Православие и миссия
Скачать в формате DOC EPUB FB2 PDF
Вместо вступления
История показывает, что призвание Церкви к миссии осознавалось в Православии всегда. Только внешние причины – и среди них четырехвековая турецкая оккупация Балкан и Греции, а в новейшую эпоху захват власти коммунистами и широкая миграция в страны, где изначально преобладали другие исповедания, – заставляли православных ради сохранения своей веры порой уходить в себя и образовывать замкнутые в определенном смысле группы. Такое поведение, столь понятное и, пожалуй, необходимое, с годами сделалось привычным и нередко принимало формы изоляционизма. В настоящее время, однако, очень многие пришли к убеждению, что и в духовной сфере лучшая оборона есть открытое наступление, а безразличие или застой в том, что относится к вселенской миссии Церкви, равнозначны отречению от самого Православия.
I. Вселенскость и апостоличность – главные элементы православной экклесиологии
А. «Верую во едину, святую, соборную и апостольскую Церковь», — неизменно повторяем мы почти за каждым богослужением. Этой же формулой ставленники во епископы обязаны публично подтверждать свою веру за архиерейской хиротонией. Но допустимо ли для верующего, и особенно для клирика, мыслить, судить или принимать решения с точки зрения лишь «своей» епархии, «собственных» нужд? Целостная перспектива Единой Церкви со всеми ее нуждами – вот что всегда должно быть в центре нашего внимания и по преимуществу определять наши стремления и действия во все времена. Эгоистическое погружение в «собственные» проблемы и безразличие к заботам остальных показывает, что наша вера в Единую Церковь сведена к простой словесной формуле.
Всякий раз, когда мы говорим «наша Церковь» с искренним желанием жить по-православному, мы тем самым призываемся мыслить с точки зрения Церкви, простирающейся, по слову евхаристической молитвы приношения, «от конец даже до конец вселенныя» (Литургия свт. Василия Великого). Нет единичных православных Церквей – церкви Элладской, Русской, Румынской, Японской, Угандийской и т. п. Есть единая Православная Церковь – Церковь, «находящаяся в Греции, России, Румынии, Уганде» (ср. «Церкви Божией, находящейся в Коринфе» (1 Кор. 1:2; 2 Кор. 1:1)), Церковь, которой надлежит распространяться повсюду.
Православие – не конфедерация Церквей, но «единая святая соборная и апостольская Церковь», которой Господь вверил продолжение Своего искупительного дела, спасение всего мира в истинных его измерениях. Церковь является апостольской не просто по апостольскому преемству, но, что гораздо важнее, поскольку она сохраняет апостольскую ревность и усердную готовность «проповедовать Евангелие всей твари» (Мк. 16:15), поскольку воспитывает своих членов, дабы им быть «свидетелями [Христа] в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1:8).
В. Осознание, что Церковь есть «Тело Христово, полнота все во всем Исполняющего» (Еф. 1:23), а Божий замысел в том, чтобы «все небесное и земное соединить под главою Христом» (Еф. 1:10), подвигает верующего освободиться от всяческого провинциализма и жить в стремлении к такому единению всех во Христе и с молитвой о том. Это глубокое стремление не исчерпывается поверхностно-сентиментальными чаяниями, но выражает себя как деятельная причастность живому призванию, непрестанному возрастанию «мистического Тела Христова» в полную его меру.
Итак, вселенская миссия с православной точки зрения есть, как минимум, непосредственный вывод из основополагающего члена Символа веры и глубинного осмысления Церкви. Если Православие не приемлет такого определения вселенской Церкви, оно – не побоимся этого слова – попросту отвергается себя.
