Скачать в формате  DOC  EPUB  FB2  PDF

Содержание

Священник Георгий Кочетков. О некоторых современных проблемах укрепления личного благочестия верных в Русской православной церкви

Священник Георгий Кочетков. О благочестивой христианской жизни (беседа с нововоцерковленными)

Протопресвитер Александр Шмеман. Об исповеди

Протопресвитер Александр Шмеман. Значение приготовления к причастию

О молитвенном правиле

Для людей нововоцерковленных, в том числе закончивших полную катехизацию, очень важны вопросы личного благочестия, а значит – аскетические вопросы, вопросы установления молитвенного правила и вообще правил молитвенной жизни, как личной, так и храмовой, а также вопросы участия в таинствах, прежде всего – в исповеди и на евхаристии.

Когда люди задумываются об этом в первый раз, перед ними встает целый ряд проблем, потому что в нашей церкви в области благочестия существует многообразие подходов и требований. При отсутствии достаточного количества знаний и личного опыта, а также твердого духовного руководства эти вопросы иногда становятся неразрешимыми. Ошибки же при ответе на эти вопросы приводят к тяжелым духовным последствиям, вплоть до отказа от исповеди или причастия, как и от личной молитвы. Бывает и так, что люди в иных случаях отказываются от регулярного правила и от определенной последовательности участия в таинствах, как и от определенного порядка подготовки к ним.

Итак, в первую очередь встает вопрос о подготовке к таинствам, особенно к исповеди и причастию. Нужна ли такая подготовка? Безусловно, нужна. Каждому христианину нужно знать, что таинства существуют в Церкви и для Церкви и что в таинствах самое главное – это благодать, это дар Божий, который не может быть нам дан или нами усвоен без нашего участия. В таинственной жизни Церкви существует принцип синергии: именно Церковь как богочеловеческий организм не только ожидает для себя даров Духа, но и требует от нас полного соучастия в том, чем она живет на своем мистериальном уровне.

К таинствам необходимо готовиться, и готовиться каждый раз всерьез. Даже если мы, предположим, решили по каким-либо причинам причащаться очень-очень часто, хотя бы каждый день, нам все равно нужно было бы каждый раз серьезно готовиться. Апостол Павел говорит о том, что для этого каждый должен «испытывать сам себя» и «рассуждать о Теле и Крови Господних». Его слова и легли в основу современной практики церковной жизни.

Что значит «испытывать себя»? Это значит трезво посмотреть в себя, трезво оценить свою жизнь, свои силы, свои промахи и неудачи, увидеть свои грехи и раскаяться в них. Это и будет главным в процессе подготовки к таинству Покаяния, которое тоже совершается в Церкви и для Церкви и поэтому не является чем-то просто индивидуалистическим. Тем более нельзя подходить индивидуалистически к таинству Евхаристии. Оно само собирает Церковь, оно само становится собирающим моментом для всего Народа Божьего. В древности, как известно, христиане собирались «всегда все и всегда вместе» и всегда «на одно и то же» – на Благодарение. Ведь человек не благодарящий не есть человек верующий, а человек благодарящий уже близок к Царству Небесному. Но благодарить нужно церковно, соборно.

К причастию надо готовиться как «рассуждением о Теле и Крови Господних», то есть о жертве Христовой, о нашем спасении, так и о том, являемся ли мы в Церкви сотрудниками Божьими и соучастниками в деле спасения.

Не только в разные эпохи, но и в разных церквах всегда существовали различные церковные и личные духовные практики. В древней церкви люди причащались часто и при этом от них не требовалось никакой отдельной исповеди, отдельного таинства Покаяния, потому что изначально покаяние было лишь одно: перед самым Крещением человека, в самом конце второго этапа оглашения. Человек отрекался «от сатаны и всех дел его», и это означало, что он каялся. Он «сочетался со Христом», и в этом была главная цель его Покаяния. И этого отречения от дел сатаны было достаточно до конца жизни человека. Потом человек, понимая, как много он согрешает, мог просить у Бога и у ближних прощения, но это не приводило к образованию какого-то особого таинства. При этом все понимали, что каждому нужно исполнять слова Христа: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф 5:48). И вот если человек двигался по пути совершенствования, т.е. по пути исполнения своей христианской жизни, доведения ее до полноты и совершенства, то он, безусловно, при этом отметал все свои заблуждения, все свои неудачи, преодолевал свои немощи и согрешения.

Потом, после первых христианских времен, в церкви возникли споры о том, можно ли, учитывая человеческую немощь и греховность, каяться уже крещенным. Еще апостол Павел порекомендовал отлучить от церкви коринфского кровосмесника, но затем он же, видя его покаяние, рекомендовал к церкви его присоединить. Фактически тут и возникла новая практика, которая легла в основу нашего таинства Покаяния людей крещеных.

Это покаяние, как всем хорошо известно, бывает двух видов. Во-первых, это покаяние, требующее временного отлучения от церкви, т.е. наложения епитимьи, предполагающей отлучение от причастия. Такое покаяние называется, да и по существу становится как бы «вторым крещением», ибо в результате его человек снова входит в церковь после ее оставления через тяжкий грех. В этом случае грешник кается так, как ему предписывает церковь в лице его духовника, а точнее, духовного руководителя, или наставника, или попечителя, или того, кто данного человека исповедует. Во-вторых, это покаяние, не влекущее за собой никакого отлучения. Ведь церковь говорит, что всем нужно готовиться к каждому причастию через говение, включающее испытание своей совести и покаяние.

Тут именно исторически возникли и до сих пор существуют разные формы и разные практики в разных православных церквах. Большая часть православных церквей сохранила древнюю практику, не требующую специальной исповеди перед каждым причастием, перед каждой евхаристией. В качестве личной подготовки к причастию требуется только личное вникание в себя, личное говение. Сюда входит и личное покаяние, наряду с личным постом и личной молитвой, личным доброделанием и чтением Писания. Но особого таинства Покаяния, если нет тяжких грехов, повторяю, может и не требоваться. В других же случаях, особенно в Русской церкви и церквах, ориентирующихся именно на русскую православную традицию, исповедь стала обязательной перед каждым причастием, потому что, к сожалению, уже с древних времен многие люди стали причащаться очень редко, далеко не так, как того требует апостольская церковная традиция или наши каноны. По канонам человек, который без уважительной для церкви причины не причащался больше трех недель, должен быть отлучен от причастия, как нерадеющий о своем спасении, нерадеющий об очищении души. Хотя, конечно, и это требование далеко от того, о чем говорили, например, в конце IV в. святые отцы-каппадокийцы. Так, св. Василий Великий учил, что надо причащаться три-четыре раза в неделю: в субботу и воскресенье получать причастие в церкви на полной литургии, а в среду и пятницу, в конце этих строго постных дней самим укрепляться святыми Таинствами. Ведь в то время всем можно было брать домой причастие и самим себя причащать, заканчивая этим дни строгого, но лишь однодневного поста.

Конечно, сейчас мы еще дальше от такой жизни и поэтому должны немного подумать о том, что же у нас практически теперь есть. С одной стороны, если люди причащаются и исповедуются редко, один-два, много – три-четыре раза в год, т.е. раз в три-четыре месяца, особенно большими постами, или в дни именин, или еще в какие-то духовно очень важные для них дни, тогда, действительно, каждый раз бывает необходима исповедь, тогда каждый раз нужно особое многодневное говение, т.е. особый, длительный, строгий пост, как минимум три дня перед исповедью и причастием. Некоторые священники считают, что срок говения должен быть даже большим, вплоть до недельного. Но обычно у нас в церкви считается, что человеку нужно не менее трех дней, чтобы вникнуть в себя, оставить суету и подготовиться таким образом к таинству Причащения и к нормальному соучастию и сослужению на Евхаристии, т.е. к тому, чтобы сердце очистилось и смогло снова воспринимать правильно очами и ушами веры то, что происходит на Евхаристии, в церковном евхаристическом собрании.

При таком ритме причастия это совершенно оправданная практика. Именно на неё ориентируются в храмах, и поэтому мы часто слышим, как там говорят, что перед причастием обязательно надо попоститься, побывать на богослужениях, подготовиться и прийти на исповедь, почитать Священное писание, а также определенное число канонов и акафистов. Можно почитать еще и духовную литературу, как и псалмы или молитвы, которые человек считает необходимыми. Главное же – надо простить всех и попросить у всех прощения. А еще надо вымыться, чтобы быть чистым не только внутренне, но и внешне, и прибраться дома, чтобы приготовить свою внешнюю храмину, дом свой, как и храмину души, для такого события. Плюс к этому, надо совершить и какие-нибудь добрые дела в духе древних пророческих, апостольских и евангельских требований к посту.

Когда все это перечисляют, то говорят правильно, потому что иначе сдвинуть человека, повернуть его от старой, ветхой, загрязненной жизни к чистому, евангельскому житию не удается. Мы знаем, что, к сожалению, эта практика не всегда соблюдается и не всегда дает свои плоды, однако она имеет свою силу, ибо укоренена именно в требовании особого рода говения перед каждым причастием, если оно случается не слишком часто, не очень регулярно.

Отметим, что сейчас существует термин «частое причастие». Это «частое причастие» подразумевает частоту причастия раз в две-три недели или более, вплоть до еженедельного, а иногда и чаще. Если человек причащается именно таким образом, то говорят: человек причащается часто. Но это неверно, ибо на самом деле в этом случае он причащается лишь регулярно, и это – нормально. Всякая другая практика участия в евхаристии является нерегулярной. Таким образом, мы должны сказать, что если человек причащается реже одного раза в три недели, то он причащается редко, а если чаще, то он причащается регулярно.

Как же нужно говеть человеку при его регулярном причастии? Как тут нужно строить ему свою духовную, церковную жизнь? Во-первых, всегда ли нужна человеку исповедь? Я уже, по существу, ответил на этот вопрос. В разных церквах существуют разные практики, но в Русской православной церкви даже для тех, кто причащается регулярно (может быть, и раз в неделю), все равно исповедь требуется. Она может не требоваться только в том случае, когда человек причащается каждый день или почти каждый день, или раз в два-три дня, и то – по особой рекомендации, по специальному благословению духовного руководителя. Но, повторяю, даже еженедельное причастие требует всякий раз хотя бы общей исповеди, а в каких-то случаях – и частной, или регулярного чередования того и другого.

Наилучшей многим сейчас представляется практика, когда регулярно причащающийся человек еженедельно приходит на общую исповедь, слушает то, что помогает ему углубиться в опыт личной духовной жизни, настроиться на исправление нравственной, а также аскетической ее стороны, а раз в два-три месяца, т.е. четыре-шесть раз в год, приходит на частную исповедь, подводя таким образом некий итог своей жизни за этот период. Со временем человек, особенно если он уже не первый год в церкви и не был под личной серьезной епитимьей, т.е. не был отлучен от причастия, может получить благословение исповедоваться не так часто, не каждый раз, т.е. благословение на то, чтобы самому смотреть за собой, а на исповедь идти лишь тогда, когда того требует его совесть.

Конечно, такую привилегию дать всякому человеку нельзя. Есть люди, которые не слушают своей совести. Бывает, что они не готовы слушать даже Самого Господа. Пока такого опыта послушания у них нет, пока люди слишком стесняются и слишком всего боятся, им нельзя давать такую возможность. Но если духовный руководитель видит, что человек будет во всех случаях «слушаться Бога более, нежели людей», то он может благословить его приходить на частную исповедь только по мере необходимости. Однако начинающим все-таки надо периодически чередовать общую исповедь с частной так, чтобы не получилось, что частная исповедь будет ими совсем забыта. Обычно для таких случаев и устанавливается необходимый ритм: приходить на частную исповедь два-четыре-шесть раз в год.

Но и общая исповедь в храме может происходить успешно, если в этом храме существует настрой на общение всех верных и если священник хорошо знает нужды своей паствы, т.е. если он думает не только о своей личной ответственности, не только действует в соответствии с нею, но знает, что и все верующие люди в общине будут действовать так же, ибо они скреплены друг с другом союзом любви, пусть еще и не достигшим совершенства. Тот верующий человек, который еще не может следовать этому правилу, должен приходить на частную исповедь чаще, может быть даже каждую неделю, если он причащается регулярно.

Исповедь не должна быть формальной, к ней всегда нужно готовиться. В отмеченных нами случаях она естественным образом предваряет причастие. Но если человек согрешил неожиданно и тяжко, особенно смертно, то он не должен ждать ничего, он должен использовать первую же возможность для того, чтобы прийти к своему духовному наставнику, духовному руководителю, к священнику-пресвитеру своей церкви для покаяния. А если сразу это сделать почему-то невозможно, то, может быть, сначала надо принести личное покаяние в сердце своем, как бы зайдя в комнату свою и закрыв за собою дверь. Но, повторяю, при первой же возможности все-таки нужно будет для завершения этого покаяния пойти к пресвитеру, к своему духовному наставнику и руководителю.

Где надо исповедоваться? Прежде всего, в своем приходском или общинном храме. Конечно, нужно стараться приходить для этого к одному и тому же священнику, хотя это и не всегда обязательно. При этом надо помнить, что исповедь всегда обращена не к священнику, и не к себе, а к Богу и Церкви, ибо мы прежде всего должны просить прощения у Бога и у Церкви. И все же совсем не безразлично, где и как человек будет исповедоваться. Ведь свидетельствующий об искренности нашего покаяния священник как представитель церкви может дать нам на исповеди какие-то рекомендации, даже наложить на нас епитимью, т.е. отлучить от причастия, или дать какое-то задание или совет для исправления того или иного, особенно тяжкого или повторяющегося греха. Это задание надо обязательно исполнять, конечно, если оно выдержано в духе церковной традиции. Только если священник серьезным образом нарушил своей епитимьей, своим конкретным заданием Предание Церкви и заповеди Божьи, тогда епископ или другой священник может исправить его ошибку и снять данную епитимью или иные обязательства с согрешившего. Такие инциденты, к сожалению, бывают, ибо некоторые священники злоупотребляют доверием кающихся людей, зная, что они смиренно стараются быть в послушании у тех, кто должен сам представлять церковь и олицетворять старших в ней.

Как же надо исповедоваться? В церкви есть три практики. На общей исповеди, на которой никто своего отдельного покаяния не приносит, совершается определенный чин исповеди, а само покаяние происходит в сердце, причем у всех вместе. Практика такой исповеди была заведена святым праведным Иоанном Кронштадтским в России в начале XX века. Она была распространена особенно в советское время, когда было мало храмов и поэтому было очень трудно, да иногда для священника и небезопасно исповедовать людей индивидуально. Впрочем, в силу обоснованного в то время недоверия людей друг ко другу, небезопасно и для кающихся. Сейчас, в наше время, общей исповеди, поскольку она практиковалась, в основном, в советское время и была введена везде под влиянием внешних обстоятельств, иногда не доверяют вообще. К тому же она проходила, и во многих храмах часто еще проходит очень формально. Поэтому патриарх Алексий II и некоторые другие иерархи не рекомендуют практиковать общую исповедь совсем. Однако все зависит от того, как она проводится. Она может иметь полное право на существование, если проводится нормально, без шаблонности и обезличенности, и, действительно, она не имеет права на существование, если через нее профанируется таинство.

Частная же исповедь может проходить как в форме личного признания в грехах через называние всех своих конкретных грехов, поскольку человек в них кается, так и в форме предварительного написания и представления священнику своих покаянных записок, или грамот. В последнем случае священник обычно их читает, молясь о прощении грешника, потом, если нужно, дает свой комментарий или задает вопросы, а затем накладывает епитимью или дает свои советы и рекомендации по исправлению жизни и только уже после этого читает обычную разрешительную молитву.

Возможна та и другая практика, но мне думается, что кающимся все же лучше писать покаянные грамоты, чем говорить обо всем самим, ведь когда человек говорит, он часто многое забывает или не успевает сказать, говорит не все, а некоторые вещи слишком боится или стесняется назвать. Бывает, что кающийся называет свои грехи самыми общими словами, и священнику не ясно, что за ними стоит. В результате наиболее тяжелые грехи могут остаться вне покаяния и, таким образом, человек не получает исцеления, даже если он искренне старался покаяться. Покаянная же грамота позволяет человеку в спокойной обстановке подумать, все ли и достаточно ли прямо, точно (ясно) он написал. Это очень ценно, и тогда разрешительная молитва уже реально венчает собой подлинное покаяние. Но, к сожалению, люди и покаянные грамоты могут писать формально, могут писать в них только о поверхностных и житейских согрешениях, часто повторяя одно и то же, не думая о том, какие последствия вызывает в них это покаяние, что конкретно и как им самим надо исправить, чтобы жить всегда по совести и по воле Божьей. Так что хорошо личную покаянную грамоту дополнять размышлением о том, что надо сделать, чтобы преодолеть в себе грех с помощью «Бога кающихся», как говорится о нашем Господе еще в Священном писании Ветхого Завета, т.е. с помощью милосердного Бога, прощающего нам наши согрешения.

