Скачать в формате  DOC  EPUB  FB2  PDF

Содержание  

Предисловие на учение катехизическое

Катехизис первый

Катехизис второй

Катехизис третий

Катехизис четвертый

Катехизис пятый

Катехизис шестой

Катехизис седьмой

Катехизис восьмой

Катехизис девятый

Катехизис десятый

Катехизис одиннадцатый

Катехизис двенадцатый

Катехизис тринадцатый

Катехизис четырнадцатый

Катехизис пятнадцатый

Катехизис шестнадцатый

Катехизис семнадцатый

Катехизис восемнадцатый

Катехизис девятнадцатый

Катехизис двадцатый

Тако Божиему промыслу благоволилось, что бы и я юнейший[1] на седалище старец сидел, возвещал имя Господне братии моей, и посреди церкви воспевал его: как и сам Иисус Христос, будучи еще в двенадцатилетнем возрасте заседал на кафедре Моисеевой, посреди старец и книжник людских, то есть, таких людей, которые как в летах были довольно зрелых, так и великое о себе народу давали мнение: тот, говорю, Иисус Христос, их, как отроков, обучал, как малоразумных наставлял, как преступников обличал, и за лицемерные поступки не преставал порицать так, что они, яко безответные, премудрости его удивлялись; а яко неисправные пребезмерно злобствовали. Но он так поступал; понеже был и есть Божия сила и Божия премудрость; а я есть один из тех младенцев, за которых со исповеданием благодарит Ходатай мой Отцу своему: «Исповедаюся тебе, Отче, Господи небесе и земли; яко утаил еси сия от премудрых и разумных, и открыл еси та младенцем» (Мф.11:25). Но и самые Христовою верою открывающиеся таинства, сколь ни высоки, сколь ни многопочтенны, сколь ни удивительны; токмо так своею наружностью не пышны, что они плотскому миру или безумием кажутся, или за сор вменяются, или, по крайней мере за такое что-либо, которое их собственным понятиям не нравится. Нашего христианства, например самый первый знак и преименитый герб есть крест, то есть, Иисуса Христа поносная смерть и смертное поношение. Но о сем соблазняется Иудей, сему смеется Язычник. Да пусть и тот и другой безумствуют. Нам смерть Иисусова есть первая похвала, и мы паче Египетских сокровищ почитаем поношение Христово: или, что приличнее моему намерению, как пришло время, в которое вечная правда должна была открыться, в которое подобает проповедано быть покаянию и оставлению грехов, не стерпев более созданию своему заблуждаться, в превечном своем совете заблагорассудил дарованной через Христа благодати никого не лишить. Оную благодать некоторым лицам надобно было по всему свету провозглашать. Вы, которые здесь присутствуете, думаете, что тот Божий совет должен был быть с бытием самым великолепным. Да и правда: о чем ни подумаем, все велико, все высоко, все непостижимо. Тот ли, который спасение наше действует? Он есть, который выше всех небес живет, Бог, да еще во свете неприступном. Того ли, чрез которого спасение наше действуется? Он есть Иисус Христос, о которого имени поклоняется всяко колено небесных и земных и преисподних. То ли, что действуется? Оно есть спасение душ наших, мира другое создание. Когда же так: то неотменно кажется тем, чрез которых сие дело производимо быть имело, надлежало быть по всему великим, по всему высоким. Мне кажется мало, чтоб они были силою Сампсоны, премудростью Соломоны, честью Александры, или Августы; но нет! Не такие советы Божии, какие наши. «Не суть советы мои, яко же советы ваши», говорит сам Бог (Ис.55:8). Он тех избрал, которые были пред человеческими очами низки, презренны и немощны. И так что Божии суды суть справедливы, само бытие показало: которого, например, прежде видали при береге морском со своим братом изметающим мрежи; тот отвагу имел и по земле сети закидывать, и вместо рыб людей ловить, не чтоб умертвить, но оживить. Мне тех всех примеров, которыми сбыкла Божия премудрость великолепнее себя оказывать, исчислять времени недостанет, да и не можно. Таковая премудрость не смотрит, пастухов ли кто сын, или и не зрелых лет: она такого похищает, которой ничего не имеет кроме жезла и пастырской свирели. Здесь мне на память приходит Иессеев сын: он беснующегося Саула своими гуслями приводит в разум, и в нем сгустившуюся кровь пением разбивает; он с Голиафом, страшным оным Гигантом вступает в брань, и его железные щипцы пращею разбивает; да он еще стал и таким, которого гусли в хвалах Божиих не умолкали. Его струна не преставала бряцать: Он-то по утру вставши рано, обычай имел говорить: «Востани псалтирь моя, востани слава моя», а за чем? «Исповедатися Господеви, яко благ, яко в век милость Его» (Пс.56:9, 117:1). А что ж еще значил тот чудный и приятный, и которому я довольно почудиться не могу, Божий с Самуилом разговор? Самуил еще был так сказать, трилетний юнец, незлобием приукрашенный юноша, и живу Богу будучи посвящен в жертву, жил в храме Господнем. Самуил как спал, Бог ему спать не попускал: Он его сими словами пробуждал: «Самуиле, Самуиле!» (1Цар.3:4). Самуил не так, чтоб на сии слова не пробудиться, и приличного ответу не дать: да только Бог по тех словах умалчивал, а Самуил, как простодушный отрок, далее искать не поступал. Что, опять говорю, сия Божия с Самуилом, когда так можно сказать, игра? Когда не то, что он из уст младенец и ссущих совершает хвалу? А сие все для того действуется, «да премножество силы будет Божия, а не от нас» (2Кор.4:7). Я все сии Истории для того привел, чтобы вы ими удостоверившись, не отважились в учении Христовом учительские лица разбирать, как бы на пример так говоря: я Павлов; а другой, я Аполлосов; третий, я Кифин (1Кор.1:12). В церкви Христовой может кто учение насадить, может кто и напоить, да не возрастить. И так ни насадитель, ни напоители есть что, но возраститель Бог. Без Него насаждение не действительно, без Него напоение неплодно, без Него всуе зиждем град, напрасно метаем семена свои в землю; все наши предприятия без Него суть паутина, все замыслы на песке поставленный дом. То только основание в крепости не уступает Сионской горе, которого художник и строитель есть Бог; то только намерение в благополучный приходит успех, которое благословляет Христос; такого только мудрования держаться надобно, которое со словами Божиими одну силу имеет, в одном спасении нашем основано, к одному и тому же нас ведет блаженству. Таковое учение я от всякого приму, в таком мудровании я со всяким соглашусь. Не надобно у того, который пшеницу съест, смотреть, белы ли, или черны руки? Что мне вреда учинит того не ученость, сего неискусность, когда тот же мне проповедуется Христос, те же представляются заслуги, теми же обнадеживаются обещаниями? А напротив ежели бы и Ангел с небес странное некое принес нам учение, и такое, которое бы нас с Христом пополам стало рассекать, как например: будто бы смерть Христова для нас неполезна, будто бы заслуги Христовы недействительны, будто бы иного нам надобно искать Искупителя; нам сие не только что принять, но и анафемою с Павлом отразить будет надобно. Опасаетесь ли, чтобы в Христовом, вам от кого-нибудь преподаваемом учении, не было какого ложной примеси, чтоб не возникли какие плевелы, чтоб какой сокровенно не подан был еретичества яд? Мы имеем известнейшее пророческое слово, «Ему внимаем яко светилу сияющу в темном месте» (2Пет.1:19). Имеем, говорю, слово Божие, которое ниже тогда может быть ложно, ежели бы мимо прошли небо и земля. Имеем камень краеугольный самого Иисуса Христа на основании Апостол и Пророк. На нем всякое учение испытывать должны, в нем всякой изыскивать истины: тут в явь придет всякая гнилость, тут всякая ложь постыдится, плевелы сотрутся, противность исчезнет. Только бы в сем твердо стояли, что Бог ни обмануть, ни обмануться не может; что слово Божие подобно злату, седмерицею в пещи искушенному; что оно есть светило, просвещающее очи (Пс.18:9). А как верующего человека ни дьявол перехитрить не может; таковая вера есть непривременна, но которая тогда перестает быть, как уже светлый Богозрения воссияет свет. Я, который определен некоторым в сем случае быть руководителем, противное и неправославное тогда бы разве дерзнул вам преподавать учение, когда бы захотел Духу Святому противиться, и за легкое вменять, впасть в руки Бога живаго. Но сие твари неблагодарной дело; сей наемнический нрав. Я имею учить тому, что мне Бог, или дал знать, или в таком случае при такой моей нужде неотменно даст знать. Вас только прошу: споспешествуйте о мне к Богу молитвою, да служба моего звания небесполезна будет и приятна Богу.

Теперь следует на вас всю обратить речь, почтеннейшие слушатели, которых собрала Божия благодать; тая ж самая и внятными да сотворит. Вы мне есть скрыжали, на которых начертаватись имеет внутреннее духа разумение. Тут не надобно ни бумаги, ни чернил, говорит преславный Павел (2Кор.3:3). Бумага, он же толкует, есть ваше сердце, которое никакою упорностью или грубостью не ожесточенно; чернила, есть внятно слушаемое и приемлемое слово. Мне ничего так опасаться не надобно, как того, чтоб семя учения моего не попало, паче чаяния, или на камень, или в тернии, или при пути (Лк.8:5-7). Сии случаи делают семя бесплотным; такие приключения великое делают ко спасению замешательство. Вы сию притчу, я думаю, довольно знаете; и как она читается и как духовно разумеется. Не поскучайте ж прошу вас, почтеннейшие слушатели, что я оную начну повторять. «Изыде, говорит Святое Евангелие, сеяй сеяти семени своего» (Лк.8:5). Не высокие слова; да глубок разум. Не красна наружность; да внутренность преславна. Зачал Иисус Христос с низкой вещи, но к высокой ведет мысли. Он притчею приводит того, который в надлежащее время по паханной сеет земле. Один и тот же сеет, и те ж кидает семена, да семена сами собою не на одну удаются падать землю. Оной поселянин хотя и не опускает, чтоб землю, на которой сеять надобно, наперед не вычистить, и не выборонить; камень видя, выкидывает, тернии и всякую непотребную траву вырывает, жесткие глыбы разбивает; однако сколько ни старается, токмо где-нибудь камень скрыт лежит, где-нибудь тернии выросли. На них несколько семян упасть надобно. Но как убережешься от птиц, которые с налету семя, только что посеянное, схватывают? «И птицы, де, небесные позобаша е» (Лк.8:5). Чем же бедный поселянин виноват? Он, что до него касается, ничего не пропустил. Он, чтоб никакого препятствия не было, все силы употребил. Оно и на камни бы сделало плод, ежели бы влага была. Оно бы и в тернии проросло, ежели бы глупостью своею не подавляло терние; да кто ж виноват? Камень. Кого обвинишь? Терние. Камень сокруши; тернии сотри. И в сем-то заключается о семени притча. Да тут ли и разум весь? Никак. Незачем нам много учиться о полевом семени; незачем Христу о сем много употреблять слов. У нас первая вещь душа; у Бога первое старательство о спасении души. Все Его слова, все учение к тому концу определены, чтоб лучше устроялась душевная наша жизнь. Он еще и учение то разными пестрит образы, чтоб удобнее оно в нас вместилось. Он то обещаниями склоняет, то страхом угрожает, то притчами, как бы некими подкопами в наши входит сердца. И так «исходит сеяй сеяти семени своего» (Лк.8:5). Исходит, говорю, Спаситель наш, слово свое сеять по нашим сердцам. Я здесь не могу удержаться, чтоб не дивиться, что и у сего сеятеля не всякому семени на благую землю случилось пасть: но иное паде на камени, иное в тернии, потому наипаче что здесь уже камень есть каменное сердце, есть распутное и сладострастное житие; а то, что при пути, есть житие не по закону Божиему управляемое и не христианское. Что ж? Похулишь ли за то сего так доброго сеятеля? Да не будет. Когда бы его нестарательством такие вредные случились помехи; то где тот промысел, который и о последней печется птичке? Где та благость, которая и волос наш хранит? Куда ни пойди, виновно наше окаменение, окаменения ж причиною мы. Виновно наше распутное житие, а распутно живем мы. Виновны наши не христианские обхождения, а христиане мы. Притом рассмотри, что из сей притчи вывести можно. Перечти, сколько у сего сеятеля с плодом семян, и сколько негодных? То есть, сколько семян пало в благую землю, и сколько в неплодные мести? Семя одно безнадежное пало на камень, другое в тернии, третье при пути, четвертое птицы небесные восхитили; а на благую землю пало только одно; но сие сказано для того, чтоб мы знали, что всегда более таких слова Божия слушателей, которые то или совсем не принимают, как камень; или и принимают, да не дают ему удобной к произращению дороги; как тернии и при пути. Сии все люди земля неплодная, на которую роса Божия не сходит: такие слушатели суть или облака ветрами носимые, или подобно тем, которые лицо свое усматривают в зерцале, а отшедше забывают, какого они лица (Иак.1:2-4). Да может и семя, скажет кто, какой имеет недостаток, или гнило; правда: сие может быть в семени, которое сеют в полях, но не в том, которое на сердцах, то есть семени слова Божия; оно есть действительно и пронзительнее меча обоюдоостра. Слово Божие есть роса, как негде написано, которая не возвращается, пока не напоит землю (Ис.55:10). Когда так; то какому надобно быть тому сердцу, которое ниже сим слова Божия пронзается мечем? Какой той душе, которая и при таком средстве остается неплодною? Сеятель совсем прав; семя не виновно: камень и тернии нельзя не осудить. Бог общий наш промыслитель не может быть неправдив; слово Его истинно. Мы одни, поелику окамененны, остались в вине. Боже мой! Я сказал, что камни те, которые не дают влаги семени, сокрушаются: так поэтому и окамененному сердцу нельзя миновать, чтоб когда словом Божиим не умягчилось, то умягчится в геенском огне. Терние, которое густотою стесняет семя, вырывается, и бросается в огонь. Сладострастный человек, понеже также не вмещает слова, не может всю Божия гнева ярость не поднять. И хотя человек надеется от руки Божия скрыться в последних моря: но и там десница Божия его достигает, и оттуда за власа привлекши бросает в кромешную тьму, где же будет плачь и скрежет зубов. Там слова Божия преслушнику никакой не должно ожидать милости. А для чего? Для того, что то самое, что он презирал, первым на него будет обличителем. Слово, «еже рек вам, говорит сам Иисус Христос, судит вы в последний день» (Ин.12:48) Примеру научись от богача. Он как в огне горел, просил у Авраама малой в той муке ослабы, но никакой не дано: приложил просить о братьях, которые еще в живых были, дабы и они не попали в тоже место мучения; но ответ получил: что «имуть Моисея и Пророки» (Лк.16:29). Моисея, Авраам говорит, и Пророки: для сих слов и историю сию привел; понеже к сим словам прибавляет Авраам: их пусть послушают. А мы уже заключить можем; что ежели их послушают, то не придут на место сие мучения: а ежели преслушают Моисея и Пророков, то есть, их писания, то и братья твои, богач! За такое преслушание будут с тобою вместе мучиться. Следовательно и все те, которые одного с богачом будут нрава. Что ж? Уже ли и мы осуждены с оным богачом? Ах! Слава тебе, Христе! Нас только было ярость Божия, как бесплодные древа, хотела посечь, но наш ходатай Иисус Христос скоро предстал, гнев на милость преложил, говоря: отче мой! Не посекай их теперь; но пусти и сие лето расти: а когда и так не прозябнут, посечеши их в грядущее лето (Лк.13:9) Его просьба пред Отцом небесным не может не быть важна, и неотменно, что просит исполняется. Он просил, чтоб нас не погублял еще со беззаконьями нашими; так и есть. Мы теперь живы, прославляем Его. Он еще прибавил, что посечеши их в грядущее лето: и сие неотменно сбудется, ежели оставленное нам на покаяние время на зло употребим. И так пожалеем самих себя, пока еще время есть. Ты спросишь, как бы сие время не погубить? Я тебе сказываю, что мы телом по тех пор живем, пока есть хлеб, которым обыкновенно свой содержим живот: [а когда б ничего не ели, то бы принуждены были скоро умирать:] ты неподалеку пройди от тела к душе; она также без своей пищи жить не может. А какая ж бы та была душевная пища? Она есть слово исходящее из уст Божиих. Мы, чтоб в настоящем здравии наш душевный был живот, нежели как воздух сей в тело наше привлекаем; ибо воздух сей делает только, чтоб тело наше жило, а не делает чтоб хорошо жило: но слово Божие делает не только, чтоб душа наша жила, да еще, чтоб и хорошо жила, то есть, чтоб целомудренно, праведно и благочестно жила. Слово Божие злого исправляет, доброго украшает, обоих веселит. Как некогда Савл распыхавшись ехал, руки свои мочить в Христианской крови: глагол Иисусов его остановил; сделал кротче агнца (Деян.9). Как огненная на Апостолов в пятидесятый день сошла благодать, и то чудо всех во изумление привело: Петр взяв глагол Божий, подлинно описал им и тот чудной случай: не преминул их укорить за неверствие, обличить за жестокосердие (Деян.2:41). Что ж по сей проповеди последовало? Послушай Деяний Апостольских; там написано, что весь тот народ в великое пришел умиление, и крестились во имя Господа Иисуса в один день более трех тысяч душ. Чудно! Тот народ умилился, и уверовал во Христа, который пред Пилатом кричал: «не имамы Царя, токмо Кесаря» (Ин.19:15). Закхея краткая Христова речь сверху дерева совлекла, и его и дом весь сделала обрадованным (Лк.19:9). Что много? Что ты мне на сие скажешь, что Христовым именем вся гремишь поднебесная? «Нет иного имени под небесем, ...о нем же нам подобает спастися», токмо именем Иисус Христовым (Деян.4:12). Слово Божие беззаконника самоосужденным делает, и дает еще знать здесь будущего гнева нестерпимость. То ж слово Божие праведникову душу очищает духовным неким огнем, и странною некою питает пищей. Но вас не только одна польза должна привлекать к слушанию слова Божия, но и услаждение. Ибо слово Божие не есть так скудно, чтоб своего рачителя без всякого услаждения отсылало: оно вкусом так сладко, что паче меда устам Давидовым (Пс.118:103); видом так приятно, что и самые солнечные лучи оным превосходит. Ибо когда человек впадает в искушение, а особливо, когда видишь, что правда оскудела так, что и со свечей ее сыскать не можно; святость так умалилась, что кажется ее и не бывало на свете; любовь так иссякла, что будто последний наступил день: что, говорю, в таких размышлениях делать надобно? Как себя утешать ему следует? Пускай разогнет только такой священную книгу, или не поленится прийти на то место, где она прочитывается: увидит, что то правда, о чем я теперь говорил; да что ж в той книге написано? В ней написано то, что «весть Господь путь праведных и путь нечестивых погибнет» (Пс.1:6): то есть, всевидящее Божие око есть такое, пред которым «вся нага и ...явленна» (Евр.4:13). Он видит, как праведник в клети затворившись, Ему одному молится. Не скрыто от него и то, что ты худое и в темном углу сделал. Не преминет же Он и праведнику трудившемуся тайно воздать явно, и грешника потаенного пред всем обличить светом. Начинаешь там, что сам Господь говорит: «Аз мене любящие люблю» (Притч.8:17), услышишь там милостивое оное призывание: «приидите ко мне вси труждающиеся и обремененные, и аз упокою вы» (Мф.11:28). Сие так пронзительно слово, что нет столь ожесточенной души, которая бы не умилилась. Ты, которого душу грехи до земли склонили, и которому беззакония покоя не дают, за сим ли не погонишься гласом? Он говорит: «приидите ко мне»; ты должен говорить, «готово сердце мое Боже, готово» (Пс.107:2). Я бы хотел, Христе мой! И прежде твоего призывания в Тебе одном искать покоя, а теперь ли не послушаю? Когда Ты Сам, Сладчайший Иисусе, сам к рабу Твоему снисходишь: да кого ж Ты зовешь? Всех тех, которые трудились и обременились, то есть, тех которые с Давидом говорят: «яко бремя тяжкое отяготеша на мне ...грехи мои» (Пс.37:4-5). Из вас, Слушатели, я довольно знаю, что много таких, которые или знают, сколько в свете человека смертного окружает бед, или и сами искусились, как-то его крушат напасти. Из вас иной напрасно от другого будучи обижен, еще и от неправедного судьи в том же осужден был. Иной всю жизнь по закону Божию, как можно, вести тщась, в последней нищете и от всех в презрении жить принуждается. Но что вам много печалиться? Вас зовет Отец всякие утехи, говоря: «приидите ко мне вси труждающиеся и обремененные, и аз упокою вы». Когда бы вы от некоторого последнего раба были изобижены; а Царь бы, которой власть над всеми имеет, вам сказал: придите ко мне, я в ваше дело вступлюсь: я не попущу, чтоб вас кто обидел, а того раба последними истяжу муками: то должно ли бы вам хотя мало усомниться? Вам говорит Иисус Христос в своем спасительном слове: «приидите ко мне вси», да и именно какие, «труждающиеся и обременные», да и за чем? «и Аз упокою вы: ...и обрящете покой душам вашим» (Мф.11:28-29). Мне при сем Защитнике нестрашна мирская неправда; не опасаюсь я человеческих коварств; не боюсь, что пенится море, что колеблется земля, что гремит воздух. Я слышу из того ж Божьего слова, что волнение морское ничего не вредит, только был бы при нас Христос. Сей случай не новый. Сие еще на земле сделалось при самом Христе. Корабль, в котором был Он со своими учениками, по водам морским носился так, что воздвигшиеся волны корабль совсем клонили к низвержению: в то время Христос опочивал: нужда привела Христа спящего разбудить; «востани, вскую спиши, Господи? ...Господи! спаси ны, погибаем» (Пс.43:24; Мф.8:25). Христос молитву призывающих Его выслушал, и, как имел власть, приказал морю, чтобы более не возмущалось, чтоб волны об песок разбившись сделали тишину велию. Море ни мало не помешкало. В самом приказе в первой себя привело порядок. Видите, что я говорю истину: а я говорю, что слово Божие нам, которые в сем многоплачевном мире находимся, есть не токмо такое средство чрез которое нам спастись надобно, по оным Евангельским речам: «Сия писана быша, да веруйте во имя Иисуса Христа, и верующе живот имате в себе» (Ин.20:31). Но и одно такое утешение, без которого мы будучи и праведниками непрестанно бы скорбели, и будучи грешниками, во век бы отчаялись. Да и как же не истина сие? Ты бы без слова Божия не знал, что «кто погубит душу свою за Христа ради и Евангелия, той спасет ю» (Мк.8:35). Тебе сие было бы не известно что любовь есть так великая добродетель, что и после смерти не упразднится, да еще более увеличится. От тебя бы было скрыто, что кто бедных снабжает, тот самого одолжает Бога. Ты бы в таком случае из полу благочестив был: а как? Ты бы и любя ближнего, о сей любви тогда сомневался, говоря сам с собою: зачем мне руку свою простирать на снабдение? Зачем бедность других подкреплять, и самому чрез то делаться бедным, когда еще не известно, должно ли мне за то какой ожидать награды? А Христианин не так: он все свои дела на твердом полагает основании. Он например: в вечер, утро и полудне встает на хвалу Божию потому, что знает, сколько он от Божией благости облагодетельствован. Он милует нищего потому что из слова Божия знает, сколько он сам чрез Христа помилован. Он на беззакония руку свою не простирает потому что знает, что он чрез Христа от греха освобожден по Павлову слову: «аще умрохом греху, како паки живи будем о нем?» (Рим.6:2). А хотя б и согрешили, то опять Ходатая имеем Праведника Иисуса Христа. В Христовой благодати кто стоит, пусть бережется, чтобы не упасть; ежели же и падет не совсем в отчаяние станет приходить. Он в слове Божием увидит, что Христос пришел призвать грешников на покаяние. И так праведный Христианин радуется, что он во Христе стоит. Грешный Христианин также не унывает, потому что чрез того же Христа грехам своим прощения ожидает.

Кроме сего за нужное почитаю объявить вам, Почтенные Слушатели! Здесь еще то, что слово Божие есть свет: «приидите убо и просветитеся, и лица ваша не постыдятся» (Пс.33:6). Слово, которое я имею говорить, есть Божие, «приидите убо, послушайте мене, страху Господню научу вас» (Пс.33:12), а страх Господень начало есть премудрости. Примите охотно учение такое, которое не только небесные отверзает нам двери, но и здесь во всяком благополучии устроить может. Такое учение, которое обыкновенно называется Катехизическое; а Китихизис есть особливо для таких, у которых еще выя не железна, у которых еще свежа память, у которых ноги ходки, то есть, для отроков. Ежели же всякое учение обыкновенно преподается в отрочестве, то учение ли благочестия на старость отложить, которое не меньше детям нужно, как и старым людям? А как сия Академия есть такое место, в котором обучаются богопознанию, Христовой вере, Христову закону, Христианским обхождениям, для того наипаче, чтоб другим в сем были учителями, неведущего бы научили, заблуждающегося исправили, неразумного бы просветили, были бы вожди слепым, свет сущим во тьме, наказатели безумных, учителя младенцам: то для того и учреждено здесь преподавать Катехизис, яко сокращенное учение Богословии, посредством которого высочайшие догматы веры простою толкуются речью не только для учащихся в сей Академии, но и для других, пользоваться сим учением желающих. По сему и вы, которых я здесь вижу, и которые не будучи здешних школ учениками, но не меньшую учеников к слушанию имеете охоту; и вы, когда так всегда охотными будете, не меньше здесь учащихся успеете. Чего ради советую вам, отец ли ты ? приведи сюда и сына. Двое ли вас? Без другого не ходи. Друг ли кто тебе есть? то первую пред ним окажешь верность, когда и ему с собою вместе присоветуешь идти. А когда вы все такими себя окажете: то и вы Бога умилостивите, и мне, чтоб я исправным был в своем звании, у Бога благодать заслужите. Я же, еще токмо Бог восхощет, намерен толковать Символ веры , потому что сей Символ содержит в себе силу Катехизиса, то есть, такие догматы веры, которые и неотменно всякому нужны, и обыкновенно толкуются. Но чтобы сие наше намерение желаемого достигло конца: то помолимся все купно, да Бог поможет нам сие учение начать и окончить с успехом, аминь.

Примечание

1 Сочинитель сие говорил и катехизис толковал, будучи девятнадцатилетним еще в мирском состоянии, начал 1757, а окончил 1758 году.

Обещался я вам в прошедшую неделю толковать Символ веры , что теперь и исполняю: только, чтоб приступить к толкованию Символа, неотменно наперед рассмотреть надобно, что когда всякое учение о Боге в какой-нибудь должно содержаться церкви, то имеем ли мы церковь? Или общественнее сказать, должна ли быть в свете церковь, то есть, такое собрание людей, которое веровало бы в единого Бога и по закону его жительствовало? А когда покажем, что должна быть церковь: то уже не о чем будет и сомневаться о том, что есть ли она? Притом не преминем поговорить и о том, что всегда ли, то есть, от создания ли мира должна такова церковь быть? Я бы тут очень желал красивейшими речами изъяснить, и некоторые Риторические употребить прикрасы: но только учение Катехизическое того не терпит. Катехизис, говорю, так толкуется, как в школах обыкновенно толкуются правила, или как бы вы дома своим детям что-нибудь нужное изъясняли. Почему и я принужден, вопрос учинив, толкование здесь приискивать; и словами такими, которые бы служили ко изъяснению и к выуразумению, а не ко украшению; чего ради вас, Благоразумные Слушатели, прошу простить в простоте слов.

Когда мы приступаем к Катехизису, то должны спросить, должна ли быть в свете церковь, то есть собрание в единого Бога верующих, и Ему угождающих? Отвечаю первое, неотменно должна: сего требует конец нашего создания, то есть, слава Божия (Притч.16:4; Рим.11:36). А сей конец не был бы действительным ежели бы не была церковь какая Богу служащая, и Его прославляющая. Вопросишь: но во Адаме весь род человеческий согрешил, (Рим.5:12), и от Бога отступил: то где уже церковь? Отвечаю: правда, что такой церкви нет, какая была, или должна быть прежде падения, то есть, церковь такая, которая бы силами естественными при сотворении данными (Еф.4:24) служила Богу, и праведна была бы пред Ним: однако ныне уже Бог по своей бесконечной премудрости и из грешников сделал, церковь (Еф.5:26), сделал их праведниками (Рим.5:19; Кол.1:14; Рим.3:24) по своей милости верою во Христа Иисуса; и о сей-то церкви здесь речь есть. Второе подтверждаю, что должна церковь быть из того предвечного Божьего (1Пет.1:20; Деян.10:13) определения, которым определил Сына своего послать ради искупления рода человеческого, то есть, собрания церкви, которая бы в Него веровала и спасалась. А понеже тот совет Божий неотменно должен исполниться: (Ин.6:39, 10:30), то неотменно должно и церкви быть. Третье подтверждаю из того, что не устоял бы сей мир, ежели бы в целом свете не было церкви, то есть, когда бы все люди не ведали Бога, и жили противу воли Его. Сие доводится из Священного Писания место: первое из Бытия глав. 7. где Бог за то только, что беззаконников умножилось, потопом, ради людей, и всякое дыхание погубил; но чтоб церковь не совсем прервалась, оставлен был праведный Ной. Еще из Бытия гл. 18. где Бог объявляет, что он не только вселенной, но ниже городу, ежели бы праведники совсем умалились, стоять, хочет попустить. Еще из Исаии (Ис.1:9) «аще не бы господь Савооф оставил нам семене, то яко Содом убо были, и Гоморру уподобилися быхом», то есть, неотменно бы все погибли. Четвертое, из послания к Евреям гл. 11, где Павел все почти исчислив века, ни один век так скудным не нашел, в котором бы какого не было праведника. Он зачавши от Авеля праведного вел порядком до Ноя, от Ноя до Авраама, от Авраама до Моисея: а что говорить о тех, которых ради множества ниже сам Павел имен мог изобрести, и которые крылись в пропастях земных? Таким же порядком неотменно шли и те века, которые считаются от того времени, как восток нас посетил свыше, потому наипаче, чтоб было правдиво то слово Христово, которым говорит, что церковь и врата адова не одолеют. О сем более удостоверяют разные, но премногобедственные церкви Христовой состояния, в которые и последние Христиане принуждены бывали проливать крови каплю, и имя Христианское до конца искоренено быть думалось: да только, чтоб правда была, что Христос говорил, то из адских уст были исторгаемы, из мучительских рук были свобождаемы, в гонениях, говорю, только что более умножались. И так из сих доводов ясно подтверждается то, что не только церковь должна быть, но и всегда, то есть, от создания мира была, и теперь есть, и будет до скончания века.

Вопрос. Почему должно узнать оную церковь? То есть, почему различествует то церковное собрание от другого всяких людей собрания? Отвечаю: по учению и по житию. Вопросишь: Разве такая церковь неотменно должна какое при себе иметь учение? Отвечаю: Всячески. Первое, потому что когда такая церковь верует в Бога, и по закону Его жительствует: то неотменно следует ей таковое благочестивое о Боге иметь мудрование, К Тим.6:3; 1Ин.4:2, и изрядное о законе Божием понятие: 2Кор.6:17, то есть такое, которое бы во всем воле Божией было согласно. Ибо иначе ниже бы церковью была. Второе. Такой церкви не только надобно иметь то, чтобы ее от прочих всех отличало; но и именно учение, для того точно, чтоб им и другие какие неблагочестивые собрания можно было обратить, и сделать своими членами (Мф.28:18). Вопрос. Какая же бы та была церковь, и где такая церковь? Отвечаю: такая церковь одна только есть Христианская; ибо она местом не определяется, то есть, не имеет границ, которыми бы идти не попускалась, как Иудейская: «во всю бо землю изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их» (Пс.18:5); и как говорит Христос, что «Евангелию подобает проповедану быть во всех языцех» (Мк.13:10), еще (Ин.4:24). Вопрос. Почему можно признать, что Христианское собрание есть церковь, то есть, что она одна правильно в Бога верует, и свято о его воле рассуждает? Ответ. Из учения, да к тому ж и из жития. Вопрос. А чем доказать можно, что учение Христианское есть православное и спасительное? Отвечаю: премного таких доводов; но только я некоторые наисильнейшие привожу: первое, потому что учение, которое Христиане содержат, есть самое древнее (Пс.118:52), «помянух судьбы твоя от века и утешихся»; и такое с которым никакая языческая история в сравнении прийти не может; ибо все, сколько бы их ни было, языческие писатели писали уже о том, что было после потопа; а что прежде потопа, о том ничего не писали достоверно, разве только некими догадками, и то из наших же Христианских книг по большей части взяв; следовательно и Христианское учение в оных книгах содержимое есть самое древнее: а самое древнее учение без сомнения должно быть истинное; первое бо благочестие должны люди восприять от Бога. Второе, потому что учение Христианское есть премногими исполнено таинствами (к 1Тим.3:16) такими, которым человек премного дивиться может, но понять не может (1Кор.2). А прочие все веры наполнены баснями, и лживыми догматами, которым человек разве только совсем ослепленный поверит: как то Языческая, Магометанская и Еретическая. Третье, потому что Христианское только учение всяких добродетелей учит совершенству: оно учит всякой правде, как-то, почитать всякого по достоинству (Рим.13:7), глубокому смирению (Флп.2:5), ни мало не превозноситься пред Богом и людьми, крайней милости Божией, чудному беззлобию (Мф.5:39), как то ударившему в ланиту обратить и другую, высокому воздержанию, как от брашен (Лк.21:34), так и от страстей (Гал.5:24), а инде того ни мало. В других сектах широкая на всякие сласти отворяется дверь; как в Языческой и Магометанской. В них, говорю, ни малого не находится о спасении души учения; но или сонное, или весьма странное у них о будущем понятие. Четвертое, одно только Христианское учение показывает человеку, в каком он состоянии, показывает, говорю, ему его бедность, окаянство, скудость (Откр.3:17), да так, что вместе представляет и средство, чрез которое бы от оной бедности мог освободиться, то есть, веру во Иисуса Христа: а в других соборищах того нет. Из сих доводов не заключить, что Христианское учение есть и истинно, и одно душеспасительно, нечто иное будет, как при свете глаза закрыть. Вопросишь: Уже ли церковь еще и из жития познавается? Отвечаю: неотменно, потому что когда учение церкви, как сказано, должно быть и истинное и спасительное: то неотменно следует при таком учении быть житию добродетельному и со учением сходному: как напротив, где нет учения истинного, там нечего ожидать какого-либо в житии добра. Скажешь, что и в церкви истинной великие чинятся грехи. Отв. Правда, хотя и чинятся, да только им церковь не учит, ниже такие дела защищает, как другие секты; но наипаче еще 1) строгою на такие грех обличительницею бывает. 2) Что по житию церковь еще и познавается, как учит сам Спаситель, говоря (Ин.13:35): «О сем познают вы, яко мои ученицы есте, аще любите друг друга», и (Мф.5:16): «тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят Отца вашего, иже есть на небесех». Вопросишь: Мы, которые здесь собрались, и все просто те, которые не считаемся язычниками, или Магометанами, или Еретиками; мы, говорю, должны ли считаться в церкви, или яснее сказать, церковь, которую мы содержим, есть ли истинная и православная? Отвечаю: всячески церковь, которую мы содержим, есть таковая, для того, что все то имеет, что ни касается до истинной и православной веры: то есть, мы веруем в Бога, чрез Христа спасены быть надеемся; мы принимаем Его слово, таинства содержим, воскресения чаем, ожидаем жизни будущего века, и все то, что нам Бог в свое своем ни открыл. Спросишь: а есть ли у нас та другая примета, по которой церковь познавается, то есть, житие с учением сходное? Отвечаю: Тут мне надобно бы усомниться, когда бы посмотреть на некоторые лица, которые Христианами обыкновенно называются, а житием весьма далеко от Христианского имени отстоят: да только тут нет речи о некоторых в церкви находящихся лицах: но о всей общей нашей церкви; про которую не можно сказать, что и другую церкви истинной примету не имеет, потому что Павел церковь Божию уподобляя царскому дому (2Тим.2:20) говорит, что как в царском доме есть сосуды златые, есть сребреные, есть глиняные: так и в церкви Божией есть добрые, есть и злые, да не по учению, но по житию: а житие неисправное не совсем делает человека вне церкви средством покаяния: как там же Павел доводит примером глиняных сосудов. И так что надлежит до вопросов, довольно, кажется, их собрали: но только не оставим пользы нашей; а сие сделаем, ежели из всякого вам проговоренного толкования заметим то, чтоб к нашей служило пользе, и откуда бы мы лучше жизнь свою исправляли.

