава Богу, немного, но все они не очень простые.

Как сочетается уклонение от общества развращенных и то, что врач нужен тем, кто болен? И вообще, с кем же тогда общать­ся, если везде – разврат? (Смех.)

Это, естественно, не новый вопрос, не новая проблема. И действи­тельно, в Писании говорится о том, что не надо обольщаться, «дур­ные сообщества развращают добрые нравы», и еще говорится: «от развращенного уклоняйся» и «извергни развращенного из среды», а с другой стороны, говорится о том, что врач нужен не тем, кто здо­ров, а тем, кто болен. Но вы вспомните: кто здесь врач? О ком это сказано? Сказано о Христе, и Сам Христос об этом говорит. Думаю, что это существенно для нас с вами. Действительно, развращенным людям нужен врач, как он нужен всем. Если не будет этого врача, тогда, конечно, выхода нет. Никакие попытки самоспасения, самосо­вершенствования не дадут главного результата. Они что-то могут исправить, что-то продвинуть, что-то как бы снять, но проблема, в прин­ципе, останется, может быть, на более тонком уровне, но останется, а может быть, она даже еще и обострится, потому что ко всему может добавиться лишь гордость. Поэтому отношение к общению с развра­щенными в Писании разное: одно дело – по отношению к членам церкви, другое – по отношению к остальным людям. Говорится, что в церкви нужно уходить от общения с развращенным, потому что в ней просто не должно быть места такому общению, ведь внутри цер­кви люди значительно более открыты друг ко другу, часто совершен­но открыты, и тем самым опасность этой заразы внутри церкви зна­чительно больше, чем вне ее, где люди, в общем-то, или не общаются, или находятся в отношении друг ко другу, в такой, так сказать, бое­вой стойке. В Священном писании есть конкретное место, я сейчас его дословно не помню, где прямо об этом говорится: уклоняйтесь от таких-то, таких-то, таких-то, не вообще от развращенных, потому что иначе вам надлежало бы выйти из этого мира, а от тех, кто, называ­ясь братом, т. е. являясь членом церкви, на самом деле вот такой-то, и такой-то, и такой-то.

Внутри церкви людям больше дано, но и спрос с них больше, и поэтому представления о разврате людей внешних и внутренних тоже неодинаковы. «Кому больше дано, с того больше и спрашивается» – это ясно. И чем больше дано людям внутри церкви, тем больше с них должно спрашиваться. Да, это еще сложнее, но значительно жизненнее, потому что внутри церкви все-таки действует благодать, действует Бог, Который очищает сердца людей и помогает людям, так что у них есть основа для духовной борьбы. Я в конце уже говорил о борьбе с развратом – это ведь не просто некая абстракция, это тот путь, который проходили и проходят огромное число людей, прак­тически все члены Церкви. Это не значит, что все проблемы у них сняты, они могут быть еще не сняты, но они уже снимаются, ведь ве­рующий человек уже спасен, но и еще спасается.

А вот второй вопрос, в этой же записке:

Если что-то переходит через норму, то превышение есть раз­врат... А опережение? И в этом плане любое новаторство (ху­дожники, ученые и т. д. ) – тоже разврат?

Мне кажется, что здесь человек хорошо начал, но плохо кончил. Первый вопрос был очень по делу, хороший, а второй – уже немно­го, я бы сказал, невнимательный. Дело в том, что в самом начале я уже говорил о том, какой разворот плох. Не всякая эволюция плоха, как и не всякая революция. Человека от разврата не может спасти ни профессия художника, ни профессия ученого. Вы меня простите, но у художников и ученых, только потому, что они художники и уче­ные, разве нет этих проблем? Боюсь, что иногда их даже больше, чем у других. Так что игра, так сказать, штампами и ярлыками здесь со­всем не работает. Кто Вам сказал, что художники и ученые всегда работают на опережение? Кто сказал, что любое новаторство есть опережение? Мне кажется, что здесь набор предрассудков, которые сами по себе надо было бы еще обсуждать, продумывать самому автору этой записки.

Может ли рассматриваться как разврат служение человека сво­ему таланту, когда он посвящает этому всю жизнь? Будет ли одинаков ответ на этот вопрос для верующего и неверующего?

Дело в том, что здесь тоже есть тонкая подмена. Нельзя служить своему таланту. Талант есть то, что надо умножать, чём надо служить, в этом-то как раз и заключается тонкость этой подмены и этой про­блемы в наше время. Люди сейчас часто хотят служить себе. Слу­жить своему таланту, вы меня простите, – это тоже значит служить себе. Это то же самое, что говорят некоторые: «Знаете, я очень много делаю для ближних: вот сегодня дочку в садик отвела, вчера мужа накормила» и т. д. И когда искренне начинаешь удивляться и гово­рить: «Знаете, вообще-то служение своей семье – это то же, что и служение себе. При чем же здесь подвиги ради ближних?» – то люди очень возмущаются: «Как это?» Вот о такой ошибке мне на­поминает и Ваш вопрос. Действительно, нельзя служить своему та­ланту и тем более посвящать этому всю свою жизнь. Нельзя менять местами цель и средства, и думаю, что это одинаково для верующе­го и неверующего.