Всем надо стремиться к обретению полного покаяния и к регулярному причастию. Человек, из-за разных уважительных обстоятельств (тяжелого состояния здоровья, отсутствия в месте его проживания храма и т.д.) причащающийся редко, должен понимать, что ему нужно что-то сделать, чтобы эту ситуацию исправить.

В Евхаристии тоже надо стараться участвовать полноценно. Но это становится возможным только тогда, когда человек хорошо знает, что совершается во время Евхаристии и как ему соучаствовать в каждой молитве, т.е. как ему соучаствовать во всем, что на Евхаристии происходит, как ему на Литургии как «общем служении» сослужить.

Теперь: где всем лучше причащаться? Обычно Евхаристия совершается в храмах, однако бывает так, что в иных обстоятельствах она может совершаться, полностью или сокращенно, в других местах. Иногда благословляют совершать Евхаристию на выезде. Допустим, если собираются дети в лагере, туда можно пригласить священника, чтобы он совершил Евхаристию в походных условиях. Или если человек заболел и лежит дома или попал в больницу, был призван в армию или сидит в тюрьме, то можно пригласить священника и туда. Есть специальный чин, который позволяет исповедовать и дать причастие больному «вскоре». Конечно, это не будет чин полной литургии: священник возьмет с собой запасные святые дары, т.е. запасное причастие, и будет причащать ими. Даже если соберется много таких людей, это все равно возможно. Но делать это надо срочно. Если верующий человек просто один и по объективным причинам не причащался уже длительное время, ему тоже обязательно надо позаботиться о том, чтобы восстановить свою евхаристическую связь с Церковью, т.е. ему опять-таки надо найти и пригласить священника. Конечно, священника нужно достойно встретить, нужно сделать все, чтобы обеспечить нормальные условия для совершения молитвы и причастия. Обычно это означает, что надо подготовиться к исповеди и причастию, привезти и отвезти священника, надо выполнить все его требования во время подготовки к таинству и, по народному обычаю, как-то отблагодарить священника тем или иным пожертвованием или даром, хотя это и не является обязательным, непременным условием. Человек жертвует или дарствует только добровольно и в той мере, в какой он реально может это сделать.

Далее: как надо причащаться? Причащаться в храме надо всегда с благоговением. Подходить к чаше надо без толкучки, без суеты, сложив крестообразно на груди руки и громко называя перед чашей свое полное христианское имя. Чтобы причастие случайно не выпало и не было попрано, надо широко раскрыть рот. Нельзя допустить, чтобы никакая, даже маленькая часть святого Тела или святой Крови попала куда-то вне человека, оказалась вне нормального человеческого употребления. После причастия положено поцеловать чашу (когда много народа, то это не обязательно) и пойти «запивать». Запивка – это остаток древней агапы, когда-то совершавшейся всегда всей общиной в конце Евхаристии. Она же – некоторая гарантия того, что никакая частица причастия случайно не выпадет изо рта, для чего рот и надо немного ею прополоскать. После причастия до запивки не надо ни целовать икон, ни поздравлять и целовать друг друга. После запивки это уже разрешается, правда, при условии, что не будет создаваться шум или нарушаться внимание и благоговение в храме.

Как же все-таки лучше говеть, т.е. как совершать личную подготовку перед исповедью и причастием? Я уже говорил о том, что такое говение, а теперь скажу о некоторых основных его элементах. Я имею в виду пост, исповедь, точнее, покаяние, и молитвенное правило.

Поститься перед причастием можно по-разному. Я уже говорил, что можно строго поститься от трех до семи дней, если человек причащается редко. Если же регулярно, то достаточно поститься по церковному уставу («типикону»). Это значит, что надо соблюдать все уставные посты, т.е. в течение года поститься в среду и пятницу (напомню, что кроме сплошных седмиц это всегда – строго постные дни), соблюдать длительные посты (их четыре) и некоторые особые постные дни. Здесь есть много уставных тонкостей. Сейчас их здесь рассказывать не имеет смысла, всем надо просто специально поинтересоваться этим. Есть много книг, есть церковный календарь, есть сами уставы, так что можно переписать их для себя и подумать, как их исполнять. Неплохо было бы еще благословиться у духовного руководителя, наставника, своего духовного отца, если каким-либо образом кому-то приходится всерьез отклоняться от Устава или общепринятой традиции.

При этом надо знать, что писанный в общецерковном типиконе порядок и реальная практика церковного поста в России друг от друга всегда сильно отличались. Сейчас иногда об этом забывают. Например, до революции 1917 года в России, конечно, не ели мяса и не употребляли молочного Великим постом. Это было строго обязательно для всех. Но, допустим, рыбную пищу по всей России почти все употребляли, хотя по Уставу рыба положена только дважды – на Благовещение и на Вход Господень в Иерусалим, потому что мы все-таки не в теплых краях живем, не в Палестине, и, значит, нужно делать разумные коррективы. Это было общей практикой. Более строго часто проводили лишь Первую и последнюю, Страстную седмицу Великого поста. Иногда к ним присоединяли в середине Великого поста еще Крестопоклонную седмицу. Но в остальные дни, за исключением среды и пятницы, как это и сейчас делается даже в духовных учебных заведениях, рыбу в пищу употребляли. Впрочем, если человек считает для себя это послабление ненужным или недопустимым, то это дело его совести, его личное дело.

Возможны и другие послабления в порядке поста. Надо помнить, что церковь всегда признавала, что длительный пост, да и всякий пост, мог ослабляться для больных, для путешествующих, для детей и для беременных и кормящих грудью женщин. Этого тоже сейчас нельзя не знать и не учитывать.

Конечно, ослабление поста никогда не означало полной его отмены. Пусть пост – дело больше духовное, а не материальное, т.е. то, что касается лишь физической пищи человека, однако в понятие поста всегда входило и ограничение себя в характере и количестве употребляемой пищи. Пища во время поста обязательно должна быть более скромной и простой, чем всегда. Она должна быть и более дешевой, ее не должно быть много. Сэкономленные постом за счет питания средства необходимо направлять на дела милосердия и благотворительности, что тоже соответствует древнему церковному порядку.

Наш пост всегда должен быть связан с покаянием и полным примирением, как и всякая наша молитва. Особое усилие примирения перед тем, как человек начинает говеть, является столь же обязательным, как обязательным является примирение со всеми перед исповедью и причастием. Человек ни на кого не должен иметь в сердце зла, ни на кого не должен держать никакой обиды, даже на своих врагов, которые, может быть, пока у него и не просят прощения. Если нам бывает невозможно самим попросить прощения лично, то это надо сделать хотя бы внутренне, в сердце своем, но так, чтобы это не было формальностью, чтобы, увидев въяве человека, который тебя обидел или который тебе неприятен, уже не хотелось бы, как говорится, перейти на другую сторону улицы, не хотелось бы начать его осуждать в сердце своем или распаляться против него злобою и желанием мести.

Кроме того, перед причастием у каждого обязательно должен быть евхаристический пост. Как я уже говорил, если человек причащается регулярно, то он не должен говеть длительное время: достаточно на неделе среды и пятницы и евхаристического поста. Что же такое евхаристический пост? Это пост с полуночи до самого момента причастия, до окончания Евхаристии, до того, как верующие сядут за стол, за трапезу любви после причастия. Пост этот полный – ни есть, ни пить не разрешается. Исключение возможно только для тяжелобольных, находящихся в особых больничных условиях, или людей, находящихся в каких-то других чрезвычайных обстоятельствах. Также если человек принимает лекарство, это не считается питанием, даже если он должен запить это лекарство, а иногда и заесть. Конечно, это не должно быть просто удовлетворением своей жажды или своего голода, это должно быть обязательным требованием врачей, когда по-другому никак нельзя. Например, диабетикам знать это очень важно, особенно тем, которые находятся на инсулинотерапии. Ведь им необходимо питание почти сразу после введения инсулина, после инъекции, которую нельзя перенести на иное время. Это не будет считаться едой, это будет считаться лекарством. Повторяю, употребление лекарства перед причастием во время полного евхаристического поста, если это лекарство действительно необходимо, если человеку без него нельзя, не будет нарушением евхаристического поста, требующего лишь воспитания чувства благоговения перед причастием.

Покаяние. Конечно, исповедью человек обычно только завершает свое покаяние, которое является насущно необходимым каждому перед Евхаристией. Само покаяние длится дольше. Начинается оно с того времени, когда начинается само говение. Вообще же всем надо научиться ежедневному покаянию. Это покаяние должно входить в наше сознание, в наше сердце и исходить из них. Мы должны каждый день трезво смотреть за собою. Если мы в течение дня чем-то согрешили, мы сразу должны в этом каяться. И надо помнить, что наше личное домашнее покаяние по сути ничем не отличается от храмово-церковного. Церковное покаяние – через исповедь в присутствии священника – обычно есть как бы проверка со стороны церкви, не является ли тот или иной грех, в котором кается человек, столь страшным, что нужно особое лечение от его последствий. Также исповедующий священник должен посмотреть, достаточно ли серьезно человек кается, и если нет, то он должен направить его силу духа и внимание на серьезность этого таинства. И еще он должен посмотреть, не слишком ли «загоняет» себя человек, не впадает ли он в уныние. Если так, то священник должен поднять, вдохновить унывающего человека верой в милосердного Бога, в само Божье милосердие.

Молитвенное правило перед исповедью и причастием. Конечно, оно должно быть четко составлено каждым и должно всегда исполняться, начиная с самых малых молитвенных правил для людей немощных и больных или для детей и кончая достаточно серьезными молитвенными правилами для людей достаточно взрослых. Так какое же молитвенное правило должно быть у нас перед исповедью и причастием? В первую очередь, перед исповедью надо читать Покаянный канон, а перед причастием – Чин приготовления ко святому причащению. Еще каждому верующему надо непосредственно соучаствовать в той молитве, которая совершается во время самого церковного таинства Покаяния и таинства Евхаристии. Количество же канонов и акафистов и их конкретный набор по Молитвослову или Каноннику может меняться. Здесь нет жестко установленных правил. В разных местах, в разных приходах, в разных монастырях, в разных православных церквах для этого существуют разные порядки. То, о чем я сказал – Покаянный канон и Чин приготовления ко святому причащению, – обычно является необходимым минимумом. Кроме того, накануне причастия всем нужно быть в храме, во всяком случае, нам всегда надо очень стараться это делать. Если все же это не получается по тем или иным серьезным причинам, то хорошо было бы накануне вечером прочитать дома самому или, лучше, вместе с кем-то из верующих, также готовящихся к причастию, Вечерню, а утром – Утреню, по Часослову или по имеющимся иным мирянским книгам, например по последнему изданию первого выпуска «Православного богослужения» в русском переводе.

Иногда возникает вопрос: а почему в одних случаях на приходах перед причастием, кроме Чина приготовления ко святому причащению, требуют прочтения очень многих канонов и акафистов, а в других случаях – меньше. Дело не только в том, что здесь нет установленного церковью порядка, а в том, что он постоянно менялся в истории и до сих пор меняется, и поэтому иногда в храмах одновременно сохраняются традиции разного времени, разных эпох. Иногда же настоятель и духовенство храма могут исходить из своего собственного представления о том, что полезно именно их прихожанам. Конечно, в этих случаях это должно было бы быть церковным, соборным решением, принимаемым вместе с верующими данного прихода или данной общины. В любом случае, это не должно быть волюнтаристским или насильственным решением, налаганием «бремен тяжких и неудобоносимых» на плечи верных, как бы косвенным проявлением желания отвратить их от причастия, отвратить от чаши верующих, но часто немощных людей. Если же все-таки это происходит, надо опротестовывать такие требования у настоятелей, благочинных или епископов, в достойных, конечно, для христиан формах.

К сказанному добавим, что у каждого христианина должно быть еще и свое ежедневное молитвенное правило. Оно также должно быть взвешенным. Можно иметь и несколько молитвенных правил, например, полное, среднее и краткое или только полное и краткое, для разных обстоятельств, разного самочувствия, как духовного, так и телесного. Это личное молитвенное правило может составляться по-разному. Человек, например, может читать из Молитвослова утренние молитвы – утром и вечерние молитвы – вечером. Но состав этих чинопоследований сложился под влиянием монастырского афонского благочестия лишь в самое последнее время, в XVIII-XIX веках. Он не является древним и поэтому устоявшимся, хотя и печатается с конца XIX века уже без больших изменений. Основную же часть своей истории церковь иначе устанавливала порядок утренних и вечерних молитвенных правил, как и молитв в течение дня. Человек сам совершал по Часослову, особенно если он молился не один, утром – Утреню, а вечером – Вечерню. Это и есть наиболее традиционное ежедневное молитвенное правило.

Вообще-то надо сказать, что молитвенное правило хорошо составить для себя самим. Для этого надо учесть, что оно может состоять из разного рода сочетаний четырех главных элементов: из молитв Вечерни или Утрени, вечерних и утренних молитв из Молитвослова, из чтения Священного писания и свободной молитвы своими словами просительного, покаянного, славословного или благодарственного характера. Зная это, каждый христианин может составлять и корректировать свое молитвенное правило, он даже должен это делать. И конечно, может быть не очень часто, но все-таки регулярно, он должен будет задумываться и над тем, насколько его молитвенное правило соответствует его духовному состоянию, не устарело ли оно. Раз в несколько лет можно возвращаться к составу своего молитвенного правила и менять его. Это можно делать и по благословению своего духовного наставника. Об этом с ним можно советоваться, хотя главная ответственность все равно ложится на самого верующего, знающего лучше свое сердце и свои духовные силы и потребности.

В течение дня молиться можно в любом месте и в любое время. Наиболее традиционными являются молитвы перед едой и после еды, как и до и после совершения всякого значительного доброго дела. Молитва до и после еды является очень желательной даже тогда, когда человек питается не дома. Естественно, в некоторых общественных местах она может быть и тайной, произносимой лишь в сердце человека. Впрочем, иногда и в общественных местах ничто не мешает человеку выразить свою молитву крестным знамением и даже негромкими словами.

Любое молитвенное правило не должно быть слишком малым или слишком большим. В среднем все утренние и вечерние молитвенные правила обычно не превышают полчаса каждое. Здесь возможны какие-то отклонения как в одну, так и в другую сторону, особенно если на то будет согласие и благословение личного духовного попечителя, духовника.

И последнее: нужно ли искать себе духовника? Нужно ли искать для себя духовного руководителя? Нужен ли вообще такой человек верующему? Конечно, желателен. Всякий человек будет счастлив, если у него будет такой руководитель, такой духовник. Каждый человек будет счастлив, если более опытный член церкви будет учить и вести его как менее опытного. Но и на этом пути много трудностей, много ловушек. Во-первых, многие думают, что подчиняться духовнику надо безоговорочно, словно индийскому гуру. К счастью, это не так. Мы всегда должны проверять себя и мнения всех людей, в том числе и духовно старших, через рассуждение о воле Божьей. Как я уже говорил, если епитимья или рекомендация на исповеди духовного лица будет радикальным образом нарушать волю Божью, нарушать заповеди Божьи и церковную традицию, то слушаться в этом такого руководителя нельзя. Никогда никому нельзя допускать и отпадения в раскол, даже с благословения лица, считающегося духовником (кроме тех случаев, когда в ересь или раскол впал сам духовник или епископ).

Нельзя думать, что духовник – это обязательно исповедующий, даже регулярно исповедующий христианина священнослужитель. Старец архим. Таврион (Батозский) однажды радикально сказал: «Не ищите духовников, все равно не найдете». В этом есть большая доля истины. Очень часто люди, называя духовниками тех или иных священников, на самом деле обманываются. В наше время духовного оскудения, духовного кризиса, в наши последние времена очень мало священников и монахов, которые могли бы быть реальными духовниками. Их просто почти нет. Поэтому рассчитывать на то, что верующий человек будет иметь на исповеди и вообще в своей жизни именно духовного отца, очень трудно. То же самое со старцами. Сейчас старцев практически нет, и поэтому желание во что бы то ни стало найти старца есть, в некотором смысле, желание болезненное. Желание во всяком человеке внушительного или почтенного вида увидеть старца не оправдывает себя. В связи с этим каждому самому надо учиться отвечать за себя и своих ближних перед лицом Божьим в Церкви, надо воспитывать в себе чувство ответственности за свою жизнь и жизнь ближних, надо, скорее, учиться советовать и принимать или не принимать чьи-то советы, чем руководствоваться лишь внешне данными решениями. Для этого всем необходимо прекрасно знать Священное Писание и Предание Церкви. Не случайно и чтение Священного писания, наряду с доброделанием, постом, молитвой и покаянием, входит в понятие говения. Чем лучше знает человек Писание и Предание, тем меньше вероятность ошибки в принятии важных духовных решений в личной и церковной жизни каждого верующего.

