Скачать в формате  DOC  EPUB  FB2  PDF

Андросенко Софья Вадимовна 
Москва, Свято-Филаретовский институт

Вопрос доверия Церкви — один из болезненных для предоглашаемых[1], т. е. людей, ищущих христианских ответов на вопросы своей совести. Помочь человеку обрести доверие Церкви и веру, являющиеся условием начала оглашения, есть одна из труднейших задач свидетельства «ищущим».

По мнению Павла Гаврилюка, в древней церкви предоглашение было начальным этапом святоотеческой огласительной практики[2]. Но нас в данном случае интересует не столько церковный институт катехумената или та или иная миссионерско-катехизическая практика, сколько засвидетельствованный в традиции универсальный опыт поиска и обретения человеком ответов на экзистенциальные вопросы, предшествующий его вступлению в Церковь[3], его «первое знакомство… с христианством, иногда совершенно случайное»[4]. Со стороны самой Церкви это предполагает «опыт предъявления самой себя всем интересующимся без каких бы то ни было предварительных требований к ним»[5] и свидетельство, т. е. «слово или действие, которое заставляет человека задать себе внутренний вопрос о конечной истине, о "причине причин", и попытку ответить на него»[6]. Сущность предоглашения — «постоянный призыв человеческой совести к вере в Единого Бога и во Христа Его, а значит, к Покаянию, Обращению, Возрождению и Обновлению всего человека, к Единению его с Богом и Его народом в Любви и Свободе Духа… через осознание себя и мира сего в бедственном положении в силу противоречия между предчувствием своего высшего призвания в прекраснейшем мире и реальностью господства зла в нем и в себе»[7]. Цель этого призыва — чтобы человек, который пока еще смотрит на Церковь извне[8], как бы испытывая ее, «хоть как-то выразил свою заинтересованность в опыте жизни по вере»[9].

Актуальность задачи апологетики Церкви на этом этапе свидетельства едва ли нуждается в доказательстве. Современная церковь — уже не маленькая скрытая от посторонних глаз община апостольских времен, знающая свои границы и каждого своего члена в лицо. Претендующая быть «светом миру» и «солью земли»[10], она в то же время открыта всем ветрам омассовленного общества: идеологическим, медийным, политическим, экономическим — и во многом смешана с ним. Люди внешние часто не видят в церкви ни моральный авторитет, ни культурообразующее начало, ни цивилизационный фактор, ни духовное движение, ни общественную силу. Более всех институтов старой России пострадавшая от большевиков, Русская церковь как никогда маргинализирована, превращена в массовом сознании в «гетто для убогих», заражена духами фундаментализма и секуляризма. Переживающая сегодня тяжелейший кризис на глобальном и национальном уровнях, церковь, как она предстает внешнему взору, оказывается для многих людей живой совести и веры не вратами, а преткновением на пути обретения полноты христианского общения и служения, полноты христианской веры, молитвы и жизни, полноты Христовой свободы и любви.

В силу этих причин апологетика Церкви нередко становится слабым местом предогласительной проповеди. Эту тему либо обходят молчанием как уязвимую для неудобной критики, либо защищают Церковь доводами внутрицерковными, апеллируя к авторитету традиции, Писания, догматов, отцов, т.е. нарушая важнейшие миссионерские и огласительные принципы личностности, свободы и последовательности[11]. В частности, как отмечается в Концепции миссионерской деятельности Русской Православной Церкви, «малоэффективным оказывается использование литературы, образовательных программ (например, по "Закону Божию") и большинства другого материала, созданного в дореволюционную эпоху, т. к. по своему характеру эта литература и программы были рассчитаны на уже воцерковленных взрослых и детей, ходящих с детства в храм», т. е. «не ставила перед собой целью приведения обучаемых в Церковь»[12]. Сегодня отсутствие внятной проповеди о Церкви на предоглашении чревато осложнением всего процесса оглашения, а может и вовсе сделать его невозможным. Без доверия человека к церковному пути и к церкви как собранию людей, знающих Бога и имеющих опыт жизни по вере, оглашение рискует выродиться в морально-аскетическое наставление и не достигнуть своей новозаветной цели — сделать ищущих участниками Евангелия, помочь им войти в круг учеников Христовых[13].