II. Православие – Воскресение – миссия
Трудно вообразить истинное Православие, лишенное мощного тяготения к вселенской миссии. Равным образом немыслимо Православие, не сосредоточенное на Воскресении Господа. Воскресение и вселенская миссия находятся в теснейшем взаимосопряжении. Заповедь о миссии напрямую связана с торжеством воскресшего Спасителя. О том, что дана Ему власть «на небе и на земле» (Мф. 28:18), надлежало возвестить «всей твари» (Мк. 16:15). Прежде Воскресения, прежде завершения спасительного дела Христова ученикам заповедано было не покидать пределы Израиля. «На путь к язычникам не ходите и в город Самарянский не входите» – говорит Иисус (Мф. 10:5). По Воскресении же им не дозволяется замыкать свою проповедь этими пределами: «Итак, идите научите все народы» (Мф. 28:19; ср.: Деян. 10:1–48; 15:8).
Воскресение Господне – рубеж, откуда начинается распространение миссии от Израиля по всей вселенной. Те, кто продолжали действовать лишь в пределах Израилевых, – хотя бы и нового, благодатного Израиля[1], – как бы утверждали этим, что живут во времена, предваряющие ...Воскресение. Что таинство искупления послужило ко спасению «всего мира», удивительно выражает следующее воскресное песнопение: «Приидите, вси языцы, / уразумейте страшныя тайны силу: / Христос бо Спас наш, Еже в начале Слово, / распятся нас ради и волею погребеся, / и воскресе из мертвых, / еже спасти всяческая: / Тому поклонимся» (воскресная стихира 3-го гласа на «хвалитех» — Пер.).
Это в полной мере относится и к стиху, который возвеселяет верующих за литургией Великой Субботы: «Воскресни, Боже, суди земли, яко Ты наследиши во всех языцех».
Событие Воскресения определяет костяк всего православного богослужения. И православная гимнология (периода от Пасхи до Троицы, не говоря уже о воскресных вечернях и утренях всего церковного года), возвещая его как центральный момент спасения всего человеческого рода, определяет вместе с тем и миссионерские обязательства, которые вытекают из этого уникального исторического факта. Евангельские уроки, связанные с повелением Спасителя «Идите…», возвещаются очень часто, а именно по большим церковным праздникам (Мф. 28:16–20; Мк. 16:9–20; Лк. 24:36–53; Ин. 20:19–31; Деян. 1:1–8).
И потому впору лишь удивляться: возможно ли столь живо созерцать, воспевать, переживать Воскресение и при этом замирать в нерешимости, слыша призыв к неотделимой от него вселенской миссии? Возможно ли проповедовать учение о Воскресении, не сознавая, что долг верующего – возвещать торжество Христа, искупление человеческого рода «во всех языцех»?
III. Православная духовность: «пребывание во Христе» и миссия
После встречи с воскресшим Христом святой апостол Павел сперва удалился на несколько лет в Аравийскую пустыню, но затем почел невозможным оставаться там, хотя бы и в непрестанном созерцании и прославлении Господа. Духовное воздействие этой встречи было так велико, что воспоминание о ней все время побуждало к новым трудам в новых землях. «…Это необходимая обязанность моя, и горе мне, если не благовествую!» (1 Кор. 9:16), – писал апостол христианам Коринфа.
Павлово стремление проповедовать язычникам нельзя объяснить ни простым желанием избежать гонений иудеев, ни иллюзиями, что миссионерская деятельность среди них уже завершена. Извещенный через откровение, он просто-напросто знал «тайну Христа» (Еф. 3:4), которая заключалась в том, «чтобы и язычникам быть сонаследниками, составляющими одно тело, и сопричастниками обетования» Бога «во Христе Иисусе посредством благовествования» (Еф. 3:6). Именно это в конечном счете подразумевает апостол, говоря: «Я должен и еллинам и варварам, мудрецам и невеждам» (Рим. 1:14).
Святой Павел всем существом своим сознает, что призван разделить с другими полученный им драгоценный дар – опыт личной встречи с воскресшим Господом, «жизнь во Христе Иисусе». Эта всеобъемлющая жизнь во Христе, запечатленная достопамятными словами «Я сораспялся Христу, и уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2:19–20), не только характеризует духовное устроение апостолов, но, в согласии с многовековым Преданием Церкви, составляет самую сердцевину и вместе с тем мерило православной духовности.