Не обманываясь относительно старцев и духовников, что бы о них ни говорили люди вокруг, не обманываясь и относительно себя, человек сам может и должен налаживать свою духовную жизнь и идти ко Господу, приближаясь к Царству Небесному. Этого я и желаю всем тем, кто далее будет читать и использовать эту книгу. Пусть она станет помощницей на этом пути для всякого нововоцерковленного. И да благословит всех вас Господь!

18 марта 2002 г.

Приветствую всех нововоцерковленных братьев и сестер!

Ваша «пустыня» заканчивается или закончилась, но оказывается, очень легко потерять то, что имеешь. Предупреждает ли нас об этом Евангелие? Предупреждает. Но многие еще не научились прилагать к себе то, что в нем написано. И в этом одна из основных проблем нашей жизни, и этому надо учиться. Но пока вы будете учиться, надо постараться не потерять то, что имеете.

Первые года три вам в церкви будет жить довольно трудно. Вы, наверное, уже об этом слышали. Вы знаете, как ребенку трудно, когда он только начинает ходить. Он еще слишком связан с кем-то из старших. Он уже может ходить сам, у него крепкие ножки, ему уже не сидится на ручках, но он набивает много шишек. А иногда может так упасть, что сильно разобьется, он может обжечься, может еще что-нибудь натворить. Бывает и так, что из-за ошибок именно в этот период детки и с жизнью прощаются. Не дай Бог, чтобы с кем-то из вас что-то подобное случилось в духовной сфере.

Когда вы всему в церкви научитесь, этих проблем не будет. Но как вам быть в то время, когда вы еще не научились Священному писанию, самостоятельному, так сказать, восприятию Слова Откровения, а также Духа и опыта Богопознания? Вы еще только начали этот путь, и для того, чтобы вам помочь, но именно помочь, а не для того, чтобы кого-то чем-то связать, и не для того, чтобы вам дать излишнее послабление и расширить ваш путь, мы составили для вас небольшой список вопросов о том, как вы собираетесь дальше проводить свою церковную жизнь, имея в виду причастие, исповедь, личную молитву и пост. Мы попросили вас письменно ответить на эти вопросы, чтобы, с одной стороны, не навязывать вам в церковной жизни никаких готовых схем, а с другой – помочь вам избежать каких-то ошибок и крайностей на этом пути.

У нас сейчас нет даже самого простого пособия, чтобы вы могли его прочитать и познать хоть какую-то рекомендуемую вам норму личного благочестия. Ведь каждый теперь, после оглашения, будет строить свою жизнь в какой-то степени самостоятельно. Но в то же время эта жизнь всегда будет и вашей общей жизнью. Иными словами, что-то в ней вас всегда будет объединять, а что-то будет друг от друга всегда отличать, а то и отделять.

Вам не надо делать излишний акцент ни на одном, ни на другом моменте – ни на общем, ни на индивидуальном. А то бывает, что люди хотят, чтобы в христианской церкви все жили будто в общей казарме. Они любят говорить: «Все делайте по благословению духовников и начальствующих в церкви! Ничего в церкви вам нельзя делать без благословения!» Это что же значит – мы ни за что сами не отвечаем и каждую ложку в рот должны нести по благословению? Это никуда не годится. Это хуже, чем жизнь «под законом»: даже закон Ветхого Завета этого не требовал. Это очень напоминает какое-то рабство.

Однако плохо и обратное. Бывает, что люди боятся такого рабства, потому что еще не знают как следует «закона свободы». Они путают личную свободу с собственным произволом. Они говорят: «У меня нет настроения – и я молиться не буду», «я тяжко согрешил или на кого-то обиделся – так вообще никуда не пойду, не пойду даже на исповедь», «я могу доверять кому-то, а кому-то не доверять, могу принимать что-то, а могу не принимать», вообще: «что хочу, то и ворочу». Вот это и есть произвол, хаос, темный двойник христианской свободы. Причем часто делается все это под прикрытием красивых слов о любви и о той же свободе. «Почему вы меня или его спрашиваете, причащались мы или не причащались? А где же ваша любовь?» И начинаются во всем претензии. Я это называю, немного в шутку, «любовью по требованию». Не дай Бог вам этого. Ведь даже человеческая, земная, семейная любовь, если она становится «любовью по требованию», умирает необыкновенно быстро. А что говорить о божественной, небесной любви, которая умрет тут же, как только вы начнете предъявлять претензии к другим: мол, почему вы меня мало любите?

Не думайте, что я говорю это лишь про кого-то: у каждого из вас будут эти искушения. То на первом месте будет жесткая общая дисциплина, форма, буква, уставы, каноны, законы, ибо все должно быть якобы только так, и никак иначе, – все только по благословению и т. п., то на первом месте будет обратное. Последнее, т.е. слишком индивидуализированное, боюсь, будет чаще. Большая опасность для вас сейчас будет заключаться не в законе и каноне, потому что со времен оглашения у вас есть достаточно хорошая прививка против фундаментализма и законничества, но в хаосе вашей отдельности, поскольку у вас еще может не быть достаточно сильной прививки против собственного произвола, с которым бороться вам будет значительно труднее, ибо знать единую для всех волю Божью, любить ее и исполнять – всегда значительно труднее. Точно так же разным людям быть вместе – а все вы, как и мы, разные – значительно труднее. Ведь чисто по-человечески нам часто хочется утверждать лишь себя, свои особенности, свой характер, свои привычки, взгляды, устремления, свой опыт, свою позицию в жизни. Вот это и будет для вас главной опасностью: подмена любви если не напрямую сюсюканьем, то, во всяком случае, сентиментальностью и чувственностью, а свободы – произволом. Вот поэтому мы и составили для вас вопросы, которые, скорее, относятся к установлению в вашей жизни именно духовных правил и границ, которые общие для всех.

Здесь надо сразу сказать, что это не какие-то шаблоны, в которые надо всех механически втискивать. Поэтому, читая и оценивая ваши ответы на одни и те же наши вопросы, я давал каждому из вас немного разные оценки и советы. Много было общего, но много и личного. Это касалось, в частности, порядка проведения вами поста. Одним я, допустим, не запрещал в Петров пост молочную пищу, кроме среды и пятницы, а другим запрещал, хотя, вообще говоря, по Уставу в пост все это полностью запрещается (поститься без мяса – это как бы само собой). Но все-таки, мне по контексту ваших ответов было видно, кто слабее, а кто сильнее, кто что может и кто чего не может. Я смотрел внимательно на то, что вы пишете, и в зависимости от этого давал вам свои рекомендации.

Так вот, не думайте, что в вопросах церковного и личного благочестия существует для всех один и тот же шаблон. Всегда есть определенные границы дозволенного, поэтому есть и некоторое разнообразие в моих ответах. Но, повторяю, есть и уставная церковная традиция, которую вам тоже нужно научиться любить и уважать. А церковная традиция – это ни в коем случае не пустое дело. Церковь к своей традиции всегда должна относиться и относится очень и очень внимательно. Ведь почему мы с вами сейчас бываем не очень довольны церковной жизнью в целом? Что, только потому, что нас часто не понимают, не поддерживают, а то и выгоняют нас и на нас клевещут? Да мало ли людей находится в таком положении? Что, мы одни такие? Такое не редкость и в нашей церкви, и в нашем обществе, и где угодно. И, наверное, у каждого человека когда-то в жизни был такой период, когда или от родных, или на работе, или от друзей воздвигались на него какие-то гонения, когда у него были неприятности, на него лилась клевета, ему грозило изгнание и прочее, и прочее. Дело не в этом. В конце концов, это обычная человеческая судьба. Тем не менее, мы оцениваем нашу церковную жизнь очень строго. Когда недавно на Вечерне я говорил проповедь о Торжестве Православия, то говорил достаточно суровые вещи. Почему? Да потому, что недостатки, которые мы сегодня нередко имеем в нашей церкви, это часто не суть те недостатки, которые могут встретиться даже у святых, это – разрушение самих церковных норм и традиций. Вот и мы реагируем не на те или иные человеческие недостатки – их миллион у каждого, – мы реагируем на нарушение и разрушение в церкви Традиции и традиций. Поэтому мы вам и говорим: вникайте в эту Традицию и соблюдайте ее, но только не путайте ее с шаблоном.

Что такое наша Традиция? Это – Предание, то самое Священное божественное и следующее за ним церковное Предание, о котором вы уже слышали на втором этапе оглашения. Если забыли, посмотрите, может быть, вам сейчас прочесть эти страницы будет значительно интереснее, чем тогда. Это для вас очень важно – укрепляться в едином потоке духовной жизни, который идет от Духа Святого и от Самого Христа. Источник истинного Предания – это всегда Отец, Слово Христово и Святой Дух, и от него происходит весь этот поток. Вспомните, как Господь говорит о том, что верующий в Него – это человек, у которого «из чрева текут реки воды живой». Не как в западноевропейских фонтанчиках, а всерьез. Такой человек сам становится источником духа. И на этом апостол настаивает. Он говорит, что вы сами должны стать источниками благодати. Не только потребителями божественных и человеческих сил и средств, а их источниками.

Вам важно понять, что Предание Церкви и есть такая река жизни, путь жизни; вам это важно особенно сейчас, пока у вас еще очень мало знаний, пока у вас, к сожалению, еще нет церковного образования. Придет время, когда, может быть, из вашей среды вырастут те, кто поступит на Богословские курсы, в Богословский колледж или на Педагогические курсы, потом на бакалавриат, а далее, может быть, даже на магистратуру, т.е. кто получит полное высшее богословское образование. Но, в любом случае, вам об этом можно будет думать не раньше, чем через полгода. А жить надо уже сейчас: сегодня, и завтра, и послезавтра. Поэтому нужно, чтобы вы устояли, чтобы вас как можно меньше вымывало из церковного фундамента. Такое тоже, к сожалению, бывает. Самые большие потери в церкви бывают как раз среди людей, которые живут в церкви первые три года, те самые три года, о которых я вначале уже упоминал. Человек искушается, ответов не видит, а прийти и спросить еще не догадывается или стесняется, боится.

А к кому прийти – к Вам?

Можете прийти и ко мне, пожалуйста. Я принимаю всех желающих каждую субботу с 14 часов до 17, по любому вопросу. Вы также можете написать письмо, можете позвонить, если что-то очень срочное, как можете прийти и к вашим катехизаторам, и к вашим крестным, а еще можете открыть Священное писание и постараться найти в нем то место, которое вам поможет. Очень много у вас возможностей, только вы еще не научились ими пользоваться. Вы пока еще как малые дети: чуть что – они сразу пугаются, начинают плакать. Вы еще какое-то время будете духовно напоминать таких детишек, которые ходить уже научились, но еще очень-очень слабы. Но все равно вам надо же идти вперед. Не случайно в Писании сказано, и святые отцы потом это подтвердили: пал – встань. Что-то не получилось – так не бойся, вставай, продвигайся дальше. И еще: умей всем прощать. Помните, в молитве «Отче наш» сказано: «Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим». А в другом переводе не случайно стоит: «Как и мы простили должникам нашим». Не просто «прощаем» – а уже «простили». Если вы не научитесь прощать, не получите прощения и от Господа. Пожалуйста, не забывайте этого, потому что всякого рода подозрения, обиды, как, к сожалению, по инерции и какие-то иные согрешения, будут реальностью вашей жизни еще долго. Но если вы не будете прощать других, своих ближних, вы и сами ничего не сможете, ни-че-го. Я уж не говорю про то, что по этой причине вы не сможете и нормально причащаться. Почему-то все вы про это забыли, практически никто не писал самого главного, когда отвечали мне на вопрос о подготовке к причастию. Как вы будете готовиться? Прежде всего, надо всех простить. Это – самое главное. Человек, который не может всех простить, причащаться не может, ибо покаяние его не полное, а то и не подлинное. Как же мы тогда можем читать молитву «Отче наш»: «Прости нам долги наши, как и мы простили должникам нашим»? Не получится ничего. Если мы не простили – значит, и нам нельзя ничего простить, а если нам не прощено – как же мы сможем с дерзновением приступать к Богу? С каким сердцем? Какую мы будем иметь смелость перед лицом Божьим, откуда эти свобода и смелость возьмутся? Ниоткуда.

Вы сами видите, что все наши вопросы в основном касались исповеди и причастия, точнее, всего того, каковы должны быть ваши молитва и пост, исповедь и причастие. Кажется, что это – самые простые, самые первоначальные, самые понятные вещи. Но вы посмотрите, есть ли у вас хоть одна записка, которой мне не пришлось бы уделить большое время? Есть ли хоть одна, которая была бы сразу вполне удовлетворительной? Нет. Значит, вы к этим вопросам еще не вполне готовы. Значит, ясных и полных ответов на эти вопросы у вас пока нет.

Реагируя на ваши ответы, некоторым я все писал сам. Иногда я уставал это делать и тогда просто на полях ставил вопросы. Теперь вы обменяйтесь между собой записками, встретьтесь группой, если будет у вас на то благое произволение, и посвятите свою следующую встречу обсуждению ответов на эти вопросы. Мы сегодня обсудим какие-то моменты, я что-то вам расскажу, но это не снимет все ваши конкретные проблемы, потому что, повторяю, нельзя все сделать по шаблону, нельзя всех «постричь под одну гребенку», никак нельзя. То, что можно одному в каких-то случаях, другому – совсем нельзя, и наоборот. Если кому-то что-то четко запрещено, старайтесь это исполнить, но не всегда требуйте того же от другого, от того, кто рядом с вами. Научитесь уважать свободу другого человека, учитывать его силы, его уровень, его возможности: и физические, и духовные, и душевные, и всякие, и еще – личные обстоятельства. Это не просто. Это некое духовное задание для вас.

Наверняка есть кто-то из вас, кто вообще не написал мне о своих проблемах или написал слишком поверхностно, может быть, не очень подумав, потому что были и такие ответы: «не знаю», «не знаю», «пока не знаю». Но это же не ответ, потому что вам надо жить уже сейчас. Если вас спросят, будете ли вы сегодня дышать, а вы скажете, что не знаете, то это будет очень смешно. Поэтому давайте еще раз обо всех вопросах поговорим.

Было у нас всего пять вопросов. Первый касался причастия: «Как часто и где вы собираетесь причащаться?» Скажу вам, что для ответа на этот вопрос в церкви есть специальный канон. Может быть, вы о нем уже слышали, а может быть, и нет. Канон говорит о том, что человек, который больше трех недель без уважительной для церкви причины не причащался, должен быть отлучен и поэтому для исправления своей жизни должен понести епитимью, т.е. выполнить определенное духовное исправляющее его задание. Ему прописывается некая духовная «таблетка» – это и называется епитимьей. Эти «таблетки» иногда бывают очень суровыми. Епитимья может означать отлучение от причастия, отлучение от церкви, хотя и не во всех случаях, ибо иногда человеку дается епитимья, какое-то задание, но он продолжает причащаться и от церкви не отлучается. Так почему же если человек больше трех недель не причащался без уважительной причины, он должен нести епитимью? Потому что он не радеет о спасении и об очищении своей души, о своем духовном росте. Этим и определяется, в основном, ответ на вопрос, как часто вы должны причащаться: без чрезвычайных обстоятельств ваше причастие не должно быть реже раза в три недели. Поэтому тем из вас, кто писал «раз в месяц», «раз в два месяца», я ответил: «подумайте». Это редко. К тому же, если вы примете этот ритм за норму (а вы знаете, что человеческая природа такова, что, как правило, свой план мы, скорее, склонны не выполнять), то вскоре для вас даже это исполнить станет трудно. Значит, ориентируйтесь на более частое причастие. Я не говорю, что все сразу – на еженедельное. Хотелось бы этого, но я понимаю, что не у всех для этого есть силы, не все могут сразу устроить свою жизнь именно таким образом, ведь есть люди очень пассивные, робкие, которые не умеют сразу перестраивать ее по воле Божьей. Они еще как бы не вполне собрались, даже после оглашения. Можно надеяться, что это произойдет постепенно. Поэтому я сейчас вам и не говорю: все причащайтесь каждую неделю. К тому же для некоторых это может стать почти формальностью, чего допустить тоже нельзя. Конечно, святые отцы в древности писали, что надо причащаться по четыре раза в неделю, но об этом я упоминаю вам как о церковноархеологической детали. Итак, причащаться раз в неделю – это нормально, раз в две недели – тоже почти нормально, а раз в три недели – это на грани, ибо можно сорваться. Малейший срыв в этом ритме может сработать уже против вас. Но, в общем-то, и это для вас еще не трагедия.