Являются ли, на Ваш взгляд, развратом разного рода упражне­ния, медитации, распространенные главным образом в восточ­ных религиях? Ведь считается, что при этом происходит обще­ние, единение со Всевышним. Имеет ли это право на существо­вание наряду с молитвой?

Вы, к сожалению, не конкретизировали, какого рода упражнения и медитации имеются ввиду. Άσκέω – с греческого значит «упраж­няюсь». Вся система аскетики, любая аскетика – и христианская, и не христианская – построена на упражнениях, так что она, бесспорно, имеет право на существование. Далее, медитация в переводе с ла­тинского значит «размышление». Отнимите у человека в церкви спо­собность размышлять – интересно, что у Вас получится? Путать и то, и другое с молитвой, конечно, не нужно. Да, существуют такие ас­кетические упражнения, которые связаны с молитвой, очень тесно связаны, и которые, более того, реализуются в форме молитвы, – это верно. Но все-таки это вещи разные: есть место форме, есть место духу. Мне не хотелось бы сейчас особо входить в вопрос соотнесе­ния этих вещей с восточными религиями: во-первых, их много, а по­том здесь не уточняется, какие все-таки упражнения и медитации имеются в виду. Конечно, все это не одно и то же. Но есть какие-то типологические сближения. Я не знаю, насколько Вы с этим зна­комы. Автор записки не выявил это в тексте.

Являются ли они развратом? Могут являться, могут не являться. Можно с определенностью утверждать, что и в йоге, и в тантристском опыте, допустим, есть некоторые элементы разврата, понятого с наших позиций, но там они считаются нормой, и поэтому для них это не разврат. Для нас же это разврат, недопустимая вещь. И есть то, что нельзя назвать развратом: во многих асанах есть совершенно нормальные вещи. То же с медитацией: все зависит от того, о чем человек размышляет и как он это делает. Это надо конкретно знать. Допустим, трансцендентальная мистика – махамантра, харе-кришна и т. д. – это известное явление. Типологически все, что связано с трансцендентальной мистикой во всех религиях, – это почти одно и то же. То есть на психологическом, душевном, и телесном уровне – это почти одно и то же, на уровне же духовном – здесь могут быть различия. Следовательно, это может быть и развратом, может и не быть развратом, это может быть причиной психической болез­ни, а может быть, наоборот, причиной психического здоровья. Надо опять же смотреть конкретно.

Что Вы могли бы сказать с точки зрения сегодняшней темы о физической культуре и спорте?

Замечательно! Здесь, конечно, нужно было бы пригласить како­го-нибудь Юрия Власова, чтобы он нам рассказал с точки зрения сегодняшней темы о физической культуре и о спорте. Физическая культура как культура – вещь вполне полезная, если не сводить ее лишь к зарядке. Спорт, как вы знаете, – дело более сложное, это вещь более социально обусловленная, организованная социально и поэтому обычно к нему отношение значительно более сдержанное, если уж не прямо отрицательное. Мы об этом как-то с вами уже говорили, поэтому я не знаю, стоит ли повторять сегодня.

Понимаете, дело опять же не в самом явлении, том или ином, тем более, что одними и теми же словами можно называть разные вещи. Дело все-таки в том, какие установлены в человеке нормы и как он с ними поступает. Когда человек, допустим, принимает для себя все нормы спорта, пусть эти нормы и относительны, ведь это, конечно, не божественные нормы, уж очевидно, что это и не божественные за­поведи, не воля Божья, то вместе с ними он принимает и какие-то принципы, и более или менее приемлемые общечеловеческие ценно­сти. Когда же, допустим, человек-спортсмен употребляет допинг, а на этом, как вы знаете, стоит современный большой спорт, то это будет уже разврат.

Конечно, есть и такие виды спорта, где вообще очень трудно рас­суждать об этих границах, где границы уже стираются, но это – особый разговор. Наше время в целом – время перемены границ, стирания старых границ и установления каких-то новых, это – пе­реходное время и поэтому о многих вещах абстрактно говорить уже бывает трудно, будь то чисто социально обусловленные вещи, наука, культура или спорт. Поэтому, наверное, сказанного нам сейчас уже вполне достаточно.

Не является ли художественное творчество душевным раз­вратом?