Апологетическая статья Н. А. Бердяева «О достоинстве христианства и недостоинстве христиан» примечательна в этом отношении тем, что ее автор не просто берется за защиту Церкви, но и позволяет заговорить ей самой, то есть зазвучать ее призыву к покаянию, возрождению и обновлению жизни. При этом его система аргументации сохраняет миссионерские принципы целостности, личностности, свободы и последовательности и опирается не столько на внешние доводы и авторитеты, сколько на совесть, духовный опыт и интуицию читателя. Это принципиально в диалоге с предоглашаемыми, от которых невозможно еще требовать полного доверия, но которым, напротив, нужно помочь его обрести. Вместе с тем, Н. А. Бердяев в своей статье, даже соглашаясь с той или иной критикой церкви, не говорит о ней внешне, не перестает быть ее полновластным представителем и защитником. Интересно проанализировать с точки зрения логики предоглашения, какие темы он рассматривает в контексте апологетики Церкви и как их раскрывает.

Христианство — религия Креста. Статья состоит из семи небольших глав, адресованных тем, кто соблазняется исторической «неудачей христианства»14. Соглашаясь, что в истории «христианство не удалось»[15], Н. А. Бердяев находит в этом, отправном для своего читателя, суждении свидетельство о предельности, неотмирности христианства, настаивая на его принципиальном отличии от религий закона (включая секулярную гуманистическую веру), более успешных в истории, более приспособленных к условиям падшего мира[16]. Истинность христианского откровения Н. А. Бердяев не аргументирует — он обращается не к логике, а к глубинной интуиции человека, представляя религию Креста и религию закона на суд его свободы и совести, если угодно, на его духовный вкус.

Верующие евреи, преданные своей вере, любят указывать на то, что огромное преимущество еврейской религии — в исполнимости ее заветов. Еврейская религия более приспособлена к человеческой природе, более осуществима, более соответствует целям земной жизни и требует меньших жертв. Христианская религия — самая трудная, самая неосуществимая, наиболее противодействующая человеческой природе и требующая жертв непосильных. …Христианство направляет жизнь нашу по линии наибольшего сопротивления, жизнь христианина есть самораспятие[17].

Отличие религии Креста от религии закона Н. А. Бердяев поясняет и на примере толстовства. Признавая у Л. Н. Толстого «большую критическую правду»[18], он замечает, что «самого христианства он не увидел… проглядел его из-за грехов, извращений и несовершенств христиан»[19]. В «зеркале» толстовства он развенчивает одно из самых распространенных заблуждений о христианстве, сводящее его к «нравственному учению Христа, заповедям Христа»[20]. Тем самым он готовит читателя к трудному — принципиальному на оглашении[21] — откровению о падшести человека и мира, о проблематичности добра и закона, которое в данном случае должно быть выражено не на языке догматики, но к которому возможно апеллировать как к факту человеческой совести, его внутреннего опыта.

Л. Н. Толстой «думал, что всё зависит от истинного сознания и что легко осуществить то, что сознано», что «жить по закону любви… просто, выгодно и умно»[22], пишет Н. А. Бердяев. Но «христианство возвещает истину о том, что мир во зле лежит и человек греховен», «требует… духовного перерождения»[23]. Обозначая иррациональную связь свободы и зла[24], Н. А. Бердяев обнаруживает в христианстве и намного более радикальное, чем у Л.Н. Толстого, требование и «реальной духовной победы над злом»[25].

В центре истории и Церкви — человек. Говоря о «неудаче христианства», Н. А. Бердяев  ставит в центр истории и Церкви человеческий дух. Историческая неудача христианства — следствие грехов и греховности христиан, которые не удержались на высоте религии Креста. Но давайте, предлагает он, вглядимся глубже, увидим за внешними событиями — драму внутренней жизни человека и человечества, которой одно только христианство и интересуется:

Внешняя история церковной жизни бросается нам в глаза и легко поддается изложению… Внутренняя же духовная жизнь Церкви, обращение людей к Богу, достижение святости, не так бросается в глаза, и о ней труднее рассказать, она остается как бы скрытой за внешней историей, задавленной ею. …Мы легко узнаем о людях с внешней стороны — как они занимаются торговлей или политикой, как ведут себя в жизни семейной или общественной. Но много ли мы думаем о том, как люди молятся Богу, как протекает их внутренняя духовная жизнь, их духовная борьба со своей греховной природой, как обращены они к миру божественному?[26]