Далее: где вы будете причащаться? Некоторые писали – слава Богу, немногие, – что будут ходить в храм рядом с домом. Это плоховато. То, что ближе всего, – не всегда самое хорошее. К сожалению, при тех трудностях нашей церковной жизни, о которых вы знаете, здесь надо быть очень внимательным. Обстановка в храме может иметь для вас огромное значение. От того, что вам будет говорить священник на исповеди и на проповеди, пока вы еще не очень умеете с этим, так сказать, разбираться, очень многое зависит. Если вы будете в храме со всем подряд соглашаться – это плохо, чаще всего так нельзя. Но если вы будете все время внутренне искушаться и не принимать все то, что там делают и говорят, – тоже будет плохо. Какая уж тут сердечная молитва? Значит, нужно найти какой-то хороший вариант. Может быть, не беспроблемный, ибо таких не бывает, но хотя бы удовлетворительный. Чтобы вы и не искушались личными воззрениями клира и клироса, проповедями и порядками в приходе и в то же время не соглашались там без разбору со всем подряд, и с хорошим, и с плохим.

Итак, где же вам в Москве причащаться? Многие из вас написали примерно одинаковый перечень своих приходских храмов. Хорошо ходить в храм и со своим братством, но не обязательно в один и тот же. Пока вы еще не знаете церковной жизни, неплохо, если вы будете ходить в разные храмы. Хорошо бы в такие, где священническая молитва всегда звучит вслух, где она хотя бы немного русифицирована и, следовательно, более доходчива. Многие из вас начали ходить туда, куда обычно ходят члены нашего братства. Там тоже иногда могут возникать проблемы, но чаще там они не возникают. Там как-то удается установить нормальные отношения с большинством прихожан. Я не говорю – какие-то особенные, но нормальные, доброжелательные. Вообще же надо сказать, что храмов, где возможны такие отношения и среди клира, и среди всех прихожан, – таких храмов в Москве немало. Это не два-три храма. Скажу вам даже так: храмов, куда бы я мог спокойно пойти служить, зная, что там у престола не будет, простите, никакой злобы, таких храмов довольно много. Во всяком случае, больше десятка, это я могу сказать точно. Поэтому не унывайте! У нас в Москве церковная ситуация сейчас плохая, очень плохая, и тем не менее – не беспросветная. От вас везде потребуется некоторая внимательность, может быть, даже осторожность, но даже в Москве безусловно есть священники, которые будут вам рады. Здесь всегда можно найти храмы, где вам можно спокойно молиться, не опасаясь каких-то подвохов или иных неадекватных действий со стороны клира и прихожан.

О Донском монастыре что Вы можете сказать?

Конечно, это очень хорошее, знаменитое и знаменательное место, там мощи святителя Московского Тихона... Это, безусловно, вызывает почтение, как и вся история монастыря. Но ведь когда вы приходите в храм, вы приходите не только к Богу, но и к живым людям. И тут уже могут быть варианты, тут будьте внимательны. Вот Сретенский и Новоспасский монастыри – это уже более тяжелые места. В Андрониковом теперь монастыря нет, там просто приход. Я даже водил туда оглашаемых. Иногда туда полезно сходить и посмотреть, как молились наши предки. Бывало, с этой целью я ходил и к старообрядцам. Не вижу в этом чего-то плохого. Да, у них есть некоторая замкнутость, излишняя суровость, тяжесть, кондовость. Но я считаю, что наш главный враг – не это. Зацикленность на форме, на букве, как это бывает у старообрядцев, – это, может быть, неприятно, но еще не очень страшно. Среди старообрядцев есть очень хорошие люди – светлые и глубоко верующие. Ничего о таком человеке не скажешь плохого, пусть он и немного кондовый. Это же не значит, что не кондовый – всегда хороший. Наши настоящие враги – фундаментализм и модернизм. Ну, модернистов, этих современных саддукеев, в Москве особо не найти, ведь секуляризм свойственен, скорее, западным православным церквам, находящимся в Америке и Западной Европе. Эта опасность на первом месте там, а у нас – ее антипод, православный фундаментализм, этакое современное фарисейство. Конечно, это не значит, что всякий даже излишне консервативный храм – фундаменталистский. Бывает, что какие-то излишества есть, они очевидны, но в то же время есть и что-то хорошее. Приходишь туда, и чувствуешь что-то теплое, искреннее, что-то такое, что вызывает симпатию. Не в том смысле, что вот, ты делал бы только так, и никак иначе. Но ощущаешь симпатию просто потому, что люди духовно реализуют себя в том, что им открыл Господь. И не хочется об этом говорить ничего плохого. Хотя все, что слишком, – уже может быть опасным. Но, повторяю, вам важно не попасть лишь в фундаменталистские и модернистские храмы, потому что это близко к ереси.

Я считаю, что если говорить об опасностях, надо бояться именно того, что сродни злобе, ереси или раскольническим настроениям. Именно поэтому я бы, например, никогда не пошел причащаться в Сретенский монастырь. Я считаю, что это духовно недопустимо. И не потому, что они столько злобы и клеветы вылили в свое время именно на нас. Но через это я понял на практике, кто и что там теперь есть. Злоба оскверняет любую святыню, и это очень хорошо на них проявилось. И пока, к сожалению, они ни в чем не покаялись.

А храм Живоначалъной Троицы в Конькове?

Я о нем, пожалуй, ничего не скажу, мне не приходилось ничего особенного слышать. Кто сейчас там служит? Священников ведь переводят с места на место, поэтому мне несколько опасно говорить о храмах. Если что-то там не так – это люди виноваты, а не храмы. Храмы-то всегда храмы: любой храм может быть светлым и святым. Поэтому вы смотрите не на стены не на храм, а больше на людей. Это важно, ибо Церковь – это люди, никогда этого не забывайте.

Как исповедоваться детям, семьям?

Здесь много молодежи, для вас этот вопрос важный. Детям до семи лет, до школы, исповедь не нужна. Такие дети обычно причащаются без исповеди, но, конечно, натощак, т.е. они с полуночи ничего не едят и не пьют, – хотя бы с трех лет, если у них нет каких-то особых тяжелых болезней, т.е. если они здоровы. Некоторые священники требуют, чтобы дети уже с года ничего не ели, не пили, но мне кажется, что это нехорошо, это слишком жестко, и я бы не стал этого с них требовать. Всем известно, что здесь нет единого порядка, но думаю, что детям можно начинать как-то поститься лишь с трех лет. В этих случаях родителям можно взять что-то для ребенка с собой, чтобы он сразу после причастия поел, выйдя из храма, потому что ему иногда действительно трудно долго не есть. Так что приводите детей и причащайтесь с ними вместе.

Очень важно, чтобы вы причащались семьей. Я многим уже говорил, повторю и еще раз, что очень важно, чтобы у вас, насколько это возможно, была общая семейная молитва, как и общая евхаристическая жизнь. Если в вашей семье есть даже всего два верующих человека, то хотя бы очень кратко молитесь каждый день вместе, вместе старайтесь и причащаться.

Мне понравилось, что многие из вас писали в ответ на первый вопрос: «Иногда хожу причащаться вместе с группой», «куда группа решит». Конечно, я немного боюсь как бы «коллективистских» начал. Не соборности боюсь, а «сборности». Но индивидуализм, как мы говорили, в наше время страшнее. У нас сейчас не так много коллективистских начал, а индивидуалистических очень много.

Расскажите, пожалуйста, о характере исповеди и о причастии – насколько часто нужно причащаться. Попробовали раз в неделю, по ребенку это тяжело. Или Вы считаете, что это нормально?

Не обязательно ребенка брать на все причастия. Надо смотреть на его реальные силы и возможности. Сколько ему лет? Он уже учится в школе? В первом классе? Тогда ему уже надо исповедоваться, хотя бы раз в два-три месяца, ибо если чаще, тем более на индивидуальной исповеди, то даже и вам самим не о чем будет говорить: вы очень скоро привыкнете и будете просто повторять одно и то же, и значит, у вас не будет никакого движения, духовного роста, вы будете топтаться на месте и толку не будет. Итак, если родителям самим надо пойти в храм и причаститься, понятно, что малых детишек одних дома не оставишь. Но, повторяю, не всегда их можно и нужно брать с собой. Если они хотят поспать, то, в конце-то концов, пусть спят, не вытаскивайте их в храм, ради Бога, за уши и за шиворот. Для них нормально, если они будут причащаться раз в месяц, а в переходном возрасте, может быть, даже раз в два месяца. Это для них не редко, уверяю вас. Конечно, бывают дети, которые могут причащаться и чаще, но далеко не все и не всегда. Повторяю: нормально, если вы причащаетесь всегда всей семьей и если ваши дети всегда причащаются с вами, и в церковных семьях так обычно и бывает. Но вы только начинаете вашу церковную жизнь, и если вашим детям почему-то трудно ходить в храм часто или если они в храме ведут себя так, что не дают вам самим возможности нормально сосредоточенно молиться, то иногда вам нужно будет кого-то попросить посидеть с вашими детишками. Пользуйтесь такими возможностями в общинах и братствах. Я знаю, что неправославные – баптисты, католики и другие – этому уделяют очень много внимания, а мы до сих пор не можем усвоить столь простых вещей. Соберите же ваших детишек дома всех вместе, и пусть кто-то за ними присмотрит. Пусть кто-то один из вашей общины или братства пойдет на раннюю Литургию или даже пожертвует воскресным причастием ради других братьев и сестер. А потом это сделает кто-то другой, или, может быть, найдется таких сразу несколько. Это и будет вашим служением и реальной помощью друг другу. Понятно, что сейчас все вы привыкли к тому, что всё – лично ваше: квартира – ваша, дети – ваши, и даже проблемы – ваши. Научитесь же немного больше доверять друг другу и не бойтесь, ради Бога, собирать детишек разных возрастов. Конечно, не надо собирать годовалых с восемнадцатилетними, да и с тринадцатилетними тоже. Но существуют возрасты, когда дети воспринимают друг друга более или менее как равных. Собирайте же их, и пусть с ними посидит кто-то, у кого сейчас есть такая возможность. Иначе получится, что вы сами не сможете полноценно и регулярно благодарить Бога и причащаться. Или вы детей будете таскать с собой до того, пока те не топнут ногой и не скажут: «Не хотим больше вообще никуда с вами ходить», поскольку переедят они, понимаете ли, духовного «шоколада».

Хочу спросить об индивидуальной исповеди детей. У меня их двое: одному 10, второму 9 лет. Меня очень волнует их первая частная исповедь. Привести детей на исповедь к семи часам утра очень сложно. Можно ли в какое-то другое время?

В семь часов детей вести и не обязательно. У нас есть много и других возможностей. А вообще помните, что для каждого ребенка очень важна их духовная и душевная среда обитания. Они не могут все время общаться со взрослыми, они от этого устают и становятся маленькими старичками со всеми искажениями сознания, поведения и много чего еще. Не допускайте этого ни в коем случае! У детей должно быть детство. Если они все время будут общаться лишь с вами, будьте вы даже «золотыми», святыми, вы одни им счастливого детства обеспечить не сможете. Нормальное детство им смогут обеспечить только их ровесники. Но они должны быть хорошими, т.е. хоть как-то церковными. Это не значит беспроблемными – беспроблемных людей, и детей тоже, не бывает.

К слову говоря, именно поэтому у нас в братстве есть очень много разных детских учреждений и разных педагогических направлений. Я специально ничего не унифицирую. Потому что это – свободный «полигон», где можно отработать лучшие методы и принципы христианской педагогики. Плюс к тому: вы – разные, и дети у вас – разные, у них есть разные способности, разные привычки. Поэтому им и нужны разные педагоги и методики.

В нашем большом Преображенском братстве, т.е. в Содружестве малых православных братств, как и в каждом малом братстве, есть ответственные за детскую и молодежную работу. Никто вас к ней насильно не привязывает и делать ничего не заставляет, но если вы сами захотите в ней принять какое-либо участие, такая возможность есть. Вы можете и образовывать новые группы, и просто помогать в уже созданных. Не думайте, что кто-то за вас все будет делать. Не заботьтесь только о себе и о своих, думайте и о других, и тогда все у вас с детьми будет в порядке.

Итак, вам нужно, чтобы ваши дети имели свою нормальную «среду обитания», но, естественно, под руководством взрослых верующих людей. Выбирайте сами. У нас есть группы, где собраны малоцерковные и даже некрещеные подростки или где вместе растут молодежь и малые дети. Есть и такие группы, где вместе только церковные дети. Ищите, и найдете группу, подходящую именно для вас. Но все-таки очень важно, чтобы вы сами тоже чувствовали ответственность за детское воспитание и образование, чтобы не было так, что вы сдали детей, как пальто на вешалку, и пошли гулять.

И вот, у всех этих групп есть особая возможность регулярной общей и частной исповеди. Обычно дети приходят в субботу, после Вечерни, или в воскресенье утром, т.е. тогда, когда руководители предварительно договорятся, и вместе исповедуются. А как часто – это для разных возрастов и ситуаций бывает по-разному. Как вы не можете забыть про ваших детишек, не можете их бросить, так и никто из нас не может. И я не могу вас и их бросить. Так что вы свободно обращайтесь за помощью, но только помните: под лежачий камень вода не течет.

Теперь продолжим нашу главную тему. Коли у вас есть определенность, как часто и где причащаться, значит, теперь надо поговорить об общих правилах подготовки к причастию. Во-первых, для подготовки к причастию нужна исповедь, а для подготовки к исповеди вам надо каждый раз читать Канон покаянный. И еще, собственно для подготовки к причастию вам нужно каждый раз читать Последование (т.е. Чин приготовления) ко святому причащению. Все это касается вашей личной молитвенной подготовки. Кроме того, вам надо, в особенности если вы с вечера идете на частную исповедь, накануне причастия быть на Вечерне в храме. Субботняя вечерняя служба – прекрасная подготовка к причастию. Так, священник сразу чувствует, был ли человек, который приходит к нему утром на исповедь, накануне на вечерней молитве или не был. Но если вы пропустили Вечерню, не смогли на нее прийти, прочитайте сами дома вечером Вечерню и утром – Утреню. У вас же есть русский перевод этих служб в 1-м выпуске «Православного богослужения». Только не надо Утреню служить вечером или Вечерню – утром как вы, войдя почти в любой наш московский храм, сейчас можете видеть. Особенно Великим постом. Это ужасно. Каждый день утром – Вечерня, вечером – Утреня. Просто насмешка какая-то. Я уж не знаю, это кто-то над нами смеется или мы сами такие смешные? Видимо, это Господь обличает нашу глупость. А уж вы делайте из этого выводы. Поэтому не повторяйте хотя бы вы этих вещей. Все молитвы, которые для вечера, должны звучать вечером, а которые для утра, должны звучать утром. А то придешь вечером на Всенощную в храм и слышишь: «Исполним утреннюю молитву нашу Господеви». Может быть, даже солнце еще не село, а мы уже «исполняем», т.е. «завершаем» утреннюю молитву. Я просто «в восторге» в таких случаях!

Значит, у всех всегда должна быть молитвенная личная подготовка к причастию. И исповедь должна быть для вас каждый раз обязательной, даже если вы причащаетесь каждую неделю. Не всегда частная, может быть и общая. В разных храмах она строится по-разному. В некоторых совсем нет общей исповеди. Но я лично считаю, что для всех регулярно причащающихся проводить каждый раз частную исповедь не нужно. Многим бывает достаточно общей, тем более, что общая иногда имеет целый ряд преимуществ. Если ею правильно пользоваться, то в ней даже больше толку, чем в частной. Если, конечно, у человека нет каких-то тяжелых грехов. Если есть тяжелые грехи, то в любом случае ему нужна частная исповедь, и как можно быстрей. Например, если человек напился или соблудил, или не знаю что натворил: от Бога отказался из-за каких-то своих выгод или сгоряча, если убил, или прелюбодействовал, или украл, или если отказался отдавать долги и т.д. Есть определенное понятие о смертных и близких к ним грехах. В таких случаях нужно немедленно идти на частную исповедь, несмотря на то, что это всегда и неловко, и тяжело. Помяните мое слово: чем больше человек будет с покаянием тянуть, тем ему будет хуже. Не дай Бог, чтобы кто-то из вас попался в эти сети, но если уж что-то случилось, то немедленно кайтесь. Иначе будет чем дальше, тем хуже. И не ищите другое место, незнакомый храм и нового священника, как некоторые делают, размышляя примерно так: «Я пойду туда, где меня не знают. Мне неудобно, батюшка меня знает, он потом будет ко мне плохо относиться, а я ведь не такой уж плохой. Ну что же, что смертный грешник, – все равно». Запомните раз и навсегда одно правило: как дитя бывает любимо родителями нисколько не меньше, даже если оно попало в беду или в какую-то плохую компанию, точно так же и грешник священником. Мало ли что я про кого-то знаю. Это никогда, никогда на мне не отражается так, чтобы вызвать у меня антипатию или какое-то недоброжелательство, или еще что бы то ни было подобное. Это вы должны просто знать. Потому что если человек не может понести этого, то он не может быть и священником. Иначе он на второй же день сбежит в сумасшедший дом или станет хуже ремесленника – бесчувственным механизмом.