Нравоучение

Сказали мы, что должна быть, и есть в свете церковь. Но сие очень мало для нас казаться должно. Чтобы было пользы? Какая утеха, какая отрада, ежели бы другие тою честью наслаждались, а не мы бы тем преславным церкви именем почтены были? Иные бы, говорю, сию милость Божию, которую Он к церкви имеет, принимали; а мы бы в тяжчайшем у Бога были гневе, которого никакая тварь снести не может. Другие в скорби присно бы радовались; будучи нищими, а многих бы богатили; ничто же имуще, а все бы содержали: мы бы напротив в радости присно скорбели; будучи богатыми, а всего бы требовали; все бы имели, а ни чем бы не владели; чтобы сие было за странное и пребедное наше состояние? Ты бы в церкви считался, а я бы в лукавом мире; ты бы работал Господу, а я бы злому века сего миродержцу; ты бы жил в доме Господне, и посещал бы храм святой Его, а я бы курил во храмах идольских, я бы их скверны за тайны почитал? А теперь наше такое ли состояние? Боже мой! «быхом иногда тьма, ныне же свет о Господе» (Еф.5:8). Теперь нам небо служит, воздух покоряется, повинуется земля, небо есть наше наследие, воздух есть, по которому нам на небо идти должно; земля, из которой нам в славу воскресения восстать надобно. Ибо и мы, как я толковал, находимся в церкви или есь мы церковь: и об нас уже сие сказать можно: «вы есте церкви Бога живаго»(2Кор.6:16). Мы-то та церковь, о которой много говорили Пророки, много Апостолы, много сам Христос: мы-то от язык собранная церковь, которую Павел насадил, Аполлос напоил, Бог же возрастил. Были мы некогда безбожными в мире, и такими, которых за то, что мы Его не знали, Бог не знал; а ныне как только «повелел Бог из тьмы свету воссияти, иже воссия в сердцах наших» (2Кор.4:6): то рушилась первородная темнота, мрак греховный исчез, пропасть соблазнов погибла, рыдание адское утихло, ловитель изнемог, «сеть сокрушися, и мы избавлены быхом» (Пс.123:7). Мы только теперь весело смотрим, куда бы глаза наши не возвели. На небо ли? Тут я весь льюсь радостью, понеже оно мне есть отечество, в котором я после здешних сует и бед вечно покоиться буду; оно есть пристанище, где я по мирским волнованиям пристать должен. На землю ли? Я тут дознаю, что она храмину мою телесную в себе скроет за тем точно, чтоб в последний день, как вострубит труба, ее в целости возвратить, чтоб уже веселилась в храмине нерукотворенной вечной на небесах. На солнце ли? Оно мне знать дает будущего моего прославления светлость. «Праведницы, говорит сам Спаситель наш, просветятся яко солнце» (Мф.13:43). На звезды ли? И он также есть некоторого моего возвышения знак. Я не один сие дознаю; Павел сам описывая имущую быть в воскресение славу, уподобляет оную не только солнцу, не только луне, но и звездам (1Кор.15:41). А что говорить о Богословии, то есть, о учении, которое нам с сею церковью пришло, и которое учение мы Христиане содержим? Веруем мы, а не умишком нашим хвастаем; веруем мы во Единого Бога, а многобожие отвергаем; веруем в ходатайство Иисуса Христа, а не отвергаем спасение; хвалимся смертью Христовою, а не распинанием Христа; крещение приемлем, а не остаемся во грехах; ожидаем на облацех имущего прийти Судию, а не думаем, чтоб все наши дела без разбору остались, чаем воскресения мертвых, а не принимаем то, что будто бы мы в смерти совсем пропадаем; чаем и жизни будущего века, а не держимся того, что будто бы в сей жизни содержится все. Мы такими мудрованиями различаемся от всех; мы такою только верою спастись уповаем. Да откуда ж бы было, что мы так преобразились? От Бога. «Сия, говорю, измена десницы вышняго» (Пс.76:11). Сие все справедливо, только каким нам в таком случае быть надобно? Какое Богу приносить благодарение, что нам свою волю открыл, нас от потопа греховного в спасительный принял ковчег? Не попустил Он нам родится Татарами; не попустил такими, которые Бога не знают; не попустил и такими, которые Его и знают, да худо. Он все то, что до него касалось, исправил; мы чтоб так милостивого своего благодетеля не разгневать, весьма опасаться должны. Не буди нам когда того, чтоб мы воли его противниками были. Нет! Бог поругаем не бывает: не за тем нам Он волю открыл, и тайны свои сообщил, чтоб мы только звуком уши полнили, а самою вещью презирали; устами бы чли Его, а сердце наше далеко отстояло от него; так верует и дьявол, также слушает и Язычник. Ты стал быть в благодати Христовой, да и изнемог, да и расслаб. Ты слушаешь Евангелие, но не по Евангельски живешь: столько же дивишься злату, сколько и тот, который то за Бога почитает; ты столько же гонишься за прибытками, сколько и язычник; ты столько же затворяешь утробу свою от нищего, сколько и безбожник; ты столько же стараешься о душе, сколько и тот, который ей думает вместе с телом пропасть. Что ж сие за вера? Что сие за христианство? Такая вера Богу досаждает, такой человек в церкви почесться едва ли может. Я знаю, что ты по высокоумию своему думаешь себе стоять как кедру, который не подвижется во век. Но как на такую вышину дыхнет бурной ярости Божия ветер; то едва ли устоит такая вершина, чуть ли не потрясется и самый корень. Бог знает и из неверного делать верным, и верного осудить за нечестие. Ты верою стоишь, не высокомудрствуй, но бойся. Истинный Христианин есть подобен светилу в мире. Его вера пред Богом чиста; Его дела и под спудом не скрыты; Его делами прославляется Бог. Такой человек когда бы замешался в десяти тысячах неверных: он бы и тут себя отличил; он бы и там виден был, как Ной в тех грешниках, которые в водах погибли, как Авраам между идолопоклонниками, как Лот между Содомлянами, как Иосиф между Египтянами, как Иов между Аравлянами, как Моисей между Израильтянами. Такой Христианин куда бы не пошел, с собою носит церковь, или за ним всюду ходит церковь. Таких Божиих людей когда будет целое собрание, то сделается церковь, о которой мы ныне толковали. Которое толкование да будет в вашу пользу, в славу же Божию, ему же да будет от нас честь и слава во веки. Аминь.

Сказывано Октября 26.

Сказали мы в прошедшую неделю, что не только должна быть, и есть истинная и спасительная в свете церковь, но такая церковь вместе и учение должна иметь истинное: тут же доводами подтверждали, что и сия церковь есть наша, и такое учение мы содержим. Сие все хорошо, а наипаче потому что не надеются, чтоб то мое учение без своего было плода; чтоб не было ни одного такого, который бы сказанное слово охотно приняв в свое сердце, не ожидал вскоре спасительного произращения. Нельзя, говорю, статься, чтоб в сей пшенице, все были плевелы. Кто сему поверит, чтоб все те класы, которые Христос возрастил, дьявол смел исторгнуть? Но не напрасно кузнец сребро кует: не совсем и мы в дырявый черпаем сосуд: «ходяще ходим и плачемся метающе семена своя; грядуще же приидем, радостию вземлюще рукояти своя» (Пс.125:6). Почему надеждою такою ободрившись, иду в путь свой радуясь.   

От чего ж бы теперь зачать? Только вспомните, Слушатели Благоразумные! прошу, мое учение, про которое мы сказали, что надобно церкви иметь: то учение не может не быть истинное, только мы его еще не видали: мы его подтверждений не слыхали: не знаем, говорю, мы еще ни писания, ни силы Божия. И так понеже неотменно всякому надобно знать, как ниже там докажется, пойдем по вопросам вдаль.

Вопр. Одинаким ли церковь во учении поступает образом? или, так сказать, один ли учения образец имеет церковь такой, по которому во обучении или наставлении всякого состояния людей поступать обыкла; или разные образцы? Отвечаю: не одним образом, да разными. Вопросишь: Для чего ж бы разными? Отвечаю: Смотря по разности состояния людей: не всем людям дано, чтоб равную имели к понятию учения способность; (Мф.13:11), да к тому ж и не всем надобно, чтоб были богословами, 1Кор.12, то есть, такими людьми, которые бы все просто богословские задачи умели разбирать: иным довольно знать некоторые самонужные ко спасению догматы (1Кор.2:20; Рим.10:9). Вопросишь: Какие ж бы те были разные учения образцы? Отвечаю: Первый такой и необходимо всякому нужный, есть Катехизис, или учение Катехизическое; а второй, учения образцы? Отвечаю: Первой такой и необходимо всякому нужной, есть Катехизис, или учение Катехизическое; а второй, учение богословское, или Богословия, чрез Богословие разумея то Христианское учение, коему пространно и подробно учат в школах. Вопросишь: Откуда сие можно доказать? Отвечаю: И резонами и от свидетельств С. Писания: 1) Учения Христианского не могут все догматы за равные почесться, но иные или самые высокие, или самые нужные, как рассуждение о С. Троице, воплощение, оправдание, призывание язык, и надежда о будущих: а иные и низшие, и меньше нужные, как например: где будет ад? с какими обрядами какая тайна совершается? Такое в учительстве различие делает, чтоб и разным учение Христианское преподаваемо было образом: иным бы, говорю, образом высокие и нужные догматы: а иным низшие и меньше нужные: высокие и самонужные составляют Катехизис, а оба вместе Богословию. 2) Христианское учение имеет некоторые, так сказать, возрасты: (1Кор.13:11), по которым всегда верный человек пока вси, как Павел (Еф.4:13) говорит, достигнем в меру возраста Христова: как например не может человек в веру приходящий статься таким, который уже в христианстве через много лет в высоких богомыслиях себя углублял: но надлежит такому так расти, как растет младенец. 3) Сие разделение признает Священное Писание: (1Кор.3:1; Гал.6:6; Деян.18:25), а наипаче из посл. к Евреям гл. 5, 11, 12, 13, 14. где точно описывается Катехизическое учение, и Богословия, из которых сия называется твердая пища, а то млеко, не само по себе, но по рассуждению учащихся. А отсюда доводится Катехизическое учение, что оно есть в Христианском учении первое.

Вопросишь: А когда так, то что убо есть Катехизис? Отвечаю: Катехизис, ежели имя его рассуждать, есть Греческое, и обыкновенно от наших церковных учителей переводится оглашение, что по имени ничто иное есть, как живым голосом чьи-нибудь уши оглашать, то есть, какого-нибудь учения самым первым обучать начаткам. Откуда сделалось, что учение Христианское, за которое человек в христианство приходящий сперва должен приниматься, или Христианин уже сперва чему должен учиться, названо Катехизисом, или по-русски оглашением. А тот, который так учится, оглашенным, или Катихуменом; а тот, который так учит, Катехистою, или Катехизатором. И так Катехизис ничто иное есть, как краткое и ясное начальных Христианской веры догматов учение из Апостольских и Пророческих книг выбранное, и определенное для простейших наипаче: то есть для отроков, и простого народа. Вопросишь: Всегда ли учение Катехизическое в церкви было? Отвечаю: Всячески, потому что когда церковь всегда должна иметь учение, как уже выше толковано, то какое наипаче прилично иметь учение, как не Катехизическое, яко простейшее, и вразумительнейшее, и нежнейшее. Второе: сам Бог приказывал Израильтянам, чтоб они детей своих научали тому, что един есть Бог: и как любишь Его, (Втор.6:4-5): «слыши Израилю, Господь Бог твой, Господь един есть; и возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего»: и проч. (Втор.6:7): «и да накажеши ими сына твоя, и да возглаголеши о них седяй в дому, и идый путем и лежа и востая». А в Новом Завете доводится (Гал.6:6) и примером Тимофея, о котором Павел свидетельствует, что из млада Священная Писания умел. Вопросишь: чему в Катехизисе учатся, или что наипаче в Катехизисе толковать надобно? Отвечаю: Символ веры , и десятословие: иные говорят, что закон и Евангелие, но все одно, потому что десятословие есть сокращение закона: а Символ веры есть сокращение Евангелия. Вопросишь: Для чего так? Отвечаю: для того, что церковь одолжается или право веровать, или добродетельно и благочестно жить. Правая вера содержится в Символе, а как благочестно жить, тому учит десятословие. Вопросишь: Для чего ж бы ты не обещал нам толковать десятословие? Отвечаю: Я не совсем отказываюсь, и ежели от нынешнего года время останется, то обещаюсь, ежели Бог похочет, и то толковать; а теперь наперед неотменно надобно толковать Символ веры; понеже должно прежде веровать (Евр.11:6) и потом уже творити добро. Вопросишь: Какая нужда и польза учиться Катехизису? Отвечаю: и превеликая нужда, и премногая польза. Первое: для того, чтобы твердо стоять в церкви, и не бояться, дабы другими какими учениями обольщен был (Кол.2:4), то есть, известно знать истину своей церкви (1Кор.9:26) и причину своего в тую церковь призывания (Кол.1:12). Второе: ради своего утешения, и спасения: понеже без познания Бога и сына Его Иисуса Христа, то есть, без веры спастись не возможно (Ин.17:3), да и никто в того не верует, которого не знает, и про которого никогда не слыхал (Рим.10:17). И так которые спастись хотят, те известно должны знать фундамент Христианской веры. Третье: всем и простым и малым надобно иметь нечто такое, чем бы себя разделить от неверного и поганого: (2Кор.6:17; Евр.8:11), а как отличиться, когда будешь столько же знать о своей вере, сколько и неверный? Четвертое: того требует конец нашего создания и искупления. Пятое: наипаче обучающимся в школах надобно учиться Катехизису, для того, чтоб, когда имеют быть других учителями и путеводителями, то могли бы простому народу кратко и ясно протолковать Христианское учение (2Тим.2:2), второе, понеже Катехизис есть краткая Богословия, то которые прилежными будут в слушании Катехизиса, те лучше поймут и самую Богословию. Вопросишь: Учение Катехизическое, как сказано, неотменно ли должно быть из Апостольских и Пророческих книг выбранное? Отвечаю: Неотменно. Первое потому что когда в Катехизисе, как сказано, учатся самым начальным Христианской веры догматам: то неотменно такому учению должно содержаться в книгах не человеческих, но Божиих, понеже человек не может новые в церкви определить догматы (Мф.16:17; 1Кор.2:9), разве сам только Бог чрез писания, которые нам дал чрез Апостол и Пророк. Второе, что нет таких книг, в которых бы самоначально Катехические члены находились, разве в слове Божием. Вопросишь: Что разуметь чрез слово Божие? Отвечаю: Писания Пророческие и Апостольские, (Еф.2:20, 3:5), или Новый и Ветхий Завет, или кратко, Библию. Вопросишь: Чем можно доказать, что Священное Писание, которое содержится в книгах Апостольских и Пророческих, есть несомненно слово Божие, то есть, такое, которое и все истинное содержит, и которому нам не верить нельзя? Отвечаю: Премного таких доводов, только замечаю следующее: Первое, что писания только Пророческие и Апостольские написаны такою речью, и таким порядком, и такою живою простотою (1Кор.2:4), что совсем показуют свое начало быть не человеческое, но Божие. В них только начитаешь такие слова, и такой разум, который приводит или в великое умиление, или в живую чувствительность. Тут нет ухищрения в словах. Нет человеческих прикрас, да только есть в силе состоящая благодать. Например в явлениях тех, которыми являлся только ж высокий довод Божьего к человеку снисхождения, и человеческого к Богу дерзновения, и прочая премногая. Второе удивления достойное во всяких частях учения Пророческого и Апостольского сходство и согласие: понеже все такое учение, и с малейшею своего учения частицею не разногласует, и малейшая частица с целым учением сходна (1Кор.15:11). Что например в сем месте сказано кратко, о том на другом месте пространнее, что здесь несколько темно, о том инде изъяснительнее, что тут таинственно, там просто и самою вещью. Третье подтверждается наипаче от внутреннего в верных сердцах чувствуемого свидетельства, которое Лк.24:32; Деян.16:14. Дух Святой писания сего Автор верующим подает. Читаемое бо, слушаемое и приемлемое сие слово делает то, чтоб человек живою к Богу возжигался верою, по которой вере знает, что Бог до него милостив чрез Христа, что имеет надежду о будущем покое; и так здесь еще о Бозе Спасе своем радуется. Будет ли и нищ кто, тому ж слову Божию веря, своим состоянием довольствуется (Фил.4:11), которой до нынешнего часа и алчет, и жаждет, и проч. Но из слова Божия слыша, что таким мзда многа на небесех, в скорби радуется, в нищете веселится. И сия-то причина была святым мученикам те горькие проходить мучения со всякою почти нечувствительностью потому что Духа Святого в Писании Святом открытое в сердцах своих содержали свидетельство. Четвертое, от непрерывного всей церкви и всех верных согласия; почему во всей поднебесной такое писание принято и содержано. И сих доводов довольно кажется для тех, которые внутреннее Духа Святого о слове Божием имеют свидетельство. Вопросишь: Словом Божиим все ли наши должно подтверждать догматы? Отвечаю: Всячески, первое потому что когда учение наше должно быть не ложное и непреложное: то чтоб таким было, требует подтверждения от слова Божия, которое по глаголу Христову есть неложно. Второе примером самого Христа: Он дьявола писание превращающа (Мф.4:7). Садукеев в воскресения мертвых неприемлющих (Мф.22:29) уличает из С. Писания. Третье примером соборов вселенских, которые всякие ереси писанием только низвергали. Имея убо Христа путеводителя, Овнов Апостолов, какой за ними Агнец не последует? И так, что касалось до толкования кажется быть довольно; а что ж в нашу пользу вывесть можно, то мало поучимся.

Нравоучение второе

Павел, как уже слышали вы, некоторых порицает за то, что когда было, смотря по их летам, должно им быть учителям другим, но они сами первым Христианского учения начаткам нужду имели учиться. А из нас уже некоторые поседели, некоторые от дряхлости ни чем не владеют, некоторые одною ногою на земле, а другою во гробе; однако мало еще знают: столько же их должно учить, сколько и младенцев. Но как таких учить, которые не хотят учиться, которые будучи Христианами, Христианского учения бегают? И сия-то настоящая причина, для которой люди более пленяются любовью мирскою, нежели Христовою; и то для того, что в учении Христианском не только неискусны, но и не хотят быть искусны, или премного ленятся быть искусными. Скажи, пожалуй, сколько теперь людей на улицах шатающихся, на кабаках пьянствующих, на торгу, или обманывающих, или бесполезно бродящих? Без числа. А чтоб кому посидеть при ногу Иисусову, и послушать слово Его, то или одна Мария, или мало с нею кто другой. Теперь, говорю, на месте сем в сем училище меньше для слушания Катехизиса Христианского собралось народа, нежели сколько теперь есть на торжище. В сладость бы я тех спросил, почто бы они лучше хотели миру служить, нежели Богу? Телу, а не душе? Или скажут, что в мире все легче достается? Люди мои, обманываетесь, «весь мир во зле лежит» (1Ин.5:19), «люди мои, увещевает вас святой Исаия Пророк, хвалящие вас, льстят вы, и стезу ног ваших возмущают» (Ис.3:12). Все такие люди ходят на самых крутых морских берегах, с которых весьма удобно могут упасть в морскую вод бездну. Все такие люди ступают по зубцам стен городских, с которых мало покривясь, должно в прах расшибиться, Ты благодатью Божией Христианин! а никакого о Христианстве не имеешь понятия. Ты от сего времени все силы употреби, чтоб не только называться, но и быть Христианином. Ты не преставай Бога молить, чтобы тебе открыл хотя мало понять Христианское учение, денно и нощно говоря: «Господи! скажи ми путь, в он же пойду» (Пс.142:8). Владыко! дух Твой истинный да наставит мя на всяку истину. Боже! «ущедри ны и благослови ны, просвети лице твое на ны и помилуй ны! познати на земли путь во всех языцах спасение твое» (Пс.66:2-3). Такая молитва поведет тебя в дом премудрых; такое прошение прикажет тебе тереть пороги разумных; такая просьба к Богу посланная заведет тебя и в сие училища, которые, ежели кто назовет училищем благочестия, не погрешит. А ежели ты в сем будешь противошествовать, то время тебе и Христианского имени отказаться. Когда ты Христианин, то ни на что тебе спешить не надобно, как на Христианское учение: а когда отвращаешься, то не называйся Христианин, но Язычник, но Мытарь. Что сие за чудовище! и быть Христианином, и Христианского учения или совсем не слушать, или неохотно слушать. Будь или горяч, или студен; а когда «ни горяч, ни студен, то изблевати тя... имам», глаголет Господь Вседержитель (Откр.3:16). Считаться за тварь Божию, а не знать своего Творца; быть искупленным от работы дьявольской, а не знать чрез кого; вменяться праведником, а не знать у кого, и чрез кого; веровать, а не знать в кого; подвизаться, а не знать, для чего, есть знак пренеблагодарнейшего человека. Ужаснись небо! говорю, и говорить не престану, что малую такие люди имеют надежду ко спасению, или едва ли такие спасутся. Христианин всякий должен неотменно знать Творца своего Бога, и Искупителя Христа, то есть знать причину воплощения Христова, не выпускать из мысли страдания Христовы, заслуги Христовы, смерть Христову, как такую, за которую его Бог должен миловать, приятствовать, благодать дарствовать, и живот вечный обещавать; без такого мудрования спастись не можно. В подтверждение сего приношу вместо неразрушимых печатей слово одно Христово, а другое Павлово. Христос говорит: «Се есть живот вечный, да знают тебе единого истинного Бога, и Его же послал еси Иисуса Христа» (Ин.17:3). Павел же: «не судих бо, что ведети вам, точию Иисуса Христа и сего распята» (1Кор.2:2). Сии слова заметьте, и хотя ими возбудитесь прилежать о Христианском учении. Христианское учение, вкратце подаваемое, и довольное ко спасению человека, называется, как сказано, Катехизис; а определенно особливо для ленивых и простых, снисходя их немощи, чтоб, когда одни за свою леность, а другие за свою простоту не могут понять высокие Богословские рассуждения; то хотя б вкратце тому учились в Катехизисе, который Катехизис как с благодатью Божьею здесь начался, так с нею же будет и продолжаться в пользу вашу, в славу же имени Божьего. Аминь.

Держась моего намерения, по которому поступать в Катехизис надобно, хочу искать таких вопросов, которые бы с первыми от нас толкованными вопросами вязались, и приличным некоторым, да к тому ж и непрерывным шли бы порядком. Здесь не проповедническая, но учительская кафедра, то есть, здесь не надобно иметь такого обыкновения, чтоб некоторые только знатнейшие выбравши места, изъяснять их и растолковывать, как обыкновенно делают проповедники: но целое Христианское учение, от самого его подняв начала и основания, и до последнего приведши окончания и заключения, всю Христианскую вкратце показывают истину, и делают, чтоб всякий человек из млада Священного Писания умел, яже могут всех умудрити во спасение. И тако теперь можем изыскивать самую человеческого естества подробность и корень, то есть, станем учиться теперь, откуда человек зачался быть, каков был, и какой ныне есть, или проще сказать, сколько человек имел на свете состояний? И когда много, то именно какие, и в каком теперь? Сей вопрос для того во-первых надобен, что как церковь состоит из одних только людей, так и учение церковное до одного только человека надлежит, с таким концом, чтоб его совершенным и блаженным сделать. Во-вторых для того, что Символ веры начинается от веры, а вера не бывает без оправдания; оправдание надлежит до человека: то, понеже оправдаться должно человеку грешнику, неотменно следует человеку быть в другом состоянии, и различном от теперешнего, в котором оправдается. Почему неотменно надобно вопрос учинить о человеческих состояниях.

Вопросишь: Одно ли имел или имеет человек состояние? Отвечаю: не одно, но различные. Вопросишь: чем доводишь? Отвечаю: из самого бытия: мы теперь как живем, то сами чувствуем быть себе несовершенными, (Рим.3:10, 17, 23), мы очень склонны ко злу, мало к добру; к любви мирской, нежели Божией, к настоящим, а не к будущим; а есть из нас, кои и Бога не знают: но невероятно, чтоб нас Бог такими создал. И так мы теперь неотменно в другом каком-нибудь состоянии, а не в том, в каком от Бога создан: да к тому ж хотя б были и совершенными; то не следует, чтоб Бог нам хотел здесь вечно жить; но куда-нибудь преселить. Итак вот еще другое состояние. Второе из С. Писания (Еф.5:8): «Бысте иногда тьма, ныне же свет о Господе», (Рим.3:9, 5:18; 1Пет.1:3; Гал.3:23; Еф.4:24). Сии свидетельства протолковав покажут, что не одно есть человеческое состояние. Вопросишь: сколько и какие бы те были состояния человеческие? Отвечаю: четыре наипаче начальные состояния: 1) прежде падения; 2) по падении; 3) восстановление или искупление; 4) прославление: или инако: сотворение, падение, исправление и ублажение. Сии еще состояния делятся на другие некоторые но то надлежит до Богословов. Сей ответ те ж имеет доводы, какие и первый ответ. А что только четыре, то тем подтвердить можно, что других состояний ни рассудок наш, ни С. Писание не показывает; а ежели другие и сыщутся состояния, то они в сих будут заключаться. Вопросишь: для чего о сих состояниях в Катехизисе говорить надобно? Отвечаю: о первом состоянии говорить надобно для того, чтоб показать, как тяжек и мучителен есть грех, который нас такого добра лишил, (Рим.13:23), и какому человек чрез тот грех подпал Божиему гневу, (Рим.1:18), тут же представить и пребедное человеческое состояние, (Еф.2:14). А о втором для того, чтоб доказать пребезмерную, бесконечную и неизглаголанную Божию благость, (Тим.3:4), которая нас премилостиво от того избавила, и объявить Христовых заслуг важность, (Евр.10:14, 12:10), а о третьем и четвертом и Символ не умолчит. Вопросишь: В чем бы заключалось первое человеческое состояние прежде падения? Отвечаю: в том, что человек будучи от Бога создан во всяком совершенстве и достоинстве, как не имел ничего в себе богопротивного, так и от Бога был любимым и в милостивой Божией содержался любви, следовательно такое состояние за блаженное не почесть нельзя. Вопросишь: чем сие подтвердить? Отвечаю: из Бытия гл. 1. где описывается человеческое сотворение; а именно, что человек создан от Бога не так как небо, и прочие бездушные вещи или и скоты; но по образу и по подобию Божию, то есть, создан святым и непорочным по образу святости Божия, премудрым по образу премудрости Божия, праведным по образу праведного Бога. Да еще силы в создании получил такие, которыми бы ему творить все доброе, подобясь самому Богу: быть милостливым, как Отцу Небесному; любить ближнего, как самому Господу; стараться о других пользе, как самому Творцу; уклоняться от зла, чтоб подобным быть Богу, который со всех сторон есть самое добро. Или вкратце: совершенство и достоинство, которое имели первосозданные человеки, и которые образ на себе показывали Божий, состояло наипаче в сих пяти. Первое в том, что имели разум просвещенный, и образом неким подобный премудрости Божией, по тому что животным всем Адам дал имена по сходству их природы, (Быт.2:19). Второе, что имели волю сообразную с правдою Божьею и святостью: для того, что мы имеем повеление от Бога в такую стараться приходит святость, с какою создан был первый человек, (Еф.4:24). Третье в том, что ни на какое худо воля не клонилась, сообразуясь Божьей непорочности и чистоте; и в том, что никаких безместных и богопротивных движений внутрь себя не чувствовали: а сие видно из той простоты, что будучи нагими не стыдились, (Быт.2:25). Четвертое, что имели тело нетленное и бессмертное, по тому, что смерть есть только за грех награда (Рим.6:23). Пятое в том, что имели господство над прочею тварью и потому, были сообразными власти Божьей, смотри Бытие, (Быт.1:27). А отсюда заключить должно, что сколько бы человек так ни жил, все бы оное время называлось, состояние сотворения, или, понеже человек в том добре не устоял, то состояние прежде падения. Тут много есть, о чем бы говорить можно, только, понеже учение Катехизическое того не терпит, да и время не попускает; то вопрос устоял ли человек в том состоянии? Отвечаю: ах! никак: пался палением странным, преступив заповедь Божью, более послушав дьявола, нежели своего Творца, (Рим.5:12). Вопросишь: Что по сем падении последовало? Ответ: Жестокое от праведного Бога определение. Какое? Отобравши от него все почти те дары, которыми так славен был, выгнал из Рая, к непрестанным трудам приставил, землю для него проклял, да почти и тварь всю (Рим.8:19), казнил, и не только от своего лица отлучил: но к Раю приближаться не приказал. От чего сделался человек бедным, нищим, слепым, нагим, (Откр.3:17), скудным, беспомощным, презренным, маловременным, многотрудным, много печальным, многозаботливым, ленивым, непонятным, слабым, немощным, дряхлым, недоброхотным, ненавистником, немилосердным, гордым, несожалительным, обидливым, ругателем, презрителем, непослушливым жестокосердым, каменным, кратко сказать: грешником, Бога не знающим, стался у Бога быть в гневе, ненависти, проклятии и повинным вечному огню. И так-то уже другое наступило состояние. Вопросишь: для чего бы так жестоко Бог Адама казнил, когда его вина кажется невелика, а именно, что одно съел яблоко? Отвечаю: никак: вина Адамова была и превеликая, и страшная для следующих резонов: 1) что Адам согрешил, когда было удобно можно не согрешить, будучи так подобным, и так по одной упорности и неповиновению. 2) Что несносною вознесшись гордостью, не доволен был своим тем состоянием; но захотел быть равным Богу, почему Бог и поносит его за то: «Се Адам бысть яко един от нас» (Быт.3:22). 3) Что дьявола предпочел, страшно сказать пред Богом, доверя дьяволу более, нежели Богу, да к тому ж Бога поставил не только лживым, когда слышавши от Бога, смертью умреши, не поверил, а дьяволу, который сказал, не умреши, лучше поверил; но и завистливым, когда сим словам дьявольским поверил: но весть Бог, яко в онь же день снесте, то отверзутся очи ваши, и будете яко Боги, ведуще добро и зло. А кто Богу не веря, верит дьяволу, тот Бога не имеет за Бога, но дьявола. 4) Что Адам всех своим грехом погубил, всех, к смерти привел, весь мир превратил. Вопросишь: да разве и мы все во Адаме стали виноватыми? Отвечаю: неотменно: примечай доводы следующие: первый, Адам был глава всех, и в его лице весь род человеческий представлялся, и мы в нем заключались, как в семени плод, как в стебле отрасль, как в реке ручей. А когда так, то так Адаму та заповедь дана была, что и до нас всех простиралась: и когда он не устоял, то и нам пасть надобно, так как попорченного семени портится и плод. Второй, Адам те все дарования, которые мы считали, так от Бога принял, чтоб и нам их сообщить: так что ежели бы не согрешил Адам, и нам бы от него таким же родиться надлежало, какой он сам. А когда так, то праведным судом, когда Адам пал, и то все погубил, не только для себя, но и для нас: почему принужден родить подобны себе грешников, а не праведников: «каков перстный, таковы и перстнии» (1Кор.15:48). Третий, все мы, да еще и младенцы, умираем, а за что бы, когда не за грех? Четвертый, что все мы чувствуем завсегда в себе грех: откуда бы, когда бы в том не родились? Пятый из С.П. (Рим.5:6; Еф.2:3; Ин.3:5; Пс.50) и так-то мы в другом состоянии попали. Вопросишь: Когда так мы все согрешили, то уж ли нам вечно бы погибать надобно? Отвечаю: Всячески, рассуждая, что в самих нас есть: Нам пришло было или Богу бесчестие заплатить, или обесчестить бесконечного бесконечною мукою казнимым быть: но и как первого никак не могли: а без сего никак не можно было: то прежде умирать, а умерши во ад на вечные муки отходить принуждены стали. Вопросишь: Так уж ли мы так погибли, что не откуда и надежды ожидать? Отвечаю: Никак: мы имеем премудрого Бога, и премилостивого Творца: Он «не по беззакониям нашим сотворил, ...ниже по грехам нашим воздал» (Пс.:10). Он наши недостатки исправил. А как и чрез кого? О том в будущую неделю. А теперь мало поплачем о нашей бедности.

Нравоучение третье

Нынешнее о двух состояниях толкование, два нам чудные и между собою весьма различные представило позорища. Одно радостное, другое плачевное. Одно такое, в котором нас Бог создал, а другое, которое мы на себя грехом навлекли. Первое позорище как радостное, то и на месте отправлялись самом прекрасном, на месте, где Эдемские насаждены были радости, в раю Божием: другое на земли, где уже бодливое терние, и прегорькой волчец возросли, на земли бесплодной проклятой, во юдоли плачевной. Тут Слушатели, [а я от горести не могу много говорить] хотя вы сердце ваше и самою нестерпимою будете сокрушать горестью, хотя глаза ваши и целые слез испустят реки, хотя такими слезами и всю омочите одежду, хотя все наводните сие место, только не довольно ни мало; никак не оплачете тую бедность, в которую мы попали, в которой мы увязли. Наш дух томят два нестерпимые мучения: наше сердце бодут и крушат две смертоносные раны. Одно мучение состоит в том, что потеряли мы превеликое добро, самое совершенное благополучие, блаженную нашу жизнь; а другое в том, что пришли в превеликую бедность, в самое совершенное несчастие, в суетную, бедную, плачевную сию жизнь. Первая рана дает нам знать, что мы лишились Божией отеческой милости, милостивого призрения, погубили Господа своего благодать, промышление, защищение, покровительство, надежду: а другая рана не меньше чувствительно знать дает, что мы у Бога в ненависти, во гневе, проклятии: Бог, то есть, самый милосердый Творец нас оставил, презрел, позабыл, отверг, гнушается. В таком несносном томлении есть чему и подивиться. А чему? Тому, что мы по сих пор еще живы, еще не погибли, еще не во адских стонем муках, еще нам светит солнце, еще сей мягкий живит нас воздух, еще сей мир стоит, еще не разорился, не погиб; однако мы стали в том пребедном состоянии. Увы! из райских прекрасных чертогов Адама без всякого сожаления немилостивый выгоняет Ангел, из сладчайшего Эдема, которой ради Адама насажден был, прегорько извергается, от сладких того сада плодов вкушение возбраняется совсем. Посажден на земли против Рая, а уже не в Раю: а сам Рай так уже неприступным сделался, что его двери окружило страшное Херувимского меча пламя. Понеже как Адам, говорит святой Григорий Назианзин, прельстившись по дьявольской ненависти, и женскому подговору, позабыл, (увы моей немощи! прародительская бо немощь, моя немощь!) позабыл от Бога преданную заповедь, и тем горьким вкусом побежден стал; тотчас и от древа жизни, и от Рая и от Бога за грех выгоняется, и в кожаные облекается ризы; и тут-то впервые срам свой признает, и от Бога скрывается. Да и мы вместе с Адамом нашлись вне Рая, и мы с прародителем на одной и той же голой поселены земле, против Рая, а не в Раю, на большее нам мучение. «Кто даст главе моей воду и очам моим источник слез, да плачуся день и нощь?» (Иер.9:1). Я уже сижу не в раю, но против Рая; я вижу, как-то тот зеленеющий сад тихим и прохладным продувается ветром, да только та прохлада мои знобит кости, мое студит сердце. Мне видно, как-то по всему тому саду наподобие звезд мелькающие рассыпана цветовая пестрота: но такое убранство мои колет глаза, мои слепит зеницы. От меня не совсем скрыто и то, что райские древа почти грузятся от множества плодов, что те плоды самый зрелый кажут вид, что их благовоние одно, весь сладит воздух, что от тех древ брошенная сень, кажется и мертвого может воскресить: да только те плоды горьки моим устам, невкусны моему языку: то их благовоние задушает мою гортань, та их приманчивая сень меня смертно хладит, мою мучит душу. А хотя что и не вижу, то слышу, как то в том Райском саду легкие различных птиц стада пением оглашают воздух, и что такая приятная различность голосов составляет музыку, которая делает нечувствительно человеческому таять уму, растопляться самому в костях мозгу, расслабляться всем составам: но мне их пение самых велит ушей отрицаться. Та музыка возмущает ум, жмет из меня последнюю живность, душу мою от тела рассекает; вся, говорю, мне райская красота применилась в нестерпимое мучение. Так прощай, сладчайший мой Рай! я к тому твоему сладостью не буду насыщаться. Прощай, прекрасный Эдем! блаженное увеселение! безгрешная утеха! спокойное жилище! Прощайте и вы, которые своим листвием мою прикрывали наготу, Райские древа! Аще забуду Тебе Раю! забвенна буди десница моя; прильпни язык мой гортани моему, аще не предложу Рая, яко начало веселия моего. О! трижды и четырежды блажен тот, которого глаза вашу удостоятся созерцать доброту, которого уста сподобятся плод ваш вкусить, а мне более всего мучительно то, что я своего Господа не увижу ходяща по вашим пустыням, мне никогда не услышится глас Бога ходящего по Раю. Я уже теперь на жесткой поселюсь земле; и из неплодной земли потом принужден добывать хлеб: потерял всю прежнюю честь, отнята моя полномочная власть; меня теперь последнее колет терние. Терние из меня точит кровь, большая часть трав сильна последний у меня отнять живот. Я далеко обегаю ползающую змею, и трепещу, чтоб как мою не усякнула пяту, которую прежде, как господин, ногами попирал. Такими-то первой человек, наш Праотец, Адам свою оплакивал бедность речами! Таким-то, горькими обливаясь слезами, наполнял воздух рыданием! Ждал соскорбящего, но не бе; утешающего, но не обретал. Бог премилостивую свою утробу на нестерпимый применив гнев, разрушает его, восторгает его и преселяет от селения своего, отвратил лицо свое, и стал смущен. Вся тварь, тварь, говорю, неразумная, ревную по бесчестию своего Творца, не меньшею на человека озлобилась лютостью. Когда бы, говорит небо, Высочайший одним только намекнул мановением, то я всею своею рухнувшися огромностью, того сокрушило бы беззаконника, и совсем бы от очес Божьих скрыло. Я бы, де, ярясь говорит земля, разинувши своя внутренняя, давно в себя поглотила досадителя моего Творца, когда бы мой Господь не на большее его блюл мучение. Не такая-то его ожидает казнь; он сам просит говоря камениям: сокрыйте мя; и горам, падите на мя, от лица сидящего на престоле, и от гнева страха Господня. И тут-то пристойны Исаина пророчества слова (Ис.2:11): что «очи Господни высоки, а человек смирен, что во дни тыя смирися всякий человек, и падеся высота человеча, и вознесеся Господь един в день оный». Да еще самою вещью сбылось, что в плач Иеремия написал: «како потемне злато, изменися сребро доброе, рассыпашася камни святыни, в начале всех исходов» (Плч.4:1)? «Како омрачи во гневе своем Господь дщерь Сионю, сверже с небесе на землю славу Израилеву, и не помяне подножия ног своих в день гнева и ярости своея» (Плч.2:1)? А что ж мы, сухими при сем позорищи будем стоять глазами? Каменному своему не попустим сожалиться сердцу? Вы видя человека в таком плачевном состоянии не сжалитесь, не умилитесь? Но, что теперь не говорено, то об нас говорено: да разве вы может быть другой натуры? Древо из корени исторгается, а сучок невредим стоит? столп колеблется, а гнилая осока не подвизается? Как все, говорю, человеческое страждет естество; а вы неповрежденными себе быть думаете? Да какова ж вы естества? Очувствуйтесь, вас прельщает таж, что и Адама, змия, тот же коварствует дьявол: также, как Еве сии во уши внушает слова: до вас тот Божий не касается гнев, вас та не вяжет вина. Но сей неприязненный обман, который клонит вас к тому, чтобы вы во всякой жили безопасности, чтоб вы будучи больными, не искали врача; падши в яму не требовали, чтоб кто вас извлек; чтоб вы будучи слепыми, не признавали своей слепоты; чтоб вы будучи бедными, не узнавали отечества; чтоб вы всех сих зол, которые мы изочли, не искали себе избавления, или, и избавившися позабыли бы своего Избавителя, своего Искупителя. Без всякого прикрытия признается в том, что мы окаянны, бедны, слепы, наги, беспомощны, беззаступны, преступники, по ад осуженники, и такие, которые совсем смотря на самих себя, должны отчаяваться. В сем не запираются самые святые люди. Исаия ни мало на себя не надеясь уничиженно к Богу говорит: «что все наши правды, Господи, пред тобою есть рубище всескверной жены» (Ис.64:6). Иов тоже самое подтверждает: «кто, глаголет, чист будет от скверны? Никто же, аще и един день будет жития его на земли» (Иов.14:4-5). Давид сколько не свят был; но грехи свои и недостатки исповедовать не стыдится. Он просит, чтоб Господь его яростью своею не обличал, и гневом своим не наказывал, «яко стрелы твоя, глаголет, унзоша во мне, ...несть исцеления в плоти моей: ...яко беззакония моя превзыдоша главу мою, яко бремя тяжкое отяготеша на мне» (Пс.37:2-5). Так-то святые себя унижают пред Богом, а мы бедные червяки, мы нощные нетопыри станем пыщиться, и величаться? Мы, внегда помянути нам Рай, не престанем плакать, а в плачи припевать сию песнь Господню на земли чуждей: «Доколь, Господи, забудеши мя до конца? Доколь отвращаеши лице твое от мене? Доколь положу советы в души моей, болезни в сердце моем день и нощь? Доколь вознесется враг мой на мя? Призри и услыши мя, Господи Боже мой» (Пс.12:1-4)! Даждь нам помощь от скорби, и суетно спасение человеческое: «на тя уповаша отцы наши; уповаша, и избавил еси их, к тебе возваша, и спасошася: на тя уповаша и не постыдешася» (Пс.21:5-6). А когда так теплые проливать будем молитвы, то уже ли щедрый и милостивый, долготерпеливый и много милостивый Господь презрит: «еда во веки отринет Господь, и не приложит благоволити паки? Или до конца милость свою отсечет» (Пс.76:8-9)? Такая молитва будет напрасна; пройдет небеса, и какую-нибудь радостную принесет весть. Итак, Слушатели когда вы нынешним много уязвились поучением, то которые из вас хотят, а все должны хотеть, от той язвы излечиться, то пусть придут в будущую неделю, когда будем говорить, как мы избавились от той бедности? И чрез кого? Ему же да будет слава во веки. Аминь.