Заповедь: «Пребудьте во Мне, и Я в вас… Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей» (Ин. 15:4, 10) – остается главной целью духовной жизни православных, и потому «пребывать во Христе» означает, что мы стремимся мыслить, чувствовать и желать, как Христос. Это означает также, что мы имеем «ум Христов» (1 Кор. 2:16), «любовь Иисуса Христа» (Флп. 1:8) и что все наше существование укоренено в недрах Его любви. Задумаемся на миг о всеохватном видении, присущем Господу. Возможно ли, чтобы горизонт его замыкался «нашим» городом, «нашим» народом, пресловутым «христианским миром»? Не Он ли «от одной крови… произвел весь род человеческий» (Деян. 17:26)? Не Он ли хочет, «чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4)? Не Он ли печется о миллионах людей, живущих подобно тем, про кого апостол говорит, что они «чужды заветов обетования, не имели надежды и были безбожники в мире» (Еф. 2:12)? Поистине мы сами заставляем апостола вновь повторять: «…к стыду вашему скажу, некоторые из вас не знают Бога» (1 Кор. 15:34). Отсюда непреложно следует, что желающие на самом деле пребывать во Христе, не могут с холодной и безразличной душой созерцать драму удалившегося от Бога человечества.
И наконец, осмысление миссии во «вселенской» перспективе не может не привести наше сердце в согласие с Иисусом, дабы нам воистину «пребывать в Нем». Именно здесь следует искать истоки подлинного побуждения к миссии. Это не шатание космополитического рассудка в поисках приключений за пределами своей родины или культуры. Сознательно верующий должен постоянно иметь в виду евангелизацию вселенной – он не может поступать иначе. Для него невозможно мыслить противно уму Христову, невозможно любить по-иному, чем Господь, невозможно судить о правде иначе, чем в свете Евангелия. Он верует, что нет у человека сокровища дороже истины, которая открывается в слове Божием. Он живо ощущает, что в наши дни наиболее страдают лишенные этого слова, и не оттого, что не захотели внимать ему, а оттого лишь, что те, кому оно ведомо, отказываются его передать. Он сознает, далее, что его «достоинство» и «любовь» не могут быть истинными без попытки совершить нечто конкретное и лучшее, что он может, в этом направлении. Призыв к миссии проникает в его сердце столь глубоко, что не оставляет возможности действовать по-иному.
Эта проблема – не столько нравственная, сколько экзистенциальная, не вопрос «долга», но нечто еще более сокровенное и «мистическое» — укоренена в словах Господа: «Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди», «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцем Моим, и Я возлюблю его и явлюсь ему Сам» (Ин. 14:15 и 21). Человек, который любит и сам любим, исполняет все Евангелие целиком, ибо желает жить во Христе.
* * *
Есть много вопросов, которые должны стать предметом тщательного изучения в свете предпринимаемых на наших глазах новых миссионерских усилий. В этом кратком сообщении хотелось бы подчеркнуть некоторые общие и, на наш взгляд, фундаментальные черты, характеризующие это возрождение миссии.
1. Чувство покаяния и заботы о всей Церкви
А. Часто высказывается мнение, что при множестве домашних проблем миссионерская работа – «предмет роскоши». В противоположность этому мы убеждены, что она есть дело покаяния и затрагивает каждую православную общину, как и каждого верующего в отдельности. Обретение и расширение горизонта так же важно для собственного нашего развития, как и для блага тех, кто становится объектом миссии. Это дело покаяния, то есть изменения сознания и деятельности в согласии с главной заповедью Господа и истинно православным Преданием. Мы никогда не избавимся от внутренних наших проблем. Когда апостолы отправлялись к «язычникам» (то есть к нашим предкам), проблемы Церкви в Палестине были далеки от полного разрешения. Святым Афанасию Великому, Иоанну Златоусту и Фотию приходилось сталкиваться с труднейшими церковными проблемами, но это не мешало им заботиться о христианском просвещении иных земель.