Еще несколько слов о личном молитвенном правиле при подготовке к причастию. В некоторых храмах совершенно безосновательно, искусственно его раздувают. Один канон, другой канон, третий канон, один акафист, другой акафист, третий акафист. Этого не нужно! Никаких требующих этого общецерковных правил нет. Говорят: «Мы следуем традиции церкви». Но нет такой традиции, ее придумали вот сейчас, не сходя с места. Часто просто пользуются незнанием этих вопросов мирянами, пользуются, грубо говоря, невежеством верующих. Так не будьте же невежественными, иначе вас будут, простите, обманывать даже в храмах! Может быть иногда с самыми хорошими намерениями – ведь я не думаю, что кто-то в церкви хочет вам плохого. Но могут не хотеть, допустим, чтобы вы часто причащались, и поэтому будут раздувать эти правила до неимоверных размеров. Иногда говорят, мол, а что же мне целый час их причащать, что ли? Пусть приходят причащаться раз в год. В храм-то пусть ходят почаще: денежку принесут, записочку подадут, свечечку купят – нам доход и духовная радость. А так что? Никакого дохода и радости: причастились – и ушли. Или говорят: ой, о-пя-ать пришли причащаться! Я в алтарях чего только не слышал. К сожалению, так «батюшек» воспитывали, что они до сих пор у нас в церкви в людях никак не заинтересованы. Они бывают заинтересованы лишь в том, чтобы материально поддерживать себя и храм, и это делают искренне. Далеко не все всё кладут себе в карман. Конечно, бывает, кто-то и кладет немножко. Иномарка же нужна, а как же, иначе никакой безопасности движения. Нужна и дачка, и родных надо поддержать, да и отдохнуть «трэба». У нас в храмах всякое бывает, но все-таки многие священники и епископы действительно искренне хотят помочь своей епархии и своему храму, хотят, чтобы и хор был получше, и чтобы иконы подороже, и облачения покрасивее, и, понятно, чтобы были золотые кресты и купола. Но на это же прорва денег нужна! Даже будучи миллионерами, вы вряд ли обеспечите таких приходских батюшек и такие приходские или соборные храмы «как следует».

Так вот, повторяю: нет таких правил, которые ото всех требовали бы долгих, тяжелых постов и больших молитвенных чинов при подготовке к исповеди и причастию. Определенная традиция здесь есть, но это отдельный большой разговор, не для одного сегодняшнего дня, потому что эта традиция в разные эпохи в разных церквах себя осуществляла по-разному, и еще надо думать, что в ней больше подходит для нас, в нашей церкви и в наше время. Это очень непростой вопрос. И все-таки, если вы придете накануне причастия в храм, если вы, испытывая себя, свою совесть, попоститесь по Уставу и будете на исповеди, если вы всех простите, если особо помолитесь и почитаете Писание, если сделаете еще что-то доброе для Бога и людей, то этого будет, скорее всего, достаточно. А если вы перед этим еще помоетесь и приберетесь, будете чистыми еще и внешне, – тогда совсем будет хорошо. Правда, должен вас предупредить, что в некоторых храмах могут и отказаться вас причащать, если вы не вычитаете перед причастием все требуемые ими акафисты и каноны. Тогда, если у вас почему-либо нет возможности ходить в другой храм, вы можете делать вот что. Читайте все требуемое, но сокращенно, например, так, как это обычно делается в храмах: только первые и последние песни.

Что же еще? Очень важно, чтобы у вас было дерзновение перед Богом и Церковью, стремление к Любви, Свободе и Истине в их Полноте. Очень важно, чтобы вы «рассуждали о Теле и Крови Господних», т.е. о своем пути спасения и преображения. При этом в подготовке к таинству Покаяния самое главное – это рассуждение, умение «вникать в себя и учение». К слову говоря, это не обязательно ведет к внешней исповеди. Священник может благословить вас причащаться и не подходя каждый раз на исповедь. Пройдет три года, пять лет, и если у вас не будет епитимьи, если он вас будет знать и сможет на вас положиться, тогда он вполне может благословить вас иногда причащаться и без исповеди. Жесткой привязки одного таинства к другому нет, но, подчеркиваю, сейчас для вас исповедь нужна.

Что я еще писал вам? О посте. С постом есть свои трудности. Дело в том, что по старой доброй дореволюционной традиции люди причащались раз в год и поэтому им нужно было минимум три дня, а то и неделю обычно в монастырях, поговеть перед исповедью и причастием. Поэтому и сейчас иногда по инерции требуют: три дня строгого поста и молитв, безо всяких развлечений: спорт ли это, или телепередача «Сами с усами» – ничего не проходит. Вот это вы должны знать. Но если вы причащаетесь чаще, такого строгого поста, даже всего на три дня, не нужно. Вам нужно лишь поститься по Уставу, а значит, если нет какого-либо из четырех длительных постов, держать строгий пост по средам и пятницам. Среда посвящена воспоминанию о предательстве Христа, а пятница – о Распятии. Если вы будете воспоминать об этом, то этот пост у вас не будет пустой проформой или только чем-то полезным для вашего тела и вашей психологии. Обязательным для всех и всегда остается евхаристический пост, требующий от нас с полуночи перед причастием не есть, не пить, не курить (хотя ясно, что все вы, конечно, не курите).

Чтение Покаянного канона перед причастием обязательно?

Я уже сказал, что обязательно. Пока полчаса-час добираешься до храма, успеешь прочитать все молитвенное правило. Тем более, что эти молитвы очень быстро учатся наизусть. Сначала все читается медленно и на это уходит много времени, а потом будет достаточно двадцати минут.

Повторите, пожалуйста, что нужно вычитывать, если я иду на причастие, а накануне – на исповедь после Вечерни?

Во-первых, на Вечерне вы должны внимательно молиться и не отвлекаться. Потом вам будет нужна общая или частная исповедь, поэтому перед тем, как вы придете на Вечерню, особенно если исповедь совершается, как это и положено, накануне причастия, скажем, в субботу вечером, прочитайте Канон покаянный, хотя бы пока вы едете на богослужение. А в воскресенье утром, тоже хотя бы пока вы едете в храм, прочитайте Чин приготовления ко святому причащению. Это как минимум. Если вы можете больше, то пожалуйста, ради Бога делайте это. Я совсем не против того, чтобы вы больше молились, но я против того, чтобы это стало в вашей жизни пустой формальностью или чем-то для вас неподъемным. А насчет того, что перед причастием с полуночи нельзя ни есть, ни пить, все запомнили? Потому что иногда у людей случается здесь по принципу: конечно, нельзя, но если очень хочется – то можно. Никакой чашки чая, ничего, кроме, может быть, неотменимых лекарств, ибо исключение может быть сделано только для остро необходимых лекарств.

А если забыл, поел, или попил, или покурил, или имел брачные отношения?

Тогда и не причащайтесь. В этих случаях вы не можете причащаться. А если вы что-то не дочитали, то смотря по тому, что и сколько.

А если я не успела прочесть Последование ко святому причащению?

Не нашли 15 минут времени? Не поверю никогда в жизни.

Ой, какие же 15 – целых 45.

Только для Последования ко причащению – целых 45? Ну, это значит, что вы по слогам читаете, т. е. что это для вас еще совсем незнакомые тексты. Конечно, скоро, через полгода, вы будете читать его за 15 минут, и при этом не формально, как компьютер.

Если я не дочитала, это считается грехом?

Может быть, это – не грех, в котором надо каяться на исповеди, но все-таки это некоторый компромисс. То есть это не тот грех, о котором надо говорить священнику, но сами для себя вы все-таки сделайте из этого выводы, подумайте, что это вы простых-то вещей не делаете? Как говорится в Писании: «Если в малом не был верен, кто тебе доверит большее?» Если вы такие простейшие вещи не будете делать, то кто вам даст что-то серьезное?

Я хотела спросить: у меня так получается, что летом я часто уезжаю в гости, или к маме, или к бабушке. А они у меня так поселились, что одна – в Оптиной пустыни, а другая – в Тихоновой пустыни. И с причастием получается не очень ладно: приехала в пятницу? три дня ела или не ела? Если ела, то все – «иди отсюда». Мне что, нужно обманывать?

А смотря что ела?

Молоко, допустим. А я боюсь об этом сказать. Если я что-то скажу, на меня там епитимью наложат, а потом...

Да нет, по средам и пятницам, действительно, у всех должен быть строгий пост: это значит – без мясного, молочного и рыбного. А в субботу, простите пожалуйста, пост запрещен общецерковными канонами.

То есть мне надо это сказать им, что ли?

Скажите: а вот я прочитала церковные каноны, и там написано, что если кто будет поститься в субботу, того надо отлучать от церкви, батюшка.

А он спросит: откуда ты такая умная?

Он сразу поймет, откуда... (Смех в зале).

Правильно ли я вас поняла, что исповедоваться надо один раз в два-три месяца?

Да, только я имел в виду частную исповедь. А вообще исповедь нужна каждый раз перед причастием. Общая – это тоже исповедь. А то иногда бывают такие случаи. Священник спрашивает: «Когда ты исповедовался?» И в ответ слышит: «Три месяца назад». – «А когда ты причащался?» – «Неделю назад». Священник на это говорит: «Ох», – и тут же падает в обморок. А человек, оказывается, просто не подумал, что общая исповедь – это тоже исповедь, что это такое же таинство.

Возможна ли домашняя исповедь, если я все перед ней прочитаю, приготовлю?

Нет, должна быть или общая, или частная исповедь у священника. Для вас сейчас она обязательна. Без исповеди причащаться не надо.

Я на Вечерню прихожу к Вам, а поскольку я не могу попасть в храм в воскресенье (ребенка четырех лет не с кем оставить), я попадаю туда только в четверг или в среду. То есть у меня получается, что Вечерня в субботу, а причастие – среди недели.

Это плохо, это возможно лишь на крайний случай. Поступая так, вы отрываетесь от людей. Церковь – это люди, и в переводе это слово значит «людское собрание избранных». То есть вы отрываетесь от Церкви. Вы скоро станете просто как прихожанка. Пришел, удовлетворил свои «все возрастающие духовные потребности», и ушел. Понимаете, это будет плохо для Вас, да и детишек тоже нужно хоть иногда в храм водить Раз в две недели для Вашего ребенка быть в храме – это очень хорошо, это более чем достаточно. Постарайтесь же найти такие возможности, чтобы воскресный день у вас все-таки всегда был евхаристическим днем. Находите такие возможности, их всегда можно найти, только подумайте как. Выше я уже что-то говорил об этом. Это вполне разрешимая ситуация.

Скажите, вот у меня бывает аналогичная ситуация с командировками и с работой. Часто бывает, что они выпадают на воскресенье. Командировка на две-три недели, а там это все невозможно. Такой режим работы: заочники.

Ну и что? Или они не могут с Вами в храм сходить в воскресенье? (Смех.) А Вы их пригласите, скажите: «Вот, у меня экзамен назначается после храма». А если серьезно, то можно же с ними договориться, чтобы начать экзамен с 12-ти часов, допустим. Или Вам можно пойти на раннюю Литургию, которая начинается в семь часов утра и кончается в девять. Ни один студент еще не сдавал экзаменов раньше девяти часов утра. Так что нет проблем. А в крайних случаях можно пойти на Литургию в другой день недели.

Это не так просто в чужом городе.

Да, верно, но Вы очень быстро привыкнете и будете знать типовой порядок совершения служб на приходах. Сейчас Вы еще робеете, потому что его не знаете. Все это быстро входит в свою колею. У Вас всегда есть выход из любого положения, было бы желание его найти.

У меня такой вопрос. Я бываю у Вас на общей исповеди по вечерам в субботу, а утром иногда получается так, что священники в храмах снова произносят общую исповедь и дают разрешительную молитву.

Если при этом Вы не можете выбраться из толпы, то в этом нет ничего страшного. Если прочитают над Вами лишний раз молитву – тоже, но вообще толку в этом нет, значит, это Вам не нужно.

Частная исповедь в некоторых местах начинается с начала Литургии верных и длится прямо до причастия. Это такой соблазн.

А Вы выходите чуть-чуть пораньше, чтобы застать исповедь у нас на Покровке или в храме на ранней Литургии, а еще лучше приходите на общую исповедь к нам накануне, в субботу вечером.

Если вечером не попали к Вам на разрешительную молитву и пошли в храм к отцу В. У него общая исповедь есть, а разрешительной молитвы он не дает. Можно ли тогда причащаться?

Коли он допускает, то причащайтесь, но это не всегда хорошо. Это можно допускать лишь в отдельных случаях. Коли он допускает, то этим он берет ответственность на себя. Но если Вы все время будете так делать, то будет плохо, потому что когда люди приходят ко мне на исповедь после такой длительной практики, у меня создается впечатление, что они вообще разучились каяться. В таких случаях смотрите по совести.

Если куда-то уезжаешь и не хочется нарушать ритм причастия, то идешь к другому священнику. Это допустимо?

А почему нет? Пожалуйста. Даже если бы у Вас был свой духовник, и то не обязательно причащаться только у него. Хотя в наше время духовников, боюсь ни у кого нет и не будет. Как говорил знаменитый старец о. Таврион: «Не ищите духовников, все равно не найдете». Духовников в наше время нет, они кончились. А вот искренние и хорошо исповедующие батюшки есть, и их немало. К ним идите спокойно.

А чем отличается духовник от того человека, который исповедует?

Для того, чтобы быть настоящим духовником, ему надо с вами жить, как говорится, в одном доме или в одном монастыре, или в одной маленькой деревеньке. Еще надо, чтобы вы к нему могли прийти в любое время и чтобы ваша жизнь протекала на глазах друг у друга. Во-первых, вся жизнь, а не только маленький кусочек, а во-вторых, чтобы человек мог исповедовать ему даже свои помыслы, т.е. даже дурные мысли и желания. Вот тогда это будет полноценное духовничество. Но ведь это абсолютно нереально в наших условиях. Даже если вы будете жить в одном монастыре, предположим, то все равно этого не будет, и там настоящего духовника не встретите, не найдете. Видимо, как когда-то в церкви их время пришло, так сейчас их время ушло, о чем нас предупреждали еще древние святые отцы, настоящие преподобные духовники и старцы.

Если в семье есть двое верующих людей, которые регулярно ходят в храм, то возможно ли – не духовничество, а советничество, что ли, когда другой человек помогает тебе решать твои духовные проблемы.

Конечно, возможно. Думаю, что вы будете друг другу именно такими добрыми помощниками и советчиками. И не только вы, но и все ваши братья и сестры, тем более старшие. Те же из вас, кто более чувствителен к церковной жажде общинной, братской жизни, увидят, что в церкви есть много людей, к которым можно обратиться за советом и помощью. В этом в наше время есть очень большая нужда и это – редкая возможность. Есть очень много людей, которые не знают, к кому им обратиться в трудную минуту. У вас же всегда будут такие люди. Но вы, конечно, должны заранее об этом подумать. Здесь все будет работать для вас во благо, все, что было накоплено церковью – весь ее опыт, все откровение правды и истины, начиная со Священного писания и писаний святых отцов, молитв и таинств, с людей, которые рядом с вами, в том числе и в семье. В нормальных случаях глава семьи действительно должен помогать и в этом. И жене он должен помогать, прежде всего, советом, только ничего ей не навязывая.

Вернемся к нашей главной теме. Далее у нас идут сразу два вопроса: о ежедневном молитвенном правиле и о посте. Начнем с поста. Понятно, что есть пищевой пост и есть духовная сторона поста. Ясно, что для христианина на первом месте не пищевой пост, однако это не значит, что пищевой пост может не соблюдаться. На каждый день Уставом церкви определен свой порядок, который является общим для всех православных людей. Но, конечно, есть и свои исторические традиции исполнения этого Устава. Например, если по Уставу в Великий пост рыбу положено есть всего лишь два раза – на Благовещение и на Вход Господень в Иерусалим – то реально, скажем, до революции, рыбу ели, кроме среды, пятницы, Первой, Четвертой и Страстной седмиц, весь Великий пост. Потому что люди работали, и нередко работали тяжело. Молочного не ели, яиц не ели, мяса не ели даже ломовые извозчики, но рыбу в России ели. У нас здесь, простите, бывает холодновато. Если не будешь есть, то будешь пить, что значительно хуже. Растительное масло в России в пост тоже употребляли, хотя по Уставу, кроме некоторых дней, и этого не положено. И вы, если много работаете, спокойно ешьте, кроме, может быть, тех же среды, пятницы и более строгих седмиц. Так же ешьте и белый хлеб, и майонез, и т. п.

Для меня вопрос поста – самый сложный. Считается ли строгим пост, если ешь масло и рыбу? Это строгий пост или не строгий, или это вообще неважно?