Помилуйте, что же это вас так и заносит? Повторяю, все может быть развращено, у всякой вещи есть свой темный двойник, даже у Бога, как известно, он может быть. Дьявола не случайно называют обезьяной Бога, но обезьяной, все-таки не вторым Богом. Мне даже как-то отвечать на такую записку странно. Действительно, извращено может быть все что угодно, потому что все имеет свою меру и норму. Я сегодня говорил о том, что такое разврат, я называл нор­мы, но я их не определял одну по отношению к другой, третьей, по­тому что каждый такой разговор является уже тонким разговором. Где эти нормы и меры вещей? Собственно, весь наш цикл, длящийся уже два с половиной года, а если он будет продолжаться, то и даль­ше, посвящен тому, чтобы в его результате вы эти нормы почувство­вали и в области этики, и в области эстетики, чтобы вы знали их и как-то учились ими владеть, т. е. владеть собой в этих рамках, дабы свобода ваша не стала произволом, не стала свободой падшей, раз­вращенной. Художественное творчество – нормальная, хорошая вещь, если его не развращать, то оно и не станет развратом.

Возможен ли разврат у животных?

Смотря какой разврат. Мы же говорим, что животные имеют душу. И правильно говорим. Они не просто некое тело, а тело одушев­ленное. Для человека доступно все – и духовный разврат, и душев­ный, и физический, а для животного нет, конечно. Животное развра­щается постольку, поскольку развращается человек. Вы же прекрасно помните понятие первородного греха и знаете или когда-нибудь слышали, что через человека произошло и происходит падение это­го мира. Да, животные могут быть заражены грехом, но заражаются они им через человека, потому что грех – понятие духовное и раз­врат – понятие духовное. Животное не может грешить за неимени­ем духа, но заразиться грехом по плоти может, может по-своему сойти с ума, что подчас и происходит, когда животные, например, поедают самих себя и своих «ближних», невесть что творят, и все это – по милости человека, который то нарушает экологию, то вымещает на них свою злобу и даже похоть.

Нравственные устои человечества в конце концов влияют не толь­ко на животный мир, но и на физический мир, на космос. В этом смысле может быть развращен и мир, и он уже-таки развращен. Вы думаете, космос не развращен, не греховен в этом смысле и не ле­жит во зле? Он не грешен, потому что тоже не может грешить, не имея в себе духа, но покуда человек – микрокосм, то им развра­щен и мир как макрокосм.

Так что вопрос очень хороший – спасибо. Другое дело, что сейчас нет времени подробнее об этом сказать, а надо было бы, и надо было бы привести некоторые места из того же Послания к римлянам, где апостол Павел уникально, удивительно, единственно в мировой культуре говорит как раз об этом.

Наша научно-технократическая цивилизация – это разврат или что? Ведь большинство изобретений и открытий направлено на ублажение плоти, часто в ущерб духу, душе и природе. Зало­жена ли была эта цивилизация Богом или это ошибочный путь?

Хорошо, что Вы уточнили, какая цивилизация имеется в виду: не вообще цивилизация, иначе вопрос повис бы в воздухе, а именно наша современная научно-технократическая цивилизация. В ней действи­тельно очень много разврата, в ней действительно заложено вос­стание против духа. Ради удобства плоти, тела, сплошь и рядом при­ходится жертвовать духом. Совершенно не случайно масса совре­менных людей не хочет обратиться к Богу, допустим, регулярно хо­дить в церковь и помогать ближним. Эти люди свято уверены, что им просто некогда это делать. А почему некогда – я предостав­ляю судить вам.

Аналогичный вопрос о хозяйственной деятельности.

Тоже ведь ясно, что не сама по себе хозяйственная деятельность, экономическая деятельность – разврат. Нет, она служит устроению мира сего, устройству этого мира, а это есть заповедь Божья по отношению к человеку. Человек ответствен за этот мир, за его уст­ройство, о чем сказано уже в первых двух главах книги Бытия. По­смотрите, что заповедал Бог человеку после его творения и до гре­хопадения. Не случайно же экономика (по-гречески «икономйя» – домостроительство) – это строительство мира. Тут мир восприни­мается как дом, в котором человек живет. Человек – венец творе­ния, поэтому весь мир – дом для него и ради него. Но и человек – ради этого мира, покуда мир – ради него. Так что в его эконо­мической, хозяйственной деятельности нет греха, более того, в этом есть достоинство человека, отражение его дара и исполнение за­поведи. Другое дело, что в греховном мире эта деятельность осо­бенно часто несет на себе язвы греха – это верно. Но, знаете, в наше время практически нет ни одной сферы деятельности челове­ка, которая не несла бы этих язв. Возьмите даже культуру, церковь (с маленькой буквы), культ – и тут есть проблемы.