Теперь я не смею более вас, Слушатели о том утруждать, чтоб еще предлагать увещания, которыми бы вы охотно склонились к слушанию следующего Катехизиса, который именно будет о том, как мы избавились от того греховного состояния, довольно в прошедшую неделю толкованного. Учение, которое мы теперь будем толковать, есть самое нужное и всякому прежеланное; ибо оно есть о нашем избавлении, искуплении, оправдании или о состоянии благодати. И кто ж бы был из нас так, не знаю как назвать, последнего рассуждения, отчаятельных нравов, душе своей ненавистник, который бы не желал себе всякого добра, но зла; не хотел бы быть в благополучии, но во всяком несчастье? Мы наипаче потому учению сему внимать должны, что оно не раны наши только что показывает, но и самые действительные ко уврачеванию тех представляет средства. А сие сколько к слушанию прилежнейшему придаст важности, когда рассудим, сколько мы в той бедности заключены были, то есть, как в поздние времена призрел на нас восток с высоты. Тут весьма сильна воспалит ленивых сердца история о расслабленном, что бо святом читали Евангелие. Он бедный как тою мучился расслабою, приполз к купели, которая имела некую в лечении силу, ожидая своим немощам премены, но упрежден будучи от другого, в своей лютой оставался расслабе, только ни мало от сего надеждою не слабел. Мы сколько ни грешны только того расслабленного гораздо счастливее, поскольку скоро без всякого томления довольное всем во утешение представляемо имеем в теперешнем поручении средство, то есть, благодать Христову. Почему я принужден сей член как начальнейший в христианстве и самонужнейший ко спасению тщательно и пространно толковать и надлежащие к тому приискивать вопросы. Во-первых, вопросишь: понеже, как выше сказали, мы все за свои грехи по праведному Божиему суду на временные и вечные казни осужденниками стали: (Рим.1:18; Гал.3:10), то осталось ли и есть ли из таких зол избавление, то есть, есть ли такое средство, по которому бы от сих казней человек свободиться мог, и с Богом примириться? Отвечаю: осталось и есть. Вопросишь: Почему? Отвечаю: (1) потому что и безмерная Божия того требует благость, которая не стерпела бы всему роду человеческому, так знатной в мире твари, во век погибнуть: (2) и бесконечная Божия премудрость, которая могла найти такой избавления образ, по которому бы и милосердие свое к роду человеческому показать, и правду свою не нарушить. (3) Да к тому ж и Божие всемогущество, по которому, как человека из ничего по образу своему сотворил, так того ж после падения поднять и от греха и смерти свободить мог. Вопросишь: Так какое бы то было избавления нашего средство? Отвечаю: Такое, чтоб Божией правде удовлетворить, или Бога праведного чем-нибудь за грехи удовольствовать, или нам самим, которые согрешили, или кому иному за нас, (Мф.5:26; 2Сол.1:6; Тим.8:3). Вопросишь: Чем бы Богу за грех удовольствовать?  Отвечаю: Или совершенным закона Божия исполнением, или казнью бесконечною. Что до первого, то видно из (Лев.18:5), что самое и в послании к (Гал.3:12), подтверждается, а что до второго, то доводится из (Втор.27:26) или то ж изъяснительнее у Павла, (Гал.3:10), предлагается. Вопросишь: А когда так, то можем ли мы, или могли ли Богу удовлетворить за грехи по первому средству? Отвечаю: ни каким образом: слушай резоны следующие: 1. Что мы хотя бы что доброе и сделали, то все делали бы по одолжению как своему Творцу и Господину: а такое дело ничего не может заслужить по Христову слову: (Лк.17:10) «Аще и вся повеленная вам сотворите, рцыте, яко раби непотребни есмы; яко еже должни бехом сотворити, сотворихом». И так когда за настоящее время заслужить не можем, то как за прошедшее? 2. Что мы не только закон Божий исполнить не можем, но и повсечастно грехов премного умножаем (Пс.129:3): «Аще беззакония назриши, Господи! Господи, кто постоит?» и пр. (Мф.6:12): «остави нам долги наша». (Гал.3:21): «Аще бо дан закон могий оправдити: воистину от закона была бы правда». Вопрос. Так хотя можем ли другим образом удовлетворить, то есть, казнью вечною? Отвечаю: Сие уже из самого вопроса видно: понеже, когда мы за грех, которым прогневили бесконечного, бесконечною должны стали платить мукою: то где бесконечность, там нет конца: а где конца мукам нет, то какое там удовлетворение, и какая ко избавлению надежда? В таком бо случае всегда бы правде Божией удовлетворяли, а никогда бы не удовлетворили. И так, когда сами чрез себя удовлетворить не можем ни по какому образу, то неотменно надобно хотя чрез иного кого удовлетворить, как выше сказали: ежели только избавлением быть хотим. Вопросишь: Не будет ли против правды, чтоб за наши грехи другие платили? Отвечаю: Не будет, ежели во-первых таковой платитель одного с нами будет естества, хотя и невинного. Во-вторых, ежели по своей воле на такое удовлетворение принимается. Третье, ежели он может казнь вытерпеть, которую мы не могли. Четвертое для того, что ежели может как казнь вытерпеть, так и от вечной казни премногих свободить один; то без всякого правды нарушения может таковым образом один за других платить. Вопросишь: Ежели мы за себя уже не можем, то какая бы другая тварь за нас удовлетворить могла? Отвечаю: Никакая простая тварь не могла, и не может, во-первых для того, что Бог не хочет за тот грех, в котором виновен человек, какую другую казнить тварь. Во-вторых для того, что такая тварь была бы нашим ходатаем, посредственником, примирителем: а ходатая, как по Апостолу, единого несть, но неотменно между двумя ему надобно быть, то есть, между Богом прогневанным и человеком прогневавшим; так и с обоих сторон ему что-нибудь в себе иметь надобно, то есть, и со стороны того, которого примиряет, и со стороны того, с кем примиряет. Как например: сей столп потому поддерживает верх и не допускает на пол упасть, что собою обоих концов касается и сверху и снизу. А понеже простая тварь того иметь не может, то и нашим ходатаем быть, или за нас удовлетворить не может. В-третьих для того, что никакая тварь такой силы иметь не могла, чтобы казнь во времени вытерпеть такую, которая бы на одном весу с вечною стояла: понеже бы в таком случае тварь скорее могла ни во что обратиться, нежели таким образом Богу удовлетворить: «яко Бог огнь поядаяй есть» (Втор.4:24).

Вопросишь: То какого же должно искать ходатая и избавителя; когда ни едина из тварей не довольна? Отвечаю: Такового, который хотя бы и человек был, да только совершенно праведный, к тому ж и всех тварей сильнейший, то есть, который вкупе был бы и Бог. Довожу, что должен быть человек: 1) Для того, что ходатаю надобно иметь с обеими сторонами обещание, а сие обещание с нашей стороны будет, ежели будет человек. 2) Потому что человек согрешил, то человеку хотя уже непростому и удовлетворять должно. (1Кор.15:21): «понеже человеком  смерть бысть, и человеком воскресение мертвых». 3) Что нашему удовлетворителю умереть было надобно за ту смерть, на которую осужден был человек (Евр.2:14) и следующая: то есть, самого себя принести в жертву как Архиерею за наши мертвые дела, (Евр.9:14), и для того Августин то, говорит, естество должно было принять, которое избавлять. 4) Понеже так от Бога предсказано было (Быт.3:15): «семя жены ...сотрет твою [змию] главу». (Быт.22:18): «о семени твоем благословятся все языцы земнии». А что еще совершенно должен быть свят, то для того, чтоб был настоящим удовлетворителем, и жертву бы не за себя, но за нас приносил. А когда бы сам был грешником, то за свои бы грехи должно еще было удовлетворять: (1Пет.2:22): «иже греха не сотвори», и пр. (Евр.7:26). А что вместе должен быть и Бог, то примечай следующие причины. 1) Что ходатаю должно ту казнь, которую бы нам вечно терпеть, в немногом времени окончить так, чтобы нестерпимость казни, по вечности разлитая, в тое время вместе собралась, и так бы в малое время вытерплена была, как бы и в самую вечность. А такая казнь какой бы простой твари сносна была, то есть, ежели бы она не была вместе и Бог? Да и сказали мы прежде, что никакой твари простой ходатайство невместительно, то какой человек, хотя бы был и со всем свят, да не Бог, ходатаем быть мог? 2) Что ходатаева заслуга должна быть достоинства и силы бесконечной, то есть, Богу так удовлетворить, чтоб он обязан был всех нас хотящих спасать, и всякое добро сообщать: а такая заслуги бесконечность зависит от достоинства лица, какая есть Божеская, да от тяжести казни. Достоинство лица состоит в том, что Бог страждет, сам Творец, сам Господь, которому за грехи мирские умереть бесконечно больше, нежели как всех Ангелов и людей святость, или всех тварей разрушение. И потому-то священное Писание о Христе говоря, напоминает Его божество: (1Ин.1:7) «кровь Иисуса Христа Сына Божия очищает нас от всякого греха». (Ин.1:29): «се Агнец Божий вземляй грехи мира». А тяжесть казни в том, что Христос претерпел страшные мучительства, и гнев Божий, который клонился на всего мира грехи (Ис.53:10). И отсюда-то изъяснить можно, для чего Христос при смерти некоторым был одержим страхом; когда многие мученики безбоязненно выи свои под мечи преклоняли.  Вопросишь: Как уже сказано, какому должно быть ходатаю; то кто ж он таков? Отвечаю: Господь наш Иисус Христос, «иже бысть нам от Бога премудрость, правда, освящение, и искупление» (1Кор.1:30). А понеже много еще есть, о чем здесь говорить надобно, то оставлю на будущую неделю, а притом прошу вас, Слушатели не поскучать, что я по сих пор еще до Символа не дошел: понеже и теперешнее учение неотменно должно в Символ заключаться: да к тому же такая Божественных вещей материя есть подобна обильному источнику, который, сколько больше черпается, столько меньше вычерпывается, но гораздо больше пребывает. Такое прибавление не наскучит, только бы ваша душа спасительною побуждаема была жаждою. Впрочем по обыкновению нашему сию беседу кратким окончим нравоучением.

Нравоучение четвертое

Мне сколько ни говорить, вам сколько ни слушать, только неотменно надобно будет до того дойти, чтоб я Божию неизглаголанную усмотревши благость, молчанием свои уста заградил, и не дерзал бы более о столь несказанной вещи говорить; а вы тоже понявши Божие неизреченное милосердие, напоследок так бы с Давидом заключили: «исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость его» (Пс.135:1). Да только ни мне сие буди когда, чтоб я перестал Божию проповедовать благость, и промыслителя моего объявлять милосердие; ниже вам хощу, чтоб вы когда слушанием благости Божией удоволились, чтоб некогда, где Божия проповедуется благость, прийти поленились. Ежели мы умолчим, то камни возопиют; ежели вы не послушаете, то вонми небо, внуши земле! то есть, когда и человек, который более всех Божиих наслаждается благодеяний, ни мало будучи за то благодарным, не стал бы Бога милосердого прославлять, или других прославляющих слушать, то такой раб как непотребный сосуд, как неблагодарная тварь осудился бы до преисподних мук, до адских темниц; а бог бы еще ни мало остался без своих проповедников, без своих прославителей. Его поет солнце, Его славит луна, небеса поведают славу Его, благословят Его вся силы, вся дела Его на всяком мести владычества Его. «Хвалят Его змиеве и вся бездны, огнь, град, снег, голоть, ...горы, холми, древа плодоносная и все кедры; зверье и все скоти, гади и птицы пернаты» (Пс.148:7-10). Вот сколько и без человека у Бога проповедников!

А о тех и не поминаю, о которых в Апокалипсисе Иоанновом речь есть, и коих числе ниже сам Иоанн был известен: (Откр.5:11) «И видех, там написано, и слышах глас Ангелов многих окрест Престола, и животных и старец, и бе число их тьмя тем и тысяща тысящей», и которые не имеют покоя день и ночь, оное Исаиино возглашая присвятое: «свят, свят, свят, Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы Твоея» (Ис.6:3). Так-то и самая тварь, тварь говорю, неразумная, тварь, которая своим великолепием много представляет такового, из чего ее Господь мог прославен быть, приуготовляется на хвалу Божию; и честь, одному пристойную человеку, себе присвояет. Да как же быть? человек и тут на оба уха спит, и сим ни мало не движется, и отсюда ни мало не исправляется. Боже мой! человек в то самое время, как другая тварь, из его подданства тварь, свои перешедши границы, чужое занимает владение, его отъемлет господство, его занимает честь, он на то ни мало не смотрит, он охотно все уступает достоинство, он не рвется, не мучится, что приходят звери, скоты и птицы в его достояние, а сам он прилагается скотам несмысленным и уподобляется им. Он в самое то время, как уже твари, вместо того, чтоб человеку прославлять, прославляют неразумные; в то, говорю, время он, то есть, человек, сего мира господин отсекает дерево, и прилично стесавши делает из него, какой надобно, сосуд, а другую того дерева часть кинувши в печь, варит себе пищу, и ею насыщается: потом, внимайте что последует: от того ж дерева остался отрубок суковатый и кривой, и негодный ни к чему, взявши его, выдалбливает искусно и прилежно; и так вводит в отрубок подобие человеческое, или какой-нибудь последней гадины: сие ж самое красит различными красками и всякой на ней порок тем замазывает, и такой своей работе первое в своем доме выбрав место, ставит на месте том, и чтобы не упал, прибивает гвоздями. А как уже все свои замыслы совершит, то сему негодному дереву начинает кланяться, жертвами умилостивляет: своим творцом, своим богом не стыдится называть, приносит молитвы, а в молитвах просит о себе, о своем здравии, живот, счастье, о доме, о детях, кратко, о всяком добре (к Рим.1:23, 25). И так-то пременяет славу Божию, или «пременилась слава нетленного Бога в подобие образа тленного человека, и птиц, и четвероног, и гад; премениша истину Божию во лжу, и почтоша и послужиша твари паче Творца, иже есть благословен во все веки. Аминь». О разврат, со всех сторон богомерзкий! О премена Божественный порядок нагло разоряющая! Так ли уже ты ослеп, человек, ежели можно назвать человеком, что Бога своего не узавши, Творца своего отвращаешься? Имеешь ли ты глаза, не говорю душевные, хотя телесные? А когда имеешь, то посмотри на те вещи, которых ты красотою усладившись, их за Бога почитаешь, и рассуди, ежели они такие, то сколько Владыка их лучший: красоты бо родоначальник созда их. Аще же силе и действию удивляешися, да уразумеши от них, колико сотворивых их сильнейших их есть: от величества бо красоты тварей сравнительно Творец их познавается. Но благости ли ты его не познаешь? Правда, ты совсем ее не достоин; тебе дерево Бог, тебе камень надежда. Но однако прежде мы Бога оставим, нежели Он нас. Он хотя щедрую свою руку несколько и сократил, только не совсем лишил нас милости. Когда бы мы имели такого раба, которой бы не только нас за своих господ не признавал, но и несносно хулил: мы бы более не стерпели ему между живыми числиться, пока бы не увидели его доскою гробною покрыта. Но Бог так ли? Кто сие посмеет сказать? Христианин ли? Никак, разве христианства враг, погибели сын. Язычник ли? Но и тот всем запереться не может, что Бог дождит на праведные и на неправедные, что Бог в мимошедшие роды, с Павлом сказать, хотя и попустил всем языкам ходить в путех их; но ниже тогда оставил без всякого своего благости свидетельства. А как? «Благотворя, с небесе нам дожди дая, и времена плодоносна, исполняя пищею и веселием сердца наша» (Деян.14:17). Такие благодеяния равно почти и Христианин и Язычник принимает. Такая благость на весь изливается человеческий род, из которых много таких, как я уже сказал, которые такового своего благодетеля не признают, и не только не признают, но и хулить не престают. Что ж? Высочайший и Всемогущий скрыл ли от таких солнце? Усыпил ли луну? Отряс ли грешников от земли? Отнял ли от нечестивых свет? Мышцу же гордых сокрушил ли? Никак! А для чего? Яко благ, яко в век милость Его. Да Язычник так: но как Христианин, который есть честнейшая в свете тварь, Богу присвоенный раб, от заблуждения избавленная овца, найденная драхма, царская печать, измытый сосуд, божескою кровью окропленная душа, Христова тела член? (Пс.81:6): «аз рех, вы бози есте, и сынове Вышняго все». Высоки титлы, но только мы их не умеем хранить: велико сокровище, только мы сокровище сие носим в скудельных сосудах. Надобно опасаться, смотря на такую сосуда хлипкость, чтоб как разбивши, не погубить сокровище. Да притом не забудьте посмотреть в светлое благости Божия зерцало, в котором усмотрите «Господа ...очищающего вся беззакония ваша, ...и избавляющего от истления живот ваш, венчающего вас милостью и щедротами». (Пс.102:2-4) Которая милость, которые щедроты, правда, нельзя не сказать, простираются и до нашего создания, что нас создал тогда, когда мы еще не были, следовательно столько, или сколько-нибудь, еще заслужить не могли, чтоб мы созданы были людьми, не скотами, не зверьми. Кажется, чтобы было Богу за препятствие, когда из одной человека и скота созидал материи, из одной и той же формовал земли, чтоб нас создать скотами, сотворить несмысленною тварью? Кто бы ему стал противоречить? Уже ли тварь посмела бы сказать, зачем меня создал такою? «Кто есть, противо отвещаяй Богови?» (Рим.9:20). Говорит высокий Павел: «Еда речет здание создавшему, почто мя сотворил еси тако?» Но пусть так, что мы люди: сие должно приписывать милостивой Создателя нашего воли. А что уже говорить, что мы не только человеки, но Христиане; не Язычники, не безбожники, не многобожники, не неверные, не грешные, не нечестивые; но безгрешные, праведники, блаженные? А когда мы такую превеликую получили честь, то я опасаюсь, как некогда и Павел сам, чтоб мы сию благодать своими мертвыми не попрали делами. Кто еще в таком состоянии остался: тот во грехах остался, еще благодатью Христовою непросвещен, еще заблуждает, во тьме ходит. Всуе для таковых Христос умер, напрасно Его заслуга, не сильна Его дражайшая смерть, не пользует Его действительное ходатайство. Всуе убо и вера наша? Никак! да не будет. Бог призвал нас на христианство по своей высокой милости, по своей несказанной благости: «Моисеови бо глаголет, помилую его же аще помилую, и ущедрю, его же аще ущедрю: ...тем же убо, его же хощет милует» (Рим.9:15, 18). «Благодатью есте спасени, чрез веру: и сие не от вас; Божий дар, ...да никтоже похвалится» (Еф.2:8). О богатство благости Божией! Более нам возвращает, нежели сколько мы потеряли, чуднее спасаемся, нежели как погибли. И на сие-то смотря Исаия сказал: «Израиль спасается ...спасением вечным» (Ис.45:17). Меньше чувствовали гнева, нежели сколько теперь милости в нашем избавлении. И на сие-то смотря сказал Давид: «Коль благ Бог Израилев»! (Пс.72:1). «яко не по беззаконием нашим сотворил есть нам, ниже по грехом нашим воздал есть нам» (Пс.102:10). Аминь.

Охотно мне, Слушатели, по своему намерению вдаль проходить, и новых от часу касаться толкований, нашу усматривая ревностную к слушанию охоту и непрерывное рачение. Понеже таким образом и те, которые около земли ходят, обыкновенно поступают. Они как видят, что посеянный хлеб настояще возрастает, и полнота класов великую к жатве подает надежду: то и прежде истощенные позабывают труды, и впредь без всякого о своем изнурении сожалении на всякие подвиги готовыми себя представляют, чтоб уже не токмо надежды, но от своих трудов и самого плода вкусить. Такое дело самое богоугодное, и которого неизменно держаться, есть подлинное человека Христианина свойство. Да как же бы я тут посмел учения скрывать источники, где такая жаждущих душ теснота? Тут ли бы отважиться Божия сокровища внутри удержать, где такое множество людей, которые тем сокровищем пользоваться хотят и цену талантов приумножить не отрицаются? Желаю же, да Бог, который начал в нас доброе сие дело, до конца благопоспешно совершит. А сие мои сколько облегчает труды, то сами можете рассудить, ежели для меня вспомните ту священную пословицу: не напрасно кузнец сребро кует. И так оную златую цепь нашего Катехизиса начнем вязать.    

Вопросишь: Как уже довольно показано то, что мы, когда ни сами чрез себя, ниже чрез какую простую тварь спастись не можем, но уже чрез другого ходатайство спасение получать должны, то есть, чрез совершенное удовлетворение, и бесконечной цены заслугу Богочеловека Господа нашего Иисуса Христа: то приходит спросить, всем ли людям, которые во Адаме погибли, спасение чрез Христа возвращается, или некоторым? то есть, все ли избавляются чрез Христа, или некоторые? Отвечаю: Всем спасение от Бога чрез Христа возвращается, то есть, Бог со своей стороны Христа за весь род человеческий дал: 1) потому что все, как Павел говорит (Рим.3:23, 12): «согрешиша, и лишени суть славы Божией, ...и все уклонишася, вкупе непотребни быша, есть до единого», то и за всех Христу предану быть надлежало; а когда бы за некоторых, то может для того, что они бы то заслужили: но заслуга наша совсем в нашем избавлении места не имеет. 2) Для того, что того же требует заслуг Христовых бесконечность; а когда бы не все через Христа спастись могли, то для того бы может, что заслуга Христова не для все бы довольна была: но сие неправда, как весьма видно из (Евр.5:9) или может для того, что Бог за некоторых бы только Христу умереть хотел: но и сие неосновательно: «Бог хощет всем спастися» (1Тим.2:4). Да к тому ж, 3) точно С. Писание объявляет, что Бог Христа за всех предал, и Христос за всех умер: (Ин.2:2; 2Кор.5:14, 15; 1Тим.2:6), читай Павлова послания; а только не все спасаются чрез Христа, но погибают многие без Христа, (Ис.53:1; Рим.10:16; Еф.4:17). Вопросишь: Так, которые ж спасаются чрез Христа? Отвечаю: Все те, которые истинною верою Христу прицепляются, и Его благодеяния все приемлют. Сие для того во-первых, что Бог никого насильно спасти не хочет; а когда бы Бог восхотел и тем спастись, которые благодеяний его Христом предложенных не принимают, то принужден бы был насильно спасать. Во-вторых потому что Бог с таким договором Сына Своего за нас дал, чтоб только те чрез Него спаслись, которые бы Его верою сердечною приняли. (Ин.1:12): «Елицы прияша Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его» и (Ин.3:16): «Тако возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единородного дал есть, да всяк веруяй в он не погибнет, но имать живот вечный». Скажешь, так бы человеческих грех победил Христову благость: понеже чрез грех Адамов все погибли, а чрез благость Христову не все бы спаслись? Отвечаю: Благодать превышает грех по удовлетворению, а не по спасению, то есть тем, что всех людей во Адаме погибших с своей стороны может спасти, а что не все спасаются, то делается не от недостатку благодати Христовой; но по неверствию окамененных сердец, которые Христа не хотят за своего признать Ходатая, и Его заслуги верою не объемлют.   

Вопросишь: Из сего следует, что тому, который хочет спастись, надобно иметь истинную веру в единого Бога, и Искупителя Христа? Отвечаю: Неотменно для того, что кто хочет спастись, тому надобно своего Спасителя познать, и нечто об Нем уразуметь, а сие делает вера (Рим.10:14), 2) Что и познавши Бога, надобно знать, как Ему служить и почитать: а мы сего без веры, то есть, без откровения знать не можем (Мф.16:17). А откровение как непонятное уму плотскому одной верою постигается, и потому-то обще с Павлом говориться, что «без веры Богу угодити не можно» (Евр.11:6), 3) что С. Писание подтверждает, (Рим.1:17);  Гал.3:11; Ин.34:16). Вопросишь: Так что есть вера? И как она к нашему спасению служит? Отвечаю: «Вера есть, по божественному Павлу, уповаемых извещение, вещей обличение невидимых» (Евр.11:1). Что можно так яснее изложить: вера есть представление или представляет почти пред глаза те вещи, которых ожидаем и чаем: следовательно, есть обличение вещей невидимых, то есть учение или довод, которым будто насильно разум принуждает согласиться и принять представление. (Рим.4:18): «Авраам паче упования во упование верова, во еже быти ему отцу многим языком по реченному, тако будет семя твое». И сие С. Павла веры определение есть самое общее, которое, чтоб нашему предложению помогало, должно на некоторые части разобрать, и так к нашему оправданию, которое бывает верою, придти. Вопросишь: Каким же убо образом такою верою мы оправдаемся, то есть, причастниками становимся благодеяний Христовых? Отвечаю: Чтоб сие выразуметь, то знай, что вера от православных Богословов называется иная Историческая, или повестная, другая оправдающая. 

Вера Историческая есть, по которой верим, что все то есть истинно, что Бог ни открыл в своем святом слове, ни мало притом не имея внутренней горячести и сердечного упования. Такую веру не только люди нечестивые имеют, но и самые бесы. (Иак.2:19; Лк.8:28):«отвеща лукавый дух, ...что мне и тебе Иисусе Сыне Вышняго»? И такая вера никого спасти не может. А вера оправдающая есть не только 1) знание Божьего Слова, и 2) крепкое уверение, что в писаниях Пророческих нет ничего такового, которое бы не от Бога произошло, а потому и есть преистинное; но 3) что наипаче, непоколебимое сердца упование, от которого грешник всеми членами и всею душою трепеща за грехи, твердо мысль обнадеживает, что Бог по своей отеческой милости не только другим, но и ему хотя превеликому грешнику хочет ради Сына своего грехи отпустить, во Христе за праведника почесть, и живот вечный даровать. И сия-то есть вера, которою нам оправдаться надобно, и без которой нам и заслуги Христовы не пользуют. А в такой вере, как видели, три вещи заключаются: 1) чтоб было знание Божия слова; 2) Крепкое уверение о истине Божия слова; 3) Известное и крепкое на Божию милость в заслугах Христовых приносимую упование. Довожу порознь, что без трех сих частей никому оправдаться нельзя. Во-первых, что знание Божия слова надобно то потому, что того требует самое веры свойство, которое состоит в том, чтоб мы какое-нибудь о том понятие имели, в кого веруем, и для чего веруем; а наипаче во оправдании надобно знать, на чтобы согласиться, и сердечно уповать; но сего не будет, ежели знания Божия слова не будет. 2) Тож утверждает С. Писание (Ин.6:69): «и мы веровахом и познахом, яко Ты еси Христос Сын Бога живаго». (Ин.17:3): «Се есть живот вечный, да знают тебе единого истинного Бога, и Его же послал еси, Иисуса Христа», (Рим.10:14). А что надобно до веры и уверения о истине слова Божия, то видно из того, что, когда мы уже некоторое имеем о свое Божием понятие, то неотменно надобно на то согласиться, как на самоистинное. Понеже какая истина ни познается, то для того познается, чтоб согласившись оную приняли (Деян.24:14; Сол.2:13). А что к сему наипаче и неотменно требуется крепкое упование на Божию милость, заслугами Христовыми действующую, то отсюда доводится: 1) Чтоб Христовыми заслугами оправдаться, то надобно неотменно иметь, чрез чтобы сделалась Христова заслуга, моя заслуга; Христова правда, моя правда; чтоб Божия милость предложенная всем и до меня надлежала (2Кор.5:14), а сие бывает чрез упование твердое, которым сердечно верую, что Бог, которую ко всем во Христе милость явил, и мне не откажет, и Христово удовлетворение за всех, не выключает и меня грешного. 2) С. Писание (Рим.3:25), где вера определяемая в крови Христовой, неотменно значит тож, что и упование человека оправдающагося на смерть Христову (Гал.2:20; 1Тим.1:15; Рим.8:16). И так, который человек три сии до веры оправдающей надлежащие вещи стяжал, тот у Бога за праведника во Христе почитается, истинный есть Христианин, и известную имеет надежду к животу вечному. Вопросишь: Каким же убо образом нас такая вера оправдает? Отвечаю: Сие видно уже из сказанных, что вера такая не для того оправдает, чтоб будто бы в ней какая была заслуга; но для того, что такая вера есть наподобие руки, которую милость Божию принимаем, и заслуги Христовы себе присвояем; или, пластырь не излечит, ежели мы взявши его к ране не приложим; или, не за тем я верою такою оправдаться надеюсь, что будто достоинством веры моей Богу угоден становлюсь: но для того что удовлетворение, правда и святость Христова, есть моя правда пред Богом; а я такую правду не иным образом, как верою обнять, и себе приложить могу (1Кор.3:1; Ин.5:10). 3) Святое Писание тоже подтверждает (Еф.2:9; Гал.2:16; Рим.4:16; Рим.3:28, 5:6; Рим.11:6; Тим.3:4). Скажешь: когда так, то как же святого Иакова со святым Павлом согласить? Иаков говорит: (Иак.2:24) «зрите ли убо, яко от дел оправдается человек, а не от веры единой». И приводит в пример Авраама (Иак.2:21). А Павел напротив говорит (Рим.4:1) и приводит в пример того же Авраама. Отвечаю: чтоб их согласить, должно знать, что они во-первых не об одной вере говорят, Иаков говорит о вере Исторической, то есть, об одном учения Христианского ведении, которым хвалились некоторые, что оправдаться могут (Иак.2:9), и такая де вера в бесах находится: а Павел говорит не о такой вере, которая состоит в одном устном исповедании; но и в сердечном на Божию милость уповании (Рим.4:25). Второе: не об одинаковом и оправдании говорят: Павел о оправдании настоящем, по которому праведными становимся пред Богом и пред судом Божиим: (Рим.4:2), а Иаков о оправдании пред людьми, или лучше сказать, о засвидетельствовании оправдания Божия и пред людьми, которое бывает делами: (Иак.2:18) «покажи ми веру твою от дел твоих». Третье: что Иаков с Павлом и во времени несходны: Иаков говорит не о том времени, в котором оправдаемся; но о том, которое после оправдания вступает; и потому-то приводит Авраама, о котором говорит, что тогда оправдался, когда вознес сына (Иак.2:21), а известно, что оправдался он пред Богом прежде сего дела (Быт.15:16), а здесь уже, оправдался, ничто иное есть, как оправдан будучи от Бога верою, таким после самою вещью и пред людьми оказался. И для того Иаков говорит: (Иак.2:22) «и от дел совершися вера», то есть, когда оправдался Авраам верою, да еще по вере и послушным так оказался: то уже Авраамово оправдание совершилось, то есть, подтвердилось, засвидетельствовалось, что было нелицемерное: а Павел говорит о самом только настоящем оправдании (Рим.4:3), хотя так же с Иаковом после оправдания добрых дел и он требует (Рим.3:31). Вопросишь: Все ли такую оправдающую веру имеют? Отвечаю: Не все: сие видим глазами нашими, что не все во Христа веруют, не все Его за своего Ходатая признают (Рим.10:16; Еф.4:17). А для чего? Сей высок вопрос; с нас довольно знать, что не хотят. Вопросишь: А мы имеем ли оправдающую веру, и теперь у Бога почитаемся ли праведными? Отвечаю: Сие мне определить нельзя: сами себя испытайте, аще в вере есте? Имеете ли внутри свидетельство Духа Святого: Духа, который бы вам сказывал, что вы есте чада Божия? Справьтесь, веруете ли всему тому, как божественному, что в С. Писании находится? Имеете ли такое в себе чувство, которым бы обязывались все то принимать и несомненно держать? Да к тому же обещания Божия о отпущении грехов с сердечною горячестью к себе прилагаете ли, и чрез заслуги Христовы себе спастись надеетесь ли? Свое окаянство, бедность, нищету пред Богом признавши, Его единою милостью вечно чрез Христа спастись чаете ли? И когда все сие в себе признаете: то чувствуете ли в сердце вашем о таком благополучии радость, радуется ли дух ваш о Боге Спасе вашем? Есть ли в вашей совести мир, и нет ли какого смущения? Ежели, говорю, все сие содержите, то истинно есть в вас оправдающая вера, и по справедливости можете назваться сынами Божиими. Вопросишь: При такой вере надобно ли быть добрым делам? Отвечаю: Неотменно. Первое для того, чтоб нам пред Богом какую-нибудь свою благодарность оказать за столь великую Его милость, которую явил во Христе (Рим.6:1; 1Кор.6:11, 20). Второе: Христос не за тем нас от грехов очистил, чтоб мы во грехах пребывали; но целомудренно, праведно, и благополучно пожили бы в нынешнем веке (Тит.2:11). Третье. Что благодать Христова за тем нам и дана, чтоб мы, когда без нее и помыслить доброго не могли, на всякое благое, с помощью ее готовы были, не опасаясь того, что весь закон не исполним: понеже уже благодать Христова наши недостатки прикроет (Рим.13:12; 2Кор.6:1). Четвертое для того, что наша вера должна быть живая, плодоносная, действительная, а не мертвая; то есть, должна чрез добрые дела себя оказываешь; а без них не будет и вера истинная, но дьявольская; следовательно объявимся, то в нас никакого не было оправдания, но одно токмо устное и лицемерное веры исповедание (Гал.5:6, 22). И в сем-то состоит вся нашего оправдания окружность; таким-то образом мы из нечестивых грешников пришли в христианство, и благодатью Христовою призваны, в милости Божией чрез заслуги Христовы убежище себе нашли. «Вси бо вы нечестивы бысте, но омыстеся, но освятистеся, но оправдистеся именем Господа нашего Иисуса Христа и духом Бога нашего» (1Кор.6:11). А кто хочет точнее и подлиннее узнать таинство своего искупления и оправдания, то есть что мы как избавились так избавляется, и избавимся верою чрез заслуги единого Христа; тот пусть читает послания Павлова, а именно: (Рим. гл. 3, 4, 5, 6, 7, 8; Гал. гл. 2. 3. 4. 5.; К Еф. гл. 1. 2. 3.; Кол. гл. 1. 2.; Евр. гл. 2. 5. 7. 9. 10.) и прочие. 

Нравоучение пятое

Что вы, слушатели из сегодняшнего толкования поняли? Сколько вас здесь ни есть, да и все просто те, которые Христианами называться за первую себе ставят честь, должны не только радостное, но духовное внутрь себя иметь рассуждение, но и устами на благодарственные устремиться слова. Из вас всякий теперь говорит, или должен говорить: О как милостлив мой Творец! не памятозлобив мой Владыка! как снисходителен мой Бог! что сколько он ни праведен, но однако больше милосерд, да еще сколько ни милосерд, т. е. колико нас по различным случаям милосердием своим ни снабжал; только еще никогда такую милосердия своего бездну не оказал, только еще никогда Его благость не была так чудесна. Сколько он прежде род человеческий ни благодетельствовал, только так, что тем благодеяниям как потокам из сего источника проистекать надлежало. Сколько он прежде милостивых ни употреблял снисхождений, только так, что те все снисхождения нынешнему уступить и от него ж зависеть нужду имеют; про крайнее я говорю снисхождение, которым Сын Божий смирил себя до смерти, смерти же крестной, по которому обнищал, богат сый; обнищал, да мы его обогатимся божеством. Что ж бы вы после сего имели рассуждать? То ли, что где умножися грех, тамо преизбыточествова благодать? То ли, что бездна наших грехов, призвала Божия милосердия бездну? То ли, что наша нищета Христовым божеством обогащается; что наша гордость, Христовым смирением уничтожается, что наша злоба Христовым исправляется послушанием, что наше несытство Христовою снабжается алчбою и жаждою, что наша ко всем ненависть Христовою удобряется ко всем любовью, что наша нечистота Христовою истребляется святостью, что наши беззакония, Его прикрываются заслугою, что наше недостоинство Его совершается ходатайством, что наша худость, Его не презирается благодатью? То ли, говорю, что Сын Божий терпит страсть и крест, чтоб нам Божия принять, что Христос грехи наши носит, и о нас болезнует, что в Сионском саду преклоняет колена, горячую для нас проливает молитву, бьет лице свое о землю, крушит перси руками, кровавым льется потом, молит своего отца прейти на человека грядущему гневу, а такие моления и молитвы от презельного благоговеинства с воплем крепким и со слезами приносит, чтоб человеческое жестокосердие хотя сим умягчить, и окамененное сердце в умиление привести, чтоб спасти грешникову души плененную страстями, что он же напоследок уязвляется за грехи наши, и мучен бывает за беззакония наши: «Вси яко овцы заблудихом; человек от пути своего заблуди, и Господь предаде его грех ради наших: язвою Его мы вси исцелехом» (Ис.53:5-6). И так смертью Его мы все ожихом, и так воскресением Его мы все восстали, ходатайством Его мы вси примирились, заслугою Его, долг наш заплатили, удовлетворением Его все потерянное возвратили, Его заступлением от всех зол избавились, Его предводительством всякое доброе нашли, все желанное получили. Нечего жалеть того состояния, в котором были созданы мы от Бога. Тебе из мысли не выходит Рай: да что ж? Разве сие не Рай, что верующим во Христа дана власть сынами Божиими быть? Разве сие не Рай, что нам чрез Христа от Божией благости даровано то, что око не виде, ухо не слыша, и на сердце человеку не взыде? Да сие-то самое и есть настоящий Рай. Рай же, который насажден был на востоцех, был некоторый образ и подобие ныне нам чрез Христа данного Рая. Что нам чрез Христа ни дано, то все велико, все высоко, все непостижно и Пророческий и Апостольский, и всех просто святых лик Божию так сбывшуюся милость более молчанием проповедают, и сколько более силятся сию описать благодать, столько более тоя и изобилием унижаются. О сем-то нашем спасении говорит теплый верою Петр: «взыскаша и испыташа пророцы, иже о нашей благодати прорекше, ...и прежде свидетельствующе о Христовых страстех, и сим последующих словах, ...в няже желают Ангели приникнути» (1Пет.1:10-11). Павел подлиннее всех такое чрез Христа приобретенное благополучие описывает, и нельзя, де, сказать, какой тот удостоился чести, которой именем христианским назнаменался. Да может ли тут быть какой недостаток, где так изобильная благодати Христовой излилась река? Верно слово, и всякого приятия достойно, что Господь Иисус прииде в мир грешников спасти, понеже как исполнилось определенное время; когда, говорю, закон прошел, сени протекли, писмя уступило; «посыла Бог Сына своего единородного рождаемого от жены, бываема под законом, да подзаконные искупит, да всыновление восприимем; Да яко будете сынове, посла Бог Духа Сына своего вопиюща в сердца ваша, Авва отче! тем же уже неси раб; но сын, аще ли же сын, то уже и наследник Божий Иисус Христом» (Гал.:4-7). Теперь уже к тому «несте странни и пришельцы, но сожителе святым и домашнии Богу, наздани бывше на основании Апостол и Пророк, сущу краеуголну самому Иисусу Христу» (Еф.2:19-20). Вас питает и греет Господь Иисус: зане уди есмы тела Христова, от плоти Его и от костей Его. Нам званным Иудеям и Еллинам Христос есть Божия сила и Божия премудрость. Божия стяжание, Божие здание есте: се сыти есте, се обогатистеся, с Богом воцариешеся; грешни бесте, но омыстеся, но освятистеся, но оправдистеся именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога вашего. Ни едино убо ныне осуждение сущим во Христе Иисусе, не по плоти ходящим, но по духу. Оправдившеся бо верою мир имамы к Богу, Господем нашим Иисус Христом: той бо есть мир наш сотворивый обоя едино, и пришед благовести дальним и ближним. Едина вера, едино крещение, един Бог и Отец, едино тело: елицы бо во Христа крестистеся, во Христа облекостеся; несть Иудей, ни Еллин, несть раб ни свободь, несть мужеский пол ни женский: вси бо вы едино есте о Христе Иисусе; аще ли вы Христовы, убо Авраамле семя есте и по обетованию наследницы. Радуйтеся всегда о Господе, и паки реку, радуйтеся; Господь близ, ныне время благоприятно, ныне день спасения, что убо речем к сим? Аще Бог по нас, кто на ны? Иже убо своего Сына не пощаде, но за нас всех предал есть Его, како убо не с ним вся нам дарствует? Ежели еще грешником сущим нам, Христос за нас умре; много паче оправдани бывше кровию Его, спасемся им от гнева: аще бо врази бывше примирихомся с Богом смертию Сына Его, множае паче примирившеся спасемся в живот Его. Тако приветствую вас, род избранный, царское священие, язык свят, люди обновления, камение живое, храм духовный, святительство святое, Божие особенное достояние. Радуйся новый Израиль, возлюбленный Богу народ! на нем же почиет мир и милость Божия; да возрадуется душа твоя о Господе, облече бо тя в ризу спасения, и одеждою веселия одея тя, яко на жениха возложи на тя венец, и яко невесту украси тя. Да обратиться душа твоя в покой твой, яко Господь благодействова тя, яко избави душу твою от смерти, очи твои от слез, и нозе твои от поползновления; приступисте бо к Сионстей горе, и ко граду Бога живаго, Иерусалиму небесному, и тьмам Ангелов, торжеству, и к церкви первородных, на небесех написанных, и судии всех Богу, и духом праведник совершенных, и к ходатаю завеша нового Иисуса, и крови кропления, лучше глаголющей, нежели Авелева. Светися, светися, новый Иерусалиме! прииде бо твой свет, и слава Господня на тебя возсия. Се тьма покрыет землю, и мрак на языки, на тебе же явится Господь, и слава Господьня на тебе узрится, и пойдут царие светом Твоим, языцы светлостию Твоею. Радуйся, церковь Христова, обрученная Христу невести! вся еси добра ближняя моя и порока несть в тебе. Радуйся ты по премного христианская душа, не бойся он ныне никого, Господь просвещение Твое и Спаситель твой: не опасайся никакого недостатку. Господь пасет тя и ничто же ты лишит. Согрешиши ли паки? Не устрашайся; дерзай, твой ходатай жив есть, тем же и спасти до конца может приходящих чрез него к Богу, всегда жив сый ходатайствовати о нас. Он есть дерзновение наше пред Богом. Кто поемлет на избранныя Божия? Бог оправдаяй: кто осуждаяй? Христос Иисус умерый, паче же и воскресый, иже есть одесную Бога, иже и ходатайствует о нас. Опасайтесь же более всего, да не будете во тще благодать Божию принявше: то есть, таковую милость и благодать Христову получивше, не заслабейте, не изленитеся, на первую скверну но возратитесь: иже умрохом греху, како паки жити будем в нем? Грех вами да не обладает: несте бо под законом; но под благодатию; то есть: Бог с нами не по строгости уже поступает, но по милости, в делании нам помогая: иначе бо, оружие свое очистит, лук свой напряжет: явися бо благодать Божия спасительная всем человеком, наказующи нас, да отвергшися нечестия, и мирских похотей, целомудренно, и праведно, и благочестно поживем, в нынешнем веке, ждуще блаженного упования, и явления славы великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, ему же да будет слава во веки веков. Аминь.