Для вас это – строгий пост. Сейчас для вас всех, кроме тех, кто уже давно привык к лечебным голоданиям и всяким подобным вещам, оставаться без мясного, без молочного и без яиц, а два раза в неделю и без рыбы – это уже строгий пост. Плюс к тому вам ведь надо, понимаете ли, еще не грешить, да плюс к тому Великим постом сюда же относится отказ от брачных отношений – во время строгого поста их быть не должно, вспомните хотя бы Ветхий завет.

Это вообще сложно. Нельзя ли как-то «наполовину»? По выходным послаблений не бывает?

Нет. Этот вопрос действительно сложный. Так как он довольно интимный и о нем не очень-то поговоришь с амвона, то часто «про это» и не говорят. Все знают, что в понятие строгого поста входит отмена брачных отношений, но поскольку это не обсуждается в открытую, то люди очень часто этим пренебрегают и очень плохо делают. Человеку важно знать и доказать себе и другим, что родовое начало в нем не стоит на первом месте. Есть люди, которые говорят, что если они не съедят котлету, то на следующий день просто умрут; другие то же говорят о воздержании, что если они три дня будут воздерживаться от брачных отношений с мужем или с женой, то просто сойдут с ума или пойдут и схватят первую попавшуюся девку или мужика. Это пережитки старой языческой жизни. Человеку очень важно выстроить в себе реальную христианскую иерархию ценностей – взаимоотношений духовного, душевного и телесного. Никто не говорит, что вы должны разрушать свое тело, свою плоть. Никто не говорит, что у человека нет определенных физиологических потребностей и определенного выражения брачной любви в брачных отношениях. Но пост есть пост. Апостол Павел написал, что для упражнения в посте и молитве мужу и жене надо воздерживаться друг от друга. К этому, конечно, надо готовиться. Если все делать с бухты-барахты, ничего у вас не получится. Инерция тела чрезвычайно велика: вы просто с собой не совладаете. Тем более, что не один же человек в этом участвует, а есть партнер, другой супруг, который, может быть, не очень верующий или не очень вас в этом вопросе понимает. У людей существует разная церковность и разная сила духа. Бывают, в конце концов, совсем неверующие жены или мужья. Тогда вам может быть совсем трудно. Потому что таковому не скажешь: «Постись». А чего ради ему-то поститься? Вы это делаете ради Господа, а им-то для чего? Вот тут возникают действительно большие трудности, потому что решение этих вопросов зависит не только от вас. Если у кого-то есть такого рода проблемы, то об этом не надо говорить в большом собрании, поскольку такие вещи обсуждаются уже на исповеди или на личных беседах, на которых вы всегда можете получить конкретно для себя нужные рекомендации, как выйти из положения так, чтобы все-таки ни семью, ни веру не разрушить и чтобы и пред Богом быть честным, и найти выход из имеющегося затруднения.

Так что вопрос с постом непростой даже с этой, как кажется, совсем не духовной, а телесно-физической стороны. В духовной же стороне поста, конечно, может быть еще больше сложностей. Ведь всем надо знать, что на пост каждый раз надо брать какое-то особое духовное задание. Если вы встречаетесь группой, то и группе тоже, как и вашей семье, и братству. Это может быть одно и то же задание, но они могут быть и разными. Это уж как вы сами захотите, или как вы почувствуете волю Божью и личную потребность. Но эти задания надо не только брать, но и выполнять.

Какие задания, например?

Скажем, не обижаться. Ни при каких обстоятельствах. Не опускаться до обид и претензий никогда. Это может быть непросто. Или, допустим, не повышать свой голос. Когда на оглашении вы составляли свои «десять заповедей», это было для вас уже первой тренировкой в нахождении для себя таких заданий, которые соответствовали бы заповедям Божьим, воле Божьей. Тогда вы уже думали о том, как их для себя найти и исполнить. Ведь у всех нас есть дурные черты характера, есть и много всяких дурных привычек: мы то часто отвлекаемся, то спим много, то много сидим перед телевизором, то по телефону болтаем без устали, а потом говорим, что у нас времени нет и почему-то болит голова, и т.д. Все это может входить в наше задание на пост. Я уж не говорю про то, что есть люди, которые очень любят поесть; а есть еще люди, которые и выпить, и покурить, и поблудить не прочь.

Все это серьезные вещи. Это кажется легко тому, у кого таких проблем вовсе нет. А кто знает эти проблемы по себе, тот прекрасно понимает, что все это не просто. Но у кого нет этих проблем, у того есть другие. Не бывает такого, чтобы у человека не было никаких проблем. Поэтому у каждого всегда есть что взять на себя как задание в пост.

Для каждого христианина пост – это праздничное, духовное, но и напряженное время. Пост всегда воспринимайте как праздник победы духа над плотью, т.е. как возможность более полноценной духовной жизни. Через пост вы как бы тренируете себя на будущее. Пост – это, повторяю, вопрос, касающийся не только пищи и брачных отношений.

Можно ли в пост есть морепродукты: креветок, раков, кальмаров, севрюгу, белугу...

Икру черную и красную... Действительно, по уставу есть разница между рыбой и всеми остальными морскими продуктами. Конечно, в этой градации рыба – менее постная пища. Иногда даже в уставе отмечается, что рыбу в пост есть нельзя, а, допустим, на Лазареву субботу рыбную икру, всяких раков, креветок и т.п. – можно. Для вас сейчас это – нюансы, тонкости, которые большого значения не имеют. Потом, это, чаще всего, у нас стоит дорого, а смысл поста – в скромности и воздержании. Посту подобает скромная пища, скромность в поведении, в одежде, в отношениях; в частности, чтобы вы могли сэкономить средства, и время, и силы, чтобы могли что-то и нуждающимся уделить, т.е. чтобы вы могли благотворительствовать и не могли сказать: «Я бы хотел помочь, да у меня денег нет». Деньги для этого надо понемногу и накапливать. Потому что если вы кому-то подадите две копейки – это еще не помощь. В каких-то случаях нужны серьезные средства, чтобы всерьез помогать. Допустим, кому-то срочно нужна операция или что-то еще для вас и ваших родных, или ваших братьев и сестер, и т.д. Но это – особый разговор.

Помимо поста я работаю по 18 часов в сутки. А как быть во время поста?

Работайте по двадцать – двадцать пять часов.

Работа – не помеха посту?

Наоборот. Праздность помеха посту, праздность! Человек устает тогда, когда он расслабляется. Всем это известно. Расслабленность – самая первая причина усталости, которой мы все болеем. Мы все время ощущаем себя усталыми. Но почему? Что, мы так уж много делаем? Что, мы так уж обработались? Почему человек чувствует себя таким разбитым после телевизора? Что, там так уж и всегда одни отвратительные передачи показывают? Да там их не так уж и много. Бывает гадость всякая, но не так часто. Как правило, просто серость такая цветная. Здесь все дело в том, что человек перед TV слишком сильно расслабляется, как и при чтении газет и всякой другой «желтой прессы», как и во время пустого разговора по телефону или так называемого отдыха, к которому мы привыкли стремиться с детства. Человек еще и в школу не пошел, а уже мечтает об отдыхе. Так нас воспитывали, к сожалению. Вот это и приводит наш народ к полной расслабленности, к усталости и к унынию. Когда человек плодотворно работает и «в Бога богатеет», он не устает, у него нет ощущения усталости. Вернее, у него есть лишь приятная усталость. Даже когда человек наработался только физически, он ложится, у него все гудит, но он чувствует, скорее, удовольствие. Ему приятно. Он выспался, и все. Ему даже длительного отдыха не надо. Передохнуть, конечно, надо, но в обычном порядке, семь-восемь часов, и достаточно. От такой усталости не болеют, а от расслабленности люди часто и тяжело болеют. Поэтому если вы работаете много, то это значит, что у вас, слава Богу, будет хорошее настроение и вы сможете много доброго сделать для себя и других.

Я хочу немного уточнить вопрос о пищевом посте. Для меня выдержать пищевой пост – не проблема. Но я не могу очень долго обходиться без молочных продуктов, т.к. желудок мой требует кисломолочных продуктов.

Понимаете ли, у Вас был только первый Великий пост. Если всерьез, то оснований для того, чтобы в пост есть молочное, у Вас нет. Но для Вас это больше психологически непривычно, чем физиологически необходимо. Ну, хорошо, для начала ешьте в пост молочное, ешьте сколько хотите, сколько потребует организм. Но только когда причащаетесь – хоть каждую неделю. В Вашем случае это можно допустить просто ради своего рода переходного периода. Ничего не нужно делать резко, все должно в Вас созреть. Вы должны сами понять, что Вам будет лучше от более строгого поста. Пока Вы верите в обратное – толку не будет. Поэтому ешьте молочное раз в неделю, если Вы причащаетесь каждую неделю.

А не обязательно об этом говорить на исповеди?

Не надо. Раз уж вы получили благословение, то зачем в этом каяться. Это будет грехом.

Я сейчас получила благословение, да?

Конечно. Но только на предстоящий пост.

Скажите, вот у меня такая же проблема. Могу ли я себе что-то другое запретить вместо молочного?

Нет, дело в том, что нельзя путать разные ступени поста. Вы можете решить вопрос так же, как она, т. е. в дни причастия есть молочное столько, сколько организму хочется. Только не надо резких переходов от постной пищи к калорийной. Все же молочное можно, если в этом есть необходимость по здоровью или, во всяком случае, если Вам так кажется. Я сейчас не буду входить в медицинские детали, это Вы сделаете и без меня.

В пищевой пост как быть с детьми?

Еще раз хочу вам напомнить, что по церковной традиции есть четыре категории людей, которые всегда имеют право пусть не на отмену, но на ослабление поста. Это всерьез больные люди, всерьез дети, всерьез путешествующие и всерьез беременные и женщины, кормящие до какого-то времени. Ведь сейчас пошла мода такая – кормить чуть ли не до трех лет. Это, может быть, для женщины хорошо и в удовольствие, а для ребенка – плохо. Не знаю точно, но думаю, что послабление поста кормящим может быть даже до года. Да и то надо смотреть, ведь, может быть, мясное и молочное им нужно употреблять не каждый день. Я лично уверен, что каждый день не нужно, даже вредно. И потом: это решается еще в зависимости от количества и калорийности скоромной пищи. Мы здесь говорим: вообще молочное, а ведь это может быть и 25%-ная сметана, и 0,5%-ное молоко.

В чем ограничение для детей – в молочном, в мясном? Детям – семь лет и два года.

Для двухлетнего никакого поста быть не может, это ясно. А для семилетнего пост уже может быть. Конечно, не строгий. Эта строгость зависит и от характера ребенка. Я бы в обычном случае начинал с отмены мяса. Только учтите, что у ребенка другие ориентиры, другая система ценностей. Ему трудно отказаться от того, что ему нравится, что он любит. Ему, вообще говоря, не очень важно, что это – мясное, молочное или еще какое: вот это я люблю и этого хочу! А если хочу, то вынь да положь. На самом деле в детях надо бороться с этим произволом. Так же как некоторые взрослые берут же для себя на пост задание не есть сладкого.

Батюшка благословил четырехлетнюю девочку в пост не есть сладкого. Это нормально?

Не берусь судить обо всех наших батюшках, иначе мы слишком далеко зайдем. Выглядит эта рекомендация Вашей девочке не очень нормально, но надо знать ситуацию.

Итак, для семилетнего ребенка можно начать с отмены мясного и, может быть, того, что он слишком сильно любит. Если он слишком любит сладкое, ограничьте для него сладкое – значит, без всяких шоколадок и т.д.

В десять лет то же самое? Весь пост без мяса?

Безусловно. Хотя бы без мяса и, может быть, без того же сладкого или без TV и компьютерных игр. Для детей это на самом деле очень важно. А молочное я не стал бы слишком ограничивать. Если, конечно, у ребенка уже есть какой-то свой опыт поста и он сам хочет поститься, подражая взрослым, то это другое дело. Но если он сам такой ревности не выказывает, то я бы не стал на молочном и рыбном делать акцент.

А если в школе что-то съест?

Смотря что или кого. Нет, на все это надо смотреть уже конкретно. Вы сейчас должны знать принципы и научиться их применять. Невозможно ответить на все вопросы, учесть все нюансы. Надо так: если он сам согласился на пост без мяса, то пусть мяса и не ест.

Даже если ему дают, пусть возьмет, но не ест, оставит на тарелочке или скажет: мне не кладите мясное, дайте только гарнир.

Что такое воскресное послабление поста? Понятно, что это индивидуально, но как именно?

В дни причастия и на праздники пост немного ослабляется. Это правда. По Уставу есть определенный порядок: в эти дни на одну ступень понижается строгость поста. Но все зависит от того, на какой вы находитесь ступени в будничные дни. Если, допустим, в Великий пост вы не едите ни мясного, ни молочного, то в дни причастия можно съесть немного молочного. Если вы не едите ни мясного, ни молочного, ни рыбного, то в дни причастия можно разрешить себе немного рыбного. Если вы не едите еще и постного масла и совсем не пьете вина, как положено по Уставу, то тут можно допустить в определенной мере постное масло и вино. Вина столько, сколько сказано в Уставе; а там это строго регламентируется: одну «красовулю», т.е. где-то стаканчик, кружечку, причем непременно столового или сухого, а не водки или крепленого.

Качество пищи – это одно, а количество?

Да, я говорил о скромности, это входит сюда. Что значит есть скромно? Это значит есть немного, и просто, и дешево, а еще лучше – не чаще двух раз в день.

Сколько раз в день?!

Ну, как сказать? Вообще, до революции почти все русские люди всегда ели по два раза в день. Они никогда не завтракали, только обедали и ужинали. Но это уже так давно ушло из сознания, что многие об этом даже и не помнят. Приезжали к нам сюда недавно «беседники»* из Самары [«Беседники» – духовное движение в Русской православной церкви, идущее от прп. Серафима Саровского и осуществляющее для всех верных под руководством старцев идеал «монастыря в миру». – Прим. сост.], так у них и теперь такой порядок. Аналогичного порядка придерживаются многие и в нашем братстве. Я, например, тоже ем только два раза в день, хотя у меня диабет в тяжелой форме со многими серьезными осложнениями. Но я считаю, что такой режим очень физиологичен, что это для всех очень полезно. Нужно лишь привыкнуть. Когда человек меняет какой-то привычный режим, ему всегда трудно. Надо немного потерпеть и ничего не бояться. Так же как человеку, который бросает курить. А уж пить – я и не говорю, это само собой. Всегда первое время надо пройти через какой-то период трудностей и искушений. Он может длиться несколько месяцев, а может и полгода. Но переболел, перетерпел – и все, освободился от старой привычки. А иначе этот бес и эта привычка будут поедать тебя всю жизнь.

А соевые продукты могут быть в рационе?

Да ради Бога, если Вам нравится. Это своего рода «морковный заяц», как бы суррогат. Ешьте этих «зайцев», пожалуйста, сколько хотите.

Отец Георгий, если я не ошибаюсь, в «Православии для всех» написано, что детей до четырнадцати лет вообще не надо привлекать к посту, разве что они добровольно берут на себя эти обязательства.

Нет, мы с вами о детях и посте уже говорили: а это не пойдет. Дай Бог, чтобы прошло и то, что я вам сейчас говорил. Во многих храмах Москвы и эти мои советы сочли бы чуть ли не ересью. Если ребенок, допустим, в три года пришел на причастие без поста, то ему могут сказать: «Как, он не постился? Он утром ел? Все вон!» Я вам даю самые лучшие рекомендации, которые могут реально проходить при нынешнем состоянии нашей церкви. А что толку, если я вам пообещаю сейчас чуть ли не золотые горы, а потом вы придете в храм и вас оттуда погонят.

Мне непонятна упомянутая Вами рекомендация: наверное, до четырех, а не до четырнадцати лет. В четырнадцать лет, простите, это уже почти взрослые люди. Хотя все в церкви существует добровольно и порядок церковный – для всех добровольный, все же надо понимать, что он, тем не менее, – порядок. А пост, в том числе и пост евхаристический, – это серьезная вещь.

А в семье этот порядок может быть навязан?

Может, но только не нужно путать насилия с усилием. Если же родители устанавливают определенный порядок в семье, прошу прощения за маленький экскурс в педагогику, – это само по себе еще не может быть интерпретировано в категориях «насилия» и «навязывания». Иначе вы можете дойти до того, что будете доказывать, что дети имеют моральное право спрашивать своих родителей: а вообще зачем вы нас породили, чего ради? Жизнь и ее порядок человеку не навязывается, а даруется. Когда родители организуют жизнь в своей семье – а они же не враги своим домашним – они дарствуют, а не навязывают. Если вы будете воспитывать детей с других позиций, то ваша семья сразу разлетится в пух и прах и все вы будете друг другу врагами. Будьте с этим очень осторожны, не делайте педагогических ошибок! В нормальном случае в семьях ничего не навязывается. Вы говорите детям: будьте честными, И если кто-то из них у Вас украдет кошелек, Вы что, будете его по головке гладить? Не будете. Вы его за вихор тут же потащите на исповедь, и правильно сделаете.