Случается, что телесные страсти столь сильны, что ни вера, ни стремление к Богу не могут их одолеть. Срывы происходят и у монахов, и у отшельников, их посещают бесовские видения. Возможно ли для них избавление?

О страстях нужен отдельный разговор. На эти темы написано много книг, и нетрудно все это самим посмотреть. Конечно, есть и новые проблемы, конечно, и вера вере – рознь, и стремление к Богу стремлению к Богу – тоже рознь. Это ясно. Да и телесные страсти бывают разные. Часто бывает так, что чем духовно сильнее человек, тем больше проблем, тем больше у него трудностей с преодолением и телесных страстей. Это так. А бесовские видения могут посещать не только монахов и отшельников – других тоже, просто монахи и отшельники к этому бывают внимательнее, как и к вопросу преодо­ления этих вещей. Возможно ли избавление? «Все возможно веру­ющему», как известно. Это не пустые слова в Писании. Другое дело, что возможно-то возможно, но это не значит, что все дается очень просто, очень легко, а иногда и очень быстро. Есть вещи, над кото­рыми человеку приходится трудиться буквально всю жизнь. И хри­стианская аскетика, и христианская этика настаивают на том, чтобы человек не спешил, не считал, что коли он уверовал, получил благо­дать, то у него все проблемы с грехом сняты. Да, корни греха под­рываются, да, какие-то вещи уходят сразу – по благодати Божьей и по действию человеческому, особенно верующего человека, но есть вещи, с которыми всем приходится бороться всю жизнь. Бесспорно, они есть у каждого человека, не нужно думать, что этические про­блемы у человека существуют только до крещения, а потом – одни только аскетические и мистические. Ничего подобного. Этические проблемы у людей есть всю жизнь, просто эти проблемы меняются: то, что раньше человек мог не чувствовать как свою проблему, он начинает видеть и чувствовать; преодолев одно, он видит, что нуж­но преодолевать еще многое, и чем дальше, тем, кажется, больше – и это нормально. Я уж не говорю о том, что здесь сразу утончают­ся сами границы между этикой, аскетикой и мистикой.

Как согласуется страх перед адом с представлением о свободе?

Опять же, смотря какой страх и смотря что здесь значит свобо­да. Ну, предположим, это духовная свобода. Если Вы имеете в виду духовную свободу, то страх, конечно, не высший принцип. Страх Божий, или благоговение, – это ветхозаветный принцип, на котором строился Закон, строилась система Закона. Это то, что должно пред­шествовать освобождению человека, его свободе, обретению им сво­боды, но и то, что должно как бы соседствовать с ней. Так что, ко­нечно, если человек только из-за страха перед адом что-то делает или чего-то не делает, тогда он – еще как раб, даже еще не наем­ник. А как известно, Бог хочет все-таки иметь Себе сынов, а не ра­бов и наемников.

Можно ли четко определить границу между расслабленностью и развратом души по поводу блуждания ума, чувств, воли?

Расслабленность (по-гречески «малакия») – это тоже вещь гре­ховная. Расслабленность приводит человека нередко и к разврату, и к недостатку сил, а дух есть сила, энергия. Поэтому всегда, и в эти­ке, и в аскетике, все эти блуждания души, расслабленность души, рас­слабленность внутренних связей, всякого рода хаос, невозможность постоянно контролировать свою душевную жизнь, коли Вы спраши­ваете о душе, всегда воспринимались как объект для очень серьез­ного внимания и, соответственно, для борьбы.

Как различить, есть ли разврат в семейных отношениях мужа и жены?

Я вроде бы намекал сегодня на это, но не могу сейчас Вам с ка­федры все описать. Если у Вас есть какие-то личные проблемы, то, думаю, Вы всегда можете разрешить их на исповеди, а также читая Священное писание, святых отцов, размышляя и вслушиваясь в сви­детельство Вашей совести.

Где найти, как увидеть границы, которые нельзя переходить?

Ну, я последней фразой сейчас уже ответил, где их найти и как увидеть.

Есть врожденные аномалии – влечение к своему полу. Чело­век становится изгоем. Что ему делать? Он хочет любить и быть любимым; это грех, но грех невольный. Сколько истинных тра­гедий у этих несчастных людей! Те же нормальные, которые их жалеют – в чем их вина и грех? Если можно, скажите об отклонении от нормы со знаком минус – неизрасходованности, невостребованности любви. Если в человеке есть избыточность сердца, а не недостаточ­ность, то чтобы вписаться ему в реальные ситуации – какие тут есть ступени и грани сублимации? Что значит испорченные гены и какие отсюда выводы и последствия для потомков? Воз­можны ли здесь варианты?