Говорено 23 ноября.

Слава Богу! что ни я доселе такой не имею скудности, чтоб не имел уже о чем более говорить; ниже вы Слушатели остаетесь, чтоб с сего истинно духовного пиршества пошли благодатью Христовою не насытившись: понеже наше теперешнее учение разве тот только усомниться назвать духовным пиром, кто еще в слове Божием сокровенной не вкусил сладости, и оные Давидовы слова не навык говорить:  «словеса твоя паче меда устом моим» (Пс.118:103). Пиршество со всех сторон духовное и душевное! и такое, которое ни мало не производится по правилам наших телесных пирований. Мирские пирования сколько ни питают наше тело, только так, что еще заутра паки тех же требует брашен, подобного ищет пития; а духовной учительства пир есть, которого человек вкусивши не взалчет никогда, ни вжаждется во век. Я скажу вам нечто и чудное: пиршество телесное сколько б ни было сладко, но своею сытостью потом отвращение наводит, и первое желание в несносное переменяет омерзение. А сие наше духовное пирование по своему безприкладному преимуществу, сколько более от пирователей употребляется, сколько более к себе желание воспаляет, и вечное некоторою спасительное мучит жаждою. Жаждою, от которой восклицал Давид: «возжада к Тебе душа моя: о! когда прииду и явлюся лицу Божию» (Пс.41:3): да и Христос не другую какую ублажал жажду: «блажени, говоря, алчущие и жаждущие правды» (Мф.5:6). Нашли, например, мы в прошедшую неделю, живую жилу, из которой изобильная нам пролилась учительства река: вот смотри неподалеку той водоточной жилы другой живой бьет ключ, из которого не меньше душеполезный льется поток; так жаждущие идите на воды, елицы не имате сребра, идите, пейте туне. А я пойду вам брашен приуготовлять, где усматриваю, что прежде говорено было об оправдании нашем чрез веру; теперь станем говорить о том, чтоб по таком оправдании следовало?

Вопросишь: Когда-то уже показано, что мы верою во Христа оправдались, то есть, по Божией благости ради Христовых заслуг из грешников переменились, и за праведников почлись: то весьма следует спросить: что все ли тут нашего оправдания и искупления дело окончилось? Или, яснее сказать, то том нашем оправдании Бог все ли звания для искупления нашего принятое совершил, и заслуги Христовы кроме нашего оправдания куды инде не простираются ли? Бог говорю, как уже нас оправдал, должен ли нас оставить такими, какими мы прежде были оправдания? А мы взаимно требуем ли чего-нибудь еще и по оправдании, и Богу чем-нибудь одолжаемся ли? Отвечаю: Что еще не все окончилось искупление нашего дела. Во-первых для того, что мы еще не полное в сей жизни получили блаженство: и в такое состояние еще не пришли, какое потеряли. В сей жизни, говорю, потому что нам данное блаженство чрез Христа, как вечное, так не совсем до сей жизни надлежит, разве, что уже теперь надеждою веселимся о будущей после смерти славе (1Пет.1:3). Христос хотя и искупил церковь, (Еф.5:27) «да представит ю славну неимущу скверны, или порока, или нечто от таковых, но да будет свята и непорочна»: да только тогда, когда наши разрушатся зерцала (1Кор.13:12), и когда тленное сие тело облечется в нетление, и смертное сие облечется в бессмертие; «подобает бо тленному сему облещися б нетление, и смертному сему облещися в безсмертие» (1Кор.15:53-54). А сие для того, чтоб и веру в нас через наше житие освидетельствовать, и послушание чрез дело испытать, и живот вечный желаннейший чрез то сотворить: а наипаче, когда уже и беды, ради таковая будущих надежды, должны быть сносны; и самая смерть за казнь не ставится, но за опыт, чрез который Христианин первую свою к Богу оказывает любовь: прежде сказано: умрем, ежели согрешим: ныне говорится мученику, умри, да не согрешиши. Тогда сказано, ежели заповедь преступите,  смертью да умрете: ныне сказуется: ежели смерти отречешься, заповедь преступишь (Авг. о гра. Бож. кн. 13. гл. 3). А когда так: то как окончилось искупления нашего дело? Мы оправданы для того, чтоб после смерти блаженными быть: а мы еще не достигли смерти, можем согрешить, да и повсечасно грешим; так и благодать и оправдание погубляем. Почему, ежели бы до нас по том оправдании ни милость Божия, ни заслуги Христовы не касались, мы бы опять из отчаяния не выходили. Во-вторых: для того, что Бог как бесконечной милости, то до конца спасти тех, которых начал спасать, одолжается: да и заслуга Христова, как бесконечная, того же требует. Почему Бог так лечит, что и впредь случившиеся болезни пресекает, или не престает лечить; так на путь выводит, что не престает спутешествовать, пока до самого доведет отечества (Рим.5:1, 8;  1Ин.2:1;  Евр.7:25).  В-третьих для того, что ежели бы после оправдания ничего не надеялись, то по Павлу (1Кор.15:19): «окаяннее бы мы всех людей были». Вопросишь: Так в чем же то состоит, чтоб Божия милость и после оправдания до нас надлежала, и Бог бы нас не оставлял? Отвечаю: в том, чтоб Бог с нами учинил договор, или завет, то есть, с обоих бы сторон, с нашей, и Божией, дано было обязательство. Сие между людьми обыкновенно делается, так например: Ежели бы кто меня помирил с тем, которого я обидел, то когда бы мы помирились, надобно бы было нам между собой учинить договор, или обязательство, чтоб тебе на прошлую обиду не помнить, в любви жить, и по дружеству всякого добра желать: я бы напротив того, обещался впредь не только не обидеть, но и ни мало не оскорбить: и когда бы я еще твой раб был, то бы мне всегда волю твою исполнять и верно служить. Вопросишь: Какой может быть учинен в таком случае между Богом и нами договор? Отвечаю: Такой, ежели Бог подтвердит о себе, что он нас в свою благодать принявши, более наших грехов не памятует, что к нам всегда будет милостив, что нас ни в каких нуждах не оставит, недостатки наши прикроет, грехи нам, какие по слабости ни будут, ради Христа отпустит, в новой правде не откажет, и живот вечный ради ходатайства Сына своего дарует: напротив ежели мы обяжемся пред Богом и Единородным Сыном Его, чтобы все его такие благодеяния истинною верою принимать, и истинное во всем пред Богом являть послушание, то есть, всеми силами стараться, чтоб впредь такого своего благодетеля не раздражать, не грешить, житие свое, как можно, по воли его управлять, а и согрешивши в одних заслугах Сына Божия отпущения себе искать. Такое обязательство с обеих сторон сделает договор: который договор, как печатями закрепляется таинствами, о которых после. Сей договор иначе называется завет, или духовная, потому что посредством смерти сделалось такое примирение (Евр.9:25). Вопросишь: Откуда известно, что и Бог о себе так нам подтверждает; и мы так пред ним обязываться должны? Отвечаю: Оттуда во-первых: что того требует сила примирения, которое, как выше показано примером, не бывает без какого-нибудь обязательства. Да к тому ж здесь могут служить и те причины, которые сказаны на первый вопрос. Во-вторых, удостоверяю тебе из Святого Писания, где Бог Христианам премногие чинит милостивые обещания, а именно (Иер.32:40), что самое приводит Павел (Евр.8:8; 2Кор.6:16), (Мф.26:28): «Сия есть кровь Моя Нового Завета, я же за вы и за многия изливаемая во оставление грехов». (Мф.28:20): «се аз с вами есмь во вся дни до скончания века». (Гал.6:16; Рим.8:1, 31) и премногие.

А что и мы пред Богом к новому послушанию обязуемся: то опять того требует сила примирения, которое обязательством обоих сторон совершается; иначе примирение не будет примирение. Второе: тоже явствует из Святого Писания, где от человека добрые требуются дела: (Евр.3:1-4, 10:22-25) и прочие, (Тит.3:11).

Из сего уже видно, сколько-то добрые дела христианину надобны: без них, как сказано, не действителен наш с Богом договор: а посему нет примирения, следовательно ниже оправдания. Мог бы я еще сказать вам, что добрые дела надобны и потому: 1) чтоб иметь пред Богом благодарность. 2) Чтоб не напрасно принять благодать Божию. 3) Чтоб не похулить силы нашего Искупителя, который будто бы нас для того оправдал, чтоб мы грешили. 4) Что мы злыми делами можем заслужить муку вечную. Вопросишь: Такой Божий милостивый договор до всех ли спасающихся надлежит? Отвечаю: Такой договор до всех надлежит спасающихся: для того, 1) Что без такого договора спастись нельзя было никому, и потому-то говорится, что «Христос, вчера и днесь, той же и во веки» (Евр.13:8), да еще и такой договор, который бы утверждался на заслугах Христовых: потому что нет другого «имени под небесем, ...о нем же нам подобает спастися» (Деян.4:12), и потому говорится, что законные жертвы никого не оправдали; но кровь Христова образуемая ими. Тому ж учит Святое Писание (Деян.15:11; 1Кор.10:1; Мф.8:11). Но я сие все как и многие еще другие доводы оставляю. Для верных сего довольно. Смотрите же, Слушатели не забывайте: «Аз бо приях от Господа, еже и предах вам» (1Кор.11:23). Не отрицаюся вам сказывать волю Божию, и подвизаюсь не яко воздух бияй. Но постойте, послушайте и нравоучения.

Нравоучение шестое

Бог будучи высочайшая власть, ни от кого не зависящее, и ни чьему суду не подлежащее естество, всегда печется о твари своей. Сие засвидетельствуют бесчисленные примеры. Он, как сию престрашную и прекрасную мира создал огромность, как оное бесконечное всюду обвел небо, как сию водами обливши основал землю, и сей водной по всем местам пролил воздух, как еще небо светлыми усыпал звездами, а землю различными цветами убрал, как все просто вещи, числом, весом, и мерою расположил: то уже кажется достойно бы и праведно было Богу от таких трудов престать, успокоиться и сказать твари: тварь! прекрасное мое произвождение оставайся теперь спокойно: составляй сей мир, и те действия, на которые ты от Меня создана, отправляй сама собой. Чем я тебя не снабдил? В чем и какой теперь имеешь недостаток? Чтобы такое было нужное, которое бы я тебе не дал? Так оставайся в мире, не позабывай своего Творца. Не иным образом как бы некий попечительный отец родивши и воспитавши своего сына, и всем надлежащим премного снабдивши, отпустил бы его от себя, и приказал уже самому собой учиться жить. Но Бог так ли? Престал ли стараться о всех делах своих? Оставил ли без всякого промысла создание свое? Но где сие слово? (Ин.5:17) «Отец мой доселе делает и аз делаю»? Как будет оное Апостольское слово толковать: «В нем, то есть, в Боге, живем, движемся и есмы» (Деян.17:28)? Каким образом сия пророческая сбудется речь: «аще и мать позабудет отроча свое, так что не помилует исчадия чрева своего; ...но Аз не забуду тебе, глаголет Господь» (Ис.49:15)? Или, что значит оная Давидова обыкновенная мольба: «к Тебе привержен есмь от ложесн, от чрева матере моея; Ты мой еси покровитель» (Пс.21:11). Так мы под сенью Бога нашего покоя себе будем искать, мы под крылами Творца нашего скрываться не престанем, мы в отеческих Его сокрываться недрах за одно только себе поставим блаженство, нам, еже прилеплятися Богови, благо есть. При таких благодеяниях сонлив ли ты? Так «востани спяй, и воскресни от мертвых, и осветит тя Христос» (Еф.5:14). Не благодарен ли ты? Так очувствуйся, даждь славу Богу. Я тебе не показываю Божие благодеяние которое бы сбылось на другом, а не на тебе. Ты сам мне теперь зерцалом кажешься, в котором я усматриваю Божия благости богатство. Павел тебе, не я, говорит. Что бы такое имеешь, которое бы не Бог тебе дал? а когда так, то что хвалишься будто не принял? Сие, Слушатели кажется, до того человека касается, который крайне обезумившись думает, что он в Боге никакой не имеет нужды, или к своему благодетелю совсем бесчувствительным является. Но да не будет чтоб я об вас нечто такое подумал. Вы сего дня выслушали учение о взаимном Божием с нами договоре, и вы разумевши такого обязательства силу, внутрь себя горячее некоторое Богу за такую благость воздаете благодарение. Вы теперь чувствуете в своем сердце с трепетом сопряженную радость, душа ваша крепкою воспалилась к Богу любовью, неподвижным дух ваш утвердился упованием. Да как же иначе и поступить? Я только послушав одни сии слова, Бог с человеком чинит договор, принужден восклицать, чтобы сия за новая в свете весть? Договор: но договор по большей части между равными бывает? Так Бог ли уже до моей снисходит нищеты? Или я на Божескую возносим бываю честь? О Божия снисхождения! и моего возвышения! но еще по силе договора оное высочайшее величество, оное в свете неприступном живущее божество чем-нибудь мне одолжается. Так Бог моим становится должником! а я уже в силу ж того договора, от такого моего должника всего просить могу: Он отказать не захочет, потому что в договоре к тому обязался. О моего счастья! О Божеских утроб! В том договоре кровью Христовою закреплено, чтобы Богу на руках носить нас, да не когда преткнем о камень ноги наша, чтоб в отеческих своих согревать недрах, чтоб на месте злачне нас вселить, на воде б покойне нас питать, чтоб ему ж нас яко кокошу своих птенцов собрать под крыло, и от всех гонящих нас скрывать? Так я уже у Бога свой? Так на небе живущий мой есть Отец? О моего прославления, и о Божией любви! которую изъяснить не станет во мне сил. В том завете, который завещал мне Иисус, грядый на вольную страсть, на страшную смерть, на бесчестный крест, в том, говорю, завете мне завещал, то есть, умирая отказал небесное царство, вечное блаженство, прекрасный Рай, днесь со мною будеши в Раи. О! яко благ, яко в веке милость Его! Такая милость Божия, и такое крайнее Христово снисхождение есть так велико и непостижимо, что некоторый Еретический род за тем Христа за Бога не почел, что думал сие очень быть невероятно, чтоб Бог ради человека так себя унизил. Но о ты! за которого всуе Христос умер, станешь ли ты за то врача порицать, что снисходит немощному раны омывать? зловоние терпит, чтоб немощного спасти? или ежели бы кто сжалившись спустился в яму, чтоб скотину впадшую туда извлечь? Но что нам? Мы ведаем, что завет Божий с Божией стороны крепок: и сие из того можете познать, что Бог такой договор подтвердил клятвою. А как? «Понеже, говорит божественный Павел, нечем выше себя Богу кляшися, то клялся собою, глаголя: воистину благословя благословлю тя, и множа умножу тя» (Евр.6:14). Почему видите, что такой договор с Божией стороны есть непреложен, «непреложное бо совета своего ходатайствова клятвою, ...еже аки котву имамы души тверду же и известну и входящую во внутреннейшая завесы, идеже Предтеча о нас вниде Иисус, по чину Мелхиседекову первосвященник быв во веки» (Евр.6:17, 19-20). Да с кем же, паки от радостного восторга не могу спросить, Бог в такой вступил договор? С Ангелами ли? с Архангелами ли? или с прочим благороднейшей твари естеством? Никак: «не от Ангел убо приемлет, но от семени Авраамова приемлет» (Евр.2:16). Мы, говорю, мы-то те, с которыми Бог чинит договор: «с нами Бог, разумейте языцы и покаряйтеся, ...яко с нами Бог» (Ис.8:8-10). О человек! которого счастью Ангелы дивятся, а дьявол с завистью истаивает, вступай с Богом в договор, и в животную книгу свой перст простирай; давай Богу рукописание и приличными такой милости обязывайся условиями; на такие благодеяния окажи хотя малой твоей благодарности знак; знай, что тебе надобно обязываться пред Богом и Господем Иисус Христом, и избранными Его Ангелы. «А Бог, по слову возлюбленного ученика, есть свет, и тьмы в нем несть ни единые» (1Ин.1:5). Христос, по Богоглаголивому Петру, «греха не сотвори, ниже обретеся лесть во устех Его» (1Пет.2:22). Ангели же, по Давиду, суть творящие волю Его. Смотри! при каких ты присягаешь светах; а сам в густом пребываешь грехов тьме, в нечистоте житейской погрязаешь, волю свою под крепкую руку Божию не подводишь, сластьми мирскими пленен, на чести стремишься, всегдашней воли своей послушник, всегдашней воли Божией преслушник. Хочешь, говорю, в животных договора Божия книгах вписан быть, а ига Христова сладкого и легкого не носишь, и перстом коснуться отрицаешься, от первых своих ни мало не отстаешь прихотей. «Да кое же причастие правде к беззаконию? Или кое общение свету ко тьме; кое же согласие Христу с Велиаром? Или какая часть верному с неверным, или кое сложение церкви Божией со идолы? Вы бо есте церкви Бога живого, яко же рече Бог; яко вселюся в них и похожду, и буду им Бог, и тии будут мне люди, тем же изыдите от среды их, и отлучитеся, ...и аз прииму вы, и буду вам во Отца, и вы будете мне в сыны и дщери, глаголет Господь Вседержитель» (2Кор.6:14-18). «Такова убо имуще обетования, о возлюбленные, очистим себе от скверны, плоти и духа, творяще святыню в страсе Божием» (2Кор.7:1). Вот и с нашей стороны обязательство, которое состоит в том, чтоб мы житие свое как можно старались вести достойно против данного нам с Божией стороны договору, «да не когда прогневается Господь, и погибнем от пути праведного, егда возгорится вскоре ярость Его» (Пс.2:12). А вы, братья святые, звания небесного причастницы, которые со всяким присем учительстве стояли терпением, столько счастливы, сколько те бедны, которые теперешнее время на телесные прихоти тратят, в мирских запутаны лежат суетах. Вы, говорю, Слушатели запечатлены от Бога, и приясте обручение духа в сердца ваша, ступайте прямо за Агнцем на Сионскую гору, насыщайтесь небесных сладостей, царствуйте с Богом. О, когда бы и я с вами воцарился! Аминь.

Сказывано Ноября 30 дня

Когда что ни делаем, Слушатели, и о чем ни подвизаемся, то так должны делать, и так подвизаться, чтоб не только от понесенных трудов ни мало не расслабевать, но чем более делаем, тем более свою охоту усугублять, и сколько бы раз за высшее какое принимались мы дело, столько бы с большими на то устремляться силами, и всею душою к тому гореть, чтобы начатый подвиг окончить и желанного достигнуть конца. Не хочу я, чтоб ты коснувшись какого дела, в самом его начале расслабевал, и озираясь на рало простирал бы руку свою; понеже таким образом никто еще не дошел до царства небесного. Не дерзай того сказать, что некоторый, хотя идти за Христом, сказал: Господи! прикажи мне наперед сходить и погребсти отца моего. Незачем тебе чужих ходить погребать мертвецов, когда своих довольно. У нас, Слушатели, пусть из мысли не выходит оная благородная Павлова поступка, которой он держась задняя позабывал, а в передняя ни мало не останавливаясь, простирался. Только «скажи нам, Господи! путь, в онь же пойдем» (Пс.142:8). Сей путь есть Христос, по Его ж самого словам: «Аз есть путь, истина и живот» (Ин.14:6); почему мы так спасительного сего держась пути, никакого не опасаемся заблуждения; а я за Его ж благословением ввергну мрежи своя в ловитву.

Окончали мы, что ни должно было говорить прежде до Символа веры, а именно: с начала говорили мы о церкви, о учении церковном, о Катехизисе, о потребности Катехизиса, о состояниях, т.е. о состоянии бывшем прежде падения, о состоянии греховного после падения, о избавлении от того греховного состояния чрез Христа, о нашем оправдании чрез веру, о договоре данном с обеих сторон после оправдания. Которое учение желаю, чтоб у вас всегда в свежей содержимо было памяти. Теперь следует уже приступить к самому Символу, для того, что уже говорили о вере: а вера между прочими требует, чтоб все то, что в слове божием ни открыто, разумели верою; а такое Христианское учение от слова Божия взятое содержится вкратце и довольно в Символ; и так с Божьею помощью его начиная, такой вопрос назначаем. Вопросишь: Чтобы такое было, чему всякой Христианин веровать должен? Отвечаю: Всему том, что нам в слове Божием открыто, потому что о Божеских вещах, не по определению человеческого ума, но от Святого Писания, которое от Бога произошло, рассуждать должно: да вера наша, к (1Кор.2:5), не в мудрости человеческой, но в силе Божией будет: а особливым некоторым образом всему тому веровать одолжаемся, что нам в Евангелии обещано, потому что всего Святого Писания намерение и конец есть истинная в Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа вера, (2Кор.1:20; Евр.1:1; Лк.24:25;  1Пет.1:10). А такая вера открывается во Евангелии: и Христос Иудеев уличает сими словами: (Ин.5:46-47) «Аще бы веровали Моисеови, веровали убо и в мне: о мне бо той писа: аще ли того писаниям не веруете, како моим глаголом веру имете?» Почему мы, ежели уверуем Евангелию, то все исполним. Ибо закона исполнение Евангелие есть. Второе: Святое Писание то ж подтверждает: (Ин.20:31) и гл. 17, и так вера наша на едином слове Божием, как на неподвижном основании, утверждаться должна; а никаким образом на одних человеческих определениях, потому что «всяк человек ложь глагол же Господень пребывает во век» (Пс.115:2, 32:11). Вопросишь: Что ж должно разуметь о церковных преданиях? Должно ли их принимать, и человеку Христианину им повиноваться за совесть? А чрез предания разумеем некоторые определения или в церкви принятые обряды в Святом Писании прямо непоказанные, но однако от Апостолов или от других отцов без писания церкви сообщенные и преданные. Отвечаю: Должно принимать, только такие предания, которые бы на Святом Писании неотменно имели утверждение, хотя чрез правильное, как говорится, заключение, понеже много в писаниях есть, что не говорится, а разумеется; как например детей крещение, хотя о том в Святом Писании нигде прямо не объявляется, только весьма оттуда доказать можно: или по крайней мере такие принимать должно, которые б слову Божию непротивны были: понеже когда Апостолы что-нибудь предали без писания, то неотменно не противно тому, что в писании церкви сообщили. Дух Святой, по которого движению и учили и писали Апостолы, сам себе противен быть не может, что самое явственно объявляет Павел (2Кор.10:11), и за такие предания могут почесться например строение церквей на восток, вся церковная утварь, каждения, пред крещением заклинания, маслом помазания, прежде причащения чтение правила, пощение, вечерня, утреня, различные праздники, а в праздниках различные обряды, посты. Все, говорю, такие и прочие предания должны содержимы быть: понеже они не только слову Божию непротивны: но и служат к церкви украшению и пользе. Иначе же ни как не можно принять: ежели например человек будет приказывать и определять то, что совсем Божию слову противно: понеже, ежели инде, то здесь наипаче сбудется то Божие угрожение, что написано во Апокалип. (Откр.22:18). Да к тому же такими преданиями нагло слово Божие уничтожается, и заповедь Божия разоряется: за что жестоко обличал Иисус Христос фарисеев (Мф.15:6) и в сем-то премного погрешают суеверы и Паписты.   

Вопросишь: Итак, понеже Евангелие есть, в чем вера Христианская обращаться должна; а что Евангелия сокращение есть Символ, то чем сие доказать можно? Отвечаю: Только исчисли те догматы, которые в Символе заключаются, то и откроется сия истина: в нем говорится о вере, которою верим, что Бог есть един, Творец всех; Отец, Сын и Святой Дух, что Сын воплотился и умер ради нашего спасения, что паки придет судить, что церковь есть одна, в которой есть спасение, что надобно крещение, что будет воскресение, и жизнь будущего века. Сии все догматы, как особливо Евангельские, так неотменно их знать ко спасению всякому нужно, и очень справедливо таких догматов толкование называется Катехизис, а собрание их Символ.

Вопросишь: Что убо есть Символ? Отвечаю: Символ, что до имени его касается, может назваться знамение, или замета, или признак, по которому один от другого распознается: как знамя воинское есть признак, по которому нашестранцы от неприятелей отличаются. Каким убо образом воины мирские своим знаменем означают, и кому служат, и чьи они неприятели: так и Христиане сим веры своей исповеданием свидетельствуют, что они Христу Царю своему служат и ставят себя против дьявола и слуг его за присяжных неприятелей. Но, что вероятнее, Символ есть по-русски тоже, что собрание, сбор, от Греческого глагола, Симвалло, в кучу сношу, собираю; назван так для того, что вся соборная церкви вера в одно тут место снесена, и в краткости заключена для того точно, чтоб была правилом, с которым бы все прочие члены веры соглашались. Почему Символ самою вещью есть краткое начальных Христианских веры догматов исповедание, или образец, по которому церковь и ее члены от иных вер различаются. Вопросишь: Один ли в церкви Кафолической есть Символ, или многие? Отвечаю: Не один, да многие; многие, говорю, не по различности учения, но по различности слога и околичностей, а именно, обыкновенно их считается пять. Первый Символ, так называемый, есть Апостольский, который обще содержится от всех Лютеранов, Калвинистов и Папистов: по их толкованию затем так называется, что содержит в себе сокращение учения Апостольского: или может де Апостолы его своим ученикам предали, и от их учеников церковь после приняла. Сей Символ от Символа Никейского, который мы содержим, ни чем почти не разнствует, разве некоторыми словами. И также подобно на 12 членов разделяется. Второй есть Никейский, который издан на соборе Никейском бывшем в Вифинии 325 года от Рождества Христова при Императоре Константине великом, где проклята была хула Ариева. Сей Символ есть тот самый, который мы ныне содержим, а с нами и вся Греческая церковь. К тому Символу Никейскому бывший потом 381 году в Константинополе собор при Императоре Феодосии старшем, на Македония Еретика, Духа Святого за Бога не признавающего, прибавил к 8 члену, т.е. и в Духа Святого: (Понеже в Никейском сими только словами Божество Дух Святого означено было). Сии слова которые мы ныне читаем: Господа животворящего, иже от Отца исходящего, иже со Отцем и Сыном спокланяема и славима, глаголавшаго Пророки: а следующие речи и в Никейском положены были. Третий Символ Святого Афанасия, который у нас пред всякой псалтырью полагается; и начинается так: Всяк, иже хощет спастися, и пр. Четвертый Символ называется Ефесский, издан на соборе бывшем в Ефесе 431 при Императоре Феодосии юнейшем, который собран был на Нестора Еретика, общение свойств во Христе отвергающего, и два лица во Христе определяющего. На сем соборе, понеже был Кирилл Александрийский, то он по совету собора сложил Символ названный Ефесским, в котором Символ ничто иное, как 12 проклятий на тех, которые бы неправо мудрствовали. Первое проклятие так начинается: Аще кто не исповедует, яко Еммануил есть истинно Бог, и Дева Мария есть Богородица: [родила бо по плоти плоть бывшее слово Божие] да будет проклят и пр. Пятый Символ есть Халкидонский, паки выданные на соборе бывшем в Халкидоне 451 года, при Императоре Маркиане, на Евтихову ересь, которая сливала в одно Христово естество, который Символ так зачинается: Святым убо отцам последующе, единого и того же де исповедуем Сына Господа нашего Иисуса Христа, и пр.    

Вопросишь: Не противно ли, что так много выдано Символов? Отвечаю: Никак: потому что они никакой в учении между собою разности не имеют; а что много, то сего требовали случившиеся по разным временам нужды, по которым надобно было разные выдать Символы по приключению разных ересей.    

Вопросишь: Для чего мы ныне содержим Символ Никейский? Отвечаю: И другие не отвергаем: а Никейский наипаче для того, что он совсем сходен с тем Апостольским и почти в тех же словах состоит. 2) Что Никейский все почти нужные догматы содержит: а прочие только говорят о тех догматах, которые тогда на соборах от еретиков отвергаемы были. 3) Что Никейский собор был первый и самый знатный, и который все после бывшие соборы подтверждали и последовали.

Вопросишь: Какая нужда была такому Символу в церкви быть? Отвечаю: Превеликая. Во-первых для того, чтоб все младые и возрастные основание Христианства вкратце выучивши, могли бы всегда в памяти содержать. Во-вторых, чтоб Христиане веры своей исповедание всегда пред глазами имели, зная, какое бы то было учение, за которое бы на смерть самую идти быть всегда готовым. В-третьих, чтоб верные имели всегда известную примету, по которой бы всегда могли различаться от неверных и еретиков, Святое Писание лукаво превращающих. Вопросишь: Как Символ Никейский читается? Отвечаю: Верую во единого Бога Отца, Вседержителя Творца небу и пр. На сколько членов сей Символ разделяется? Отвечаю: на 12. Первый член есть: Верую во единого. 2-й: И во единого Господа и пр. Вопросишь: А на сколько частей учение разделяется? Отвечаю: На три части, или учения. 1) Учение есть о Боге Отце, и нашем создании. 2) О Боге Сыне, и нашем искуплении. 3) О Боге Духе, и нашем освящении. Вопросишь: Каким образом сие было, что Отцу приписуется создание, Сыну искупление, Духу Святому освящение, когда Отец и Сын и Святой Дух един есть Бог, а следовательно вся действуют вкупе? Отвечаю: Отцу приписуется создание, не выключая других лиц. Но понеже Отец есть источник божества, и всех божественных действий, следовательно и создания, вся бо создал от себя чрез Сына и Святого Духа: так и Сыну искупление не одному: но понеже Сын есть, который непосредственно дело нашего искупления совершил: понеже един сотворился Сын избавление за грехи наши, так и освящение Святого Духу не одному: но понеже Дух Святой есть, который непосредственно нас освящает. И так Отца и Сына и Духа Святого хотя действия называемые внешние суть и нераздельны, только так, что порядок и образ действия, всякому лицу собственный, нерушим остается. И так, что касается до нынешней недели, довольно: в будущую, ежели Бог похочет, самого в Символ содержимого коснется учения; теперь наше дело не преминем окончить приличным нравоучением.

Нравоучение седьмое

Упражняемся мы в поучении закона Божия, оставив все мирские увеселения, пренебрегши все домашние нужды и житейские выгоды, да не позавидуем тем, кои в мирском счастье все свое поставляют удовольствие, да не позавидуем, и паки глаголю: ибо грешники никогда никакой не имеют радости: несть радоватися нечестивым, глаголет Господь. Но вы здесь напротив мне скажите: кто же здесь счастлив, как не тот, который граблениям своим сытости не знает, который так живет, что Бога не боится, ни человеков не срамляется? Кто в чести, как не тот, который любит более славу человеческую, нежели славу Божию? Кому более мы удивляется, как не тем, у коих, по Давиду, «овцы многоплодны, ...волове толсти, ...сынове их аки новосаждения масличная, дщери их преукрашенны, коих житницы преисполнены» (Пс.143:12-13). А сии люди какие? Праведные? Никак, «их же уста, припевает там же Давид, глаголаша суету, и десница их, десница неправды» (Пс.143:8). Вы из сего заключите, как сие будет истинно, яко несть радоваться нечестивым, когда Ирод в чертогах, Иоанн в темнице; нечестивый Царь пиршествует, креститель вяжется; грешник с блудницами веселясь пляшет, а праведник праведнее всех рожденных от жен усекается в выю, и кровавым по всему телу обливается цветом? Правда, сему кажется по-видимому не позавидовать нельзя. Давид сколько ни кроток был, только возревновал мир грешников зря, так, что он же говорит, «мои вмале не подвигнушася нозе, вмале не пролиястася стопы моя» (Пс.72:2). Что же, Слушатели, так вы таких беззаконников блаженными поставляете? Такие их здешние увеселения за настоящее счастье почитаете? Но удержитесь, не судите по одной наружности и человеческому суду. Так посему ты и повапленный гроб прекрасным назовешь чертогом, который внутри полон есть костей мертвых и всякой нечистоты? Так ты и Содомские яблоки за самые пресладкие почтешь, к которым ежели только прикоснешься, в смрадно превращаются прах? Взойди только в грешникову душу, открой его грудь, разогни его сердце, разбери его члены, тогда скажешь: лживые сынове человеческие, несть радоватися нечестивым. Ах! как таковая душа ничего в себе не имеет добра, полна костей мертвых и всякие нечистоты! Такая грудь есть покрывало, под коим кроется ядовитой совести червь, неусыпное души томление; такое сердце есть непристойных страстей убежище, такие члены на деление всякого зла употреблены. Ах! как человек в такое ужасное переменился чудовище! Той муки, которую в себе грешникова чувствует душа, поистине нельзя словами описать. «Всяк, говорит сам Иисус Христос, творяй грех, раб есть греха» (Ин.8:34), т.е. Всякий, де, грешник имеет над собою господина грех. О немилостивый господин! о пребедный раб! Такой господин своего раба первее от всякого отводит добра, чтоб тем более властительство свое над ним укрепить, как каждый волк, похитивши овцу, не на том, где похитил, пожирает месте, но в далекие и темные занесши леса. Потом ввергает его в бесконечную зол бездну, на всякие поощряет пороки, на тяжкие приводит грехи, в глубокие устремляет беззакония, неслыханным его изучает злостям, делает на обиды скорым, на грабежи готовым, на лжи и обманы бесстыдным, на клятвы нехранительным, на преслушание охотным, на всякое зло склонным, ко всякому добру неспособным, Божиим отступником, своим присным рабом. Всяк творяй грех, раб есть греха. Грех, как господин, грешникову душу неразрешимыми путами связав, куда хочет, водит: а грешник объюродевши, ему последует: «и яко же вол на заколение ведется, и яко пес на узы, или яко елень уязвлен стрелою..., спешит яко птица в сеть, не зная, яко на пагубу свою течет» (Притч.7:22). Попался некогда в руки такому жесткому тирану блудный сын, которого похитил он из благословенного отеческого дома. Смотрите вы, которые грешникову завидуете счастью, куда его тот тиран повел? Может на место злачное, на спокойную воду? Никак. Куда ж? На страну далекую. Зачем? Пасти свиней. Ах! как лукав господин! ах! и ты как несчастлив блудный сын! Подольстил его из отеческого дома, под видом некоторым надежды к лучшему состоянию, обещая ему свою волю, пространнейшее житие, довольнейшее содержание: но выманивши приводит под свою горькую державу, под свою мучительную власть, приставляет его пасти свиней. Работает бедный раб в подлой той службе, а за то от своего господина и дневного не получает пропитания: «и бысть, глаголет Святое Евангелие, гладь крепок на стране той ...и желаше насытити чрево свое от рожец, яже ядяху свиния» (Лк.15:14, 16). Как ты, человече, на такую скотскую бросился пищу когда в отцовском доме всем изобиловал? Он отвечает тоже, что и Ева Богу, впадши в грех: змий прельсти мя. Какое же это счастье, о котором после с раскаянием надобно жалеть? Святой муж Давид некогда впадши в несносное того мучителя иго, все почти места скучною наполнил жалобою. «Ах! слячен есмь многими узами железными, озлоблен бых и смирихся до зела, рыках от воздыхания сердца моего» (Пс.37:9). А как только из сего вышел плена, и дьявольского свободился рабства, не преминул с глубочайшим исповеданием свое принесть благодарение: О Господи! «аз раб твой, и сын рабыни твоея; растерзал еси узы моя» (Пс.115:7), разумей, которыми его грех содержал. Да и кто ж его рук миновал? Кто в сей железной не мучился пещи? Кто сему гордому не поработал фараону? Кто сему Вавилонскому не поклонился идолу? Ты только послушай, как Павел, а в его лице и все мы под греховным стонем мучительством: «вемы, он негде говорит, яко закон духовен есть, аз же плотян есть, продан под грех» (Рим.7:14). Что такое, продан под грех? Отдан, де, в подданство греха. Как? Так, «что уже, не еже хощу, творю, но еже ненавижу, то содеваю; ...не еже бо хощу доброе, сие творю: но еже не хощу злое сие содеваю» (Рим.7:15-17, 19). Аще ли, продолжает он: «еже не хощу аз, сие творю, уже не аз сие творю, но живый во мне грех». Боже мой! что сие за мука? Да и человек господин своему рабу не приказывает зла делать. «Окаянен аз человек, кто мя избавит от тела смерти сея» (Рим.7:24). Так познал ли ты доселе, человек, то грешниково наружное счастье, то притворное блаженство, оную погибельную прелесть, в которой увязают грешники? Тебе например несносно, что сребролюбец несколько палат наполнил имением, а у тебя одна только риза. О как же ты легок! и как же тот сребролюбец излишно нагружен! Твой кораблец по морю легко поплывет и только что играть станет по морским волнам: а сребролюбцев корабль, как величайшая тяжесть, погрязнет, яко олово, в воде зельней. Или тебе досаждает вознесенного колесница, многими конями запряженный воз и тем совсем тебе дороги не дает? Пожалуй ему уступи. Вспомни только, что Христос говорит: широкий и пространный путь вводит в пагубу; а узкая и тесная тропинка в живот. Не смущают ли тебя чести, высокие титлы, многолюдные встречи, безмерные почтения? Помолчи, будет и тебе честь, только подвигом добрым подвизайся, как вдруг небесная откроется дверь, где отеческая рука тысячу поднесет венцов, которыми твоя увенчается глава. Я думаю, что тебя, благочестивый Христианин, и телесные прельщают сладострастия? Только сие искушение отрази ты Павловой речью: «брашно же нас не поставляет пред Богом: ниже бо аще ямы, избыточествуем, ниже аще не ямы, лишаемся» (1Кор.8:8); «насыщуся, внегда явитимися славе твоей» (Пс.16:15). Ежели все сии так благополучно пройдешь мытарства и дьявольские низложишь хитрости, блажен ты, ежели выя твоя будет в законе Господни, и в законе Господни поучится день и нощь: но Давид только такой; а мы и в неделю один раз поучиться за трудность вменяем. Давид день и ночь, мы ниже в неделю часа. Да мы, скажете, и так закон Божий разумеем. О дал бы Бог! Но кто ж Давида в законе Божием разумнее бысть? Кто большую премудрости благодать имел? Однако поучался он день и ночь. Но вам еще домашние не попускают нужды: но слушай ты раб господского повеления: шесть дней делай, а день седьмой Господу Богу твоему. Но и кто ж более Давида нужд имел? Царь был: сколько под собой народу имел, сколько около себя неприятелей видел, его сия речь: «Врази обыдоша мя яко пчелы сот» (Пс.117:12).