Перемещая фокус нашего внимания как бы внутрь человеческого духа, Н. А. Бердяев показывает исторический процесс не как то, о чем можно лишь судить со стороны, но соотносит его с внутренним опытом человека, делая наш взгляд предельно антропоцентричным. Таков, утверждает Н. А. Бердяев, и взгляд Самого Бога на мир, на историю и на Церковь[27]. Человек здесь — не пассивный наблюдатель, а непосредственный участник. Церковь часто понимали внешне — как иерархию, учреждение, обряд, тогда как она есть, согласно учению ап. Павла, прежде всего духовный организм[28]. Церковь сама оказывается в центре исторического процесса, она — пространство, через которое Бог и человек могут направлять историю. 

Соглашаясь с критикой церкви, основанной «на констатировании несомненных фактов, хотя иногда и преувеличенном», Н. А. Бердяев уточняет, что это атака «на христиан, а не на христианство», «люди в конце концов на самих же себя и нападают»[29]. Верно, что христиане не всегда справляются с теми высокими задачами, которые на себя возлагают[30]. Но вместо того, чтобы объясняться, почему историческая церковь не соответствует тем или иным представлениям об идеальной церкви (кроме лапидарного «род человеческий, принявший христианство, есть больной и грешный род»[31]), Н. А. Бердяев отвечает на невысказанный вопрос и глубинную надежду человека: да, внутренняя духовная жизнь есть первореальность, она первичнее жизни семейной и общественной, первичнее истории, и – да, существует сила, которая хочет и может изменить человека, оживотворить его духовно и победить зло:

Церковь Христова… ждет всего от внутреннего, духовного перерождения, от взаимодействия человеческой свободы и божественной благодати. Христианство по природе своей не может насильственно уничтожить радикальное зло человеческой природы, оно признаёт свободу человека[32].

Говоря об исторических грехах католической и православной церквей, об искажениях константиновской эпохи («соблазн царством мира»)[33], которые он видит куда зорче своих оппонентов, Н. А. Бердяев показывает, что эти грехи были следствием «сопротивления» падшей человеческой природы, с которым Церковь сталкивается в своей внутренней жизни. Он говорит о «троякой измене» христианского человечества христианству:

Сначала оно извращало христианство и плохо его осуществляло, потом оно совсем отпало от христианства и, наконец, что было самой большой низостью, оно начало проклинать христианство за то дурное, что оно само делало в христианской истории[34].

Вместе с тем, признание грехов христианского человечества не умаляет исторических достижений человеческого духа: христианство породило великие явления культуры, смягчило и облагородило нравы, выработало духовный «тип рыцаря», приблизило эру великих научных открытий[35].

Н. А. Бердяев проповедует Церковь, в которой активно действуют два начала — Божественное и человеческое. При этом он не торопится во всех бедах Церкви и мира обвинить человека, как это часто делают, но показывает возможности, скрытые в этом богочеловеческом союзе, и обнаруживает пути, на которых они могут быть раскрыты. Откровение о богочеловеческой природе Церкви[36] дает ему повод, не отмахиваясь от нелицеприятных фактов, сказать о благородстве задачи, стоящей перед человеком, которого «христианство возвышает, ставит… в центре мира»[37].

Христос был Сын Божий и сын человеческий, и Он открыл нам совершенное соединение Бога и человека, открыл человечность Бога и божественность человека. Но природный человек с трудом воспринимает эту полноту богочеловеческой любви. Он воспринимает Истину по частям, поворотами… И разорвав богочеловеческую истину, оторвав любовь к человеку от любви к Богу, люди нападают на христианство, обвиняют христианство в том, в чем сами виноваты[38].

Масштаб неудач свидетельствует о трудной и ответственной задаче, доверенной человеку Творцом, о той роли, которую дух человеческий должен сыграть в истории, предстающей как общее дело Бога и человека. Таким образом Н. А. Бердяев снимает многовековые обвинения с Самого Бога, «Которого нередко представляли себе восточным деспотом, самодержавным монархом»[39]. Он защищает Бога от клеветы, обличая извращенное учение об искуплении, «которое представляли себе решением судебного процесса, возбужденного обиженным и разгневанным Богом против человека за нарушение Его воли»[40].