Видите ли, это вопросы действительно очень серьезные. Да, че­ловек не всегда отвечает за подобные вещи, за аномалии влечения, в частности, к своему полу. То, что происходит, с позиций психоана­лиза, с позиций отвержения в принципе понятия о воле Божьей, о правде Божьей, оправдывается окончательно, и современная психо­логия всерьез считает, что все люди здесь равны, она не видит в этом никакого греха. Вы, может быть, помните, что у Фрейда это называ­ется «полиморфное состояние» человека, т. е. принципиальная воз­можность всякого психотипа человека. Наличие в нем изначала всех такого рода потенций зависит от генотипа и воспитания, и от обсто­ятельств, вправду иногда совершенно случайных и внешних. И это действительно так. От них же зависит то, как дальше пойдет его развитие. Наверное, с позиций общечеловеческого опыта, как и с позиций общих прав человека мы могли бы сказать, что такой чело­век на все имеет право, ведь он часто не отвечает за такого рода аномалии: допустим, если это у него врожденное или пришло как-то извне, а такое часто бывает, и не только в экстремальных ситуа­циях – где-нибудь в тюрьмах, в армии и т. д. Когда неверующему человеку что-то насильно навязывается, то его здесь невозможно ни в чем обвинить. На мой взгляд, это так. Другое дело – по отно­шению к верующим. Человек верующий знает волю Божью, он зна­ет, что есть граница, которую нельзя переходить независимо от того, что в его плоти и в обстоятельствах его жизни находится. Об этом мы только что слышали из 1-й главы Послания к римлянам апосто­ла Павла, и всякий христианин должен из этого делать соответству­ющие выводы. Он не должен давать себе возможности для реали­зации тех тенденций, которые, может быть, в нем и заложены, незави­симо от степени его личной в этом вины. Может быть, он сам и не виноват в этом нисколько, но он должен положить предел всем воз­можностям реализации этих тенденций. Это значит, что он должен свою духовную жизнь поставить выше жизни плотской. Повторяю, неверующий человек не находит в себе для этого сил, и поэтому эти аномалии и грехи во всем мире по мере расцерковления и секуля­ризации народов все чаще и чаще встречаются. Вот вчера, например, по телевидению говорили: в Сан-Франциско половина населения – гомосексуалисты и лесбиянки. Половина миллионного населения го­рода! Вот они уже и не понимают, почему же именно они – «мень­шинство». И их в этом смысле тоже можно понять. В Содоме и Гоморре нам ясно, кто был в меньшинстве, а кто – в большинстве.

Так что это для многих людей – действительно трагедия, это проблема, иногда целожизненная проблема. Но здесь есть выход из положения. Опять, к сожалению, довольно трудно говорить здесь об этом подробно. Но сегодня я в общем-то уже говорил о том, каким образом люди борются с развратом в себе, а это влечение – сек­суальный, плотской разврат, пусть и невольный. Однако вспомним, что и грехи бывают не только вольные, но и невольные, и все они все равно грехи. Ответственность за них – разная, это верно; будет неодинаковая ответственность за вольные грехи и невольные, но все равно грех остается грехом и все равно ответственность есть ответ­ственность. Я сегодня говорил, что здесь возможны два пути избав­ления от греха: подавление и сублимация, и не случайно одна из записок как раз заканчивается вопросом о сублимации. К большо­му сожалению, фрейдовское понятие о сублимации – очень узкое. К сожалению, я совсем не знаю, насколько вы знакомы со всеми этими теориями, поэтому не могу сейчас говорить подробно. Но, по­вторяю, выход есть всегда, пусть это и не простой путь, путь, требую­щий больших усилий. Иногда на каких-то промежуточных этапах он граничит с компромиссами. Увы, это так. Подробнее говорить сей­час об этом ни в коем случае нельзя, ибо иначе человек может по­думать, что ему чуть ли не все позволено, если как бы позволены компромиссы. Все значительно сложнее, я только констатирую факт, но никому никаких разрешений и благословений ни на что не даю – прошу меня правильно понять. Поэтому я, наверное, все-таки воз­держусь от ответа на вопрос, какие есть ступени и грани сублима­ции, потому что, как мне кажется, в самом этом вопросе проявляется не совсем верное представление о сублимации. Под этой запиской есть подпись, поэтому я знаю, кто ее написал, мы сможем лично по­говорить на эти темы позже.