Самая серьезная проблема здесь – проблема внутренняя: готовы ли мы соблюдать все заповеданное Господом (ср.: Мф. 28:20) или, напротив, желаем следовать своей «версии» Евангелия, толкуя заповеди согласно собственному разумению и представлению о текущих нуждах. Очевидно, что в каждой стране сегодня налицо обширное поприще для миссионерской работы. Но мы призываемся Богом не просто ради тех, кто в нас нуждается, а ради тех, кто нуждается в нас более всех остальных. Нам, как слугам Господним в этом мире, надлежит искать, где и каким именно образом возможно им послужить.
В. Проблема не только в создании малых миссионерских групп. Вопрос в том, как мобилизовать всю Церковь на основе такого всемирно-миссионерского видения.
Участие здесь каждого члена общины по необходимости представляется нам таким же неопустительным и регулярным, как и его участие в церковном богослужении. В этом нужно видеть последовательный вывод из Символа веры, каковую он постоянно исповедует. Помочь в состоянии все; все, как живые члены Церкви, обязаны помогать, и это должно быть девизом. Конкретная форма помощи – вопрос организации. Во всех церквах необходимо ежегодно назначать особый день или неделю миссии для укрепления миссионерского сознания православных проповедью, молитвой и сбором пожертвований с преимущественным вниманием к общим молениям и доброхотным даяниям.
С. В этих миссионерских условиях сотрудничество должно видеться как соработничествo всех православных Церквей. Невозможно избирательно предлагать Православие в мире, который становится все более и более взаимосвязанным. Последнее обстоятельство порождает, конечно, много сложностей. Но оно же призывает нас все более систематически и упорно искать пути разрешения этих проблем, а не попросту отмахиваться от них. Межправославное сотрудничество превращается в обнадеживающую реальность уже теперь.
2. Врастание, а не только адаптация
А. Много критики, и порой справедливой, вызывал в прошлом курс многих миссий скорее на создание духовных колоний или присоединение (местных общин. – Пер.) к собственной церкви, чем на созидание новых, живых церквей, укорененных в душе и жизни народа. Православная традиция в этом аспекте, к счастью, очень ясна и определяется как искреннее уважение к самоидентификации личностей и народов и освящение их самобытных черт, позволяющее им стать в подлинном смысле самими собой.
Прямым осуществлением этой традиции стало христианское просвещение Эфиопии, Армении и славянского мира. На ней же основана и позднейшая практика православных миссионеров, действовавших среди больших народов (например, еп. Николая Касаткина в Японии) и малых первобытных племен (свт. Иннокентия Вениаминова среди алеутов Аляски). Метод православной миссии не был порождением человеческой мудрости. Он вытекал из последовательной богословской убежденности и служил прямым подтверждением того, что Посланный Отцом «обитал с нами» (ср.: Ин. 1:14) и стал одним из народа Своего. Таким образом, Воплощение Слова Божия в языке и обычаях страны есть первая задача всякой православной миссии.
Основой миссионерской тактики для Православия стало великое событие Пятидесятницы, когда «каждый слышал их (апостолов. – Пер.) говорящих его наречием… о великих делах Божиих» (Деян. 2:6–11). Перевод Библии и Божественной литургии на язык каждого народа был непрерывающейся традицией Восточной Церкви. Русские миссии, как мы уже видели, следовали этим путем, перелагая тексты Священного Писания на языки малых народов Сибири, Камчатки и Аляски. И как только этот метод оказывался в забвении, наступал застой в самой миссионерской работе. Очень показателен пример Н.И. Ильминского. Он обогатил миссию методами и результатами лингвистических и этнологических изысканий, что позволило выработать наиболее целесообразный подход к просвещению первобытных народов и подготовить перевод Нового Завета на их языки. Этот пример показывает, как много внимания должна уделять православная миссия дескриптивной лингвистике, достигшей поразительного прогресса в наши дни. По последним данным, до сих пор насчитывается около полутора тысяч языков, ожидающих полного перевода Нового Завета.