Прекрасный ваш и благообразный, Слушатели, собор, над которым Духа Святого невидимо осеняет благодать, и на который смотря моя истаивает душа; опять в собрании, опять в присутствии, опять ваш жаждущий правды чего-либо от меня ожидает дух. Так не правда ли то, что идеже есть труп, тамо собираются орли мнози? Моим, вижу, Слушателям, тот, который вся по своей воле в свою пользу строит, дал голубины крила, которыми они восперившись, со игранием летят, чтоб в Христовом покой снискать учении. Кто бы такие были, дивится со мною Исаия, которые, «яко облацы летят, и яко голуби со птенцы своими» (Ис.60:8)? О! великая к вам Божия благость, да не малая и ваша к Богу любовь! понеже тот Бога любит, который Его благодеяния охотным и любовным принимает сердцем, да не только такой Бога любит, но и одолжает Его. Бог все делает напротив наших худых порядков. У нас ежели бы один другого снабдил, то он бы уже его одолжил; а ежели бы я взял что от тебя, то уже бы стал тобою одолжен. Но у Бога не так. Он когда человеку слепому и бедному царские свои подносит дары то еще его много просит, чтобы их принял; а как уже человек сие от Бога примет, то не так Бог тем человека одолжил, что так его пожаловал: как Бог за то, что человек принял, почитает себя одолженным. И сия-то есть самая настоящая причина, которая вас на учительства сия движет, и мой гугнивый язык устрояет, и дает глагол благовествующему. Так теперь пойдем во глубины морские, а буря не потопит нас, потому что Христос, добрый кормчий, наш управит корабль: станем то на части разбирать, во что Ангелы желают приникнути.   

Когда толкуемый от нас Символ зачинается так: Верую во единого Бога Отца и пр.: то надобно говорить о вере: но понеже много об ней в прошедшие недели говорено, то по крайней мере надобно знать, 1) что сии выражения, верую в Бога, верую Богу и верую Бога, т.е. быть, между собою различествуют. Верую в Бога надлежит до веры оправдающей и то же значит, что верую сердцем моим, что мне есть Бог, т.е. что Бог вся, что Ему ни приписуется, в мое спасение устрояет. Верую Богу, не что иное есть, как несомненно умом моим принимаю и за истинное почитаю, чтобы Бог мне ни открыл, и надлежит до веры исторической; а верую Бога, т. е. верую, что Бог есть. Сии три речи все сами по себе по надлежащей пристойности к Символу нашему приложены быть могут: понеже мы не умом одним только веруем, то есть за истинное почитаем, что в Символ ни заключаем, и всему тому, что умом ни приемлем, сердечно уповаем от Бога милостивого на нас самих сбытия. Например: не только умом веруем, что Бог есть; но и сердцем заключаем, что такой от меня познанный Бог есть мой Бог, т.е. мой есть Создатель, промыслитель, защититель, и пр. Веровах тем же и возглаголах. Знай, 2) что глагол, верую, приложенный Богу Отцу, и там же положенное имя, Бог, надлежит умом прилагать ко всем Святой Троицы лицам: т.е. не только Отцу, но и Сыну во втором члене: и Святому Духу в восьмом члене, т.е. Так верую и во единого Господа Иисуса Христа, и еще верую и в Духа Святого. И сие в Символе назначено союзом и, а не воспомянуто при всяком лице особь, для того, что те три лица один есть Бог и в них вера есть одна. Знай 3) что имя сие, Бог, хотя собственно одному тому и особливым образом высочайшему существу, и ни от кого независящему, приличествует: только некогда не редко и человекам придается, как например Царям, великим чудотворителям, как Моисею, для некоторого с Богом общения: понеже Цари властью, а святые чудотворениями некоторое с Богом имеют причастие: как в Деяниях Павла и Варнаву назвали богами (Деян.14) и пр. А когда также и Языческие чтилища, или идолы, или бесы называются богами, то только именем одним и по суетному людей суеверных мнению. Но собственно и самою вещью имя сие приличествует высочайшему и несозданному естеству, по оным Павловым словам. 1Кор. 8:5. И таким образом должно имя сие Бог разуметь, когда читаем верую во единого Бога и пр. да еще здесь имя Бог берется существенно, т.е. поелику всем Святой Троицы лицам приличествует. Почему видно, что на нашем языке, так как и на Латинском, особливого имени, которым бы Бог один нарицался, нет; а только на одном Еврейском такое имя есть, которое будучи открыто от самого Бога Моисею, Божию существу одному приличествует (Исх.3:14), а оно выговаривается так: Егова, по Гречески, он, по-русски Сый переводится. А толкование сего положено в Ап. 1, 4. который был, есть и будет, понеже Бог един собственно есть вечен, и Он един прошедшего и будущего времени не имеет, но всегда есть.   

Как уже сии положили примечания, следует спросить: понеже наш Символ на 12, как сказали, разделяется членов, так который из них есть первый член? Отвечаю: Верую во единого Бога Отца, Вседержителя Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. Вопросишь: В сем члене веры какое учение содержится? Отвечаю: Что есть Бог, да и один, которой создал небо и землю, и все что на небеси и на земли и человека и Ангелов, да к тому Он же от себя все созданное содержит, т.е. о всех промышляет и вся строит, и что такой истинный Бог в трех познавается лицах, Отца и Сына и Святого Духа, из которых о первом лице, т.е. о Отце по некоторому свойству в сем первом члене есть речь.   

Вопросишь: Но первее показать должно, что есть ли Бог, а потом уже проповедать сие учение: понеже есть некоторые безбожники, которые не думают быть Богу: так какими от разума доказательствами можно против их довесть бытие Божие, от разума, а не от Святого Писания, которое они не приемлют? Отвечаю: Премного таких наикрепчайших доводов, но я некоторые только здесь, которые бы понятны и сильны вам были, привожу.

1.Мы всегда видим, чему и безбожник не спорит, что есть на свете некоторые вещи, как например древа, скоты, травы, люди и пр. да еще так, что от одной вещи родится другая, например от человека родится другой человек и пр., а никакая вещь сама себя родить или произвести не может, но всегда от другой производится и рождается, да еще от такой, которая бы прежде вещи от себя производимой была, как всегда то самым опытом дознаем. Вопросим же теперь безбожника: те, которые вещи есть, и мы видим, произошли ли от кого, или не произошли? Ежели ни от кого не произошли, так будут ни от кого не зависящие, следовательно сами себе боги. И тут-то скажем безбожнику, что ты мало что Бога не познал; понеже вместо того, чтоб одного только принять Бога, уже ты многих богов допущаешь. Но однако сие лживо из того только, что мы теперь сами видим, что все почти вещи родятся и портятся, так и следовательно те вещи, которые хотя б отныне прежде миллиона лет были, по подобию теперешних родились и портились. А ежели произошли, то от кого произошли? от другого? а то другое от кого? от иного? а то иное от кого? и так будет без конца. Но такой бесконечности никак быть нельзя, потому что в бесконечности нет начала; а когда нет начала вещам, которые теперь в свете, так такие вещи никакой на себе не должны чувствовать перемены: т.е. ни родиться, ни портиться, но неотменно всегда такими быть, какими в бесконечности были. Понеже бесконечность никакой не терпит ни убавки, ни прибавки, как например Бог, когда бы ныне вновь что-нибудь в своем естестве принял, так бы я об нем подумать мог, что было время, когда его и не было: подобно как вижу, что теперь некоторая вещь стала, то могу заключить, что ее не было. А когда далее пойду, увижу, что они все родились: то должен заключить, что они некогда не были и не без конца. Да к тому ж в сем бесконечном поступлении никогда происходящих вещей не сыщется первая вина; но все будут выходить вторые, средние, и никогда первые. И сей довод так тверд, что безбожник, разве своего обыкновенного держась бессовестия, его может не принять.

2. А ежели безбожники уступят, что мир, хотя имеет начало, да только сам собою по случаю сделался без всякого художника: то мы паки вопрошаем их, а из чего? Из какой-то, говорят они, безобразной материи, которую называют Хаос, и такой де Хаос был всегда. Но сие неправда, как уже мы и доказали. Однако пусть мы уступим им, да спросим еще, как же из того Хаоса мир сделался? Понеже де тот Хаос состоял из самых малых частиц, или крошек, которые частицы различными образами полетывая, одна с другою сходясь и слепливаясь, потом сами собой случайно, никого не имея с собою действующего, сей мир составили. О глубина премудрости! сие так глупо, что и ответа недостойно. Но однако вместо шуток их спросим: Откуда они сие дознали? в истории ли какой начитали? Или самим опытом дознали? или какой дух им открыл? Или мысль такая случайно им в голову впала? Опытом дознать сего не можно, понеже примером того никогда не докажут, где бы то было, чтоб из тех крошек какой огромный дом построился или какое высокое дерево выросло. Случается, что из грязи теплотою солнечную согретой родятся мухи, то и то из разных сошедшихся вещей: но только никогда из такой грязи волк, или овца не раживались. Так дух ли какой им открыл? Но им и духов нельзя признать, когда из тех частиц духи быть не могли. Отсюда следует, что и мысль такая им в голову случайно и безрассудно впала.

3. Сей мир, который видим, не только есть наподобие учителя, свидетеля и проповедника, но еще и наподобие книги, театра и зерцала, в котором нам Бог свое божество и свои к нам благодеяния и нашу к Нему должность читать и смотреть дает, или почти осязать. Понеже в нем усматриваем неизреченную красоту, различность, порядок, перемены, череды и всех вещей к соблюдению целого мира течение: например небесные движения, течения звезд, бегания солнечная, приятность времен, благорастворенность воздуха, крепость земли, дерев, и трав красоту и пользу. Один цветок лучше украшен, нежели во всей славе Соломон. На дереве будут тысяча листов и одного будут вида, фигуры, величества, цвета, окружия. Трава высокая многими укреплена коленцами, чтоб не так скоро можно было упасть. Колос есть некоторый ящичек, в котором положены зернышки, обведены перепонками, а сии окружены стрелками. Древо стоит на корне, который на множество расплетен волосочков, а они имеют еще жилочки; по тем жилочкам в самое дерево посылается пища, тут хорошая пища уходит в сердце и в сучки, худшая годится на кору; деревные листочки жилами сплетены, чтоб чрез них пище проходить. И во всех вещах такую можно приметить премудрость и стройность, на которую человек смотря изумиться должен, и заключить, что неотменно есть некто без конца премудр, который то мог один устроить. Я уже не говорю здесь о человеке, на которого только взглянув должно с Давидом заключить: «Удивися разум твой из мене» (Пс.138:6). Понеже так человек премудро создан, что его премудрые люди разбирая, малым миром назвали. Из чего заключить можно, что сию прекрасную и преогромную мира махину никому приписать не можем, как некоторому премудрому и всемогущему Художнику. Ежели бы какую нам случилось читать книгу, которая бы сложена была и красноречиво, и разумно, и основательно, и расположительно: то хотя бы мы Автора ее и не знали: однако неотменно от некоторого премудрого ей быть сложенной подумали бы. Сей довод опять так крепок, что Павел и того безбожника, который бы в самых последних и диких странах жил, в силу сего довода подтверждает быть безответным (Рим.1:18).

4. То ж самое может подтвердиться на общем всех почти народов согласии, которые сколько бы ни дики были, сколько б ни грубы и бессовестны; только какого-нибудь, хотя не истинного, а держаться божества.

5. То ж подтверждается от признания совести, которая, нельзя сказать, как мучит того человека, который бы в себе какой имел грех: а для чего? для того, что чает быть какому-нибудь судии, который грехи казнит: а напротив для того ж люди добродетельные некое внутрь себя чувствуют спокойствие и радость.

6. Туда ж клонится человеку сродное к бесконечному добру желание. Люди никогда своим желаниям конца не имеют, но одно из другого припложают; и сколько бы много довольств ни имели; однако никогда не удовляются, но еще не знаю куда желанием протираются. А хотя б и все то, что ни желали, получили; но однако в сей жизни и самые приятные вещи многим употреблением и привычкою теряют приятность свою: и для того люди повседневно новыми себя хотят веселить приятностями. А для чего бы все сие делалось? Ей! не для чего, как некоторые в сердце своем принявши семена оного бесконечного добра, здесь искать стараются, где никогда сыскать не могут.

Наконец можно так безбожника совестью его убедить. Ежели Бога совсем нет, так будет равное состояние безбожников с теми, которые Бога признают: понеже некому будет после смерть их казнить; а и верных некому ж награждать: а ежели ж есть Бог, так безбожники погибли; а верных награда известная. Так из сего можем заключить, что нет настоящих Атеистов, которым бы совесть никакого божества не представляла, или за то бы их внутри непрестанно не мучила; но только такие, которые тому своей совести мучению не внимают, да еще всячески заглушить стараются, почему и устами никакому не быть Богу, говорить не стыдятся. И так, что до нынешней недели касается, то довольно.

Нравоучение восьмое

Давно, Слушатели, желание мое туда клонится, чтоб того ублажить Христианина, который так рачителен к слушанию Божия слова, так охотен в наставлении Христианского учения, что будто бы ему, кроме того, другого какого не было и дела; что будто ни мало не подлежит он общей человеческого естества немощи: но как бы вне тела быв, легким духа пером выше земли возносится, в Ангельское причитается сообщество и всегдашнею с Богом наслаждаться беседою за одно себе ставит блаженство. Правда, таких людей очень мало. Христос, как некогда таинственную и высокую к народу Капернаумскому имел проповедь, то почти все те люди то Божеское не приняли учение, за ним более ходить перестали. Куда вы несчастливые хотите идти, лишившись так доброго путеводителя, при котором, ежели и посреди сени смертные, то нечего бояться зла? Куда вы слепые отторгаетесь, и ночь яко день просветится, яко тьма ее, так и свет ее? Сколько сие Сыну Божию было оскорбительно, то из следующих можете познать слов. Видя он, что все те люди, к которым учение простирал, ничто иное есть, как камень да терние и ожесточенная земля, что все те люди его учения не выслушавши, еще на половине проповеди оставили, а осталось при нем только двенадцать учеников. Сие видя Сын Божий, сей умилительный произнес глас к своим ученикам: «Еда и вы хощети ити?» (Ин.6:67). Что мои ученики? не оставите ли и вы своего Учителя? Понравилось или хотя вам мое учение? Приметили хотя вы мою проповедь? Вместят ли мое семя хотя ваши сердца? Ах! кто в сем виноват? Моя ли в том вина, что человек на мои слова яко аспид затыкает свои уши? Моя ли в том вина, что я не тому учу, что растленному и плотскому нравится уму? Уж ли и вы, как прочие, меня оставите? «Еда и вы хощите ити?» Так идите; мое сокровище при мне останется, а вас постигнет скудость и глад, вас обымет мрак и тьма, в котором заблудившись свою разобьете главу, свою погубите душу. Никак, никогда, Господи! говорит один из двенадцати избранный ученик: не буду то, Господи! когда возмутится земля, то кто нам прибежище и сила? Когда прелагаются горы в сердца морская, кто будет, которой бы сказал морю: перестань волноваться, и сделай тишину велию? Как мир и дьявол свои нам неизбежные прострет сети, чтоб ими заплести нищего и убогого; так кто оные прервет сети? Кто душу нашу избавит от сети ловящих? «Господи! к кому идем? Глаголы живота вечного имаши» (Ин.6:68). Сей пример мне и всем просто тем, которые в служении Христианского учения труждаются, нельзя сказать, какую подает утеху и ободрения. А какую? Такую, что ежели вы и все пренебрежете мое учение, и меня только одного здесь оставите: то мне и тогда ни мало бы еще не следовало возмущаться, болезновать, изнемогать, отчаиваться, усматривая, что тож самому моему некогда случалось Господу. Небесного того, так вы уже слышали, проповедника, грешные люди не послушали и оставили: его действительнейшим словом их не умягчались сердца, Спаситель имея власть, все поднебесные собравши стрелы пустить на преслушников, и образ их потребить от земли, не гневался, не отмщевал, уступал, снисходил, терпел, умолчевал: а я кто бы такой был, которой бы отважился гневаться а наипаче когда моя от того ни мало на небеси не уменьшается награда; только бы я верно мне преданное отправлял звание? «Кто есть Павел? Кто же ли Аполлос? Но точию служители, ими же веровасте, и комуждо, якоже Господь даде, ...и кийждо свою мзду приимет по своему труду» (1Кор.3:5, 8). Но уже ли я так несчастлив, или лучше сказать, уже ли вы так несчастливы, слушатели, что я будто усматривая ваше к слушанию нерадение, принужден вам то Христово слово сказать: уж ли и вы меня оставите; еда и вы хощете ити? Но как мне сие сказать? Разве бы я захотел явную Божию милость скрывать, которая столь сильно созывает всех на место злачное, на покойные воды: когда усматриваю моих слушателей, не меньше внятностью к слушанию утвержденных, как столп, который бы сильно воюющую презирал бурю, свое благородство и при жестких не погублял бы непогодах. Ты злой противник, ты горький клеветник, домашний наш враг, имеешь ли, почему бы сих слушателей, сие святое братство пред Богом оклеветать, как некогда оклеветал ты святого Иова? Он, праведного мужа, которого много сам выхвалял Бог, не постыдился некоторыми скверными уничтожать клеветами: «Еда туне Иов чтит Господа? Не ты ли ...дела рук его благословил еси, и скоты его мнози сотворил еси на земли» (Иов.1:10)? То есть, есть за что Иову Бога почитать, когда Бог толиким его пожаловал богатством. О безстудный клеветник! да смотри: Иов, каков в палатах, и на гноищи таков: каков в богатстве, не другой и в нищете: оная ужасная язва его не заградила уста, которыми он непрестанно Господа благословлял. Но пусть так Иова, а сих как бы ты изобрел клеветать слушателей? Для богатства ли они сюда сходятся? Мирскими ли какими привлекаются выгодами? Никак: сего сказать не можешь; понеже кто здесь проповедуется, как не Христос, который от самого младенчества в крайней живучи нищете, в той же самой и на крестное древо взошел? А чрез кого он проповедуется, как не чрез Павла, который сии слова говорил: «до нынешнего часа, т. е. до смертного часа, и алчем, и жаждем, и наготуем» (1Кор.4:11)? Вас таже причина на Христово движет учение, которое и Давида Царя. А какая же причина подвигла Давида Царя? Понеже, де, «светильник ногама моима закон твой, и свете стезям моим» (Пс.118:105), и «аще бы не закон Твой поучение мое был, то погиб бы во смирении моем» (Пс.118:92). Сих Слушателей, таяже причина на Христово движет учение, которая и Боголюбезного Павла? Понеже, де, «благовествование Христово есть сила Божия во спасение всякому верующему» (Рим.1:16). Так мои слушатели не напрасно подвизаются, ниже безызвестно текут. Они себе в мысли предложенные имеют венцы, о которых Павел негде писал: «Всяк подвизайся, от всех воздержится, и они убо да истленен венец приимут, мы же не истленен» (1Кор.9:25). О какое тогда будет торжество, как ваша глава тем украсится венцом, который сплетен из цветов райских дерев! и неотменно сия вас ожидает награда. Христос премного ублажал и ублажает. Он говорит: «Блажени слышащие слово Божие и храняще е» (Лк.11:38). Или скажу вам нечто и превосходнейшее. Господь наш Иисус Христос как некогда проповедовал, т.е. волю Небесного Отца толковал, и при такой проповеди было множество много людей: в то самое время Христу проповедующему некто из народа доложил, что «мати твоя и братия твоя вне стоят, ведети тя хотяще» (Лк.8:20). Послушайте же, какой на то Христос дал ответ? Ответ, который на ваше совсем клонится счастье: отвещав же рече ко глаголющему: кто есть мати моя, и кто суть братия моя? Спасителю мой! Мати твоя есть, которая по плоти родила Тебя; братия Твоя суть, которые плотским сродством касаются Тебя. Так кто же Мати Твоя? И кто суть братия Твоя? «И простер руку свою, говорит священный Евангелист, на ученики своя рече: се мати моя и братия моя» (Мф.12:49)! Так видите, что слушатели Христова учения, Христовы суть и мать и братья. Как, и каким образом? Кто слушает Божие слово внятно и сердечно: тот Божие слово скрывает в своем сердце, и такое сердце, по Христову слову, есть благая земля. В такой благой земле Божия слова положенное семя не нагнивает, ниже подавляется, но прозябает, и растет, и припложает прежде траву, потом клас, таже исполняет пшеницу в клас на зерн тридесять, и на шестьдесят, и на сто. Так смотрите, что из сего следует Мать в своем чреве зачинает отроча, и прилежый ученик в своем сердце зачинает Божие слово: а кто зачинает Божие слово, тот вместе с словом Божиим приемлет и Христа: и так настоящий слушатель в сердце своем зачинает Христа. Опять, мать зачатое отроча по некоторым рождает днях. Когда, и как? Тогда, когда Божие слово в его сердце уже прозябнет и принесет плоды. Жена, которая родит отроча, того отрочати становится мать: так и сердечный слушатель рожденного в себе Христа становится мать, чтобы праведна была оная Христова речь: «и простер руку свою на ученики своя рече: се мати моя и братия моя»! Да еще мать плотская единого почти рождает отроча, а добрый Христианин, будучи духовная Христова мать, из зачатого Божия слова семени много припложает плода, на зерн, как говорит Евангелие, «тридесять и на шестьдесят и на сто» (Мк.4:20). Такой, говорю, слушатель, есть духовная Христова мать, есть искренний Христов брат; «и простер руку свою на ученики своя рече: Се мати моя и братия моя»! Но пусть будет мать, а брат для чего? Для того, что брат с братом, по Давидову учению, должен быть вкупе и равнодушен, вместе наслаждаться брашен и ходить во единомышлении (Пс.54:15). Усердный слова Божия слушатель пребывает во Христе, а Христос живет в нем, и того животного снесенного с небес насыщается хлеба, да к тому ж весь завися от Христа, ходит единомышлением. А когда так; то теперь невидимо Христос простирает руку свою на учеников моих говоря: се мати моя и братия моя! О великого достоинства быть Христовою материю, быть Христовым братом! Есть некоторые из вас, слушатели, их же один знает сердцеведец, которые слово Божие преохотно принимают, а принявши всерадостно в своем полагают сердце, положивши же поспешно возращают, возрастивши же изобильно припложают, и самым истинным обогащаются сокровищем. И на таких-то простирает Христос руку свою, и говорит: се мати моя и братия моя! А не на таких, которые к слушанию так охотны, как камень, и так поспешны, как терние: не на тех, говорю, простирает Христос руку свою, которые послышавши слово Божие соблазняются: нет не на таких. О таких, послушай, что Христос говорит: «всякой сад, его же не насади Отец мой..., искоренится» (Мф.15:13). Я об вас, слушатели, всегда надеюсь лучшего, т.е. не думаю, будто бы и в вас есть такие, которые послушавши мое учение соблазнились бы. Правда, сие враг человек сделать может, что в нашу пшеницу, как мы будем спать, насеет плевелы. Но мы не преминем Господину жатвы такую приносить жалобу: «Господи! не доброе ли семя сеяхом на селе? Откуду убо суть плевелы» (Мф.13:27)? Владыко наш! пошли с острыми серпами Ангелов, чтоб такие исторгнуть плевелы, и пшенице даждь расти без всяких помешательств. Господи! даждь благодать, и земля наша даст плод свой. Аминь.

Буди имя Господне благословенно отныне и до века: Говаривал Святой Иов, не только как еще процветал в благополучии, и восточным слыл богачем: но как уже и на гнойном сидел месте и всенародною стал быть у людей баснею. Да и у доброго Христианина не другое что во устах должно быть, как сия же святая Иовова песнь. Тебя например Бог благословил всяким довольством, и все дела по твоему желанию текут: так что приличнее твоему сердцу в то время петь, как не сию духовную псальму? Ежели же тебя лютая и подобная Иовлевой постигнет язва; ежели самая твоя возсмердится кожа, и принужден будешь гной со Иовом черепом огребать: так и тогда, как никаких не станет утех, ни утешителей, в сей себе песни поищи отрады, которою себя в болезни Иов утешал: буди имя Господне благословенно отныне и до века. А когда не сия, так вот тебе другая Павлова песнь; в которой все Павлово благородство содержится: «Вся могу, говорил он, о укрепляющем мя Иисусе Христе» (Флп.4:13). Которую хочешь, выбирай. Понеже Павел и Иов суть два адаманта, которых обоих сколько беды ни крушили, только не сокрушили. Однако я сие говорю более для себя, и для вас, слушатели, чтоб ниже мне ослабевать, ниже бы вам скучать, когда беспрерывно вдаль идти слушанием понуждается, и так вместе и я, и вы оной держась Божией помощи, пойдем в путь свой радуясь. Как уже мы первую против безбожников совершили борьбу, доказавши твердыми и сильными доводами бытие Божие: то теперь следует не меньше сильное против язычников или многобожников выдержать сражение, где надобно доводить, что един есть Бог, за которого помощью надеемся, что и сии враги спяти будут, и падуть, мы же восстанем и исправимся. Вопросишь: Доказавши, что есть Бог, то уже ли и един есть Бог? Отвечаю: Неотменно един. Вопросишь: Чем сие доказать? Отвечаю: Христианину Божьим словом, (Втор.6:4): «Слыши Израилю, Господь Бог твой, Господь един есть», (1Кор.6:4; 1Тим.2:5) «Един Бог и един Ходатай Бога и человеков, человек Христос Иисус». Что же и Отец, и Сын и Святой Дух суть един Бог, а не многи Боги, о том после, где будем говорить о святой Троице. А язычнику резонами из ума. Вопросишь: Какие ж бы те резоны были? Отвечаю: Из многих следующие.

(1) Когда доказывали бытие Божие тем, что неотменно проходя по сим вещам вверх, надобно не в бесконечность проходить, но на таком остановиться, от которого бы все те вещи произошли, а оно бы ни от кого не произошло, и оно было бы всех вещей первая вина, т.е. Бог. Но такая первая вина когда есть, то неотменно должна быть одна; а многие быть не могут: иначе бы не были первые вины; да и мы мыслью вдаль проходя, сыскавши одно такое, от которого бы все произошло останавливаемся и довольствуемся.

(2) Богу должно быть пресовершенному, т.е. все совершенства, какие б в других вещах ни были, в нем одном превосходным образом содержаться, потому что все другие в вещах зримые совершенства от Бога произошли; а никто того не дает, чего не имеет. Да и ничто так не непристойно, как такое существо за Бога почитать, которое бы не было крайнее и пресовершенное. А ежели бы много богов было, так бы они все были не совершенные для того, что в таком случае целое совершенство на части б раздробилось, которые ежели бы вместе сложились, то сделали бы нечто совершеннейшее. И так было бы нечто самих богов совершеннейшее, и сие бы должно быть Бог, да и один. Да к тому ж и твари ни какого совершенства от таких богов не могли бы принять без их оскудения: напр. Ежели бы из ручьев все стали воду черпать: то могли бы и вычерпать, или по крайней мере воды уменьшить; но вод бездна такого недостатка не боится, каков есть истинный Бог.

(3) Богу должно быть бесконечному т.е. не иметь ни начала, ни конца, и быть везде; понеже когда бы имел начало, так от кого б? А ежели б конец, то и начало; а безначален должен быть один: незачем бо многим быть безначальным. Бог еще есть неизмерим: понеже кому Его мерить? Иначе ежели бы был мерим, так бы в некоторых границах заключался; но сего нельзя сказать. Почему Бог, как бесконечный и неизмеримый, должен быть везде, не выключаясь ни из последнего уголка своей твари. Но ежели бы богов много было: так ни один бы из них не был везде, но всякой бы бог себе определенное имел место, в которое бы другой бог не мог вступить: а когда бы и много богов было, и везде бы были, то один бы бог в другом был, следовательно бы их не много было, но изо всех сложенный один.

(4) Бог должен быть, и есть крайнее добро, т.е. такое, которого бы мы выше и лучше и вообразить не могли, и которое, ежели бы имели мы, то никак бы уже лучшего добро и пожелать не могли. А неотменно Бог должен быть крайнее такое добро: понеже сие доказывают все вещи, которые как добры различно, так неотменно такую доброту от такого получили, которой всякое добро в себе содержит. Но ежели бы кроме одного было какое другое крайнее добро, то оно бы было или больше, или меньше, или равно крайнему добру. Ежели бы было больше, так не было бы крайнее; следовательно и не Бог: ежели же равное, так ни то, ни другое не будет крайнее, а посему и то и другое не Бог.

(5) Бог должен быть и есть всемогущим потому что, когда видим, что здесь один другого сильнее и могущественнее: то неотменно надобно быть такому, которой бы был сильных сильнее, и могущественных могущественнее, или всемогущ. А ежели бы много принять богов: так ни единого не было бы всемогущего, но все они только несколько бы могли, а не все, и разве бы они все совокупившись сделали всемогущего. Да к тому ж один Бог против другого Бога мог бы противиться; потому что один не больше бы имел сил, а другой бы не меньше. И сия-то причина есть, что Язычники принявши многих богов написали, что они некогда и брань между собою имели. Но истинный Бог должен быть такой, который бы ни какого против себя не имел противника, но все бы со трепетом его власти покорялись. И отсюду Святой Даниил (Дан.4:32) единовластительство одному Богу приписует, что его державе и воле никто попротивиться не может.

(6) Управителю мира должно быть одному, потому что Монархия и у людей есть властительство самолучшее. Да еще Бог должен быть, или есть такого величества, которого выше не только что быть, но ниже помыслитися может; почему предостойно над всею тварию один возьмет властительство. А ежели многих богов принять: то всяк из них не возможет управить вся, потому что не будет в себе всех сил иметь; так не будет несовершен, следовательно и не Бог. А ежели всяк из них возможет управить вся, так прочие боги будут праздны и лишни. Но совсем не можно того за Бога почесть, который бы не возмог вся управить, или который бы был праздным и лишним. Чего ради надобно быть одному Богу, который бы один мог вся управлять. А ежели скажут Язычники, что один не может управить все, так мы спросим, для чего? Для того, скажут, что в одном столько сил не будет. Никак: понеже у Язычников могут многие боги мир управить: а мы почитаем того за Бога, который бы один все те силы имел, которые бы все силы по Язычников мнению, в тех богах всех находились.

(7) Должно спросить Язычников: когда не один, так много ли богов? Они их насчитывают, иные до тридцати, иные до сорока тысяч, или и без числа. Они более богов имеют, нежели сколько вещей в свете. И потому-то они иных богов к самым скаредным вещам приставили: как например Клоацину над нужными местами, Форкулюса над воротами, Лиментенуса над порогами, Кардею над крюками, Партундуса над родильницами, и премного таких находит С. Августин. А иных богов за их множество к одной вещи многих приставили: как к родительнице Витулана, Сентина, Едуку, Люцину и пр. Откуда видно, как пребезумно кроме единого Бога другую такую богов набирать толпу, и в каком мы заблуждении находились, когда таких скверных держались, или все те как жалко погибают, которые до сих пор пребывают во многобожии!    

Вопросишь: Что было бы такого многобожия виною?    

Отвечаю: Вымышление идолов или статуй, под которыми язычники множество тех не сущих богов почитали. Сие явно воспоминается в книге Премудрости (Прем.14:27) так: «недостойных имене идолов служение, начало всякого зла, и вина и конец есть»; и потому всякий почти многобожный народ всех своих богов идолами означенных имеет.   

Вопросишь: Когда, и от кого, и каким образом в свет взошли идолы?

Отвечаю: О времени вымышления идол все согласуют, что их прежде потопа не было; а и по потопе по крайней мере по разрушении Вавилонского столпа и по разделении язык в мир они взошли, но о самом подлинном времени неизвестно, так как ниже о том, кто первый сей соблазн в свет внес. С. Писание объявляет, что Фара сын Нахоров отец Авраамов был идолослужитель, (Нав.24:2): «Сия глаголет Господь Бог Израилев: об ону страну реки жиша отцы ваши исперва, Фара отец Авраамов, и отец Нахоров, и служиша богом иным». А Фара был не в далеких временах после столпоразорения, и он ли первый был идолопоклонником, или нет, то неизвестно. А каким образом идолы в мир взошли? то Отвечаю: Различными, и такие образцы все вычислены в книге Премудр. 13 и 14. Первой образ, по которому многобожие взошло, такой был: сперва люди как умом дознавались, что неотменно есть некоторое божество, которое бы было знатной какой красоты и величества: то к невещественным и невидимым умом не восходя, в телесных и видимых вещах того божества искать вознамерились. А когда из таких вещей лучших и достойнейших не находили, как солнце и луну и звезды небесные; притом приметили их порядок, постоянное движение и от них себе пользу: то их за богов и почли. И сие светилам небесным служение было первое в многобожии. И для того говорят, что Египтяне первее всех звезды за богов почли: потому что они первые небесные движения начали разбирать. Второй образ, по которому идолопоклонство зачалось, есть такой: как у некоторого знатного отца сын умер, или у жены муж, или у мужа жена, или прежеланный у народа преставился Царь: то все они по смерти их горьким себя сокрушая плачем, искали средство, которым бы и себя утешить, и умершего бессмертным почтить. Тут им рассудилось, что ничем иным умершего нельзя прославить и себя утешить, как только, ежели точный умершему сделают образ из золота чистого, и его на всенародном месте поставить. Такой образ должен неотменно от своих сердечных и усердных рачителей чем-нибудь почитаем быть. И прежде может быть какими-нибудь, да не божескими почитаем был почестями: а как уже потом со временем возмог нечестивый обычай, и при том еще прибавлены были мучительские повеления, или подданных ласкательство к своему государю; то, которого недавно чествовали за человека, того уже за бога вменили. Третий образ мог быть такой: из людей всегда были такие, которые себя от других отменными оказывали, как например: иные силою прекрепкою, иные благодеяниями премногими, так что такие в сравнении других казались нечто иметь более, нежели человеческое, или нечто божеское: то после смерти народ, памятуя их дела да еще рассуждая об них более, нежели они самою вещью были, как обыкновенно рассуждается о делах персоны какой-нибудь неприсущей, их лица изобразивши поставляли на публичных местах, как в своих например Кумирницах. Но после как уже время стало далее проходить, а люди тех мужей, коих были образа, не знать, да только про их дела, преславные, а может быть и привымышленные слыша неотменно подумали им не быть из человеческого поколения, но из божеского: и потому их почли за богов, а их образа божескою стали почитать честью, как-то каждением, курением, огнем и пр. И отсюда-то богомерзкое многобожие в людях усилилось применивши славу Божию во тлю, и послуживши твари паче Творца: и сие богоотступство всех прочих заблуждений было виною. И так что касается до Язычников, то кажется довольно их прелесть познали; теперь надобно еще, чтоб совсем единство Божие утвердилось, Манихейскую ересь обличить.

Манихеи были Еретики четвертого века, наипаче во Италии, которые кроме прочих скверных ересей содержали, что двум началам быть думали, крайним и бесконечным: т.е. рассуждая, что от Бога доброго не может другое произойти, как только доброе, другого Бога к нему присовокупить вздумали, от которого бы всякое зло происходило; и такой бы Бог был бесконечное зло, так как тот есть бесконечное добро. Но сие опровергается первое тем, что двум началам бесконечным нельзя быть: понеже такие начала должны бы быть везде; но не могут быть везде, а наипаче когда они между собою совсем противны. Ибо ежели везде будет бесконечное добро, то не будет нигде зла; а ежели зло, так негде не будет добра. Второе: ежели бы были те противные два начала, так их концы вместе сшедшись непрестанно бы брань имели: а в такой брани должна которая-нибудь сторона победу взять: т.е. Бог, как всемогущ, тое зло истребить; иначе ниже будет всемогущ всегда при себе имея неприятеля. Третье: что всякое зло не есть что положительное, но лишение только добра.

Например грех ничто иное есть, как неимение сходства с законом Божиим, неправда есть лишение правды, нечистота есть неимение чистоты, блуд есть неимение целомудрия. Понеже нет ни одного зла существенного: всякое бо существо само чрез себя есть добро, и зла, поелику зло, выключая, в ком оно вмещено бы быть могло, нет на свете: а оно всегда есть в вещи доброй, как грех в человеке, и всегда от вещи доброй происходит не по естеству вещи, но по случаю, когда вещь с дороги заблуждает, и от настоящего порядка отходит, и такие заблуждения есть зло. Почему нельзя допустить прохождение в бесконечность в винах зла, т.е. будто надобно проходить до какого бесконечного зла; но всякое зло может заключаться в какой-нибудь вещи доброй, от которой по случаю сделалось.

Итак, что до сего учения, которым единство Божие всесовершенно подтвердилось, и до нынешней недели касается, довольно: а уже после праздника, ежели Бог похочет как и я и вы мыслью поуспокоившись, охотнейшими возвратимся на учение, приступим к самому святейшей Троицы таинству: теперь же приличным не преминем окончить нравоучением.