Мне кажется, что для всех очень важно представлять то, что ска­занное мною может касаться не только того вопроса, который здесь был задан, вопроса о влечении к своему полу, что этот вопрос, в принципе, может быть расширен и на какие-то другие, даже доволь­но многочисленные вещи. Можно, наверное, хотя уже не сейчас, обсуждать вопрос именно выхода, борьбы с плотским развратом. Собственно, это всегда делалось и делается, вся христианская жизнь строится таким образом, чтобы эта борьба была эффективной. Еще и еще раз повторяю, что это совсем не значит, что борьба будет легкой, а в каких-то случаях и быстрой, несмотря на то, что мы не просто признаем, но от каждого требуем понимания того, что без помощи Божьей эта борьба вообще невозможна, иначе она не может быть достаточно эффективной. Даже если ты знаешь о том, что Господь Сам помогает тебе и каждому, тут все равно надо быть трезвенным и понимать, что даже если Дух Божий быстро меняет что-то в человеке, то, во-первых, человек все равно не достигает совершенства сразу и, во-вторых, даже тогда инерционная система души и еще более инерционная система тела, телесная структура человека, меняются совсем не быстро. Да, можно изменить и свою генетику, христианину – можно, так же как можно изменить в чем-то и свое прошлое, а не только настоящее или будущее, да, это можно, но это совсем не просто, это совсем не делается по мановению волшебной палочки, это совсем не как в театре, или в цирке, или в сказке.

Прошу прощения, я дальше буду значительно быстрее отвечать на вопросы, потому что за последнее время записки каким-то обра­зом размножились. Здесь у меня есть уже целые сочинения, поэто­му теперь я буду очень краток.

Я не поняла, как же бороться со страстями? Воздержание – путь несовершенный, а что такое сублимация – непонятно, тем более что этот путь как бы уже выходит за рамки этики и даже аскетики.

Замечательный вопрос. Я очень люблю юмор, как и Вы. Ну а то, что Вы не совсем поняли, как бороться со страстями и что делать на пути воздержания и сублимации, это, я думаю, зависит от Вас и еще от того, насколько Вы захотите всерьез жить по-христиански.

Богородичный центр – от лукавого или это восхваление Бого­родицы? Как это соотносится с верой во Христа? С верой во Христа это соотносится довольно сложно, покуда, по всеобщему признанию, является не очень глубокой, но ересью. От лу­кавого это или от восхваления Богородицы? Наверное, здесь, к сожалению, «смешались в кучу кони, люди и залпы тысячи орудий...»

На вопрос о Розанове я сейчас отвечать не буду. «Люди лунно­го света» – мне кажется, что в самой этой книжке есть что-то раз­вратное, поэтому обсуждать воззрения Розанова на разврат, изложен­ные в этой книге, сейчас мы, наверное, не будем. Думаю, что Розанов уже достаточно преодолен в нашей духовной истории. Он сам себя преодолел, хотя и не до конца. Кто знает, как он умирал? Будем надеяться, что Господь и дальше ему помог.

Если темперамент человека, заложенный в нем природой, при­ходит в противоречие с его религиозными убеждениями, со все­ми вытекающими отсюда последствиями, вплоть до депрессии, не будет ли это насилием духа над плотью?

Мы сегодня уже говорили об этих противоречиях и о стыде в свя­зи с этим. Под темпераментом же здесь, наверное, нужно понимать что-то другое. Человек выразился здесь очень витиевато. Судя по контексту записки, в противоречие с религиозными убеждениями входит не совсем темперамент человека, а что-то еще в нем. И вот тут-то, конечно, есть проблема. Мы говорили, когда возможно и оправданно насилие – вспомните об этом, ведь у нас была беседа на тему «Усилие и насилие». Там Вы найдете и полный ответ.

Можно ли упражняться в йоге чисто физически, не беря энер­гию из космоса, без чего все равно получаешь огромный за­ряд бодрости, т.е. отбросив йоговскую идеологию, во многом противоречащую идеологии христианства?

«Не беря энергию из космоса, без чего все равно получаешь за­ряд бодрости...» Интересно, откуда он? Очень мило. Но это не про­сто идеология. Бог с ними, с этими идеологиями йоговскими и, про­стите, христианскими. Если бы все сводилось к идеологиям, дорогие мои! Вы же пишете здесь не только об идеологии, хотя и непосле­довательно. Записка написана женским почерком, поэтому и вышла нормальная такая логика. Но пытайтесь все-таки обрести еще ка­кие-то, так сказать, логические навыки.

Если всякая чрезмерность – разврат, то может ли любовь к своему ребенку, порой очень сильная, считаться развратом и может ли любовь вообще быть чрезмерной?

Может, может. Смотря какая любовь и смотря какая мера, где ее границы, потому что, повторяю, все в духовном мире имеет своего темного двойника. Любовь тоже может быть отнюдь не только с большой буквы, как вы все прекрасно знаете. Я уж не говорю про то, что есть вообще нюансы, перегибы в любви, известные хотя бы из греческой фразеологии и терминологии. Любовь Божья (с большой буквы) действительно вечна. Это не значит, что она бесконечна, но она – вечна. А Вы здесь пишете о любви с маленькой буквы, по­этому я теряюсь в догадках, о чем Вы конкретно спрашиваете.