В. Это первый шаг. А последним шагом на пути православной миссии должен стать рост туземной Церкви, призванной освящать и вводить в подобающее употребление все чистые элементы народных традиций, что, в свою очередь, содействовало бы преображению народной личности. С этой точки зрения долг миссионера – понять цивилизацию других христианских народов. Последнее никоим образом не должно ориентироваться на пассивное подражание или «всасывание». Деятельность солунских братьев Кирилла и Мефодия, как и весь путь развития Русской Церкви, начавшийся с усвоения византийского духовного наследия, но протекавший в русле самобытного творчества, – вот ориентиры колоссального значения.
В принципе нам следует относиться с большим уважением к прошлому каждого народа. Святой апостол Павел, напомнив, что Бог «в прошедших родах попустил всем народам ходить своими путями», говорит далее, что Он «не переставал свидетельствовать о Себе благодеяниями, подавая нам с неба дожди и времена плодоносные и исполняя пищею и веселием сердца наши» (Деян. 14:16–17). Отсюда задача не столько педагогическая, сколько богословская – исследовать, каким образом Бог подавал свидетельство о Себе отдельным народам. Быть может, Павлово «не переставал свидетельствовать о Себе» в соединении с «пищею и веселием» помогут нам успешнее проникнуть в смысл некоторых празднеств этих народов, – празднеств, веками связанных с их жизнью и ее воссозданием.
3. Богослужение и автономия
А. Православное богослужение, как писал профессор Берлинского университета Зеберг, – единственное в своем роде богослужение, которое может быть легко осмыслено и воспринято людьми Востока. Мистическая атмосфера нашего богослужения самым глубоким образом обращена к человеку во всей его полноте, к каждому человеку. Соответственно переведенное и приспособленное к языку и характеру данного народа, оно способно реально помочь ему приблизиться к тайне искупления. Литургическая жизнь сыграла определяющую роль в христианизации Руси, о чем свидетельствуют восхищение русских послов пышным византийским богослужением в храме Св. Софии и последующее духовное излучение монастырей на всем пространстве громадной империи.
В. Административная автономия поместных православных Церквей – дело не меньшей важности в наши дни, когда националистические чувства народов Африки и Азии достигли апогея. Единство Православной Церкви основано не на поверхностном единообразии языка или цивилизации, а на единстве веры и сакраментальной жизни. С миссионерской точки зрения крайне интересно, что в первые века существования единой Церкви в ее обиходе было до сорока различных чинопоследований литургии и около семидесяти богослужебных языков. Проблема не в том, как избежать многоголосия, а в том, как преобразовать эту множественность в согласное славословие Богу. И, подобно тому как всякий верующий составляет личность, которая освящается, но не поглощается (Церковью. – Пер.), каждый народ обладает собственной неповторимой личностью, которая должна развиваться автономно – разумеется, на основе драгоценного для нас Предания единой Церкви. В саду у Господа есть место, как тому и подобает быть, всякому роду цветов.
Развитие поместной Церкви в согласии с православным Преданием ставит перед нами множество проблем. Эти проблемы все время побуждают нас искать и отделять то вечное, что является частью Предания «единой святой соборной и апостольской Церкви», от временного, которое есть часть преданий поместной Церкви и отдельного народа, а потому и не может служить правилом для остальных народов.
4. Важнейшие черты православного миссионера
В дополнение к намеченным нами в общих чертах принципам православной миссии необходимо рассмотреть тип духовности, характеризующий православного миссионера.
А. Поскольку дело миссионера есть продолжение земного служения Господа, ему надлежит усвоить и образ жизни своего Владыки. Жизнь миссионера должна характеризоваться как кенозис («[само]уничижение») (ср.: Флп. 2:1) и диакония («служение») (Мк. 10:45). Он обязан шествовать по стопам первого Посланца Божия, Кто «не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10:45), Кто, «будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп. 2:6–8). Как Тот «обитал с людьми Своими» и явил славу Свою (ср.: Ин. 1:14), так и миссионер призван жить среди людей, являя славу Божию и тайну Воплощения.