Значит, тащить «за вихор» можно и нужно?

Ну, конечно, смотря что он натворил, но иногда, безусловно, надо. И если Вы в этом случае скажете, что добродетель навязывается, это будет полная ерунда: ведь Вы учите ребенка добродетели, а не навязываете ее. Это не одно и то же. Любая учеба – это усилие, а любое навязывание – это насилие. Сейчас вышла пятая книжка моих «Бесед по христианской этике», и там среди трех тем есть тема «Усилие и насилие». Возьмите, прочитайте.

Как быть, если у человека совершенно некритическая шкала ценностей? Как его привести на исповедь?

Силой убеждения. Вы его терпеливо убеждайте, убеждайте как хотите, как можете, это зависит от ваших взаимоотношений, а человек всегда с вами может согласиться, пусть и не сразу.

Ясно, что есть любовь раба – из страха наказания, есть любовь наемника – из желания поощрения (мол, дам тебе шоколадку, если пойдешь на исповедь), и есть любовь сына, когда сын не хочет огорчить отца своего или мать свою, не хочет потерять их любовь, не хочет ее унизить. Это три рода любви, между ними существует большая разница. Для выбора средств воздействия важно, на каком уровне находятся ваши отношения. Дай Бог, чтобы у вас с детьми были отношения сыновней любви. Но не всегда так бывает, иногда бывает так, что приходится пользоваться другими средствами, соответствующими отношениям другого рода.

И снова мы возвращаемся к главной теме. Последний вопрос касается вашего ежедневного молитвенного правила. Здесь я затрону лишь самые кардинальные моменты. Первое и главное – молитвенное правило у всех вас должно быть. Если у вас его нет или если вы молитесь только по желанию и только своими словами, это еще не то, что должно быть, и это очень плохо. Второе – оно должно быть ежедневным. Третье – оно должно быть составлено вами исходя из четырех позиций: молитвы утренние и вечерние из Молитвослова; молитвы из Утрени и Вечерни, и это самые лучшие утренние и вечерние молитвы; Священное писание, которое тоже можно включить в молитвенное правило; и, наконец, молитва своими словами, которая обычно или завершает молитвенное правило, или его предваряет, или вставляется куда-нибудь в середину, например, после чтения Писания, но это реже. Вот те четыре позиции, исходя из которых вы можете составлять свое молитвенное правило. Его надо уметь составлять, т.е. надо уметь находить высшую гармонию всех этих частей.

Далее, ваше молитвенное правило не может меняться каждый месяц, оно должно быть стабильным, но это не значит, что оно останется на всю жизнь без изменений. Если оно себя совершенно выработало или если оно было взято ошибочно, то его можно подправить. Но оно всегда должно быть, и значит, во всех случаях его надо стараться исполнять. Если вы его не исполняете, это, вообще говоря, может оцениваться на уровне личного греха. Не смертного, конечно, но греха. Молитвенное правило в среднем, при вашей занятости, должно быть не более, чем на полчаса. Утром – полчаса, и вечером – полчаса. Это максимум, больше вам пока не потянуть. Есть люди, допустим пенсионеры, которые могут молиться часами. Просто ради Бога. Но вы не начинайте с этого. Это может быть для вас трудно, к тому же это надо уметь делать. Поэтому вы можете посоветоваться со священником, можете ему об этом написать, можете прийти и попросить благословить ваше молитвенное правило, что очень желательно. Он же поправит его, если оно неправильно составлено, и потом благословит.

Молитвенное правило нельзя менять каждый месяц. Но для того, чтобы определиться, какое лично мое правило, можно ли поэкспериментировать?

Конечно. А потом, у Вас может быть несколько молитвенных правил: краткое, среднее и большое, полное. Это тоже в обычае.

У меня есть утреннее и вечернее молитвенное правило, я читаю молитвы вслух. Но иногда бывает, что мы с дочерью сами служим Вечерню. Это будет считаться молитвенным правилом?

Лучше, чтобы Вы сами определили нужный объем своего молитвенного правила, как и соотношение элементов в нем. На протяжении всей седмицы оно должно тяготеть к определенному порядку. Хотя могут быть и исключения, допустим, когда человек болеет, оно может быть сокращено и даже отменено. Главное, чтобы вы чувствовали свое молитвенное правило не как некую лишь обязанность, а как внутреннюю потребность, как духовную норму своей жизни. Это не значит, что вы должны молиться только утром и только вечером. Вы можете молиться и до еды, и после еды, вы можете молиться и в любое иное время. Но правило, т.е. строгий канон, обычно касается только утренних и вечерних молитв. Это разные молитвы, и в Часослове, как вы знаете, это разные службы суточного круга.

Если вы при этом читаете Писание, то вечером лучше читать Ветхий завет, а утром – Новый, особенно Евангелие. Не случайно на Вечерне часто читается Ветхий завет: книги Премудрости, Притчи и т.д. Это не по произволу делается, это делается по традиции. А на Утрене часто читается Евангелие. Это хорошо, ибо тогда днем вы можете к нему мысленно вернуться и о нем размышлять в течение дня. В Новом завете много того, над чем надо размышлять и после прочтения. Ветхий же завет – это некоторый итог дня, как бы вывод из него для научения. Поэтому-то его очень хорошо читать в конце дня.

Отец Георгий, как быть с летними месяцами? Я должна буду выехать на дачу с внучкой, и мне трудно будет выбираться в храм на молитву и исповедь.

Дачное искушение – это одно из самых серьезных искушений. С одной стороны, людям действительно нужно выезжать из Москвы – пыльной, душной, грязной... С другой – это часто делается за счет личной и церковной духовной жизни человека, и дети и внуки становятся его богами. Он забывает про Бога, забывает про заповеди, забывает про причастие, про исповедь, про группу, про братство, про паломничество – про все на свете, даже про самого себя и свою жизнь для вечности. Это очень плохо, это называется «кораблекрушением в вере», если употребить слова апостола Павла. Я не говорю, что вам нужно немедленно продавать свои дачи, нет. Но всему нужно находить какую-то меру. Даже если вы уезжаете на дачу, то приезжайте на встречу с группой, не ленитесь и не жадничайте. Ходите и в храм по воскресеньям. Раньше можно было заехать в такую глушь, где даже храмов не было, сейчас же они везде есть. Никаких проблем нет, чтобы прийти в храм хотя бы раз в неделю. А остальное читайте дома, вместе с детьми и внуками. Они будут вам за это всю жизнь благодарны. А если вы этого делать не будете, то они потом всю жизнь будут задаваться вопросом: почему бабушка была верующая, а не научила нас молиться? Помните об этом.

Бабушки – великая сила для научения внуков и для того, чтобы хоть немного воцерковить дачные занятия. Может быть, если дача далеко, у вас не получится приезжать каждую неделю. Тогда приезжайте раз в месяц. Но приезжайте, не кисните на своих дачах или в санаториях, на экскурсиях или еще где-то.

Вы знаете, что и у нас каждый год по всем братствам в первой половине июля идут паломничества, и мы их всегда готовим так, чтобы любое паломничество включало в себя все стороны жизни и интересов человека, чтобы оно могло заменить собой, еще и с плюсом, отпуск человека, чтобы там, наряду с духовной, была и познавательная, и молодежная, и культурная программы, чтобы было место и для детей и внуков. Это специально делается для того, чтобы у вас не возникло желания ехать отдельно в паломничество на две недели, и отдельно – в отпуск, в полной расслабленности. Потому что такая раздвоенность будет вам очень мешать: вы приедете после дачи или после такого лета и будете, «как с луны». Это ужасно, потому что все от вас уйдет, весь духовный потенциал.

Я очень рад, что наша встреча состоялась. Я, конечно, понимаю, что не все вопросы мы сегодня смогли затронуть, что их остается еще много. Но мы коснулись тех вопросов, которые важны вам именно сейчас. Они потом снова могут возникнуть, и поэтому я еще раз повторю: не стесняйтесь обращаться к своим катехизаторам и в Огласительное училище, а если нужно – и ко мне. Есть в церкви и много других возможностей. Я не хочу, чтобы вы замыкались только на чем-то или на ком-то одном.

Не теряйте же времени, не теряйте сил, не теряйте лет. Не думайте: пусть сейчас будет все, как есть, а пройдет лет десять – там посмотрим. Все очень легко теряется, да трудно обретается. Бог даст, мы с вами еще будем так или иначе видеться, хотя наступает летнее время, дачи, и тут некоторые могут застрять всерьез и надолго. Все же надеюсь, что этого ни с кем из вас не произойдет настолько, чтобы вы всерьез оторвались от Бога, от духовной жизни, от церкви и друг от друга. Надеюсь со всеми вами увидеться не только на общей молитве, но и в паломничествах, как и в других точках пересечения нашей общей церковной жизни. Помощи вам Божьей и Божьего благословения!

Спасибо Вам большое!

Спаси, Господи! Спасибо вам.

24 марта 2002

(Печатается по изданию: Православный церковный календарь. 1995 г. СПб.: Сатис, 1994. С.154-161.

I

Для каждого добросовестного священника исповедь – несомненно одна из самых трудных, самых мучительных сторон его пастырского служения. Здесь, с одной стороны, встречает он единственный настоящий «объект» своего пастырства – душу грешного, но перед Богом стоящего человека. Но здесь же, с другой стороны, убеждается он в почти полной «номинализации» современного христианства. Самые основные для христианства понятия – греха и раскаяния, примирения с Богом и возрождения – как бы опустошились, потеряли свой смысл. Слова все еще употребляются, но содержание их далеко от того, на котором основана наша христианская вера.

Другой источник трудностей – в непонимании большинством православных самой сущности таинства покаяния. На практике у нас существуют два противоположных подхода к этому таинству: одно – формально-юридическое, другое – «психологическое». В первом случае исповедь понимается как простое перечисление нарушений закона, после чего дается отпущение грехов и человек допускается к причастию. Исповедь здесь сведена к минимуму, а в некоторых церквах (в Америке) заменена даже общей формулой, которую исповедник читает по печатному тексту. В этом понимании покаяния центр тяжести полагается на власть священника разрешить и отпустить грехи, причем разрешение это считается «действительным» само по себе не зависимо от состояния души кающегося. Если тут мы имеем дело с «латинизирующим» уклоном, то противоположный подход можно определить как «протестантствующий». Здесь исповедь становится беседой, от которой должна прийти помощь, разрешение «проблем» и «вопросов». Это диалог, но не человека с Богом, а человека с предположительно мудрым и опытным советником, имеющим готовые ответы на все человеческие вопрошания... В обоих подходах очевидно затемнение и искривление подлинно православного понимания сущности исповеди.

Искривление это объясняется многими причинами. И хотя мы не имеем, конечно, возможности ни всех их перечислить, ни даже кратко очертить очень сложную историю развития в Церкви таинства покаяния, несколько предварительных замечаний необходимы, прежде чем мы попытаемся указать на возможное решение вопроса об исповеди.

II

Вначале таинство покаяния понималось как примирение и воссоединение с Церковью отлученных – т.е. христиан, исключенных из собрания (экклесии) Народа Божьего, из Евхаристии, как таинства собрания, как общения в Теле и Крови Христовых. Отлученный – это тот, кто не может участвовать в приношении и поэтому не участвует в «кинонии» – общении и приобщении. И примирение с Церковью отлученного было длительным процессом, а отпущение грехов – его завершением, свидетельством о совершившемся раскаянии, об осуждении отлученным своего греха, отказом от него и, следовательно, воссоединением с Церковью. Власть отпущения и разрешения понималась не как власть сама по себе, не зависящая от раскаяния. Она понималась как власть засвидетельствовать совершившееся раскаяние и потому – прощение и воссоединение с Церковью, т.е. раскаяние и его плод: примирение с Богом в Церкви... Церковь, в лице священника, свидетельствует, что грешник раскаялся и Бог «примирил и соединил его» с Церковью во Христе Иисусе. И несмотря на все внешние изменения, происшедшие в покаянной практике, именно это исконное понимание таинства остается исходной точкой для православного истолкования его.

Но это не исключает и того, что, опять-таки с самого начала, пастырское служение в Церкви непременно включало в себя душепопечение, т.е. руководство духовной жизнью человека и помощь ему в его борьбе с грехом и злом. Вначале, однако, душепопечение это не относилось непосредственно к таинству покаяния. И только под влиянием монашества с его сильно развитой теорией и практикой духовного руководства, это последнее включилось постепенно в исповедь. А нараставшая все время «секуляризация», обмирщение церковного общества превратили исповедь почти в единственную форму – «душепопечение». После обращения императора Константина Церковь перестала быть меньшинством героически настроенных «верных» и почти полностью слилась с миром (ср. русский перевод греческого «лаикос» – мирянин). Ей пришлось теперь иметь дело с массой номинальных христиан, а радикальная перемена в евхаристической практике – от общего причащения, как выявления единства народа Божьего, к причащению более или менее частому и «частному» – повлекла за собой окончательную метаморфозу в понимании покаяния. Из таинства примирения отлученных от Церкви, оно стало регулярным таинством для членов Церкви. И богословски подчеркиваться в нем стало не покаяние как путь возврата в Церковь а отпущение грехов как власть Церкви.

Но на этом эволюция таинства покаяния не остановилась. Обмирщение христианского общества означало, прежде всего, принятие им гуманистических и прагматических воззрений, значительно затмивших христианское понимание и греха и покаяния. Понимание греха как отрыва от Бога и единственной подлинной жизни – с Ним и в Нем – затмилось моралистическим и ритуалистическим легализмом, в котором грех стал переживаться как формальное нарушение закона. Но в человекопоклонническом, самоудовлетворенном обществе с его этикой «приличия» и «успеха» и этот закон переродился. Он перестал рассматриваться как абсолютная форма и свелся к общепринятому и относительному кодексу нравственных правил. Если в первые века христианин всегда сознавал, что он – прощенный грешник, введенный – без всяких заслуг с его стороны – в Чертог Жениха, получивший новую жизнь и ставший причастником Царства Божия, то современный христианин, поскольку в глазах общества он «порядочный человек», постепенно утратил это сознание. Его мировоззрение исключает сами понятия ветхой и новой жизни. Он, конечно, совершает время от времени «дурные поступки», но это ведь «естественно», житейское дело, и никак не нарушает его самодовольства... Общество, в котором мы живем, пресса, радио и т. д. – с утра до вечера внушает нам, как мы умны, хороши, порядочны, что мы живем в наилучшем из всех возможных обществ и «христиане», увы, приняли все это всерьез, за чистую монету;

Обмирщение, в конечном итоге, одолело и духовенство. В церковь проникло понимание священника как своего рода слуги своих прихожан, «обслуживающего» их духовные нужды. И приход в целом как организация хочет, чтобы священник был как бы зеркалом, в котором люди могут созерцать свое совершенство. Разве не должен священник все время кого-то благодарить и восхвалять за усердие, материальную поддержку, щедрость? Грехи скрыты в предельной и интимной «тайне исповеди», а на поверхности все благополучно. И вот этот дух самодовольства, нравственной успокоенности пропитывает нашу церковную жизнь сверху донизу. «Успех» церкви измеряется ее материальным успехом, посещаемостью, количеством прихожан. Но где во всем этом место для покаяния? И оно почти отсутствует в самом строе церковной проповеди и деятельности. Священник призывает своих прихожан к большему усердию, к всё большим «успехам», к соблюдению уставов и обычаев, но он сам уже не воспринимает «мир сей» как «похоть плоти, похоть очес и гордость житейскую» (1 Ин 2:16), он сам не верит, что Церковь есть действительно спасение погибающих, а не религиозный институт для умеренного удовлетворения умеренных «духовных нужд действительных членов прихода...». В таких духовных условиях, в такой псевдохристианской ситуации исповедь, естественно, и не может быть ничем иным, кроме того, чем она стала: либо одним из «религиозных долгов», выполнить который раз в год необходимо для соблюдения отвлеченной канонической нормы, либо же беседой с духовником, в которой «обсуждается» та или иная «трудность» (именно трудность, а не грех, поскольку «трудность», осознанная как грех, тем самым перестает быть трудностью), остающаяся обычно неразрешенной, ибо единственным решением ее было бы как раз принятие христианского учения о грехе и (покаянии) прощении.

III

Возможно ли восстановление православного понимания и практики исповеди? Да, если у нас хватит мужества восстановление это начинать на глубине, а не на поверхности.