Развратна ли женщина, сознательно изменившая своему мужу? (Смех в зале.)

Ну, конечно же нет. Разве может быть эта женщина развратна? (Смех.) Было бы просто неуважением к такой женщине называть ее развратной.

Что такое мистический блуд?

Видите, у нас чем дальше в лес, тем больше дров. Интересно, что будет к одиннадцати часам? Или за полночь?

Это вообще-то довольно разнообразный опыт. Дело в том, что мистический блуд – это все тот же мистический разврат, это все то же «прелезание инуде», если сказать по-славянски, точнее, как гово­рится в Евангелии. (A.M. Копировский: Да, не в дверь, так в окно лезут, если в дверь не пускают.)

К сожалению, очень многие языческие мистические системы в действительности есть такой блуд. Они действительно есть наси­лие над мистикой, над мистическими способностями человека, они есть насильственное раскрытие в человеке тех потенций, которые специально оставляются в потенции. Так было заложено Богом и природой вещей, чтобы они оставались где-то в глубине и реализовывались только тогда, когда иначе никак нельзя. Несмотря на это люди творят много разного рода мистического блуда, и это не только языческий оккультизм, или, допустим, теософия, или антропософия.

Видите, после каждого вопроса можно целую лекцию читать. Я только не знаю, насколько это нужно, ведь это само по себе мо­жет развратить непосвященных. Давайте все-таки здесь ограничим­ся самыми общими определениями, которые я дал, – наверное, это­го достаточно. Когда я говорил о духовном разврате, то в общем это было то же самое, что и мистический блуд, – считайте так.

Является ли развратом болезнь?

Болезнь – как правило, результат разврата тела, или души, или духа. Конечно же, всякая болезнь, всякая патология – это, естествен­но, есть то, что отклоняется от нормы. Другое дело – кто в этом виноват? Это уже вопрос иной. Совсем не обязательно сам боль­ной. Болезнь – это то, что требует исправления. Всегда. Поэтому врач даже лишь тела, если не говорить о душе и не говорить о духе, только тела – это всегда пред Богом высокая миссия, хотя совре­менные врачи, к сожалению, не всегда это хорошо понимают.

Есть ли разница, количественная или качественная, в смысле разврата, между раком и гомосексуализмом?

Это надо еще понять, что человек имел в виду. Есть ли разница в смыслах? Я, право, не знаю, бывает ли рак наследственным, скорее всего, нет, впрочем, не знаю. Если здесь есть специалисты, то подска­жите мне главные причины возникновения рака. Это предрасполо­женность? Соматика? Генетика? Ну, наверное, так же, как и с гомо­сексуализмом, – там на первом месте психическая и социальная предрасположенность. Но в этом, может быть, есть и разница, если Вы ищете разницу, только какой Вам прок от таких поисков?

В житиях праведников мы иногда читаем, что после явления святых они впадали в исступление. По-Вашему, это норма?

Жалко, что Вы не назвали ни одного жития, кого из святых Вы имеете в виду. Это в данном случае очень важно, потому что в вос­точной православной традиции всякого рода исступление, т. е. экстаз, всегда стоит под очень большим вопросом. В западной христианс­кой традиции, особенно католической, особенно после разделения церквей, там наоборот – почти все великие мистики Запада как раз являли пример такого в высшей степени оргиастического исступления, такого типа мистического экстаза, что обычно и настораживает православных. Не только Фрейд, но и многие другие замечали в этом сходство с теми или другими мистериально-оргиастическими явле­ниями. Мистические экстазы описаны достаточно хорошо. Понима­ете, норма ли это или не норма – надо смотреть по духу и по пло­дам. Я думаю, что все-таки здесь есть некоторая крайность как в позиции Запада, так и в позиции Востока. Не случайно эта оппози­ция возникла после их разделения. Есть некая правда, некое откро­вение о любви человека к Богу и ближнему в экстазах западных свя­тых, особенно женщин. Их мистический экстаз совсем не случайно похож на оргазм. Это антропологическое откровение, которого, мо­жет быть, иногда недостает опыту восточного Православия. Но есть и великое откровение о Боге и человеке в мистике Востока, которо­го иногда тоже недостает мистике Запада.

Что Вы подразумеваете под словом «падение»? Как определить, на своем ли месте находятся вещи?