В. Чтобы быть во всякое время живым свидетелем явления Господа, миссионеру необходимо пребывать в постоянном общении с Ним: не только думать или говорить о Нем, но и «жить во Христе» (ср.: Гал. 2:20). Это предполагает глубокую связь с Христом всего человека, а не одного только разума — иными словами, преображенную жизнь всецелого существа во Христе, которая и отличает истинного миссионера.
Спаситель определяет миссионерское служение Своих учеников как прямое продолжение Его дела. «Как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (ср.: Ин. 20:21). В контексте этого «как... так и» мы должны искать не только содержание, но и средства и методы миссионерской работы. Евангелие от Иоанна подчеркивает сокровенную связь и единство Отца и Сына. Всякое слово и дело Господа обусловлено Отцом и связано с Ним: «…ничего не делаю от Себя, но как научил Меня Отец Мой, так и говорю; пославший Меня есть со Мною; Отец не оставил Меня одного, ибо Я всегда делаю то, что Ему угодно» (Ин. 8:28–29).
Его весть не что иное, как то, что Сам Он «слышал» и «видел». «Пославший Меня есть истинен, и что Я слышал от Него, то и говорю миру», «Я говорю то, что видел у Отца Моего», «Я от Бога исшел и пришел» (Ин. 8:26, 38, 48; ср.: Ин. 12:49; 10:25; 5:36). Его воля – то же, что и воля Его Отца. «Не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца» (Ин. 5:30; ср. 6:38). Дела Его – дела Отца. Все, что Он делает, свидетельствует, что Он послан Отцом (ср.: Ин. 5:36). Апостолы сопричастны этим отношениям Отца и Сына: «Принимающий того, кого Я пошлю, Меня принимает; а принимающий Меня принимает Пославшего Меня» (Ин. 13:20; ср.: 17:23).
Основная проблема для каждого миссионера – достижение такой тесной и живой связи с мистической жизнью Святой Троицы.
С. Установлению этой живой связи содействуют по преимуществу два момента. Первый – освящение миссионера евангельской истиной: «Освяти их истиною Твоею: слово Твое есть истина» (Ин. 17:17; ср.: 15:7; 8:31). Второй – осмысленное участие в таинствах, особенно в таинстве Святой Евхаристии: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем; как послал Меня живый Отец, и Я живу Отцем, так и ядущий Меня жив будет Мною» (Ин. 6:56–57; ср.: 6:53; 15:4–5).
Понятно, что существует прямая связь между «ядением и питием» и «посланничеством», то есть между участием в сакраментальной жизни Церкви и миссионерской деятельностью.
Заключение
Итак, по свидетельству Господа, выраженному в словах «…как послал Меня Отец, так и Я посылаю вас» (Ин. 20:21), миссия Церкви есть продолжение Его земного служения и сопричастность живому присутствию Христа в мире. Это есть сопричастность жизни Господа, «давшего нам служение примирения» (2 Кор. 5:18).
Миссионер – это «эмиссар», «волею Божиею апостол Иисуса Христа» (Еф. 1:1), а, стало быть, без стремления к непрестанному общению с Христом все его рассуждения о миссии ничего не стоят. Дело не в том, что намерен сказать и сделать он сам, а в том, что изречет и совершит через него Господь.
Поэтому наша обязанность – максимально использовать все благоприятные возможности и доступные средства современного мира для распространения Царства Божия, не впадая при этом в соблазн поверхностного активизма. Главная наша забота должна определяться не тем, что предпринять, а тем, как быть живым свидетелем присутствия Господа в мире.
Пер. с англ. Ю. С. Терентьева
Примечание
1. Здесь автор сопрягает два значения слова «Израиль» – как понятия географического и как обозначения благодатной общности людей в христианской Церкви.
Сокращенный вариант доклада на Генеральной ассамблее «Синдесмоса» в Финляндии 28-30 июля 1964 года. Опубликован в сборнике «Православное богословие миссии сегодня», ПСТБИ, 2003. С. 421-438.