Оправдание Церкви и оправдание человека. В Церкви, которая не остается почивать «на высотах, вдали от грешного мира, корчащегося в муках» и призвана «спасать его для вечной жизни, подымать его до неба»[41], человек должен опознать свое личное призвание, согласиться с ним или его отринуть. В тех, кто осуждает христианство, он обличает не столько искажение фактов или вероучения, сколько лицемерие, раздвоенность: те, «которые осуждают христианство на основании грехов христиан, совсем не хотели бы сами осуществлять высшие требования христианства, даже и не пробуют это делать»42]. Таким образом, изгоняя фарисейское, критиканское отношение к Церкви, Н. А. Бердяев производит своего рода экзорцизм.

Вы осуждаете других людей за то, что они не осуществили максимальной чистоты, совершенства, святости, сами же этой максимальной чистоты, совершенства, святости и не думаете осуществлять[43].

Но в этом обличении совершенно нет триумфализма и полемического задора, а есть глубокое сострадание к тем, кто этим фарисейским духом заражен и обездвижен. Об этом свидетельствует следующий сразу за первым экзорцизмом второй. Н. А. Бердяев по-рыцарски протягивает руку тем, кого обличает, взывая к жизни их свободу, изгоняя из них дух уныния и неверия:

Ложь думать, что легко осуществить заветы Христа, и что христианство не истинная религия, потому что христиане плохо осуществляли заветы своей религии. Но не меньшая, еще большая ложь думать, что не нужно и пытаться осуществлять христианство во всей полноте жизни, что не нужно и стремиться к совершенству, подобному совершенству Отца Небесного, так как все равно первородный грех не допустит осуществления совершенства[44].

Апологетика Церкви в статье Н. А. Бердяева оказывается апологетикой духовного начала в человеке, практической антроподицеей. В своем слове он «предъявляет» Церковь, которая не «над» человеком, а за него, обращена к его глубине и хочет освободить его от мучающих его духов лицемерия и неверия, которая готова принять на себя сопротивление его падшей природы, которая рыцарски несет на себе клевету, возведенную на Бога и на человека в истории. Он показывает Церковь как источник вдохновения и силы, как творческую задачу для ищущего человека, требующую его личного участия.

Завершая статью, Н. А. Бердяев пишет, что мы вступили в новую эпоху: «Наступают времена, когда христиане перестанут быть соблазном на пути к христианству»[45], — тем самым приглашая своих читателей стать участниками богочеловеческой истории Церкви на этом решающем ее этапе.

Заключение. Рассмотренная статья Н. А. Бердяева — пример предогласительной проповеди, в которой апологетика Церкви носит не «оборонительный» характер, а «наступательный», какой мы видим у ранних христианских апологетов, в духе «Октавия» Марка Минуция Феликса. При этом защищая Церковь, Н. А. Бердяев не просто приводит те или иные аргументы, но старается освободить человека от духов лицемерия, критиканства и уныния, сковывающих его свободу, его волю к «совершенству Отца Небесного». Н. А. Бердяев параллельно решает две предогласительные задачи, которые для него неразрывны: расчищая путь в Церковь, он расчищает человеку путь в глубину себя. В этом он исходит из характерного для него внутреннего, необъективированного понимания границ Церкви, которые связаны с вхождением в царство любви и свободы[46]. Прийти в Церковь для него в каком-то смысле — то же, что обрести себя, войти внутрь себя. С самых подступов к Церкви Н. А. Бердяев ориентирует человека на преодоление падшего миропорядка (овнешненного, отчужденного отношения к себе, миру и ближнему), открывая ему Церковь как начаток Царства Божьего на земле.

Примечания

1 «Введение человека в церковную жизнь начинается со свидетельства и «предоглашения» (свт. Кирилл Иерусалимский) и оглашения. Поэтому традиционно воцерковление взрослых некрещеных людей проходит ряд ступеней: свидетельство (предоглашение) — оглашение — Крещение — научение (тайноводство) (Мф 28:19)». Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви. Документ утвержден определением Священного синода Русской Православной Церкви 27 марта 2007 г. (журнал № 12). 

2 См.: Гаврилюк П. История катехизации в древней церкви. М. : СФИ, 2001. 315 c. С. 10. 