Я уже говорил, что такое падение. Падение – это разврат, это одно из определений разврата. А вот место всякой вещи – это есть ее норма, о чем мы сегодня тоже достаточно много говорили. Оп­ределение же нормы, как и меры вещей, – это есть духовный опыт. Это не только объективное знание, а часто и не столько оно, сколь­ко некий опыт видения вещи на своем месте и в своих пределах, а также умение видеть меру отклонений от этих пределов, которые сами по себе в норме, сами по себе, может быть, не являясь шаблонными, не являясь усредненными, тем не менее находятся в норме. Это от­нюдь не сводится к вещам объективным, научным и т. д. Совершен­но очевидно, что наука здесь бессильна, она может говорить только об усредненных вещах, и там, где наука выходит за эти рамки, она очень быстро теряет свой смысл как наука. Современная наука на своих пределах уже давно потеряла эти границы, поэтому она уже давно не наука.

A.M. Копировский. Я хочу сказать автору следующей запис­ки Елене: Вы просто подойдите сами потом. Ваша ситуация не пря­мо относится к нашей теме. У Вас говорится о проповеди американцев, американских христиан, и о том, что они дерзают даже крестить на­ших людей – прямо сразу, по ходу дела, в киноконцертных залах «Октябрь» или «Россия». Тут написано о и двойственном чувстве: вначале было все прекрасно, легко и радостно, а потом вышел дру­гой проповедник, оголтелый какой-то, как Иоанн из Богородичного центра, и стал говорить, что Бог помнит все грехи, убийства и т. д., что их ничем нельзя искупить, и потом еще что-то об очищении кровью, о принесении агнца в жертву. И вот у автора этой записки возникла ассоциация: она сама себе показалась каким-то вурдалаком. Эта женщина крестилась у них и потом их спросила: «Следует ли теперь купить крест и ходить в церковь?» А у них почему-то была какая-то кислая реакция на этот вопрос. Ну, реакция действительно может быть кислая на такие вопросы. «Что мне теперь делать, – пишет автор записки, – заново креститься или соблюдать обряды нашей церкви и этого будет достаточно?» Вот такие сложности у человека с посе­щением храма, можно ли ему теперь ходить в храм и т. д.

О. Георгий. Хотя к нашей теме непосредственного отноше­ния это не имеет, какая-то расширенная связь здесь все-таки есть, потому что то, что делают эти проповедники, тоже является развра­том, развратом народа, и плоды этого очевидны: вот эта записка, на­пример. Их деятельность в Москве, где больше ста храмов, носит явно раскольнический характер. Они совершают недопустимую, с точки зре­ния христианской этики, вещь. Да, да, я это видел. И информация об этом везде есть. Вот о подобных нашей православных встречах ин­формации нет. Правда, может быть, подобных встреч по этике и нет, не знаю, – этот вопрос не сейчас обсуждать. А что же делать че­ловеку, который крестился там? Крещение там может быть и было, если человек был некрещеным и крестился там, как в этом случае. Все-таки можно надеяться, что крестивший Вас вот этот оголтелый... (A.M. Копировский: Нет, не оголтелый крестил – другой.) Не оголтелый? Ну, слава Богу. Значит, коли крестил не оголтелый, то, наверное, все-таки можно надеяться, что он имел какое-то личное отношение к христианству. (Голос из зала: Там крестили всех скопом!) Ну, это естественно – всем скопом, было такое «сваль­ное» крещение. Но, видите ли, крещение ценится не за организацию, у нас в храмах его организация почти всегда безобразна, но мы же не говорим, что люди некрещеными выходят из купели. Знаете, здесь все-таки нужно лично выяснить некоторые детали, Вы подойдите ко мне, пожалуйста, потом – хорошо?

Вообще говоря, в нормальных условиях жизни крещение протес­тантских церквей, в том числе неопротестантских типа пятидесятников, баптистов, евангелистов, которые организуют все это в Москве, признается нашей церковью – но только крещение. Это не значит, что человек после этого может причащаться: ему нужно еще миро­помазание, нужно еще научение, нужно еще много-много чего, и тогда человек станет полноценным членом Церкви, он сможет причащать­ся и вместе со всеми участвовать в церковной жизни. Но в данном случае условия были явно ненормальные – к сожалению, в худшую сторону, а не в лучшую. Поэтому, может быть, в этом случае (надо это выяснить лично) крещение и нельзя будет признать даже только как крещение и человеку придется креститься заново. Бывают и такие случаи, когда крещение не признается за крещение. Обычно же, по­вторяю, к протестантам это не относится, к большинству из них, кро­ме некоторых крайних сект.

На этом закончим. Большое спасибо вам за внимание. Всего доброго!

Текст приводится по: «Кочетков Георгий, свящ. Беседы по христианской этике». Выпуск 6. Изд. 2-е, испр. – М.: Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2010. – 68 с.