Отправной точкой здесь, как, впрочем, и во всем в церковной жизни, должна быть проповедь, учение. С известной точки зрения, все учение Церкви есть один сплошной призыв к покаянию в глубочайшем смысле этого слова – т.е. к перерождению, полной переоценке всех ценностей, к новому видению и пониманию всей жизни в свете Христовом. И нет нужды постоянно проповедовать о грехе, судить и осуждать, ибо только тогда, когда человек слышит подлинный призыв и содержание Благой Вести, когда хоть немного приоткрывается Божественная глубина, мудрость и всеобъемлющий смысл этой вести, становится он способным раскаяться. Настоящее, христианское раскаяние – это, прежде всего, осознание им той бездны, что отделяет его от Бога и от всего того, что Бог дал и открыл человеку, от подлинной жизни. Только увидя Божественный Чертог украшенный, понимает человек, что нет у него одежды, чтобы войти в него... Наша проповедь слишком часто носит характер отвлеченного императива: это нужно, а этого не нужно делать; но ряд предписаний и приказов не есть проповедь. Проповедь есть всегда раскрытие, сначала положительного смысла и света учения Христова и только по отношению к нему – тьмы и зла греха. Только смысл делает предписание, правило, заповедь – убедительными и животворными. Но проповедь должна, конечно, включать в себя и глубокую, христианскую критику секуляризма, в котором мы живем, мировоззрения, которым мы, сами того не зная, питаемся и дышим. Христиане призваны всегда бороться с идолами, а их нынче так много: «материализм», «удача» и «успех» и т.д. Ибо, опять-таки, только в подлинно христианской, глубокой и правдивой оценке мира, жизни, культуры понятие греха приобретает свои настоящий смысл – прежде всего, как извращение всей направленности сознания, любви, интереса, стремлений... Как поклонение ценностям, не имеющим подлинного значения... Но это предполагает свободу самого священника от порабощения «миру сему» и отождествления с ним, поставления им вечной правды, а не «практических соображений» в центр своего служения... И проповедь, и учение должны нести в себе пророческое начало, призыв на все смотреть и все оценивать очами самого Спасителя.

Исповедь, далее, должна быть вставлена опять в рамки таинства покаяния; каждое таинство включает в себя, по крайней мере, три основных момента: приготовление, сам «чин» и, наконец, его «исполнение». И хотя, как уже сказано выше, вся жизнь и вся проповедь Церкви суть, в каком-то смысле, приготовление к покаянию, призыв к раскаянию, существует и необходимость и предание нарочитой подготовки кающихся к таинству. В Церкви издревле существуют особые покаянные времена и сроки: посты. Это время, когда самое богослужение становится как бы школой покаяния, подготовкой души одновременно и к узрению небесной красоты Царства, и к печали о нашей отторженности от нее. Все великопостные службы, например, суть один сплошной покаянный вздох, и та светлая печаль, которой они светятся, являет собой и сообщает нам почти неопределимый образ того, что есть, что совершает в нашей душе подлинное покаяние... Пост поэтому есть время, когда проповедь надлежит направлять к таинству покаяния. Порядок чтений, псалмы, песнопения, молитвы, поклоны – все это дает так бесконечно много, и все это проповедь должна «прилагать» к жизни, к людям, к тому, что случается с ними сейчас, сегодня. Цель – возбудить в них покаянную настроенность, помочь им сосредоточиться не только на отдельных грехах, но и на греховности, ограниченности, духовной бедности всей их жизни, продумать внутренние «двигатели» ее... В чем сокровище их, влекущее к себе сердце? Как воспринимают, как используют они драгоценное время жизни, данное им Богом? Задумываются ли они о конце, неизбежно надвигающемся на них? Человек, хотя бы только раз в жизни задумавшийся над всеми этими вопросами и понявший, пускай краем своего сознания, что жизнь в целом может быть отдана только Богу, уже встал на путь покаяния, а это понимание, уже само по себе несет силу обновления, обращения, возврата... В это же приготовление следует включить объяснение и самого чина исповеди, молитв, разрешения и т. д.

Чин исповеди состоит из: 1) молитв перед исповедью, 2) призыва к покаянию, 3) исповедания кающегося и наставления и 4) отпущения.

Молитв перед исповедью не следует пропускать. Исповедь не есть ни человеческий разговор, ни рациональный самоанализ. Человек может сказать «грешен», не чувствуя при этом никакого раскаяния. И если все таинства включают в себя как бы некое преложение, то в таинстве покаяния совершается преложение человеческого формального «признания вины» в христианское раскаяние, в благодатное уразумение кающимся и греховности своей жизни, и всепоглощающей любви Божией, направленной на человека. Это «преложение» требует помощи Святого Духа, и его «эпиклезой» – призыванием такой помощи – и являются молитвы перед исповедью.

Затем следует призыв к покаянию. Это последнее увещание: «Се чадо, Христос невидимо стоит...» Но в этот решительный момент, когда священник утверждает присутствие Христа, как важно, чтобы он сам – священник – не противопоставлял себя грешнику! В таинстве покаяния священник не является ни «прокурором», ни безгласным и пассивным свидетелем. Он – образ Христа, т.е. Того, Кто принимает на себя грехи мира, носитель того безграничного милосердия и сострадания, которое одно может раскрыть сердце человека. Митрополит Антоний (Храповицкий) саму сущность священства определял как сострадательную любовь. И покаяние есть таинство примирения и любви, а не «суда» и осуждения. Поэтому лучшей формой призыва к покаянию будет отождествление священником себя самого с кающимся: «Мы все согрешили перед Богом...»

Сама исповедь может, конечно, принимать различные формы. Но поскольку кающийся не знает обычно как начать, обязанностью священника является помочь ему: поэтому форма диалога – самая удобная и естественная. И хотя все грехи, в конечном итоге, сводятся к одному греху всех грехов – отсутствию подлинной любви к Богу, веры в Него и надежды на Него, исповедь можно разделить на три основные «области греха».

Наше отношение к Богу: вопросы о самой вере, о ее слабости, о сомнениях или же извращениях, о молитве, посте, богослужении. Слишком часто исповедь сводят к перечислению «безнравственных поступков» и забывают, что корень всех грехов именно тут – в области веры, живого и личного отношения к Богу.

Отношение к ближнему: эгоизм и эгоцентризм, безразличие к людям, отсутствие любви, интереса, внимания; жестокость, зависть, сплетни... Здесь всякий грех должен быть действительно «индивидуализирован» так, чтобы грешник ощутил и увидел в другом – в том, против кого он согрешил, – брата, а в своем грехе – нарушение «союза мира и любви» и братства...

Отношение к самому себе: грехи и соблазны плоти, и противостоящий им христианский идеал чистоты и целостности, почитание тела как храма Св. Духа, запечатленного и освященного в Миропомазании. Отсутствие желания и усилия «углубить» свою жизнь: дешевые развлечения, пьянство, безответственность в исполнении житейского долга, семейные раздоры... Мы не должны забывать, что чаще всего мы имеем дело с людьми, не знающими, что такое испытание себя и своей совести, вся жизнь которых определена общепринятыми взглядами и привычками, и поэтому лишенными подлинного раскаяния. Цель исповедника – разрушить это мещанское, поверхностное самодовольство, поставить человека перед святостью и величием замысла о нем Бога, пробудить в нем сознание того, что вся жизнь есть борьба и брань... Христианство – и «узкий путь», и принятие труда, и подвига, и скорби этого узкого пути; без понимания и приятия этого нет никакой надежды на упорядочение нашей церковной жизни...

Исповедный диалог завершается наставлением. Священник должен призвать кающегося к перемене жизни, к отказу от греха. Господь не прощает, пока человек не захочет новой и лучшей жизни, не решит встать на путь борьбы с грехом и трудного возврата к «образу неизреченной славы» в самом себе. Мы знаем, что по человеческой холодности и здравой оценке наших сил – это невозможно. Но на это «невозможно» Христос уже ответил: невозможное нам возможно Богу... От нас требуется желание, стремление, решение. Господь поможет.

Тогда и только тогда становится возможным разрешение, ибо в нем исполняется все предшествовавшее ему: приготовления, усилия, медленный рост раскаяния в душе. Повторяю, с православной точки зрения нет подлинного разрешения там, где нет раскаяния. Бог не принимает человека, не пришедшего к нему. А «прийти» – значит раскаяться, обратиться, переоценить жизнь и себя. Видеть в разрешении грехов только власть, присущую священнику и действенную, когда бы ни произносились слова отпущения, означает отклонение в сакраментальную магию, осуждаемую всем духом и преданием Православной Церкви.

Поэтому отпущение грехов невозможно, если человек, во-первых, не православен, т. е. открыто и сознательно отрицает основные догматы Церкви, если, далее, он не хочет отказаться от очевидно-греховного состояния: например, жизни в прелюбодействе, нечестного ремесла и т.д., и, наконец, скрывает свои грехи или же не видит их греховности.

Но при этом нужно помнить, что отказ в разрешении грехов не есть наказание. Даже отлучение в ранней Церкви было связано с надеждой исцелить человека, ибо цель Церкви – спасение, а не суд и приговор... Священник призван к углубленному вниманию ко всей судьбе человека, должен стремиться обратить его, а не «применить» к нему соответствующий параграф отвлеченного закона. Пастырь добрый оставляет девяносто девять овец для спасения одной. И это дает священнику внутреннюю пастырскую свободу: в последнем счете решение принимает его совесть, озаренная Духом Святым, и он не может удовлетвориться голым применением правил и предписаний.

(Фрагмент Доклада об Исповеди и Причастии. Печатается по изданию: Шмеман Александр, протопресвитер. Святая святым: Заметки об Исповеди и Причастии Святых Таин. Киев, 2002).

В нашей нынешней ситуации, во многом сформированной практикой «нечастого» причащения, приготовление к нему означает, прежде всего, исполнение желающим причаститься определенных дисциплинарных и духовных предписаний и правил: воздержание от допустимых при иных обстоятельствах действий и поступков, чтение определенных канонов и молитв (Правила ко Святому Причащению, имеющегося в наших молитвословах), воздержание от пищи утром перед Причастием и т.д. Но прежде чем приступить к приготовлению в узком смысле слова, мы должны, в свете вышесказанного, попытаться восстановить идею приготовления в ее более широком и глубоком значении.

В идеале, конечно, вся жизнь христианина есть и должна быть приготовлением к Причастию – точно так же, как она есть и должна быть духовным плодом Причастия. «Тебе предлагаем живот наш весь и надежду, Владыко Человеколюбче...» – читаем мы в литургической молитве перед Причастием. Вся наша жизнь судится и измеряется нашим членством в Церкви, а значит, и нашим участием в Теле и Крови Христовых. Все в ней должно быть наполнено и преображено благодатью этого участия. Наихудшее следствие нынешней практики то, что при ней сама наша жизнь «отделяется» от приготовления к Причастию, делается еще более мирской, более оторванной от веры, которую мы исповедуем. Но Христос пришел к нам не для того, чтобы мы могли выделять небольшую часть нашей жизни для исполнения «религиозных обязанностей». Он требует всего человека и всю его жизнь целиком. Он оставил нам в Таинстве Причастия Самого Себя, дабы освятить и очистить все наше существование, соединить с Ним все грани нашей жизни. Христианин – это тот, кто живет между: между воплощением Христа и Его возвращением во славе для суда над живыми и мертвыми; между Евхаристией и Евхаристией – Таинством воспоминания и Таинством надежды и ожидания. В ранней Церкви именно таким был ритм участия в Евхаристии – жизнь в воспоминании одного и ожидании грядущего. Этот ритм правильно формировал христианскую духовность, сообщая ей ее подлинный смысл: живя в этом мире, мы уже участвуем в новой жизни грядущего мира, преображая «ветхое» – «новым».

В действительности это приготовление состоит в осознании не только «христианских принципов» вообще, но, прежде всего, самого Причастия – как того, что я уже обрел и что, соделывая меня участником Тела и Крови Христовых, судит мою жизнь, требуя от меня быть тем, кем я должен становиться, так и того, что я обрету в жизни и святости, приближаясь к свету, в котором само время и все подробности моей жизни приобретают важность и духовную значимость, несуществующие с чисто человеческой «секулярной» точки зрения. В древности один священник на вопрос: «Как можно жить христианской жизнью в мире?», отвечал: «Просто вспоминая, что завтра (или послезавтра, или спустя несколько дней) я буду принимать Святое Причастие...»

Самое простое, что можно сделать, дабы положить начало этому осознанию, – это включить молитвы до и после Причастия в наше ежедневное молитвенное правило. Обычно мы читаем приготовительные молитвы непосредственно перед причастием, а благодарственные молитвы непременно после, и, по их прочтении, просто возвращаемся к нашей обычной «мирской» жизни. Но что мешает нам читать одну или несколько благодарственных молитв в течение первых дней после воскресной Евхаристии, а приготовительные молитвы ко Св. Причащению в течение второй половины недели, вводя таким образом осознание Таинства в нашу повседневную жизнь, обращая все к принятию Святых Даров? Это, конечно, лишь первый шаг. Необходимо сделать гораздо больше и, прежде всего, через проповедь, научение и обсуждение по-настоящему заново открыть для себя саму Евхаристию как Таинство Церкви, а значит, как подлинный источник всей христианской жизни.

Второй этап приготовления заключается в самоиспытании, о чем писал ап. Павел: «Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей» (1 Кор 11:28). Цель этого приготовления, включающего пост, особые молитвы (Последование ко святому Причащению), духовную концентрацию, безмолвие и т.д., как мы уже увидели, состоит не в том, чтобы человек стал мнить себя «достойным», но, напротив, осознал свое недостоинство и пришел к истинному покаянию. Покаяние же вот что: человек созерцает свою греховность и немощь, осознает свою отделенность от Бога, переживая скорбь и страдания, жаждет прощения и примирения, делает выбор, отвергая зло ради возвращения к Богу, и наконец, жаждет Причастия во «исцеление души и тела».

Но такое покаяние начинается не с погруженности в самого себя, но с созерцания святости дара Христова, небесной реальности, к которой мы призваны. Только потому, что мы видим «брачный чертог преукрашенный», мы можем осознать, что лишены одеяния, надобного для входа в него. Лишь потому, что Христос пришел к нам, мы можем подлинно покаяться, т.е., увидев себя недостойными Его любви и святости, пожелать вернуться к Нему. Без истинного покаяния, этой внутренней и решительной «перемены ума», причастие будет нам не «во исцеление», но «во осуждение». Но покаяние приносит истинный свой плод, когда понимание своего полного недостоинства приводит нас ко Христу как к единственному спасению, исцелению и искуплению. Показывая нам наше недостоинство, покаяние исполняет нас той жаждой, тем смирением, тем послушанием, которые и делают нас «достойными» в очах Божиих. Читайте молитвы перед Причастием. Все они содержат эту единственную мольбу:

...несмь доволен, Владыко Господи, да внидеши под кров души моея; но понеже хощеши Ты, яко человеколюбец, жити во мне, дерзая, приступаю; повелеваеши, да отверзу двери, яже Ты Един создал еси, и внидеши со человеколюбием... внидеши и просвещаеши помраченный мой помысл. Верую, яко сие сотвориши...

[Недостоин я, Владыка Господи, чтобы Ты вошёл под кров души моей, но, поскольку Ты желаешь, по человеколюбию Своему, жить во мне, со дерзновением приступаю. Ты повелеваешь, и я отворяю двери, Которые Ты Сам создал, и входишь Ты со свойственным Тебе человеколюбием, входишь – и просвещаешь помрачённый мой разум. Верую, что Ты совершишь это…]

И, наконец, третьего и наивысшего уровня приготовления мы достигаем, когда желаем причаститься просто оттого, что мы любим Христа и жаждем быть едиными с Тем, Кто «желанием возжелал» быть единым с нами. Превыше потребности и желания прощения, примирения и исцеления есть и должна быть лишь наша любовь ко Христу, Которого мы любим, «потому что Он прежде возлюбил нас» (1 Ин 4:9). И, в конечном счете, именно эта любовь и ничто иное делает возможным для нас преодолеть бездну, отделяющую тварь от Творца, грешного от Святого, мир сей от Царствия Божия. Эта любовь, которая одна воистину превосходит и потому упраздняет, как бесполезные тупики, все наши человеческие, «слишком человеческие», уклонения и рассуждения о «достоинстве» и «недостоинстве», отметает наши боязни и запреты, и делает нас покорными Любви Божественной. «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви...» (1 Ин 4:18). Это та любовь, которая вдохновила превосходную молитву св. Симеона Нового Богослова:

...божественных бо причащаяйся и боготворящих благодатей, не убо есмь един, но с Тобою, Христе мой... Да убо не един пребуду кроме Тебе Живодавца, дыхания моего, живота моего, радования моего, спасения миру.

[…ведь кто причастен божественным и обоживающим Дарам, тот поистине – не один, но с Тобою, Христе мой,… Посему, дабы не остаться мне одному, без Тебя, Подателя жизни, дыхания моего, радости моей, спасения миру…]

Вот цель всего приготовления, всего покаяния, всех усилий и молитв – дабы мы возлюбили Христа и, «дерзая неосужденно», могли участвовать в Таинстве, в котором любовь Христова подается нам.