3 «Современное миссионерское служение Церкви основывается на двухтысячелетнем опыте православного свидетельства и святоотеческой традиции». Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви. 

4 Копировский А. М. Этапы духовной жизни катехуменов и этапы катехизации // Традиции святоотеческой катехизации : Пути возрождения : Материалы Международной богословско-практической конференции (Москва, 17–19 мая 2010 г.). М. : СФИ, 2011. 336 с. С. 123. 

5 Гзгзян Д. М. Основания для начала катехизации в древней церкви и в современности // Традиции святоотеческой катехизации : Проблемы и критерии качества оглашения современных слушающих : Материалы Международной богословско-практической конференции (Москва, 25–27 мая 2011 г.). М. : СФИ, 2012. 374 с. С. 28. 

6 Копировский А. М. Этапы духовной жизни катехуменов и этапы катехизации. С. 123.

7 Кочетков Г., свящ. Таинственное введение в православную катехетику : Пастырско-богословские принципы и рекомендации совершающим крещение и миропомазание и подготовку к ним : Диссертация на степень maitrise de theologie. М. : Свято-Филаретовская московская высшая православно-христианская школа, 1998. 241 с. С. 65–66. Курсив мой. 

8 «…в лучшем случае находится на пути в Церковь, но который ее порога еще не переступал». Гзгзян Д. М. Основания для начала катехизации в древней церкви и в современности. С. 28. 

9 Там же. 

10 Мф 5:13–14. 

11 См., например: Кочетков Г., свящ. Таинственное введение в православную катехетику. С. 4–5, 65–67; Дашевская З. М. Парадигмы предоглашения в доникейский период и их значение для современной предогласительной практики православной церкви // Свет Христов просвещает всех : Альманах Свято-Филаретовского православно-христианского института. Выпуск 1. М. : СФИ, 2007. 168 с. С. 76; Гаврилюк П. История катехизации в древней церкви. С. 124–125, 160. 

12 Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви. 

13 Ср.: Мф 28:19–20. 

14 Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан // Дмитриева Н. К., Моисеева А. П. Философ свободного духа (Николай Бердяев : Жизнь и творчество). М. : Высшая школа, 1993. 271 с. С. 152. 

15 Там же. С. 151.

16 Там же. С. 150–151. 

17 Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан. С. 150–151. 

18 Там же. С. 161. 

19 Там же. 

20 Там же. С. 160. 

21 Особенно на втором, основном этапе. См., например: «…принять предусловия-предпосылки рождения и существования зла и греха в первозданном мире значит для катехумена прорваться сквозь свой падший опыт к божественному откровению». Якунцев В. И. Грехопадение и его последствия для человека // Традиция святоотеческой катехизации : Тема человека на основном этапе оглашения : Материалы Международной богословско-практической конференции (Москва – Московская область, 19–21 мая 2014 г.). М. : СФИ, 2015. 448 с. : ил. С. 166. 

22 Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан. С. 160. 

23 Там же. С. 163.

24 См., например: «…сама христианская правда предполагает свободу и ждет внутренней, духовной победы над злом»; «к Царству Божьему нельзя принудить, нельзя осуществить его без духовного перерождения, которое всегда предполагает свободу духа»; «Л. Толстой не признавал свободы человека и не чувствовал зла, заложенного в глубине человеческой природы» и др. Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан. С. 152-153, 160. 

25 Там же. С. 163. 

26 Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан. С. 151. 

27 См., например: «Христианское откровение и христианская религиозная жизнь, как впрочем и всякое откровение и всякая религиозная жизнь, предполагают не только бытие Бога, но и бытие человека»; «Всегда нужно помнить… что жизнь Церкви есть богочеловеческая жизнь, взаимодействие Божества и человечества»; «Бог отвечает людям: вам это не нравится, так не делайте этого». Там же. С. 154, 155, 158. 

28«Церковь понимали внешне, отождествляли ее с иерархией, с обрядом, с грехами христиан-прихожан, видели в ней прежде всего учреждение. Более глубокое и внутреннее понимание Церкви, как духовного организма, как мистического тела Христова (определение апостола Павла) отодвигалось на второй план, было доступно немногим». Там же. С. 155.

29 Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан. С. 156–157. 

30«Как же можно осуждать христианство из-за недостоинства христиан, когда самих христиан осуждают за несоответствие достоинству христианства!». Там же. С. 150. 