Нравоучение девятое

Выслушали вы, как мне кажется, и охотно и прилежно все то учение, которое мы на сих двух неделях преподавали, и то, что есть Бог, и то, что един есть. Сколько мы тут видели, которых Бог, пленницами мрака связав, предаде на суд мучимых блюсти, которые будучи древле предуставленнии на сие осуждение, нечестивии, господства отметаются, славу же Божию хуляще не трепещут, которые, говорю, или Бога не признают, или тварь за Бога признают. Но и наши праотцы некогда ослеплены были многобожия тьмою, оставивши Бога живого служили не по естеству сущим богам. Что ныне Бог отец, то у наших предков был Перун; какое ныне достоинство Бога Сына, тем он наших прародителей почитаем был нечестивый Дидо; какою мы ныне благостью от Духа Святого одаряемы бываем, такой некогда благости ожидали от нечестивой Лады; как ныне от нас светло един проповедуется Бог, и таинственная почитаема есть Троица, тогда неисчислимое множество прелестных богов торжествовало, и все адские жители в богов от суеверных людей применяемы были. О несчастие, которое ни какими слезами довольно оплакать не возможно! о наше блаженство, которое ни какая смертных сила достойно не опишет! О ты бедный человек, окаянный безбожник и многобожник! теперь пьешь горькую гнева Божия чашу, когда целый уже на тебя льется ярости Его фиал. Горе тебя постигло бесконечное, ад своими челюстями тебя принял, положился в рове преисподнем, в темных и сени смертней. Теперь ты, безбожниче, узришь, которого отрицался Бога, и не возможешь уже сказать, что нет Бога; ярость его обличает тя и гнев его наказует тя. Прострешь ли во аде к Богу руку свою; но кто исповесть во гробе милость его и истину его в погибели? И ты, многобожниче, подобного не избежал жребия. Где твои подевались Боги? Где все те, которых ты во всяких злоключениях обыкновенно на помощь призывал. Но они-то самые тебя в сию ввели погибель; они-то твои были и боги. О верные боги! которые от своих служителей и в Аде не отстают: ту будет плачь и скрежет зубов. Но нас покрыла Божия рука, нас защитила мышца Его высокая, мы положены были в расселине камня, как мимо шла Божия ужасная слава. Ибо и мы были не лучше других, не меньше других грешники. «Вси согрешиша и лишишася славы Божия» (Рим.3:23). Все мы удалялись Бога, а к бездушным идолам яко ведоми ведохомся. Но ныне древняя мимоидоша, се быша вся нова. Разрешилась тьма, и приведены мы в свете богопознания, явлением на земли Спасителя нашего. И как наступает радостный день Рождества его; так сердца ваша готовы ли? так души ваши чисты ли? так вы руки свои расслабленные и колена расслабленные исправили ли? О! Послушайте вы благообразные церковные чада! моих немотствующих речей: отверзайтесь очи слепых, и уши глухих услышите, ты скочи хромой яко олень, и исправись язык гугнивых. Се благовествую вам радость велию, яко с нами Бог, разумейте языцы и покаряйтеся. Услышите даже до последних земли. Могущии покаряйтеся, родися Еммануил, еже есть сказаемо – с нами Бог. Изыде жезл из корене Иесесова, и цвет от него взыде: так паситеся вкупе и волк, и агнец, и рысь, и козлище, и телец, и юнец, и лев, вкупе паситеся. И вол, и медведь вкупе паситеся; и лев, и вол, ядите плевы, яко отроча родися нам сын, и дадеся нам, да всыновление восприимем. Почему я ваше благочестие приветствую с наступающим праздником, и желаю, да будет Вифлеемом всякая верная душа. Аминь.

Сказывано Декаб. 21 дня.

Уже прошел праздник, или праздники, в коих вы Божьею благостью достойно, понеже духовно, торжествовали, и изрядно свою жизнь исправили, как и требовала того с небес чрез Христа посланная благодать. Так на сих людях мир и милость Божия: на них опочивает дух Христов и благоволение Отчее: их осеняет духообразный в крещении на Христа сошедший голубь, который своим кротчайшим оком и прелегким крылом Божие снисхождение и скорую помощь прекрасно означает. Но и должно сему быть. В моих ушах пресветло отдается оный Павлов глас: «Елицы во Христа крестистеся: во Христа облекостеся» (Гал.3:27), которые, де, во имя Христово крестились, те чрез то крещение Христом как бы светом оделись. Мы недавно праздновали Христово облечение в плоть; так возможно ли, что кто из Христиан рождества праздновав праздник сам бы не переродился, ветхость греховную не отложил, юность свою, яко орлю, не обновил, как финикс не процвел, как земля не прозябнул, кратко, во обновлении жизни ходить не начал? Но еще се вкупе и другой приспел крещения праздник, в котором наш Промыслитель, наши, а не свои грехи в водах погрузил, чтоб нам не только со Христом рожденным родиться, но с ним же крещающимся и креститься, то есть, измыться, очиститься, просветиться. Но когда напротив по таких праздниках, иной никакого в добре успеха не показал, жизнь свою добродетельми не исправил, в первых грехах остался, или, чего не дай Боже! грехи умножил, скверны усугубил, гнев Божий воспалил; то как ты, человече! говорю я к такому, при таком Божия любви огне замерзаеши, при таком Христовой благодати свете померкаеши, а не просвящаешися, при таком богатстве нищетствуеши, при таком излиянном источнике жаждеши, при хлебе небесном животном алчеши? Ты в водах святых погружался, но из бани выходишь, весь осквернен и душею и телом: душу ты грехами, а тело, которое должно быть дом Христов, в сии святые дни студными обесчестил игрищами. Но слава Богу! и для самых на сих днях бесчинствовавших еще остался тот Христов глас, последняя наша надежда: «покайтесь, приближибося царство небесное» (Мф.3:2). (Хотя между тем сколько оно приближается, столько мы удаляемся.) Но не совсем унывать должны мы. Суть избранные Божии. Мы свое уже начинаем ловление, и нашего учения мрежи не в мелких плавают водах, да еще как видно, не мало пойманных влекут рыб: только, дал бы Бог! чтоб в моей мрежи не было рыб, которые бы за непотребность свою опять извержены быть заслуживали. Мы как уступленное нам на успокоение от трудов, а вам для поощрения впредь на ревностнейшее и охотнейшее слушание, время окончали: то теперь и я вас усерднейшим духом встречаю, и вы поспешнее на учение стекаетесь; и я сладким вашим присутствием опять наслаждаться начинаю, и вы, слушатели, уповаю скудную мою и недостачную трапезу великодушно примите. Примемся убо паки рачительно за дело свое, и подвигом добрым подвизаться станем, то есть, так, чтоб уже моему слушателю время не изменять, и один раз побыв через несколько недель не приходить, а чрез то все и прошедшее позабывать. Нет! такое слушание означает человека, который вместе хочет двоим господам работать: однако я и за таких студеных должен Всевышнего молить, чтоб их коснулся сердца, и своим бы словом согрел, а за тщательных благодарить, чтоб их в таком намерении утвердил, и всякую в понятии подал легкость. Сие учинив, хочу, чтоб вы вспомнили то, чему мы прежде учили. Остановились мы, как уже довольно доказали, и что есть Бог, против безбожников; и что един он есть, против многобожников: теперь кто не видит, что мы дошли до того, что нам говорить надобно о том, что то есть Бог? И в самое верою покланяемое и неиспытанное Святейшия Троицы таинство приникнуть.    

Вопросишь: Доказавши, что есть Бог, и что он один есть, какой следует вопрос определить? Отвечаю: Надобно спросить, чтобы такое Бог был самым существом, ежели только сие можно постигнуть, для того, что настоящего в учении держась порядка, должно первее все тое учение окончить, которое несколько и из разума доказать можно. Понеже такое учительство не только христианам, но и неверным понятно. А окончив сие, прейдем на то, которое на одном собственно основывается Божием слове. И так Вопросишь: Остается ли что при учении о Боге, которое бы не совсем ослепленным разумом познать было можно. Отвечаю: Неотменно. И язычники бо разумнейшие не только что Бога познали единого, но и много кроме сего не противно мудрствовали: как например: что Бог все создал, что он всемогущ, преблаг, вездесущ, всякого добра вина и проч. хотя между тем суеверных своих примесов премного содержали. И сие-то есть, которое разумом несколько еще о Боге познавать остается. Вопросишь: Так познавать Бога, есть ли то, что и в самом существе познать Бога? Отвечаю: Никак, потому что так познавать, ничто иное есть, как свойства Божия познавать: (а свойства Божия суть некоторые околичности в Боге, не случайные, но существенные, чрез которые Бог нам немощным сам себя знать дает, и ими ж от тварей отличается), которые свойства в Боге, правда, ничто иное, как сам Бог; только мы и свойства Божия не можем никак так понять, как они сами в себе; но очень темно, и едва одну их поверхность: как например: бесконечность, вездесущество, безмерность и пр. Так скажешь: умом сим человеческим Бога нельзя познать по его существу, или, как Он сам в себе есть? Отвечаю: Ниже Ангельским. Бог все в тварях имеющиеся совершенства в себе содержит превосходным некоторым образом, и бесконечно лучшие и совершеннейшие: как например светло солнце, Бог бесконечно светлее, то есть, сколько ты Богу светлости ни приписуй, он еще останется без конца светлейшим. Разумен человек, но Бог столько разумен, что ты сколько ему ни припишешь разума, так еще сим и маленькой части разума Божьего не изъяснишь. Он вездесущ так, что ты сколько не сыщешь, сколько его вездесущество требует. А когда скажешь, что он бесконечно премудр, бесконечно красен, что Он везде без конца: то сие само в себе есть непостижимо. Сие признали и разумные язычники, которые будучи спрошены, чтобы был Бог? отвечали, что мы сколько о том рассуждаем, то отчасу вещь темнее становится. Да и правда: как ни подумаем о Боге, то все то представление будет человеческое. Мы, например, представим себе, что Бог есть некоторое существо пресовершенное, и превеликое и преславное, но никогда представить не возможем такое существо, которое бы было превеликое, а не имело бы ни долготы, ни широты, ни высоты, каков есть Бог; или прекрасное, а тая красота ни каких бы на себе не показывала цветов или красок; или пресовершенное; а не знал бы, каким образом те совершенства вообразить, а наипаче когда б одно совершенство за другим выходило, и так без конца. Святой Августин сколько ни стремился Бога понять: только уступил непостижимости, сказав, что ты, Господи! более совершен, нежели сколько я понять мог: велик без количества, красен без качества, везде без места, всегда без времени; во всех вещах Ты, однако не заключен в них; Ты кроме всех вещей, однако не выключен из них; а все сие таким образом, каким Ты сам, Господи! ведаешь. Но и сие наше о Боге понятие, по Назианзену, есть такое, которое, как мы удерживаем, пробегает, и как еще разум не осветится, выскакивает, наподобие молнии скоро преходящей.   

В подтверждение сея ж истины из Священного Писания довольно вспомнить одно тое Павлово место (1Тим.6:16), где пишется, что «Бог живет в свете неприступном, Его же никто же виде от человек, ниже видети может». Которое Златоуст толкуя выводит так: не говорит, де, Апостол, что Бог есть свет неприступный, но что живет во свете неприступном, чтоб уразуметь, сколько Бог сам неприступен, когда храмина, в которой живет, есть неприступна. И еще: говорит, де, Апостол, что Бог живет в свете неприступном; но сие гораздо более, нежели как непостижность; понеже которое по изыскании и по исследовании постигнуто быть не может, то непостижимым называем; а которое исследуемо быть никак не терпит, и к которому близко никто приступать не может, то неприступное есть. И сего довольно, что Бога мы понять и постигнуть, каков он сам в себе есть, не можем, против еретиков Аномеев: для лучшего ж уверения прочти слова о непостижимости.    

Скажешь: Везде почти приказывается в Святом Писании, чтоб мы Бога познавали, и живот вечный состоит в познании Божии (Ин.17). Отвечаю: Не то приказывается, чтоб мы Бога познавали совершенно по существу, каков сам в себе есть, что выше наших сил: но то, чтоб нам не быть в незнании истинного Бога, как безбожники и язычники: но из незнания приходить в познание, и сколько Его познавать, сколько Он сам о себе в слове своем открыл.    

Вопросишь: Можно ли хотя несколько Бога описать? Отвечаю: Можно; да только описаниями очень не собственными, то есть, не такими, которые бы нам точно Его представили, но темными, и сколько понятию нашему вместительно. Вопросишь: Какое же бы то было о Боге понятие? Отвечаю: Одно философское, то есть, которое только одним умом не совсем помраченных людей приобретается, есть сие: Бог есть существо пресовершенное, или собрание всех совершенств и вина всякого добра в естестве. А богословское или Христианское полнейшее и совершеннейшее и от слова Божия взятое описание есть таково: Бог есть существо единое, духовное, вечное, свободное, неизменное, бессмертное, препростое, премудрое, всемогущее, преблагое, преправедное, правдивое, милостивое, самодовольное, в трех состоящее лицах, которые суть, Отец рождающий, Сын от Отца рожденный и Дух Святый от того же Отца происходящий.   

Которого описания всякое свойство особо так изъясняется и доводится: Бог существо, понеже Бог есть, самою вещью Бог, когда так можно сказать. [Существо бо вещи есть, чрез которое вещь нечто особливое в свете есть]. А Бог не только есть, но еще есть от себя и чрез себя, а не от другого; да и прочим всем вещам дает быть или существо: и для того Бог называет себя (Исх.3:14) «Иегова», как бы, говоря, сам чрез себя имея бытие, и другим бытие подает. И потому Дамаскин говорит, что в Боге существо есть некая преужасная и неизмеримая бездна.    

Единое. Сие уже довольно изъяснили, где говорили, что един есть Бог существом одночисленным.    

Духовное, Бестелесное, невидимое, никаким чувствам неподверженное. Здесь не разумеется под именем духа дыхание из уст или ветер; но существо невещественное, которое чтобы такое было, не понимаем. Знаем, что тела не имеет, а духом называем, подобие взявши от воздуха, который хотя есть тело, однако ради своей тонкости, легкости, называется дух. По сему подобию существа бестелесные, как-то души, Ангелов, и самого Бога называем духом: только вообще примечать надобно, что Бог некоторыми свойствами с тварью сообщается; только то свойство всегда превосходнейшим образом в нем остается: так например Бог есть дух (Ин.4), и Ангел есть дух и душа: но Бог далеко превосходнейшим образом есть дух. Подобным образом Бог живый: хотя и другие премногие вещи имеют живот: но Бог гораздо особливым образом есть живый; в нем бо есть источник живота. Скажешь: в писании говорится, что Бог имеет руки: «руце твои сотвористе мя» (Пс.118:73); ноги: «Боже! внегда исходити тебе... в пустыни» (Пс.67:8); уши: «внуши ...молитву мою» (Пс.54:1); очи: «очи Господни на праведныя» (Пс.33:16). Отвечаю: Сие все богу приписуется, снисходя нашей немощи. Божия все действия духовны, и потому непонятны: то надобно нам было в пример употребить хотя телесные вещи, только чтоб чрез них понять как-нибудь Божия духовные действия. И так очеса в Боге приизрядно нам означают, что Бог все видит; лице Его к нам приязнь, руки действие и силу, ухо, выслушание и милосердие и пр. Сие учение против Анфропоморфитов, которые Бога подобным быть, по телу, человеку думали, и против наших раскольников.    

Вечное. Ни начала ни конца имущее; «от века и до века ты еси» (Пс.89:3), и целое свое бытие вместе содержащее, то есть, во всю вечность целое, и во всякой вечности части целое ж.    

Свободное. Удаленное от всякого рабства, от обязательства, от долга, от понуждения, от нужды: «Бог ...на небеси и на земли, вся елика восходите, сотвори» (Пс.113:11). Да к тому ж волю имеет неприменяемую, то есть, что восхочет, то всегда хотеть будет. Скажешь, что не все по воли Божией делается. Отвечаю: ежели Бог чего хочет под некоторым условием, то правда, что воля Божия часто не исполняется; как-то хочет нам спастись, ежели и мы восхочем; но чрез сие ни мало не вредится свободность Божия: а когда Бог чего прямо хочет, то неотменно исполняется: «воли бо Его кто противитися может?» (Рим.9:19)    

Неизменное. По существу; вечное бо есть и бессмертное: по воле, по месту, понеже безмерен.    

Скажешь, Бог раскаивается. Отвечаю: Так говорится снисходя нашей немощи: когда другое определение на дела свои творит, не по измене своей воли, но самой твари.    

Безмерное. То есть, непостижимое, или вездесущее и никакого к пребыванию своему неимущее места определенного. Язычники говаривали, что Богом все наполнено. Сюда надлежит оная остроумная речь, Бог есть круг, которого центр везде, а окружие нигде (Пс.138:7): «камо пойду от духа Твоего? И от лица Твоего камо бежу?»    

Препростое. Ни из каких частей не сложное, не говорю, физических, но ниже Метафизических. Нет в Боге рода, нет дифференции, разности, нет субъекта, подлежащего, нет акцидента, случайных принадлежностей, не состоит из акта и потенции, действия и возможности.    

Премудрое. Всеведущее, и познающее одним взором без всяких размышлений не только самого себя и все вещи от себя созданные, великие и малые, прошедшие, будущие и настоящие, но и все то, которого хотя нет, да может быть: познает же так светло, что как бы все вещи на руке у него были написаны, и так удобно, как мы глазом вещи усматриваем, так он их, или гораздо совершеннее натуры подробно познает (Пс.138:1-2): «Господи, ...ты познал еси седание мое и востание мое, и помышления моя разумел еси издалеча». «О глубина богатства премудрости и разума Божия!» (Рим.11:33). И по сему-то один Он наш есть сердцеведец.    

Всемогущее. Вся может без числа, без меры, и делает, что хочет, одним мгновением и без всякого затруднения, и вся имеет в своей власти: «вся возможна Богу» (Мф.19:26).   

А что Бог не может грешить, лгать и пр. то тем самым более всемогущ, понеже грешить означает немощь и слабость.    

Преблагое. Предоброе, никакого худа непричастное: преблагое само в себе и не существу своему: «никто же благ, токмо един Бог» (Мк.10:18); в делах своих, «всяко даяние благо... свыше есть сходяй» (Иак.1:17). В своих расправах: и праведного бо неотменно любит, и грешного отвращается. «Праведен еси, Господи, и праведна дела Твоя» (Пс.118:137). И без удовлетворения грешника не прощает. Такая правда оказалась на единородном Сыне Божии.    

Скажешь: Добрым худо, а злым добро делает. Отвечаю: По видимому худо: да и то на время. Скажешь: Добрым никогда не должно худо быть. Отвечаю: Совершенно добрым, правда.    

Правдивое или истинное. Не лживое, неглаголющее противная, нелицемерствующее, необманывающее, определения непременяющее и в обещаниях твердо стоящее.   

Милостливое. Всем хочет спастися: отлагает казни, ожидая покаяния, снисходя нашей немощи: избавляет нас: Сына на смерть предает нас грешных в грехах кающихся охотно принимает. Скажешь грешным не милосердствует? Отв. Не кающимся. Не спасает всех, когда может? Отв. Поступает по правосудию.    

Самодовольное. В себе самопресовершенное, ни откуда немогущее себя дополнить и вся прочие удоволить могущее. Скаж. Вся создал ради себя. Отв. Для того, чтоб всем свои доброты сообщить.   

В трех состоящее лицах. Которые лица, понеже сочиняют оное преславное святейшее Троицы таинство одним только Христианам вверенное: то о сем мы, ежели Бог похочет и поможет, обещаемся в будущую неделю беседовать. А теперь посмотрим, какое бы из нашего учения могло быть нравоучение.

Нравоучение десятое

Слышали вы, возлюбленные, сегодняшнее учение, которое, с коей стороны ни посмотреть, то все велико, все высоко, все непостижно и так плодоносно, что нет ни малейшей частицы, которая бы нас чрез тысячу дорог к добродетельному житию не вела. Что есть человек, Господи! яко помниши его, или что есть сын человеческий, что тако снабдеваеши его? У нас первая вещь душа, у Бога первое попечение о спасении души. Бог нам толкованные ныне свойства за тем благоволил открыть, чтоб мы знали, как надобно о нем высоко и благочестиво помышлять, как осторожно и с трепетом говорить, как его благоговейно и настояще почитать. Знайте, что сие учение есть зеркало, в котором усмотревши вы свое лице, как отойдете, не должны позабыть, какого были лица. Хорошим ли и красным твое лицо то зеркало представляло? Так спеши к виновнику твоей красоты, и благодарною душою, благодарным же и сердцем Его благодари, говоря, ты Господи слава моя и возносяй главу мою, заступник мой, и рог спасения моего. А благодаря вместе Его и моли, чтоб в том добре утвердил, и благоволил бы тебе без всякой скверны и порока предстать пред страшным своим судом. А ежели в том зеркале окажутся на твоем лице какие не пристойные пятна и гнусности: то к очищающему беззакония и исцеляющему недуги наша теки Господу; исповедуй на тя беззакония твоя, и он оставит нечестие сердца твоего: и ежели будут грехи твои яко багряные, как снег убелятся, ежели ж будут как червленые, яко волна убелятся. Так, слушатели, а не инак должно поступать Христианину при Христианском учении; «не слушатели бо закона», учить святой закон, «...но исполнители закона оправдятся» (Иак.1:22; Рим.2:13). Стройте себе дом, да не на песке, и не такой, который, ежели бы маленькой дунул ветерок, или самый мелкий протек ручей, то он стремглав и разрушился бы и своим разрушением ужасные бы сделал развалины. Слышали вы про тот камень, о котором хвалится Давид, а толкует Павел; «камень же бе Христос» (1Кор.10:4): на нем мы свой дом строить должны, ежели бы хотели, чтоб наш дом и врата адова не одолели. А как и кто свою храмину строит на камени? Тот, по учению самого Христа, который слушает словеса Божии и творить я. Тебе, я тебя ищу, муже мудрый, который свой дом знаешь премудро устроить, приди и неси твое сребро, злато и другие материалы; есть у нас на основание тебе камень: созидай на нем храмину; а вместе и нас научи, чтоб мы твоим примером могли поступать; и самым бы делом научились, как то блаженные те, которые слушают слово Божие и творят е. Нам не надобно много книг, ежели хотим богоугодно и христиански жить. Что подумаете, ежели я открою, что в сегодняшнем учении все то заключается, откуда бы мы могли исправнее свою жизнь провождать, ежели бы только захотели не зевающими устами слушать и не нерадивыми ушами внимать. Я говорил, что Бог един; очень изрядно: я ищу, куда далее вы с таким учением поступите, и где остановитесь. Тут усматриваю, что вы очень тем довольствуетесь, ежели только слова одни как-нибудь поймете, а чтобы из того следовало, и чего бы оное учение от вас требовало, о том во глубину не входите. Так слов много, а дела мало: сучки листом одеваются, а плодов не приносят. Такие слушатели на песке строят храмину; такая храмина весьма близка к падению. Не так, слышим, не так: когда слышим, что Бог един: то надобно всякому в самого себя взойти, и на мысли как на престоле судиею посадить свою совесть, и ей полную в допросах позволить власть. Тут она пусть тебя, ни мало не щадя, допрашивает: что одного ли ты держишься Бога, то есть, одного ли Его признаешь за своего полного властелина? И на одного ли Его как на своего промыслителя надеешься? Любишь ли Его всем сердцем, всею душой, и всеми силами твоими? И кроме Его другим каким вещам все свое отдаешь сердце, всю свою душу? Здесь прилежно осмотрись, и подробно себя испытай, что ты не погрешил ли против которого из сих допросов? Ежели во всем том совершен: то о велия вера твоя! благословен ты в пути, благословенно исчадие чрева твоего: благословенны житницы твои, благословен вход твой, благословен исход твой, и радость вечная над главою твоею. Но где ныне такие люди? Где сыскать таких слушателей? Не сыщутся ли таковые, которых бы совесть не обличала во многобожии, которые бы не одного держались Бога? Думаем, что мы одного только имеем Бога, а богатство что? Что мамона? Что сребролюбие, сей любезный золотой идол? Что чрево, сей домашний божок? Что необузданная похоть? О сколько богов! которым некоторые Христиане, так как поганые идолам работают. И есть ли сие неправда? Мы например возьмем сребролюбца, и посмотрим, есть ли в нем душа? Ах! нет: в сундуках она заперта: «идеже бо сокровище ваше, говорит сам Господь, там и сердце ваше будет» (Лк.12:34). А с другой стороны слышим, что слово Божие говорит: «возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею» (Мф.22:37): то есть, отдай Богу и сердце твое и душу твою: но сребролюбцова душа вся богатству отдана. Слава Богу, что такового сребролюбца нет между вами, слушатели, вы и домашние свои нужды, и такие дела, к которым все мы обще самым естеством привязаны оставивши столь ревностно здешний труд сносите; а сребролюбец теперь суетными мучит себя вожделениями. Да куда ж мне скажет от, деньги девать? Но чего ожидают беспомощных людей полки, нищих людей стада? На твои руки оставлен есть нищий, сиру ты буди помощник. Но нет, тут он затворяет свою утробу от бедных стенания. Так как же таковые признают быть Бога? Какой, говорят, у нас кроме единого Бога? Но обманываешься, человече! Был ли бы ты того раба господином, который бы твоих приказов ни мало не слушал, и твою бы честь к другому кому относил? Я думаю, никак. А с Богом не таким ли образом поступаешь ты? Бог твой естественный господин приказывает своего брата не оставлять: а сребролюбие велит, чтоб ты только един себя пресыщал, хотя б при твоих воротах умирали. Бог повелевает, что Его любить всем сердцем, всею душою: а сребролюбивый дух что тебе внушает? Яждь, пий, веселись. Бог тебе советует идти в церковь на молитву, пойти на Катехизис для наставления твоей души: а сребролюбивая страсть тебя отговаривает; в сие де время сколько ты домашних отправишь нужд? Сколько соберешь прибытков? Теперь, смотрите, сами будьте справедливые судьи: тот ли сребролюбцев Бог, которого он не слушает или мамона Бог, которого слушает? Истинного Бога хотя бы сребролюбец и почел словом, а не вещью за своего Бога: но только Бог не захочет такового человека быть Богом, который всю Божескую честь к другой вещи относит. Теперь видим, кто-то сих моих слушателей есть Бог, и кто-то тех, которые за своими прихотями остаются дома? А и других, кроме сребролюбцев, мало ли таких найдем, которые подобно вместо одного Бога различным работают страстям. Хотел бы я здесь привести недостойного имени блудника и непотребную блудницу, ежели б не опасался, и самым их воспоминанием сие опорочить место. Важно есть оное Апостольское слово: «прилепляяйся любодееце едино тело бывает с любодейцею: ...прилепляяйся же Господеви един дух бывает с Господем» (1Кор.6:16-17). Да и самым делом мы слышим, не на словах только, но и на письме, что жегомые похотною страстью своих любовниц называют богинями, и не стыдятся говорить, что они обожают их. О странное и страстное вещей превращение! Не есть ли сие откровенно истинного Бога отрицаться, и другого избирать себе Бога? И так, слыш. мы и в Христианстве нашли многобожие, когда стали учение наше подробнее разбирать, прочих еще Божиих свойств ни мало не коснувшись. Но что, ежели бы стали говорить о том, что Бог есть духовен. Так куда бы скрылись наши плотские наружности, которыми мы Бога обыкли почитать? Куда бы делись наши лицемерные набожности? Ежели бы о том, что всемогущ, так стали ли бы мы к другим прибегать людям? Ежели бы о том, что неизмерим, отважились ли бы мы на какой грех, ведая, что куда бы мы не крылись, весь везде кроется Бог? Но что о том говорить, что Он есть пресвят, что пресвободен, что пресовершен, что преправеден? Не достанет теперь времени: однако ежели Бог похочет и поможет и от прочих свойств в следующие недели поищем себе пользы; а теперь оканчиваю, моля Божию благость; чтоб нашем учению не попустил быть без своих плодов. Аминь.

Сказано 11 Января.

Дошли уже мы до того, что мне неотменно должно в таинство Божие сокровенное проникнуть, и слова, человеческим языком не могущие истолковываться, открыть, и как бы некоторым образом другим стать Моисеем, всходить на самой горы верх, иметь дело с огнем, и облаком покрываться; а вам, слушатели, таких тайн высоту или глубину надобно будет внутрь ушей принимать, мыслью созерцать чудная, и умом ходить по самым небесам. Так ты мой гугнивый язык очищайся, а вы свои ушеса и мысль уготовайте, чтоб она достойным таких тайн соделалась домом. Мы приступаем к учению, в котором трисиянный Святейшия Троицы открывается свет. О велия благочестия тайна! Тайна уму неприступная, философам неведомая, Иудеям и Магометанам ненавистная, суеверных людей мудрствованиями затрудненная, многих еретиков и древних и новых учениями похуленная! Сия, говорю, тайна нам предлежит в толкование. Опускаемся в бездну, как Петр: но не боимся потопления, когда Христос, попирая волны, нам свою простирает руку: сия тайна человеческому уму совершенно непостижима. И потому-то Павел хочет, чтоб такие тайны только тем вверены были, которые во учении Христианском не младенцы, но совершенные мужи, то есть, которые чрез долгое время в размышлении Божественных вещей разум свой углубляли. И для того хотя я теперь вам светом троическим на основании слова Божия озарю; только так, что большую того сияния часть предоставлю богословам: для того, чтоб нам не случилось тоже, что и тем, которые долгое время во тьме пребывши нечаянно на полуденное выводятся солнце. И так мы приступим к слову Божию, где, что касается до Бога, первая С. Троицы тайна открывается.    

Вопросишь. Как уже сказано, что Бог есть существо единое и пр. в трех состоящее лицах, Отца и Сына и Святого Духа, из которых лице каждого есть Бог, так кажется должно принять трех богов?    

Отвечаю. Никак: Бог есть един существом, един естеством, числом един, но тот же существом, естеством и числом единый троичен есть в лицах, то есть, Бог Отец, Сын и Дух Святой. И в сем состоит все православного учения сокращение, что едино только Божественное существо и естество, общее трем лицам, чрез необщительные свойства различающимся, то есть, Отцу нерожденному, Сыну от Отца рожденному, и Духу Святому от того же Отца происходящему. Но чтоб сколько-нибудь лучше сие объяснить, должно некоторые слова наперед протолковать, а именно, что есть существо? И что есть лицо, или ипостась, или персона? Отвечаю. Существо здесь то ж, что и естество, и оно есть вещь сама чрез себя стоящая, от другого несодержимая, хотя со многими есть общительная. Общительное или сообщенное называется, которое многим есть обще или сообщиться может. Не сообщительное есть, которое ни с какою вещью не сообщается. Существо человеческое по виду (Specie) многим человекам есть общительно, а не по лицу (non individuo). А Божие существо есть общительно самим собою (individuo), понеже божество или божественное естество есть в трех лицах тоежде и вся например человек человека рождает, естество и существо ему сообщает, а не свою особу (perfonalitatem). И так естеству Божественному приличествует общительность, необщительность лицу.   

Лицо или персона, и ипостась есть особа чрез себя стоящая (individuum fubfiftens) живущая, разумная, несообщительная, несодержимая в другом.   

Отсюда уже видно, какое-то различие есть между существом божественным, и лицами естества божественного. Под именем существа Божьего разумеется то, что Отец, Сын, и С. Дух, просто об них рассуждая, суть, и что им трем обще есть. А под именем лица разумеется то, что всякое из них лицо между собою сравняемо есть. Бог Отец есть то, что Бог есть, да не от инова; Сын есть то ж, что Бог есть, да не от себя, но от Отца; Дух Святой есть то ж, что Бог есть, да не от себя, но от Отца ж. И так Божие существо есть сих трех тоже и одно числом.   

Сие учение должно наипаче памятовать против двух знатных еретиков, Ария, говорю, и Савеллия, чтоб и единство Божества трех лиц сохранить, и лица не слиять. Арий учил, что Сын и Дух Святой не того же с Отцом существа: а Савеллий одно только принимал лицо, которое, де, по разным случаям и действиям то Отец, то Сын, то Дух называется.    

Вопр. Сколько есть лиц в божестве?    

Отвечаю. В едином Божием существе три лица, свойствами своими по самой вещи, то есть, не по нашему только умствованию, различенные, единосущны и единсвечны, Отец, Сын и Святой Дух, из которых всякое есть истинный и вечный Бог. Сие из явственных Священного писания доводится мест: бытия (Быт.1:26) «Сотворим человека» и пр., псалом (Пс.32:6) «Словом Господним» и пр., (Мф.27:19), (1Ин.5:7) «Трие суть» и пр., (Еф.2:18). Сие ж самое доводится из светлого откровения, которое показалось при крещении Христовом (Мф.3:16), и на Фаворе (Мф.17:5), других доводов премногих не воспоминаю. Сия Троица лиц никаким подобием точно не может представиться. Можно несколько показать в солнце, которое состоя в самом себе имеет свет, от которого света с теплотою происходит сияние; хотя свет и сияние то ж, что и самое солнце. Или и душа будучи сама в себе имеет ум и волю; и хотя ум и воля несколько разнствуют от души, только самою вещью ничто иное, как душа.    

Вопр. Чем доводится, что всякое С. Троицы лицо совершенный Бог?    

Отвеч. Что первое лицо Отец есть Бог, то никто не усомнится, разве кто совсем Бога не признает. А что Сын есть Бог, то явно говорится в С. Писании (Ин.1:1), (Евр.1:10), (Фил.2:6), (Ин.20:28): «Господь мой и Бог мой», (Рим.11:5) и пр. Здесь надобно вспомнить то, что ходатаю надобно, чтоб был Бог, как мы учили. А что и Дух Святой есть Бог: (Мф.28; Деян.5:3; 2Кор.3:17). Но более о сем, как дойдем до второго и восьмого члена.    

Вопр. Что убо есть Бог Отец?    

Отвеч. Есть первое лицо в Божестве, которое предвечно родило Сына, созидающее, сохраняющее и управляющее вся.    

Вопр. Что есть Бог Сын?    

Отвеч. Есть второе лицо Божества предвечно от Отца рожденное, которое принявши естество человеческое Христом искупителем и ходатаем нашим сотворися.    

Вопр. Что есть Дух Святой?    

Отвеч. Есть третье лицо Божества, предвечно от Отца происходящее, которое нас отраждает и освящает чрез слово и тайны. О сих двух после пространнее в своем месте. Три убо лица в Божестве не суть три бога, как например три человека называются Петр, Иаков, Иоанн; понеже лица Божественные одно числом имеют существо, а мы видом.    

Вопр. Как различаются три Божественные лица?    

Отвеч. Свойствами: только надобно знать, что свойства иные суть существенные, иные суть личные. О свойствах существенных в прошедшую неделю говорили: и такие свойства всем лицам общи, и ими не различаются. Личные свойства в Божественных суть те, которыми лица святой Троицы так разделяются, что одно не может быть другое, то есть, лицо Отче не может быть Сыновне и пр. А оне суть Отца нерождение, Сына рождение, Духа Святого происхождение. И сие нам довольно: понеже язык мой далее изнемогает, и мысли такую разбирая высоту томились: притом должен помнить, что я говорю тем, которые еще млеком, а не твердою пищею питаются. Сия тайна такая, о которой говоря должно помышления низлагать, и разум пленить в послушание веры.

Нравоучение одиннадцатое

При случае сего учения удивляться надобно гордому человеческого ума любопытству. Он все исследовать и все понять и самые тайны Божие стремиться, хотя многих под ногами лежащих вещей не понимает, и сам человек есть земля и пепел. Такие были высокомудрствующие Епикурские и Стоические философы, о которых нам деяния Апостольские знать дают. Они послушавши Павла, на Ареопаг тогда представленного, который светло им проповедовал воскресшего Христа, и что потому всем нам воскреснуть надобно; они сие Павлово учение осмеивали, а самого проповедника суесловом не стыдились называть. И здесь-то сбылась оная Божия гроза: «погублю премудрость премудрых, и разум разумных отвергну; ...и обезуми Бог премудрость мира сего» (1Кор.1:19-20). Такие-то были оные безумные Иудеи, которые видя и слыша Христа, небесное учение проповедующего, говорили: откуда сей книги знает не учившись? И соблазнялись о нем, и на них сбылось то Христово слово: «Аз в мир приидох, да слепии видят, и видящие слепи будут» (Ин.9:39). Сих же сообщники были и Капернаумские жители, которые как послышали, что Христос им и всем верующим в Него хочет дать плоть свою ясти, и кровь свою пити: начали между собою прения иметь, роптать, и сии слова говорить: «Како может сей нам дати плоть свою ясти?» (Ин.6:52). И еще: «жестоко есть слово сие, и кто может послушати?» (Там же, Ин.6:60). Так и сии безумные ропотники послышали сие Христово обличение: «дух есть, иже оживляет, плоть не пользует ничто же. Глаголы, яже аз вам глаголах, дух суть, и живот суть» (Там же, Ин.6:63). Что, де, я вам, несмысленные, ни говорю, вы того не должны одну только смотреть поверхность и плотским умом рассуждать: о Божиих вещах надобно особливое иметь понятие, и духовного держаться разума: «глаголы, яже аз глаголах, дух суть, и живот суть». В сие пагубное любопытство впал было оный у Евангелиста Иоанна помянутый Никодим, один из ученых фарисеев Князь Жидовский. Он познавши, что Христос есть учитель, который от Бога пришел, просил его показать себе ко спасению путь: Христос на сие ему подтверждением сказал: «аминь, аминь, глаголю тебе, аще кто не родится водою и духом, не может внити в царство небесное» (Ин.3:5). Вам известно, что здесь говорится о крещении. Тот Никодим на Христово слово сей подлинно фарисейской предложил вопрос: «како может человек родитися будучи стар? (Там же, Ин.3:4) Уж ли, де, опять может внити в утробу матери своей и родиться?» О вопрос сам чрез себя немощный! но не меньше суетны и все те, которые в Христианских догматах хотят быть судьями. Христианское учение есть камень, на котором ежели кто падет, сокрушится, а на которого камень падет, сотрет его. Вера есть для нас святое убежище, безопасное пристанище, а неверствие или пустое любопытство есть опасное зло, которое прямо ведет к развращению. Таковые развращающие путь Господень всегда были и будут: нельзя быть пшенице без плевел; всегда церковная роза терниями была окружена: «подобает и ересем в нас быти» (1Кор.11:19), как негде слово Божие говорит; зачем? «Да искуснии явятся». Надобна тьма, чтоб лучше узнать превосходства света: злато во огне светлейшим становится. Мы от сей опасности удалены, мы Христиане, наша вера, наша церковь есть утверждена на камени Христе. «Аз глаголю тебе, говорит глава наша Христос в лице Петровом церкви своей, яко ты еси Петр, и на сем камени созижду церковь мою, и врата адова не одолеют ей» (Мф.16:18). Где теперь вооружавшиеся на разорение церкви? Исчезли, и только что оставили заблуждения своего смрадные следы, и свое имя на вечное всем потомкам бесчестие: а церковь Христова между такими терниями процвела, церковный корабль между такими непогодами, имея управителя Христа, безвредно выше волн носился, и славно в тихое достиг пристанище. Мы с нею вкупе исповедуем единого Бога, Отца и Сына и святого Духа: Исповедуем; а далее не испытуем, к неприступному не приступаем, непостижимого не наследуем, бесконечного не досягаем, не выступаем из своих границ, и знаем повиноваться Богу. Когда же так, слушатели, то надобно тех примером казниться, чтоб и нам любопытством каковым в подобное не впасть заблуждение. Смотри, не высокомудрствуй, не бойся: ты у Бога в руке так, как у скудельника глина. Но скажет ли глина своему художнику: «Почто меня так ты создал?» (Ис.45:9). Мы Христовою кроткою идя стезею и Божьего Его учения руководствуеми светом, «веруем видети благая Господня на земли живых» (Пс.26:13). Аминь.   

Сказывано Января 18 числа.

Справедливо оное Христово слово, в коем Он книжника, который о царствии небесном известно научен, уподобляет человеку домовиту. Вы знаете, кто домовитым назваться должен? Известно, что тот, который так свой устрояет дом, что заблаговременно о добром своей семьи содержании предусматривая, никаких никогда не допускает нужд; но всякой вещи предвидя и конец и пользу, во свое время предуготовляет, чтоб в случае нужды без дальнейших трудов все в готовности иметь. «Домовитый, говорю, человек, по слову самого Христа, износит от сокровища своего новая и ветхая» (Мф.13:52). Изрядное и всякого приятия достойное на человека ученого подобие. «Всяк книжник, научивыйся царствию небесному, подобен есть человеку домовиту»: как и каким образом? Он де износит от сокровища своего новая и ветхая. Что же бы такое было новая и ветхая? Спросимся у священного Давида: он негде говорит: «помянух дела твоя от века, Господи, и утешихся» (Пс.118:52), то есть, на память привел, Господи, те дела, которые ты совершал от начала мира: я вспомнил, как ты премудро созидал мир, и премудрости твоей подивился: вспамятовал, как ты грешников праведно мучил, и правды твоей побоялся: начитал, как ты милостиво с народом Израильским поступал, и утешился. Сие есть ветхое и Давид потому то знал, что был человек книжник; следовательно подобен человеку домовиту. Нам, слушатели, Божия издалека провидящая премудрость изготовила все то, чего бы от нас нужда по времени востребовала; вся бо елика писаны быша, в наше наставление преднаписашася. Все, что мы ни говорим, или что должно говорить, Дух Святой в писаниях Пророческих и Апостольских изрядно истолковал. И так мы слову Божию последуя, как светильнику ногам нашим, как уже окончали то, что о Боге нам знать было можно, теперь станем говорить о том, чрез что он свое Величество миру явил, или о Божиих делах.    

Вопр. Прежним нашим толкованием сии Символа начальные слова, Верую во единого Бога Отца, уже окончились: так что же по всем тем учениям будет значить, верую во единого Бога Отца?    

Ответ. Веровать во единого Бога Отца, есть не только умом твердо и без всякого сомнения соглашаться, что есть Бог, и един Он есть по естеству, а троичен по лицам, из которых первое лицо есть Отец Господа нашего Иисуса Христа; но еще что наипаче, оттуда при известном сердца уповании всякому в себе заключить, мною уверованный Бог Отец, есть и мой Отец, заступник мой и защитник во Христе, за которого ходатайство Он меня себе усыновил по словам Павловым: к (Гал.4:6). Прекрасно С. Августин: не всяк тот, кто верует Ему, тот верует в Него: понеже и бесы веровали ему, но не веровали в Него: мы веруем Павлу, но не веруем в Павла; веруем Петру, но не веруем в Петра. Что убо есть веровать в Бога? Веруя любить, веруя сердечно к Нему гореть, веруя в Него проходить, и как бы в самые уды вмещаться. И такая вера собственна есть избранных Божиих, и с сею верою всякое учение должно принимать.    

Вопр. Что после сего в Символе следует?    

Отвеч. Сии слова: Вседержителя Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. Где сие слово, Вседержителя, понеже значит то, что Бог всех от себя созданных вещей есть вольный Владетель, и их в полной содержа власти, как Отец Господь, управляет и промышляет; то порядок учения требует, чтоб прежде говорить о создании, а потом о управлении мира.    

Вопр. Что сие слова значат: Творцанебу и земли видимым же всем и невидимым?    

Отвеч. То, что Бог, как преблагий и всемогущий, сие величайшую и прекрасную мира огромность, и все, что в ней заключается, не только видимые, но и невидимые вещи, как Ангелов, из ничего без всякого утруждения, или понуждения, ни для какой своей пользы, но только чтоб явить свое всемогущество, премудрость, благость, во время шести дней создал и совершил.   

Сие ясно в Священном Писании объясняется, что Бог сей мир создал, и довольно для тех, которые неохотно слову Божию прекословят.   

В самом заглавии Библии написано: «в начале [то есть, времен и вещей или дел:] сотвори Бог небо и землю» (Быт. 1:1): здесь часть мира за целый положена мир. (Пс.123:8): «помощь наша от Господа сотворшаго небо и землю»; прочая бесчисленная не воспоминаю.   

Но и никому не можно было, кроме Бога, такой мир создать, ни человеку, понеже его тогда не было; а теперь видим сами, что человек ни волоса белого, или черного сотворить не может; ни Ангелам, понеже они также не бесконечного могущества, а чтоб создать мир да еще из ничего, то требует бесконечной силы.   

А понеже есть некоторые, которые говорят, что мир был вечно, не имеет начала и не создан, то опровергается следующими резонами. Первое: Сие не допускает новость Истории и недавние нужных наук изобретения. Сколько ни есть Историй, нет ни одной, которая бы выше семи тысяч лет восходила. Египтяне и Китайцы сколько не хвастают своею древностью, только в пятидесяти тысячах останавливаются. А науки, иные очень надобные, весьма недавно найдены, как печатание книг, делание стекол, бумаги и проч. Второе: Что по вещам, которые рождаются и погибают, делая восход надобно неотменно на чем-нибудь остановиться таком, которого бы выше времен не было, как уже о сем говорили, где доказывали бытие Божие. Да еще Третье, вечность есть свойство Божие, тварям ни мало не сообщительна. Не много здесь сильны Епикуры, которые думали, что мир из Атомов, то есть, мелких и не видных частей сделался. Сие противно повседневному искусу, когда видим, что из тех порошинок и маленького древца никогда не вырастет, и такого порядка какой мы ныне в мире видим, в том без разборном частиц слеплении никогда не было примечено. И так когда мир ни человек ни Ангелы сделали, ниже он всегда был, ниже из частиц каких состоялся, а и хуже сказать, что сам от себя: то весьма справедливо заключается, что един Бог есть мира Творец. И здесь имя Бог берется существенно, то есть, поелику обще есть всем святой Троице лицами; вся бо Отец создал чрез Сына: «без Него ничтоже бысть, еже бысть» (Ин.1:3), и Духа Святого, не как чрез орудия, но как чрез вины полновластно Ему содействующие.    

Вопр. Как Бог мир создал?    

Отвеч. (1) Бог мир создал пресвободно, не по принуждению, ниже по какой нужде: Бог наш вся, елика восхоте, сотвори. (2) Создал одним манием, словом, хотением, без всякого труда, изнеможения, и без всякой своей перемены: «той рече, и быша, той повеле, и создашася» (Пс.32:9). «Иже оживляет мертвые, и нарицает не сущая, аки сущая» (Рим.4:17). (3). Вся создал из ничего, не из своего существа, ниже из какой давнишней материи, Богу единовечной: понеже, ежели все создано, так ничего не выключается, кроме Создателя. (4) Создал все премудро и предобро, то есть, всякую вещь в своем роде и степени совершенную. (Быт.1:31): «вся быша добра зело». (5) В шесть дней мир создал, а не в минуту, для того, чтоб показать, что Он не только может все сделать, как всемогущ; но и вся премудро расположить, как премудрый. Второе: хотел и здесь показать милостивой свой промысел, по которому Он о своих тварях еще несущих промышляет, когда первее дом устрояет, потом жителя во оный вводит, корм прежде скота, прежде человека все то, что человеку имело быть надобно. «Вся премудростью сотворил еси» (Пс.103:24).   

Вопр. Что во всякий тех шести дней создано было?   

Отвеч. В первый день создано было небо не только то, на котором после воссияли звезды: но и то самое, которое есть блаженных упокоением, как говориться у (Мф.25:34): «царство уготованное от сложения мира».   

(2) В тот же день созданы были Ангелы, яко того неба жители, по множайших мнению: «Творяй Ангелы своя духи» (Пс.103:4). (3) Земля еще пустая, неукрашенная, и для множества вод, смешенных с тьмою, которыми покрывалась, невидима была. (4) Первородный свет, который зажжен был на полукружии мира, и сей конечно свет переменным круг земли обходом, делал дни от ночей и вместо солнца служил, ибо оно создано в четвертый день.    

Во второй день создавалась твердь, которая разделила воды верхние, или облака от вод нижних, как то, морских, речных. А чрез твердь по многих мнению разумеется то, что до самых облаков простерто быть нам кажется, что называется атмосфера. В третий день покрывающие всю землю воды в одном месте отделил, и потом сделались моря, и тогда-то открылась земля, да только пустая и неукрашенная. Почему Бог в сей же день землю определивши на обитание человекам и скотам, всяким родом овощей, трав и дерев одел, и всякими выгодами служащими к пользе человека обогатил. В четвертый день украсил небо звездами, и два светила великие на небе положил, солнце и луну, из того первородного света, как бы некоторые превеликие сложил тела, понеже весь тот первого дня свет на звезды и светила употреблен. Их дело было день от ночи разделять, времена года, и всякие случаи означать, своим светом, теплотою, движением все вещи оживлять и плодородными делать. В пятый день произведены птицы и рыбы вместе, для того сходства, которое имеется между воздухом и водою, между плаванием и летанием, между рыбными перьями и крылами. Рыбам определил море великое и пространное, тамо гади, им же несть числа: птицам землю, и летать по воздуху, а быть обоим, как после благословил, в пищу человекам. В шестой день совершил дела свои, сотворивши как всякие животные земные, так наипаче самого человека, как бы малый мир: который после всех дел создан для того, что вся суть ради человека; а человек ради Бога: понеже что есть последнее в совершении, то есть первое в намерении. И человек особливое получил в своем создании превосходство: понеже не так, как прочие вещи, одним словом и поведением созидались: но первее еще некоторый тайный святейшей Троицы был совет, по которому определено человека создать по образу своему и по подобию. Для того во-первых, чтоб показать, что человек есть нечто гораздо превосходнейшее от прочих тварей, и что он созидается таковым, который один на земле имеет быть святейшей Троицы служитель: Создан же человек был так: тело взято из земли, в котором члены все преизрядно были расположены и устроены, умеренностью самою настоящею скреплены, прилично все будучи сложены, благообразный показывали вид: в такое тело вдохнул Бог дыхание жизни; то есть, дал душу разумную, умом и волею одаренную, духовную и бессмертную. Кроме сего всего человек создан был по образу Божию и по подобию, «которой образ Божий и подобие есть ничто иное, как правда и истинная святость» (Еф.4:24), состоящая в крайнем сего человека совершенстве, в правости душевных и телесных сил, непорочности, чистоте и с законом Божиим сообразности. А наипаче тем изображал человек Бога, что был на земли как некоторый Бог, власть себе данную имея над всею землею. И по сему-то Бог есть Творец небу и земли, видимым всем: а понеже в Символе придано, и невидимым; то что чрез сие разуметь должно?    

Отвеч. Понеже невидимо есть то, что не может видеться: то здесь чрез невидимое ничто иное означается, как Ангелы. Ангелы же суть духи, разумные конечные, от Бога благими, святыми и праведными созданные для Божия прославления, и для услужения человеку, и чтоб вечно блаженством наслаждаться. (1) Ангел есть имя должности. (2) Дух, то есть, духовного естества. (3) Разумные: знатным разумом одаренные и превосходнейшим человеческого: однако не всеведущи. (4) Конечные: то есть не вездесущие. (5) Для Божия прославления; понеже вся Бог создал ради себя. (6) Для услуживания человеком, чтоб к человекам приносили Божия повеления: чтоб праведных от всех напастей защитить, и по Божию откровению сердечные тайности узнавать, и сие все во спасение избранных Божиих употреблять: ко (Евр.1:14). (7) И чтоб вечно царствовать: «Ангели... их выну видят лице Отца Небесного» (Мф.18:10).   

А понеже из Ангелов добрых некоторые сделались злые: то Ангелы обыкновенно делятся на добрых и злых, и злые Ангелы называются дьяволы, демоны, бесы, духи нечистые, лживые, лукавые. Какой бы Ангелов злых был грех, то известно определить не можно. Обще говорится, что то была гордость, которою вознесшись не довольны были своим состоянием, но Божеского себе величества возжелали. За что тотчас от праведного Бога на вечную сосланы были казнь, Иуд. 6. и лишившись первой своей святости в непременной утвердились злобе, и сделались прелестными духами, прельщающими и приводящими на всякий грех не по нужде, но по лукавому тайному совету. А сами вечно остались нераскаянными: ибо, что человеку смерть, то им грех. И так уже, изчетши все Божии дела, видим, как то Бог праведно есть Творец Небу и земли, видимым же всем и невидимым.

Нравоучение двенадцатое

Довольно, как кажется, Божиих чудес насмотрелись мы, слушатели; ибо видели, сколь премудро Творец в создании мира поступал, и какие рук Его творения происходили на свет. Как еще нигде ничего не было, потому что ни места, ни времени не было, вдруг услышан глас Господень: «да будет свет» (Быт.1:3). На сей глас внезапу печальная исчезнув тьма, уступила место блистательному свету, который как вода разлившись своим равным перевесом дневной порядок соблюдал. Еще как тот же глас повторился и сказал: «да прорастить земля былие травное» (Быт.1:11), то земля, будучи неубранная и голая прежде, начала поспешно одеваться в новую истканную Всемогущего десницею одежду, и явилась как Царица в ризах златых одеянна и преиспещренна, открылись шумящие ветвями леса, благоуханные цветы, зеленеющий злак. Сим же самим гласом небо усыпано стало звездами, и как бы некоторыми бесчисленными очами наполнено, и положены там же два светила, солнце, говорю, оное златое вселенной око, и луна во тьме ночной добрая путеводительница. Да и может ли что от Всемогущего быть не чудное? Может ли что от премудрого произойти не прекрасное? Может ли что от преблагого создано быть непредоброе? «Яко возвеличишася дела Твоя, Господи, вся премудростью сотворил еси»! (Пс.103:24) Почти во иступлении ставши священный поет Давид. Есть дом, да нет хозяин; есть владения, да обладателя нет; много подданства, да нет Царя: но вот и Царь! Того, которого по образу своему создал, человека поставил над делы руку своею, и покорил под нозе его всех на море и на земле гобзующихся животных, умалил его малым чим от Ангел; небо небесе Господеви, землю же даде сыновом человеческим. Видите ли, куда моя речь клонится, слушатели? Человек стал Царем; но уже ныне ничто его не слушает: называется господин, но без подданства: имеет владение, но без употребления. Сколько бо таких зверей, которых вид один своего владетеля может убить; сколько ядовитых трав, которые своего господина могут лишить живота! кто из нас есть такой, которому бы не надобно было много потеть, чтоб несколько пищи достать? Я к розе не могу прикоснуться без уязвления: пчела жалом до своих меня не допускает сотов. Здесь, может, иные всю вину возлагают на Бога; говоря: Господи, откуда в сей пшеницы плевы? Откуда взялись в сем винограде терния? Для чего на приказ мой не смиряется лев и злобная не утихает змия? Не все ли, что ты ни создал, было зело добро? Откуда же настало такое странное смешение добра и зла? Но осмотримся, слушатели не мы ли того развращения виною? Что Бог вся создал зело добра, то известно всякому, кто только справедливое о Боге имеет понятие. А ежели ищешь причины, для чего бы все вещи в худшее пришли состояние: то для чего и ты, человече, будучи создан свят и праведен, имея волю закону Божию послушливую, теперь той святости и правды и самых следов не имеешь, а вместо того греховную мерзостью и злобою преисполнен, волю свою под крепкую руку Божию не подводишь? Сам высочайшего твоего властелина Бога непослушливым оказываешься рабом; а хочешь, чтоб на твои взоры вся тварь трепетала? Сие неблагодарной твари дело; сей наемнический нрав, хотеть, чтобы нашей воли все покорно было, а о том и не подумаем, что сами на небеси имеем Господа, которого мы и настоящие рабы, и от которого сию какую-нибудь над землею себе порученную имеем власть. Или не знаем, что нам Бог сию надо тварью власть позволил для того, чтоб из сих нечувственных вещей к нам послушания сами мы научились, как-то наипаче нам своему Господу послушливым быть должно? Гневаемся, когда нашим повелением противно что исполняется; но что, ежели за наши преступления прогневается Господь? Грех наш, слушатели, всех непорядков есть причиною, а в грехе виновны мы. О сколь зол грех! или лучше сказать, о сколько злы грешники! Бог создал нас и весь мир для прославления своего: сей есть общий и самоначальный конец, для которого твари созданы. Твари прославлять сами чрез себя Бога не могут; но представляя те совершенства, какими одарены, тот в действиях своих порядок и согласие, какое им Создатель назначил, ту премудрость и искусство, с какими они благоустроены, как бы громким и притом немолчным гласом побуждают человека к прославлению величий Господа своего. Небо говорит: ты человек, мою измерив величину, которой нет конца, и обозрев мою красоту, которой нет сравнения, помысли, сколько мой велик Творец, и побойся чтоб так всесильного не раздражать, и таким образом прославить нашего общего Творца. Подобным сему образом весь мир, так сказать, вопиет, чтоб мы всяко вещи рассматривая красоту, пользу, силу, конец, столько б раз за Божие принимались прославление, сколько бы какую вещь в свою пользу употребляли. Но сие святейшее намерение кажутся испровергать беззакония человеческие. По крайней мере неоспоримо то, что они не только лишают сего Господина Господства его, как я выше сказал, но и животным бессловесным уподобляют. Вы слышали о падении Ангелов не соблюдших господства своего: вы видите вседневно падения человеческие. Ах! где то их богоподобное величество, где те различные степени, где красота, где сияние светлейшее сияния солнечного, где все сие скрылось? Все погубил грех; одна тьма осталась. Где и в человеке те преимущества, высота разума, чистота воли, невинность? Где, когда он согрешает? Все сие оставляет его, кроме единого образа человеческого. Каким же убо образом сей земной Господин требует себе от твари повиновения, когда сам преслушен Господу своему? Как хочет найти добро, когда сам зол? Право обладания дано было ему под условием невинности. Погубил невинность, погубил и царство. Все было добро для него, доколе пребывал в добре. Отринул собственное благо, да не ищет онаго уже в тварях. Се убо источник всех в мире зол! Отвратим, слушатели, отвратим сии горькие струи от уст наших: бегаем греха; повинемся Господу, и тварь нам повинется. Аминь.

Сказывано Января 25 дня.

Проходя далее в общих трудах наших, слушатели, я и вы должны благодарить Бога; вы, что чувствуя к слушанию слова Божия охоту, с самого моего учения начала, со мною вместе идя, и до сих пор от меня не отстаете: я с моей стороны, что всегда имею что предлагать любви вашей. Правда! я поставлен на сем учительстве, как на некоем превысоком столпе, с которого бы мне свой глас, как возвышать: «Но Господи, кто верова слуху нашему, и мышца Господня кому открыся?» (Ис.53:1). «Звах, говорит Дух святой, и не послушасте меня... Простирах словеса, и не внимасте, но отметасте мои советы; и моим обличениям не внимасте». Но выслушайте же, что следует? «Тем же и аз, говорит Бог в ярости своей, и аз вашей погибели посмеюся; порадуюся же, внегда аще приидет вам погибель» (Притч.1:24-26). Я сколько печалюсь о тех, которые ради своего непокорства Божиему подпадают суду; столько радуюсь о вас, видя вашу ревность, о священное и мне любезное собрание! вы, говорю, те розы, которые между терниями чудно цветут, вы пшеница от плевел незаглушенная, и в которых одних церковное имя не погибает: какая бы была вашего сюда пришествия вина? Ах! вижу; куда ваше несется желание: да что мне представить такое, что бы равно было вашей ревности, которое бы вашу жажду могло утолить? Что? Разве обыкновенную трапезу и питие, ко вкушению которых вижу вас всегда охотных? Начнем же убо с Богом, и понеже имеем добронадежных спутешественников, станем благовествованием красныя свои ноги очищать. В минувшую неделю говорили мы о создании мира; коснемся ныне промысла Его.    

Вопр. Как уже научились, и уверились, что мир и все, что в нем ни есть, от Бога создано; то уже ли еще Бог и по создании мир не оставил?    

Отвеч. Неотменно: понеже не можно поверить, чтоб Бог созданный от себя мир так оставил, как художник сделавши какую-нибудь вещь: но по самой правде заключить должно то, что как бы без Божия творения никаких тварей не было; так ежели бы Бог созданные от себя вещи промыслом своим не управлял и не сохранял, то они и на минуту не могли бы стоять. И так не можем разуметь подлинно и творение, если не присовокупим вместе учение и о промысле.    

Вопр. что есть промысел?    

Отвеч. Есть Действие Божие, по которому все вещи от себя созданные в славу имени своего и во спасение избранных свободно, премудро, сильно и добре соблюдает и управляет. Или изъяснительнее: промысел Божий есть всемогущая и везде присутствующая Божия сила, по которой небо и землю со всеми тварями как бы рукой поддерживает и управляет; как например то, что на земли родится; так же дождь и суша, плодоносие и бесплодие, доброе или худое здоровье, богатство и нищета, и самые наималейшие и презренные вещи, как птички или волосы: (Мф.10:29-30), черви, (Ин.4) вся, говорю, не безрассудно, ниже случайно, но по отеческому его совету и воли бывают. Сие промысла Божия описание толкуем после; а теперь, понеже некоторые были, и есть, как то древние Епикуры, и новое натуралисты, и все те, которые какова дела не узнавши ни начала, ни конца, заключают, что промысла нет; против таких, говорю, докажем, что есть такой промысел, какой мы выше определили.
 

1. Бог есть: убо и промысел есть. Сие следствие так истинно, как и сие: например нет Бога, убо и промысла нет: и отсюда то наипаче говорит безумный в сердце своем, «несть Бог» (Пс.52:2). Понеже почитать Бога, который бы не управлял мир, есть не признавать Бога; а быть Богу и не управлять мир совсем противно, и точно не может мир стоять без Бога, как ниже создан быть.

2. Бог есть так всемогущ, что ничего не может сделаться, чего бы Он прямо не восхотел, а тому неотменно надобно статься, чему бы Он просто быть восхотел; так что всякий день ни делается, то по всемогущего Бога воли делается, а следовательно Божиим промыслом.

3. Порядок или чин не может быть от вины неразумные: понеже где есть порядок, так должен быть такой, который бы чинно распределял и располагал. Но в мире есть порядок т.е. наипристойнейшее расположение и порядочная перемена всех вещей, движений, времен, сохранение и произведение всякого рода твари и пр. убо сей порядок есть и хранится от некоторого ума. А когда он притом еще есть премудрый, то неотменно премудрому тому быть следует, кто тот порядок ввел, и промыслом своим доселе хранит. Но кто же сие может кроме Бога? Скажешь: сей порядок в мире есть по силе создания тварей, а не по какому-либо промыслу т. е. по силе того только благословения, которое в создании получили твари. Ибо сей в мире не рушится.   

Отвеч. Та сила, которую получили твари для своего всегдашнего сохранения от Бога, как есть от тварей никогда не разлучна, так тем самым доказывает, то есть всегдашний промысел: для того что сия сила ничто иное есть, как промысел, по которому Бог все вещи непрерывно содержит и не попускает им погибнуть. И потому-то Христос говорит, что «Отец мой доселе делает, и аз делаю» (Ин.5:17): делает, то есть, весь мир своим промыслом управляет.
 

4. Неоспоримо то ж подтверждается из разных Священного Писания мест: (Деян.14:17, 17:25; Мф.6, 10:22). Изрядно сие отеческое о всех вещах попечение Божие в (Пс.103) описано, где между прочим поет Давид, «напаяяй горы от превыспренних своих, ...прозябаяй траву скотом, и злак на службу человеком» (Пс.103:13-14) и проч. «Вся к Тебе чают дати пищу им; ...отверзшу Тебе руку, всяческая исполняется благости» (Пс.103:27-28) и проч. и еще в (Пс.146) и в других многих.

Из сих доводов заключается то, что есть помысел, по которому Бог со всякою вещью в мире действует, так что ни единая тварь, ни великая, ни малая, без его воли действующей ниже бывает, ниже движется, ни творит, ни творится: так что и самые худые действия по Божию ж попущению бывают, только так, что Бог такому от себя попущенному злу дает границы, как при Иове: или из самого зла, по бесконечной своей премудрости, выводит добро, как показал на Иосифе: (Быт.50:20) «Вы совещаете о мне злое, Бог же совеща о мне благое».    

Вопр. Откуда ж то, что в мире много кажется быть вредного: как змии, ядовитые травы, немощи; или непостоянного: как когда богатятся грешники, нищенствуют и страждут праведники, счастье от одного к другому переходит, непогоды безвременные; или и случайного: как напр. человек по случаю убивает человека, или и самого себя, внезапно бессильный знатное дело совершает; напротив храбрый паче чаяния ослабевает? Откуда все сие, ежели есть промысел, который все порядочно определяет?    

Отвеч. На сии все случаи самых подлинных искать резонов есть ничто иное, как точно хотеть узнать Божию тайную волю, по которой он вся действует: однако несколько достоверных можно сыскать на то ответов. Первое: При всяком событии, которое нам кажется быть не порядочно и вредно, или и при всякой такой же вещи должно несомненно содержать что то сделалось не случайно, ниже безрассудно, но по великой надобности и по правде; которой хотя мы не знаем, только Бог и знает, и по своей мудрости то строит: например то происшествие, по которому продан был Иосиф, весьма много быть кажется нам непорядочно: но ежели смотреть с стороны Божией, то очень порядочно, как то самое показало збытие. То ж самое казалось быть и при распятии Сына Божия. И таким по-видимому непорядкам попускает быть для того, что и те, которые то беззаконие имели делать, то своими грехами заслужили, и чтоб тоже их худое дело в добро обратить. Второе: Попускает например многим праведникам в бесчестии быть, в нищете и скорбях: так вместо того дает спокойную совесть, терпеливый дух, надежное сердце, богатство благодати: а грешникам богатиться, и почитаемым быть, не дая напротив никакого внутреннего утешения. Третье. Насылает Бог болезни, непогоды, бесплодия, с двояким намерением: или праведно тем наши грехи наказать. Четвертое. Что звери и змии вредят человеку; то сие можно в вину причесть греху, по которому отнято все почти властительство, какое прежде человеку над землею было поручено: да еще и то сказать можно, что человеку дан разум, с которого помощью всякого зверя может безвредно миновать. Так, например многие скоты есть, которые без всякого разума узнают, что им есть полезно, и что вредно; то как можно будет человеку жаловаться, ежели имея разум от своего безумия повредится? А наипаче все почти вещи вредные другим вещам полезны, и к благоустройству мира надлежат. Пятое наконец, самую правду можем заключить, что все вещи и все дела от Бога управляются весьма порядочно, полезно и с надлежащим концом: хотя нам иначе иногда кажется. Поистине мы всех Божиих тайн понять не можем, да и не должно того любопытствовать: довольно знать, что все праведно делается. Я не знаю, для чего кто родился слеп; да знаю, что сие не случайно, но по тайному Божиему мне неоткровенному произошло совету. Апостолы некогда спрашивали у Христа о слепце, да только резона не получили, понеже слава Божия не была той настоящей причиной слепоты. Таким образом и о всех вещах благочестиво рассуждать должно. И сей промысел, по которому Бог всех тварей по природной их склонности управляет, всего естества порядок от себя определенный порядочно сохраняет, обыкновенно называется общий.   

Другой промысел есть особенный, по которому Бог некоторыя твари известных людей особливо правит; во-первых же церковь свою благодатно управляет, и приятствует, и защищает: (Пс.33:16) «Очи Господни на праведные», (1Тим.4:10; Рим.8:14). Понеже Бог о избранных своих так промышляет, что кажется, уже пред ними других не знает: «не вем вас» (Мф.25:12), «и еда о воловех радит Бог?» (1Кор.9:9). Нельзя бо Богу и о волах не радеть; да только об них промысел пред тем промыслом, который имеет о человеке, кажется быть меньший. Сие на себе показали Авраам, Моисей, Давид, Пророки, Апостолы святые, и все смиренные Христиане, которые такой о себе имели Божий промысел, что Бог паче прочих об них особенное имел попечение.   

Здесь примечать должно, что мы сей неотступный и готовый промысел имеет не по каким нашим заслугам и одолжениям; но по одной только получаем Божией отеческой бесконечной милости: так сколько во-первых все те, которые здесь бедную жизнь влекут, должны себе иметь отрады, зная, что сие им дано от отеческой руки; второе сколько и все всею душою во все время и на всяком месте благодарить должны, что он нас щедрит, яко отец сыны. И так, слава Богу! первый Символа член окончили.

Нравоучение тринадцатое

Приидите ныне все вы, которые тесную и тернием устланную проходите дорогу, которых ненавидят человеки и поносят, и говорят всяк зол глагол которые алчете, жаждете, и наготуете, и у всех в попрании доселе; которые болезнями, напастями, теснотами от беззаконных, и всякого рода мучениями огорчеваемое провождали и проводите житие; приидите! ваше сие учение. Оставили ли когда вас люди, и возненавидел мир? Да не оставил тот, который наших волос число знает, и который младенца брошенного от матери принимает. «Отец мой и мати моя остависта мя» (Пс.26:10), говорит из сих страдальцев один, «Господь же воприят мя». Боже промыслителю! сколько Ты милостив! О вы бедные! сколько вы счастливы! да и что-то за бедность? Что за беда? Не имевши богатства богатиться самим Богом лишившись человеческой защиты, Божие покровительство иметь? Что за немощь? Что за скорбь? Когда по телу разливаются струпы, а душа внутри скачет и играет; и сколько тело портится, столько обновляется душа. Божий промысел есть оная Христова рука, которая всякой касается немощи, и оную исцеляет. Что тут вражеская ухитрит рука, где Божия властвует десница? На что вся та слава мира, которую искуситель, как некогда Христу, обещает нам; когда Божий промысел делает, чтоб я и малым как великим доволен был? На что тужить нам в нищете, вопить в болезнях, жаловаться в скорбях, ослабевать в гонениях, когда знаем, что то по Создателевой делается воли, да еще такой воли, которая чрез то по-видимому худое нас приводит к добру? А как? Так, как Его премудрость знает: а я знаю, что Его воля будучи добра всем хочет добра, и что Его премудрость знает, как чему надобно быть. Нам в Божия проникать советы, ничто иное будет, как не хотеть быть человеком, да Богом: а человека, как и всякого раба должность есть исполнять только волю господскую; а для чего б что было, того не искать: ибо не можно ничему худому от Бога быть. Да зачем же, скажете, многие богобоящиеся люди весьма бедно живут? Как бедно? «Не видех праведника оставлена, ниже семене его просяща хлеб» (Пс.36:25). Разве то бедно, что злые ненавидят люд; да любит Бог, который тем известнее любит, поелику более людская гонит таковых людей злоба? А что, когда еще чрез ту ненависть делается, чтоб мы осторожнее жили, чтоб будучи от всех возненавидены, такими воздыханиями к одному прибегали Богу, и научились бы, что Бог один в надежде есть твердая стена? Не печальтесь убо вы, о малодушные! не гневайтесь, о маловеры! мы имеем Бога, который нас ко всякому добру ведет; имеем промысел, который более о нас печется, нежели мы сами о себе. Подумайте, ежели мы не только о несчастных людях, но и самых животных милосердствуем и стараемся помощь подать: то Бог ли, когда бы мы от такого несчастью сокрушившись лежали, Он ли, яко всевидящий не призрит, и яко всеблагий не восхочет, и яко всемогущий не готов будет простереть десницу свою ко избавлению нас? Смотри, вот Его рука творим прикасается струпьям, и льет на тебя масло милосердия и вино, знак своей исцелительной силы. Видит Бог вся, и знает вся; знает, когда он испытывает сердце и утробы, и в самое сокровенное нашего сердца проникает; все пред ним наго и откровенно. А когда так, то он не меньше видит и тогда, как мы от обид жалуемся, от болезней стонем, от нищеты плачемся. Нельзя не сказать, что Бог все видит; видит, а ничего не действует? Слезы твои не стирает? Болезнь твою не врачует? Жалоб твоих не слушает? Для чего? Воля ли его переменилась, или сила его умалилась? Или, как некогда Илия Вааловым говорил жрецам, или бог ваш тогда спит, или не досуг и утрудился есть? (3Цар.:27). О сколь беззаконно сие помыслить! «насаждей ухо не слышит ли? И создавый око не смотряет ли?» (Пс.93:9). А я прибавлю, созданного от себя человека оставит ли? Которого взял, так сказать, на свои руки, отринет ли? Бездна благости не помилует ли? Скорее, скорее мы оставим Бога, нежели он нас: «се не воздремлет, ниже уснет храняй Израиля» (Пс.120:4). Всем тем, которые или с Иовом страждут, или с Давидом гонимы бывают, или с Даниилом в ров повергаются, или с Павлом вяжутся, или со всеми смиренными Христианами бедствуют, и Христов крест несут, всем тем можно в их счастье позавидовать. Да не хвалится при них премудрый премудростью своею, ибо какая может быть больше той премудрости, которую они стяжали, чтоб знать Бога, постигать не постижимого, и согласно, так сказать, мыслить и действовать с разумом Его? Да не хвалится при них сильный силою своею: ибо несильны ли они, когда весь мир, дьявола и плоть победили? Да не хвалится при них богатый богатством своим: ибо не богаты ли они, когда богатятся Богом самим, и богатство отложенное имеют на небеси, идеже ни тля тлить, ни татие подкапывают, ни крадут? Пусть их мир почитает за льстецов, да они в самой вещи истинны; пусть их не знают люди, да знает Бог: кажется будто всякий день умирают, и се живи всегда; будто наказуются, да не умерщвляются; будто скорбят, присно же радуются; будто нищи, а многих богатят; будто ничего не имеют, а вся содержат. Я хочу, чтоб теперь предстали пред нас те, которым несносно, ежели что не по желанию их делается. Вот новые в мире узаконители! все бы по их желанию делалось: о как младенческое рассуждение! Ежели бы все по нашему желанию делалось; так сколько бы мы окаянны были, сколько бы себе Адов заслужили! А как? Мы пред Богом еще подлейшее рассуждение и имеем, нежели пред нами младенцы. Они часто просят огня, ножа, или хотя б самый тут лежал яд. Что ж? Матери то младенческое прошение исполнять надобно? Никак: разве бы какая была чадоненавистная; однако младенцы, что не по желанию их делается, плачут и гневаются. Видите, кому подобны те, которые хотят, чтоб все по их желанию делалось. Просят они себе богатства, а не знают что оно огонь, к которому кто прикоснется, обожжется. Бог видя, что оно им во вред будет, прошение то не исполняет. Просят себе чести, а не знают, что чести бывают как ветер, который возносит к верху и на облака; а потом так вознесши опускает, чтоб разбить в прах. Бог видя сие, прошения наши не исполняет. Мы жалуемся: о как неправедно! Браздами и уздою такие челюсти должно востягнуть. А что ж, говорят, и давши богатство отнимаем, и с княжеского престола вместе со Иовом на гноище велит сидеть: сие когда Бог делает; то показывает, что он предвидел или нашу к оным привязанность, или большее какое-либо оттуда произойти имеющее несчастье, или развращение, захотел нас исправить, и как детей наказать, чтобы таким образом в первую должность привесть; и нам только остается говорить: «благо мне, яко смирил мя еси» (Пс.118:71), потому что Павел представляет таких людей, которых грехам Бог по своей благости долготерпя, ожидает покаяния; а они сие Божие долготерпение на зло употребляют, и с большей свободностью грешат; и так заключает сам Павел: «по жестокости», де, твоей, и непокаянному сердцу собираешь себе гнев на день гнева и откровения праведного суда Божия» (Рим.2:5). Бог все делает так, как Его воля хочет, и как Его премудрость знает, и чего наше спасение требует. Бог везде праведен. Попустил тебе с нищетой бороться, и от всех обидимому быть, отдал все твое твоим врагам, да душу твою удержал у себя. Сколько попустил тебе по телу оскорбляться, столько, или несравненно более душе твоей благодатных утешений подаст. Много злоключений претерпевал кроткий Давид; но ведая, что все сие устроевает Божия десница, сносил с смирением: «Ты еси прибежище», певал он, от скорби обдержащая мя, радость моя» (Пс.31:7). Рек: Ты еси Бог мой, «воспою Господеви в животе моем, пою Богу моему дондеже есмь» (Пс.103:33). Что же, слушатели, не устыдимся ли мы, которые и малейших скорбей не сносим? «Искушение нас не достиже, учит Павел, точию человеческое; верен же Бог, иже не оставит нас искуситися более, неже можем, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи нам понести» (1Кор.10:13). Велит нам на себя брать иго и бремя влещи: да какое. Иго сладкое и бремя легкое. А чтоб в сем течении лучше успевали мы, то в молитвах излием души наши пред Богом, поручим себя всеблагому промыслу Его. Счастье ли благоприятствует нам; несчастье ли какое угрожает? Да повторяем непрестанно в мысли нашей оное Спасителя нашего слово: Отче небесный! «не яко же аз хощу, но яко же Ты, ...буде воля Твоя» (Мф.26:39, 42). Аминь.   

Сказывано Февраля 1 дня.

Истинная любовь не знает измены, слушатели; она долготерпит и николи же отпадает. Сие видим и на тех, которые зельно здешний мир любят, и на тех, которые любовью к Богу, так сказать, прилепились. Например: отец или мать чадо свое и тогда не престают любить, когда тот сын за свое непотребство отеческой любви казался б быть и недостоин. Иной к богатству так пристрастился любовью, что и на постели ему снится сребро и злато. Другой честьми и высокими титлами столько пленен, что всякое другое удовольствие на оные променивает. Иной плотскими сладострастиями ослеплен даже до того, что в них верховное блаженство поставляет. И хотя такие роды любви больше вредят, нежели пользуют: однако то праведно, что и они не знают измены, а гораздо бы было лучше, если бы знали измену. Но есть любовь, которая не знает, да и не должна знать измены. Какая же она? Любовь к Богу. Сей чистейший огонь когда единожды обымет и воспламенит душу человека, то не престанет умножать в ней силу свою, потребляя всякое в ней греховное тление; и такой человек может сказать: «разжегл мя еси, якоже разжизается сребро» (Пс.65:10). Для того, что он станет по чистоте душевной подобен сребру; по красоте подобен злату, по цене равен со всяким драгим камнем. Но сего не довольно. Любовь сия превращает, так сказать, душу человека в существо свое, и как Бог есть весь любы, так и человек по мере своей тем же становится. Примером сему служит Павел, не знаю, человеческая ли или Серафимская душа. Не сыскалось ни одной так сильно во всем мире вещи, которая бы могла его отвлечь от любви Божией, ни смерть, ни живот, ни Ангелы, ни начала, ниже силы, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая. Так в такой любви будет ли измена? Ей скорее пройдет небо и земля, нежели чтоб малейшая черта той любви нарушилась. Но возлюбленные братья, скажу, хотя и досадно; знать, что мы той любви не имеем, или по крайней мере в нас любовь изменна. Что мне другое поминать? Здесь с Божией помощью толкуется Катехизис, как-нибудь, однако толкуется, сколько благодать дает, а столько дает, сколько я снести могу: и правда, что я меньше снести могу, нежели сколько иные слушатели требуют. Что ж? Сие учение неотменно надобно всем хотящим спастись. Оно-то возжигает не угасающий светильник Божией любви. Ибо како можем любити того, его же не вемы? Всем, говорю, надобно: но много ли здесь? Я вижу, что иных влечет к себе любовь мира, и яже суть в нем: но вижу напротив, и радуюсь духом, вижу и вас, возлюбленных, здесь предстоящих, в которых сердце искра Божия любви действует. Того ради умножим свет ее, начнем с Божьей помощью продолжать учение наше.    

Вопросишь. Когда уже первый член Символа по частям разобрав толкованием окончили, то что по всем тем толкованиям будет значит: Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым?   