31 Там же. С. 152. 

32 Там же. С. 152. 

33 Там же. С. 156–159. 

34 Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан. С. 153. 

35 Там же. С. 157.

36 «…в самом церковном человечестве могут быть извращения, болезни, упадок, охлаждение, как может быть и творческое движение, развитие, обогащение, возрождение. Грехи церковного человечества, церковной иерархии… нисколько не умаляют святости самой Церкви». Там же. С. 155. 

37 Там же. С. 155. 

38 Там же. С. 156. 

39 Там же. С. 155. 

40 Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан. С. 155. 

41 Там же. С. 159. 

42 Там же. С. 160. 

43 Там же. С. 160. См. также: «Л. Толстой был гениальным человеком, и велико в нем было искание Божьей Правды. Но огромное количество людей, не обладающих ни его гениальностью, ни его жаждой Божьей Правды, осуждают с христианами и само христианство, не пытаясь в жизни осуществить никакого совершенства, не болея вопросом о смысле и оправдании жизни». Там же. С. 161. 

44 Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан. С. 161–162. 

45 Там же. С. 162.

46 См., например: «Трансцендентальный человек есть внутренний человек, существование которого находится вне объективации. К этому человеку принадлежит то, что не выброшено в человеке вовне, не отчуждено, не детерминировано извне, что есть знак принадлежности к царству свободы». Н. А. Бердяев. Истина и откровение : Пролегомены к критике Откровения. СПб. : Русский христианский гуманитарный институт, 1996. С. 14.

Источники и литература

1. Бердяев Н. А. Истина и откровение : Пролегомены к критике Откровения. СПб. : Русский христианский гуманитарный институт, 1996. 384 с. 

2. Бердяев Н. А. О достоинстве христианства и недостоинстве христиан // Дмитриева Н. К., Моисеева А. П. Философ свободного духа (Николай Бердяев : Жизнь и творчество). М. : Высшая школа, 1993. 271 с. С. 149–165. 

3. Гаврилюк П. История катехизации в древней церкви. М. : Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2001. 315 c. 

4. Гзгзян Д. М. Основания для начала катехизации в древней церкви и в современности // Традиции святоотеческой катехизации : Проблемы и критерии качества оглашения современных слушающих : Материалы Международной богословско-практической конференции (Москва, 25–27 мая 2011 г.). М. : Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2012. 374 с. 

5. Дашевская З. М. Парадигмы предоглашения в доникейский период и их значение для современной предогласительной практики православной церкви // Свет Христов просвещает всех : Альманах Свято-Филаретовского православно-христианского института. Выпуск 1. М. : Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2007. 168 с. 

6. Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви. Документ утвержден определением Священного синода Русской Православной Церкви 27 марта 2007 г. (журнал № 12). URL: http://xn----7sbzamhkhkpaf1p.xn--p1ai/blog/2014/03/07/koncepciya-missionerskoj-deyatelnosti-russkoj-pravoslavnoj-cerkvi/ (дата обращения: 13 марта 2019 г.). 

7. Копировский А. М. Этапы духовной жизни катехуменов и этапы катехизации // Традиции святоотеческой катехизации : Пути возрождения : Материалы Международной богословско-практической конференции (Москва, 17-19 мая 2010 г.). М. : Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2011. 336 с. 

8. Кочетков Г., свящ. Таинственное введение в православную катехетику : Пастырско-богословские принципы и рекомендации совершающим крещение и миропомазание и подготовку к ним : Диссертация на степень maitrise de theologie. М. : Свято-Филаретовская московская высшая православно-христианская школа, 1998. 241 с. 

9. Якунцев В. И. Грехопадение и его последствия для человека // Традиция святоотеческой катехизации : Тема человека на основном этапе оглашения : Материалы Международной богословско-практической конференции (Москва – Московская область, 19–21 мая 2014 г.). М. : Свято-Филаретовский православно-христианский институт, 2015. 448 с. : ил.

Источник: Сретенские чтения: Материалы XXVI научно-богословской конференции студентов, аспирантов и молодых специалистов : Свято-Филаретовский православно-христианский институт (Москва, 22 февраля 2020 года) / Сост. З.М. Дашевская [Электронный ресурс]. М.: СФИ, 2020. – 1 электрон. опт. диск (CD-ROM); 12 см.