Отвечаю. Будет заключать следующее: верую, то есть, умом моим твердо согласуюсь и несомненно держу, что есть Бог, что един есть по естеству и по всему тому, что Богу свойственно: троичен лицами, которые лица суть Отец, Сын и Дух Святой, в одном и том же Божественном естестве, и всякое лицо есть истинный Бог, не три Бога, но един; что Бог есть Творец, Создатель всего того, что не есть Бог, что хранит, управляет и промышляет о всем том, что Он ни создал. Кроме же всего сего еще верую во единого Бога Отца, верую, т.е. в сердце моем твердым упованием заключаю, что един властитель мой, один защитник, один заступник, надежда, так что Бог Отец Господа нашего Иисуса Христа, есть и мой Отец, наставник мой, утеха моя. Чего ради я бессомнительно на него уповаю и полагаюсь, что Он промыслит мне о телесной и душевной нужде; что Он моя по-видимому злая в мое спасение обратит, когда и сделать то может, как всемогущий, и хочет, как милосердый Отец, за что все ему благодарить, полными устами хвалить, служить и повиноваться одолжаюсь.   

Теперь уже приступим ко второму Символа члену?    

Вопр. Которой есть второй веры член?   

Отв. И во единого Господа Иисуса Христа Сына Божия, единородного, иже от Отца рожденного прежде всех век. Света от света, Бога истинна, от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу им же вся быша.    

Вопр. Чему учит сей член?    

Отв. Учит о втором лице святейшей Троицы, которое есть Сын Божий; учит же тому, что Он есть Господь наш, и Господь единый, так как и Он у Отца един только естественный и единородный Сын, рожденный несказанно от Отчаго естества безначально, т.е. предвечно, единочестен, единославен, и единосущен Отцу, и чрез которого Отец создал, что ни создал.   

Здесь примечать должно 1) что сей член требует равномерно оного приложения слова в начале Символа поставленного, верую. А сие означать будет, что нам так надобно веровать в Сына, как и в Отца. 2) Понеже второе святой Троицы лицо, или Сын Божий по своей благости принявши на себя нашего спасения дело изволял во времени в плоть нашу облещися, и нас таким образом спасти: то уже о Сыне Божием учение неотменно двояко требует предлагаемо быть: первое, поелику есть святейшая Троица второе лицо, от Отца рождающегося, единосущное и единочестное Отцу, и есть истинный Бог. И сие-то означают оные в член положенные слова: Сына Божия единородного и пр. Второе. Поелику то второе лицо, а не другое, будучи истинный Бог стал ради человеческого спасения истинным человеком и из человека богочеловек Господь Иисус Христос, который распялся и умер, како надобно ходатаю, чтоб так за нас Богу удовлетворять: и до сего учения недлежат сие в сем же члене положенные слова: во единого Господа Иисуса Христа. Почему, чтоб изъяснительнее наше учение происходило; то первее станем говорить просто о Сыне Божии; а после уже о воплощении Его.    

Вопр. Для чего называется Христос Сын Божий единородный, когда и мы есмы чада Божия? (Рим.8:16, 4:6; Евр.2).    

Отв. Для того, что един Христос есть единовечный и естественный вечного Отца Сын: (Ин.3:6) «тако возлюби Бог мир, яко и Сына своего ...дал есть нам», (Ин.1:14; Евр.1:12), а мы чрез Христа по благодати в сыновство приняты (Рим.8:16; Еф.1:5-6). Чтоб сие лучше выразуметь, то должно знать, что сыны иные суть естественные, иные принятые. Сыны естественные суть те, которым своих родителей сообщается существо или все или часть некоторая. Часть некоторая существа сообщается нам от своих родителей; а Сыну Божию целое Отца сообщается существо, тайным некоторым и несказанным образом, как уже мы сказали, где говорили о святейшей Троице. А принятые сыны те, которые становятся без всякого существа сообщения: по одной только воли принимающего, так что почитаются будто за рожденных. Как например кто поверженного младенца принявши воспитает, или сироту за сына принимает. И такие сыне все те, которые чрез Христа в крещении отродившись чувствуют в своем сердце сей вопль: Авва отче. И отсюда видно, какое-то разнствие есть между Сыном Божиим и нами, которые чрез Христа усыновлены.   

Называется же Сын Божий единородный по Божеству своему, понеже по сему родился один только предвечно из Отчего существа: (Ин.1:14), еще называется Сын Божий собственный, понеже рожден, а не принят. И так Христос по божеству есть Сын Божий естественный, а не по человечеству; понеже не из Божьего существа человечество родилось, да ниже сын принятый, но по благодати зачатия от Духа Святого, и соединения со словом, для того, что Христос по человечеству не имел времени после рождения, когда бы не был Сын. И так сим толкованием открыто, для чего Христос есть Сын; понеже рожден: а как? то неиспытно: Сын Божий потому, что от Бога рожден; Единородный потому, что один только Он имеет себе от Отца сообщенное существо целое и тоежде. И так праведно наводится, от Отца рожден: понеже Отец ни от кого не имеет себе сообщенное божество, но сам его сообщает Сыну образом рождения, и Духу Святому образом исхождения, которое Сына от Отца рождение понеже не так бывает, как у нас, где Сын неотменно должен быть моложе отца, но без всякого начала времени, и Отец тем не первее временем, Сын не последнее: то для того в Символе придается, рожденного прежде всех век.    

Вопр. Что значат сии слова: света от света, Бога истинна, от Бога истинна, рожденна, несотворенна, им же вся быша?    

Отв. Здесь свет Метафорически, или несобственно называется существо Божие: а употреблено сие слово, Свет, для того, чтоб лучше изъяснить Сына Божия рождение. Понеже как свеча возжигая свечу, сообщает ей весь свет, однако в своем свете ни мало не уменьшается; или как солнце свет свой по всей поднебесной рассеивает; однако тем ни мало не истощается: так Отец сообщает Сыну свет своего божества весь и тот же; однако тем Отец ни мало не уменьшается. И потому ко Евреем 1. говорится о Сыне: «иже сый сияние славы, и образ ипостаси его», то есть, Отчия (Евр.1:3).
 

Отсюда следует, что ежели Сын имеет тоежде божественное существо, которое и Отец, как показует подобие света: то ежели Отец есть Бог истинный; надобно быть и Сыну Богу истинному: понеже кто имеет существо божественное, тот Бог. А что прибавлено, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, то сие ради Ариан, которые Сына Божия созданным или тварью называли, и не принимали сего слова, единосущен, т.е. что бы Он был одного и того же с Отцом существа. Но святой Никейский собор, нечестивое их мнение отвергая, положил, что Сын есть несотворен, но рожден: донеже рождать есть из своего существа подобное себе производить: а творить, есть что-нибудь из ничего делать, со всем неподобное творящему. Не сотворен, то есть, не так, как мы созданы из ничего, не бывши прежде: но рожен из Отчаго существа, которого рождению нет начала. И понеже от рождения имеет тое же самое существо, которое и Отец, потому единосущен, а не подобносущен, и есть и глаголется. Придается еще: им же вся быша; т.е. Сын не меньше, как и Отец, есть Творец мир. «Без Него бо ничтоже бысть, еже бысть» (Ин.1:3).

Здесь иные пространно из С. Писания Сыновнее божество доводят против древних Еретиков Евиона, Керинфа, Самосатена, Фотина, Сервета и проч. которые учили, что Христос прежде плотского рождества не был: но для нас довольно будет одно или другое место привесть такое, где ясно описывается, что такое лицо воплотилось, которое уже было: из числа таковых есть (Ин.3:13, 8:58). А что Христос есть Бог, то явственно пишется (Ин.1; Тим.3:16): «Бог явися во плоти». Достойно примечания также и то место, где пишется (Ин.5:18), что Иудеи хотели Христа убить за то, что он себя творит равным Богу, Отцом своим нарицая Бога. Здесь Христос Иудеев не изобличал в том, будто бы они так Его слова толковали. Что ж Сын иное есть лице, нежели лице Отца и Духа Святого, против Савелия; то довольно сказать, что никто не бывает самого себя Сын; но всякий Сын есть Сын Отца, и везде поминается, что иной есть Отец, иной Сын, иной С. Дух: (Ин.5:32) «Иной есть, иже свидетельствует о мне», (Ин.14:16): «аз умолю Отца, и инаго утешителя пошлет вам».

А что ж равен Отцу и Духу, то подтверждается: (Ин.5:23) «Сия есть воля Отца, да все чтут Сына, якоже чтут Отца», (Рим.9:5; Флп.2:6): «Иже во образ Божий сый, не восхищением непщева быти равен Богу». А что единосущен, то объявляется (1Ин.5:7) «трие суть свидетельствующии на небеси: Отец, слово и Дух, и сии три едино суть». (Ин.10:30): «Аз и Отец едино есма». И так кажется довольно поговорили о Сыне Божии: в будущую неделю, ежели Бог похощет, приступим к истине воплощения, по которому Сын Божий есть Сын человеческий.

Нравоучение четырнадцатое

Откуда начать? И что начать? Слушатели; а вот! послушайте, что Давид говорит: «едино просих от Господа, то взыщу; еже жити ми в дому Господни, ...и посещати храм святый его» (Пс.26:4). И на другом месте так: «Возвеселихся о рекших мне: в дом Господень пойдем» (Пс.121:1). Разумеете ли сего Давидова желания силу, Слушатели? Чего он так нестерпимо желал? Какой бы то дом разуметь должно? Павел негде сравнивая Моисея со Христом говорит, что Моисей «верен был о всем дому его», то есть Божии (Евр.3:5) яко же слуга: а Христос яко же Сын в дому своем; его же дом мы есмы: т.е. Христов дом все те, которые небесною Его управляемы бывают благодатью, и воли Его всегда последуют. Сей есть дом Господень, в сей дом Давид с веселием ходил, как сам негде толкует: «не прильпе мне, говорит, сердце строптиво» (Пс.100:4): я того, который оклеветает тай искреннего своего, изгонял; я изыскивал таких, которые бы верно свое проходили звание, и с собой сажал их; при мне служил только непорочного жития человек, не был всем моем дому горделивый дух, или лживый язык. О дом Господень! которого строитель был Давид, по сердцу Божию избранный муж, а служители, по чистоте душевной, земные Ангелы. Так-то Давид желал ходить, хаживал в тот храм, или в тую скинию, которую показал Бог, а водрузил Моисей, и в котором храме стоял кивот, Божьего присутствия известное знамение. А зачем ходил? Затем, чтоб исповедоваться Господеви, яко благ, «яко в век милость Его» (Пс.135:1). Слушатели и братья! нам должно все то, что другие и благочестиво говорят, и богоугодно делают, употреблять в свою пользу. Что из того будет, ежели мы напомянем Давидовы слова и Ангельское житие, а сами так живем, что ни Бога не боимся, ни человек усрамляемся? Давиду лучше было один день препроводить в храме Божии, нежели тысячу дней в мире сем вне храма Господня. Мы напротив хотели бы в нашем житии и умереть, а чтоб опомниться и око свое возвесть к Богу, то никогда. Видите, сколько другие хороши, и сколь мы неисправны. При свете ночь темнейшею кажется, при золоте медь еще хуже становится, при ясных глазах слепота несноснейшею оказывается. Наша нечистота при других чистоте еще более мерзит наше нерадение и леность тогда наружу в позор все выходит; когда другие свое звание так верно отправляют, что их никогда не дремлет око, никогда не унывает мысль, всегда бодр и крепок дух. О! какое же мы можем найти в своем нерадении извинение; когда обстоит нас облак таких свидетелей, которые будучи подобострастны нам так изрядно подвизались, и прекрасно свое течение текли. Поищем же, какая бы тому причина была; что мы не очень старательны о душе, не очень гонимся за добродетельным житием, не очень горячи к Богу; сего резон не трудно сыскать. Причина бо всему тому есть не учительность, или яснее сказать, нерадение наше к учению и наставлению, к разумению Божия слова, ко вниманию Христианского учительства. А как? Да вспомните, за чем-то Давид так ревностно и в каком восторге в дом Божий поспешал идти: «еже зрети ми, говорит он, красоту Господню» (Пс.26:4). Сего довольно с нас, слушатели, понеже в сих словах мы свое намерение получим. Еже зрети ми красоту Господню, говорит он, чтоб, де, мне смотреть, а смотрением наслаждаться, какая-то красота в Боге есть. А сего уже кто не знает, что тому, который хочет на что смотреть, надобны глаза да еще чистые и неповрежденные. Без глаз смотреть нельзя, без видения красоту распознать не можно. Пускай бы здесь стоял великолепный дом с предивно убранными чертогами, с удивительными вещами, стены бы представляли живность изображений; пускай, говорю такая бы везде сияла красота, которая бы могла всякого человека в изумление привесть, и всякие глаза пленить: да ежели не имею глаз, то меня та красота ни мало не льстит, я тому убранству не удивляюсь; понеже без глаз не могу я видеть красоту. Из сего легко догадаться можно, что тот с Давидом не пожелает идти в дом Гсподень, чтоб насмотреться красоты Господней, кто погубил душевные глаза. А о том уже нечего сомневаться, что как есть телесные глаза, то надобно быть и душевным очам: понеже я сими телесными глазами не все видеть могу. Могу ими например: видеть тело, но как-то, что в теле, или душу? Могу видеть небо, но как то, что выше неба? Могу видеть мир, но как того, который мир создал? Так кто видит тело, а не видит души, тот имеет телесные глаза, но душевных не имеет. Кто видит небо и сей мир, а не видит того, который на небе, и кто сей мир создал: тот по телу видит, а по душе слеп. И можно сказать, что еще не велика беда, когда мои телесные повреждены глаза, а душевные глаза при своей светлости стоят. Телесная слепота душевным глазам ни мало не вредит, а душевная слепота телесным глазам вредит. Христа, как еще Он пребывал на земле, фарисеи и книжники не узнали, что Он есть Спаситель мира, хотя и имели глаза: а два слепца преясно усмотрели, что Он есть Христос, которому от Давидова колена родиться надлежало. Но какие же бы те были душевные глаза? О сем никто не может подлиннее сказать, как Давид, у которого душевные глаза в самом были совершенстве. Разум, слушатели есть те душевные глаза: и такой разум всякому человеку от Бога дан: да почто ж не все разумеют Бога? Не все такими глазами настояще глядят? Для того, слушатели что никакие глаза без света не смотрят. Видим ли мы что телесными глазами ночью или во тьме? Не надобно ли для них света? Так должно рассуждать и о душевных глазах: и им надобен свет; разум без света не видит. Какой же бы сей был свет? Слово Господне; в чем да будет нам свидетелем достоверным тот, который то уже на себе испытал: «слово Господне ...просвещающее очи» (Пс.18:9), неотменно душевные или разумные: и еще; «светильник ногама моима закон Твой, и свет стезям моим» (Пс.118:105). Видите, что Давид хотя идти на такое богоугодное дело, и чтоб в том деле не запнуться, то употреблял вместо предводителя закон Божий, с которым благополучно совершил свой путь. А закон Божий ничто иное есть, как от Бога данное правило, которое нам приказывает удаляться от зла, а творить благое. Кто закона Божия держится, тот процветает, как феникс, множится, как кедр, становится, как маслина плодовита, в дому Божием: а которые сего не держаться вождя, те бывают яко конь и меск, им же несть разума, броздами нескрепленные, уздою не удержанные.   

Но слушатели собранные Богом! сей закона Божия свет не все имеют, почему душевными глазами не все настояще и видят. Правда, почти все такие, которые своей не признают слепоты, почти все те сие говорят, что в Апокалипсисе написано: «я богат есть, и обогатихся и ничего не требую», а не знаешь, безумне! там же написано, «что ты окаянен, и мал и нищ, и слеп, и наг... Коллурием помажи очи твои, да видиши» (Откр.3:17-18), т.е. надобно тебе лекарств для излечения твоей слепоты. Для чего ж не все видят, то есть, закон Божий разумеют? Я скажу правду: для того, что не учатся, учащих не слушают. Пускай кругом я весь осыплюся светом, а ежели глаз своих от злобы и от безмерного сна не отворю: то могу ли что-нибудь увидеть? Давид, чтоб сей свет иметь, много трудился: и день и ночь в законе Божием пребывал. Нас повседневные недосуги до сего не допускают; мы так прилепились к здешней жизни, что будто нам никогда с нею не расстаться: почему и седьмой день Богу посвященный на свои нужды обращаем. Нет, не Богоугодно сие дело, слушатели! Вы знаете, что мы со всех сторон одолжены Богу так, что хотя б и всякий день Ему со страхом и трепетом работали: то бы мы еще ни мало не отслужили. Того ради хотя с сего времени начнем прилежнее в законе Божией обращаться, и других учащих вас охотно послушаем. Не дай Боже, чтоб кого искусил тот в Евангелии помянутый глухой бес, который овладевши человеком делает, чтоб он никакому душеполезному учению не внимал: да еще чтоб лучше ему удалось, то влагает в него высокоумие и надменные мысли, по которым бы он о себе думал, что нет на свете его умнее. А сим самим приводит к тому, что он никакого учения не слушая, нечувственно свое теряет спасение. Но вы, Бл. Сл. теките, в которое вступили течение, Господу поспешествующу, Ему же да будет слава. Аминь.

Сказывано Февраля 8 дня.

Нет сомнения, Слушатели что Бог часто подает нам более, нежели сколько можем пожелать. Мы желания свои располагаем по склонностям, которые как не всегда бывают беспорочны, так почасту худых желаний бывают причиною. Бог будучи со всех сторон преблаг, или самая благость оная, будучи пресовершенная, не может нам дать, разве совершенное Вы слушатели этому, сколько можете, с радостью чудитесь: а я еще сие ж знатным примером объясню. Саул, тот прекрасного тела, а негодной души Израильский Царь, который будучи пастухом, как несколько из своего стада потерял ослов, принужден был от своего отца по всем окрестным странам искать. В сем случаи кто из вас не может отгадать: какое то было Саулово желание? Чего тогда Саул желал? Чего, как не ослов? Но смотрите, к чему его промысел привел? Саул ища ослов получил царство. Понеже Пророк Самуил в то же время, как он у него спрашивал о пропаже ослов, на Саулову главу священное льет миро, объявляет ему от Бога царство, и поставляет властителем над всем избранным Израильским народом. Видите ли, что Саул желал, и что Бог дал? неправедно ли, что Бог более подает, нежели мы сколько желаем? Мы сами, Слушатели в сем не признаться не можем. Мы когда какою мучимся болезнью, то только почти желаем, чтоб с болезненного встать одра: а Христова благодать к нашему не полному желанию тую милостивую придает речь: чадо! отпущаются тебе грехи твои: чадо! я твой первее вырываю стебль, чтоб так лучше могла твоя исцелиться рана: чадо! я первее подсекаю твоей болезни корень, а уже так сама собой изгибнет прочая злость. Потеряли мы в Адаме Божию милость, земной рай, Эдемскую сладость, бесстрастное житие: и что же бы нам здесь желать, как только чтоб потерянное возвратить? Но о Божия щедрая рука, и Создателя нашего отеческих утроб! нам чрез второго Адама Христа более дано, нежели сколько мы желали. Мы вместо земного рая небесный получили, вместо Эдема блаженство, вместо земли небо, скинию нерукотворную, вечную на небесах, где с Ангельскими ликами смесившись вечно бы самим наслаждаться Богом. Мы гонялись только за одними страстями: а получили не изглаголанную благость. Искали ослов, а получили царство. Отроча родися нам Сын и дадеся нам: «велия благочестия тайна, Бог явися во плоти», да мы Его обогатимся божеством (1Тим.3:16). Которая тайна, понеже теперь моими устами проповедуема быть надлежит; то как мне не требовать того угля, которым Исаиины уста очистились, и сделались способными к так громогласному пророчеству? А вы, Слушатели так себя приготовьте, как прилично таким, которые царские тайны хотят в свои уши принимать, а принявши в самое сердце сокрывать: почему и я и вы окажемся, что мы почитаем божественная честно. И так за благодатью Сына Божия, о котором нам теперь говорить надобно, благонадежно руку свою на дело прострем.    

Вопросишь. В прошедшую неделю говорено о Сыне Божии, поелику есть просто Бог от единого Отца прежде век рожденное лицо, едино-достойное и единосущное Отцу и Духу: теперь, как там обещано, надлежит говорить о том же Сыне Божии, поелику Он по своей благости, по отческому и по своему совету, принял на себя нашего спасения дело, т.е. поелику Сын Божий стал быть сыном человеческим, или о воплощении Сына Божия: что убо теперь о том говорить надобно?    

Отвечаю. Теперь говорить надобно, 1) о том, кто воплотился? 2) Для чего воплотился? 3) Когда и как? И наконец 4) в чем тое воплощение совершилось и при каких околичностях? Где примечать должно, что, как мы прежде говоря о Сыне Божием, разделили учение на две части: в первой говоря о Сыне Божием просто, поелику второе есть святейшее Троицы лицо: во второй обещались говорить, (которое обещание теперь надеемся исполнить) О Сыне Божием воплотившемся или вочеловечившемся, и сделавшимся ходатаем рода человеческого к Богу: то и сие самое теперешнее о воплотившемся Сыне Божием учении, для лучшего и обстоятельнейшего толкования следует разделить на две части: первая часть будет говорить о самом только лице Господа нашего Иисуса Христа, то есть, поелику Сын Божий стал быть сыном человеческим и из Бога человека, богочеловек, Феантропос и ходатай наш, или о всем том, чтобы чудесного ни случилось при соединении человечества с божеством во Христе. Вторая часть о звании Христовом и о должности ходатая Христа. До первой части надлежат сии в Символе положенные слова: и во единого Господа Иисуса Христа, нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечшася. А о звании Христове говорят следующие члены: распятого же за ны при Понтийстем Пилате, и проч. даже до восьмого члена. И так положив сие разделение приступим к самому делу.    

Вопросишь. Какая нужда была воплотиться Сыну Божию?    

Отвечаю. Положив, что Бог восхотел по бесконечной своей благости спасти погибающий человеческий род (о сем было говорено, что мы погибающие конечно требовали Избавителя) неотменно следовало такому за нас ходатайство и принять, который бы не из числа тварей был; как уже о сем прежде показали, что Ходатаю надобно с обеими сторонами, между которыми посредником он находится, общество иметь: понеже Ходатай, как говорит Павел, «единого несть» (Гал.3:20). А кто ж бы не из числа тварей был, кроме единого Бога? Почему не могло быть лучшее ходатайство как когда Сын Божий, будучи истинный Бог, стал истинным человеком: таким бо образом Ходатай наш с обеими сторонами, которые были прогневанный и прогневавшие мы, сообщество принял. Правда: мы о сем еще прежде уже несколько говорили: понеже сие учение так надобно знать, и так нужно ко спасению, что кажется по одному ему праведно себя человек Христианином назвать должен; а к тому, думаю, многие из вас и не слыхали: то несколько повыше вопросами зачать за благо рассуждаю.    

Вопросишь. Надобен ли нам Ходатай и на что?    

Отвечаю. Неотменно надобен; если мы не ходим вечно погибать. А на что? На то, чтоб мы самое наидражайшее, то есть, спасение душевное, или вечный живот, или самого Бога при себе имели, между тем сие ведая, что Ходатай или посредственник есть тот, который две несогласные стороны с некоторыми договорами примиряет. И хотя многие доводы из С. Писания и сильно и ясно доказывают, какая-то нужда нам в Ходатаи: однако довольно будет и следующего.   

Мы погибли во Адаме; т.е. не только все те дары погубили, которыми нас Творец в создании одарил: но еще и от праведного Бога на вечные муки осуждены, как вечно его прогневавшие: (Рим.3:9, 5:12). Здесь привести должно причту Христову о человеке сходящем от Иерусалима во Иерихон (Лк.10:30). Казни тотчас объявлены сим изречением, смертью умреши, что самое в законе подтверждено: (Втор.27:26) «проклят всяк, иже не пребудет во всех писанных в книзе законней». По объявлении сего столь несчастливого определения, следовало или на вечные муки отходить, или Богу бесчестие заплатить, Божией, говорю, правде удовлетворять, чтоб в первую милость прийти, как например, всяк должник должен или долг заплатить, или за не плату содержаться в темнице. Что ж, как тут с нами поступлено? Не иначе как с должниками: велено или долг отдать; или когда не в состоянии, то казнью вечною наградить. Чем же бы тот долг отдать? Совершенным исполнением закона, т.е. Бог человеку дал закон, по которому бы он так поступал, чтоб никакого и наималейшего греха против его не сотворить: что если бы исполнил человек, то из грешника стал бы быть праведником по тем законным словам: (Гал.3:12) «сотворивый та человек жив будет в них». И сие удовлетворение есть праведное, да только нам невозможное: для того, что мы ко исполнению закона Божия чрез грех совсем стали быть неспособными. Да и кроме того Бог в таком случае взирал бы только на наше исполнение, а не помогал благодатью; ибо требовал бы он только как судия заплаты, а нимало не снисходил. Например: Есть ли бы от меня заимодавец мой просил за долг заплаты: то я должен бы или платить, или признав мою немощь милости просить. Ежели бы я сказал, что я долг заплачу: то бы тем самым заимодавцову к себе милость пресек. А когда так, то нам как уже возможно будет закон исполнять, и оправдаться; когда в таком случае мы на свои силы принуждены будем надеяться? Ибо наши силы таковы, что ниже помыслить сами по себе что доброе можем (2Кор.3). Будучи бо рождены от поврежденного естества, добрых мудрствований, или к исполнению закона Божия довольных сил не получили. Кратко: «без веры, говорит Павел, Богу угодити не можно» (Евр.11:6). А неотменно бы тогда без веры были, когда бы восхотели исполнением закона оправдаться: понеже веровать тут не что иное есть, как признав свою немощь к одной прибегать Божией милости, и просить, чтобы Он оставил долги наша. А сему неотменно надлежало быть так: ибо мы не только закон Божий худо хранили; но еще повседневно, или повсечасно новыми себя оскверняли грехами, которые Павел вычитывает к (Рим.1:18), между прочим и до того дошли, что самого того позабыли, которому были должны чрез всю жизнь за свои грехи платить исполнением закона Его. И тогда-то закон, данный в живот, переменился в смерть и в проклятие, понеже «проклят тот, который не пребудет во всех писанных в книзе законней», как прекрасно учит Павел к (Рим.7:9), и гл. 3. И сюда-то надлежит оная часто повторяемся Павлом речь: «никто же оправдится пред Богом от дел закона» (Рим.3:20).    

Вопр. К чему бы все сие учение служило?    

Отв. К тому, чтоб нам, признавши свою немощь, какую мы имеем к своему оправданию, узнать, сколько-то надобен Ходатай, который бы нас с Богом примирил: понеже когда мы сами заплатить или оправдаться не можем, а в пагубу отходить страшно; то надобно, чтоб кто хотя вместо нас то Богу, как бы мы сами, заплатил.    

Вопр. На что другому кому вместо нас платить? Разве Бог по одной своей милости без всякого ходатая или удовлетворителя нас не может спасти?    

Отв. Не может: Бог бо сколько не милосерд, но не меньше и праведен. Правда Его не нарушимая требует, чтоб на Его высочайшее Величество показанное бесчестие достойную восприяло казнь: «праведен Господь наш, и несть неправды в Нем» (Ин.7:18), и милость и суд поет ему Давид (Пс.100:1). Почему неотменно надобно было быть ходатаю, который бы вместо нас Богу удовлетворил, и смерть, в котором мы находились, на себя перенес.    

Вопр. Так когда Бог с нами так строго, понеже праведно, поступает, и нам долгов, не взяв заплаты, не с нас, но с нашего ходатая, не отпускает; то уже будет ли в таком нашем избавлении Божия милость?    

Отвечаю. Как не быть? Наше избавление и таким образом будет более гораздо милостивое, нежели праведное. Строго поступает, но не с нами: да с нашим ходатаем: требует удовлетворения, да не от нас, но от Христа Спасителя вместо нас.   

Сие милосердие Божие таким как бы образом поступало: Бог милосердый видя, что человек, которого Он на высокую создал честь, пал, и с своею гордостью от Бога отступивши лишился славы Его, стал посрамленный раб, на земле забытая тварь, нечистый состав, в сей жизни на труды и суеты, а в будущей осужденный на вечную смерть. Сие, говорю, видя Бог своим преклоняется милосердием к человеку, который отчасу гнев Его раздражал; и не терпя, чтоб злоба человеческая Его милосердие превозмогла, советует совет истинно царский и Божеский, весь в наше милосердие устроенный; где находит бесконечная премудрость Божия образ, по которому бы и правда Божия не разорилась, и милость бы свою сторону одержала. Общим бо святейшей Троицы советом определяется Сын Божий на дело нашего спасения, который совет и определение учинено прежде создания мира: понеже Бог будущее как настоящее, чисто видя предвечно все дела, определяет. И так Сын Божий второе святейшей Троицы лицо, понеже надобно было для спасения человека стать человеком, сходить с небес, не оставив небес, на землю, вмещается в девической утробе плоть принимает, и страшное совершает чудо, которому бы нельзя поверить, если б не самою вещью сбылось, что Бог на земле явися и с человеки поживе. Прочее же сюда надлежащее помянем проходя дале.   

Вопр. Для чего не Отец ниже Духа Святого воплотился?    

Отв. Сего вину искать неприлично, понеже все сие делалось по одной Божией воли: а уже нельзя причины искать, для чего бы так Бог хотел: однако любопытству вот резон: чтоб сыновнее свойство было недвижно, чтоб Сын везде был Сын не только в Божестве, но и в человечестве. И сего теперь довольно. А из всего сего заметить то наипаче надобно, сколько Богу мы одолжаемся.

Нравоучение пятнадцатое

Сколько мы одолжаемся Богу, и сколько мало, или паче ни в чем Бог не одолжается нам, то из теперешнего учения известно тому, кто свое пред Богом признает окаянство и скудность, и всю жизнь препроводивши в грехах и в незнании Бога, хотя уже при трясущейся старости как от сна пробуждается. О сынове человечестии! доколе тяжкосерди? О дети плотские! доколе у вас будет железная выя и сердце? Доколе вам злобиться, и своей матери терзать утробу? И что сие будет, иметь над собою Господа, а не знать Его: иметь Отца, а не почитать Его: иметь Бога, а не слушаться Его: иметь Судью, а не бояться Его, не страшиться, презирать Его? Так мы раздражаем Господа? Не уж ли мы, Павел говорит, сильнее Его? О! страшно впасти в руки Бога живого. Господи! не вниди в суд с рабом твоим: состав бо мой яко ничто же пред Тобою. Слушатели, мое намерение есть показать, что мы не только недостойны никакой Божией милости, но напротив казней, сколько б их ни было наижесточайших достойны. Только не знаю, которых мне людей вычитывать грехи и злонравия: то есть, тех ли, которые от самого Адама до наших жили веков, или коснуться и наших несчастливых времен? Тех ли, которых вселенский покрыл потоп, и которых с серой смешанный пожег огонь? Или нас самих разобрать и посмотреть; не найдутся ли и в нас дела достойные вселенского потопа, и Содомского сожжения? Но что нам тех напоминать, которые уже осудились до ада, где ниже врачеве воскресят? А наипаче когда и нынешний век ни мало может быть тем векам в нечестии не уступает. О время! в которое вера изнемогла, надежда увяла, любовь иссякла. О нравы! которых развращение примерное, слабость крайняя, свободность преширокая! «несть разумеваяй, и несть взыскаяй Бога; вси уклонишася вкупе, непотребни быша; несть творяй благое, несть даже до единаго», с плачем описывает Давид (Пс.13:3), с жалобою повторяет Павел (Рим.3:12), а я с сожалением на мои привожу времена. Когда в таком почтении были суеверства, как не ныне? Когда столько умножилось расколов? Когда более сребролюбию служили? Когда более позабывали Бога? Когда так по своим ходили похотям, как не в теперешнем веке? Боже мой! да не возглаголят уста моя дел человеческих! Кто ныне по гордости не фарисей? Кто по мытарству, а не по покаянию, не Мытарь? Правда, все исповедуют Бога, да устами, а не сердцем; языком, а не умом; речью, а не житием; наружностью, а внутренность другим чем занята. И так их уста, уста Иудины; сердце же, сердце вражеское. Не так-то Давид, который Бога называл Богом сердца своего: Боже сердца моего, то есть, Боже! которому у меня сердце готово в престол, и часть моя Боже во век. Кланяются; да как? Духом ли? Так, как Ирод хотел поклониться Христу: «шедше... возвестите ми, яко да и аз шед поклонюся Ему» (Мф.2:8). То ли молитва? То ли с Богом разговор; ежели я многословлю только устами, как бы бездушное тело, и как бы на несколько часов заведенный язык? Хотите ли кого иметь в пример, по которому бы вам всегда в молитвах поступать? Вот вам в женском теле мужской дух: Анна, Самуилова мать, будучи бесплодна горькое за то от всех терпела поношение, чего чтоб избыть, прибегает к тому, который бесплодные разверзает утробы и делает матерью о чадах веселящеюся. Прибегает, говорю, Анна в сокрушенном сердце и в умилительном духе в храм Господень; очи свои утверждает на алтарь, сердце же свое возносит на небо, или выше неба к Богу. Что же потом? Сердцу своему отдает и глаз и язык, чтоб так с самим беседовать Богом: «устне Аннины, готовит, похваляя слово Божие, движастеся, а глас не слышашеся» (1Цар.1:13). Мы когда молимся; то сколько пред собою разложим книг, сколько наговорим речей, а еще так, что других уши заглушаем; сколько пустых изгибов, сколько наружных всхлипов, сколько суеверных воздыханий, сколько проворных поклонов? А то не знаем, что ежели кто сердечно молится Богу, то не можно тому много говорить, для того что сердце его так прилепится к Богу, что он весь станет будто вне себя. О сердце, которое жар Анны в такой восторг приводил! О молитва, которая так сильно вяжется с Богом! Что ж? Когда мы в таких молитвах не только не пребываем, но еще и за глупость почитаем, ежели бы кто так утвержденным телом стоял, такими молился устами. Не миновала сего поношения Анна. Илий Архиерей, видя, что она так безгласно с одним движением молится, очень неправедно пьяной ее назвал. Пьяна, Архиерею святой, Анна, да не вином; но упоена внутренним Духа Святого услаждением, и присутствием благодатным, и сие причиною, что Анна вся вне себя ставши только свои уста двигала, а глас ее не слышался. Вот живой молитвы образ, по которому кто точно поступает, тот знает Бога, и знает того Бог. А кто устами исповедает, сердце же далеко отстоит от Него: то такой не знает Бога, и не знает такого Бог. И сколько же ныне таких богомольцев, которые свою мольбу в наружности поставляют! Молитва, которая бывает сердцем, приводит человека своею горячностью в восторг: восторг же тот делает, что мы ставши как вне себя, и язык бы двигать позабыли. А нам уже нельзя, чтоб своим не проворить языком, и чтоб телесные глаза от всех видимых отвлекши, одними только душевными глазами быстро Бога созерцать. А сие когда праведно так; то сколько мы недостойны Божией милости: сколь далеко отступили от Бога; отступили сердцем. О где ты, Давиде? и где твой заступник, на которого ты во всяких нуждах надеяться обык? Давидов заступник есть Бог, к которому он как к каменной горе прибегал: а мы когда и в какие нужды попадясь, то людских ходатайств ищем, к подобострастным нам прибегаем; и в самых нужных случаях смертного человека просим защиты. И так видим, сколько мы достойны Божьей милости; когда в самом главнейшем состоянии так на оба колена храмлем, и самую дражайшую вещь такими неисправностями попортили; да еще так, что упадши и восстать не хотим. Уязвленных нас от грехов поднять некому: когда Левит мимо нас идя презирает, то есть: священнический собор дремлет, или храпит, упивается, толстеет, объедается, на оба уха спит, прохлаждается, все свое звание почитает в том, ежели должность наружного служения исполнит, ежели к своему прибытку своих овец подольстит, ежели себя обходительным покажет, ежели внешний свой добре расправит стан. А чтобы душевно, и как прилично пастырю, о своих овцах постараться, то есть, как Священное Писание говорит падшего восставить, уязвленного обязать, немощного излечить, заблуждающего на путь вознести; то сие редко увидим. Да как и можно некоторым за так знатное приниматься дело, то есть, за спасение наше, когда недостаточное рассуждение имеют, когда и самого отроческого учения, то есть Катехизиса, не знают, да и не хотят знать, которым Священное Писание неизвестно, от которых Евангельское благовестие скрыто, которые, еще, своим невежеством хвалятся? Таким пастырям ежели какая последует овца, то не попадет ли в тую же яму; в которую и пастырю от своей слепоты впасть надобно? Все такие пастыри, по слову пастырей начальника Христа, не прямыми воротами в пастырство взошли, но от инуду перелезли; что собственно есть татям и разбойникам (Ин.10:1). Такие-то пастыри! но овцам нравятся. Для чего? Для того, что их нраву. Они их с свободностью не обличают, безумие не поносят, упорность овец не иссекают, по своей власти их не водят; но сами водятся от них. Почему тот пастырь, который бы свое священническое употребив дерзновение, стал их властительски от зла удерживать, а советовать добро; укорять безумие, а насаждать разум; искоренять суеверства, а проповедовать богознание: такой, говорю, пастырь, знаю, сколько бы им по сердцу был. Они, Христовым словом заключить, не любят света, понеже дела их злы (Ин.3:20). И так не знаю, кто более достоин казни: овца ли, которая такого хочет пастыря: или пастырь, который столько овец на свои несчастливые принимает руки, и которому за овец кровью должно платить? Однако то известно, что и овцы и пастыри грешат. Так сколько мы достойны Божия милости, как недалеко отстоит от ада хотящего пожрети нас! До сего места доказали мы, какая-то в нас любовь, как рачительны о душе: а что ежели заглянем, какая у нас любовь к ближнему есть? и что-то делается между народными молвами? Что? Как не недостойное слышания? Понеже тому никак статься не можно, чтоб там была истинная любовь, где нет к Богу любви. Павел своего века людей богоненавистные описывая нравы, заключил, что все сие для того делалось, что «нет страха Божия пред очима их» (Рим.3:18). Но что о том воспоминать, что может некоторых слух оскорбить? «Бываемая бо отай от них срамно есть и глаголоти» (Еф.5:12). О всех тех бесчинствах можно вкратце с Давидом сказать: «яко видех беззаконие и пререкание во граде: днем и нощию обыдет его по стенам его, и беззаконие и труд посреде его, и неправда: и не оскуде от стогн его лихва и лесть» (Пс.54:10-12). Когда все сие самою делается вещью; то видно, сколько, слушатели, мы от Бога помилованы? Столько, сколько Его благость требует, которая, как ныне слышали, дарует нам Сына, в избавление наше, в очищение грехов, чтоб нас возвести в первое достоинство наше. Все сие изрядно представляется в притче о блудном сыне (Лк.15:12 и проч). Знаете, как Отец с ним и в первый раз милостиво. Как нам с блудным сыном при отеческом благословенном доме жить наскучилось, не знаю для чего: дерзнули мы просить у отца наследственной достойной части. И здесь безумие. Нам Бог ничем не одолжается; но что дает, то по одной отеческой своей милости дает: однако мы просим наследственной части; а здесь Бог снисходительным себя оказал: дает, мы принимаем, прощаемся, отходим. Куда? На страну далеку. От кого далеку? От родителя, от Бога, от Создателя. Зачем? Чтоб напоследок пасти свиней. О! достойно такому, который не умел жить в отеческом обильном доме: стал, де, пасти свиней, то есть, стал, де, валяться в грехах, как свиньи в грязи, да к тому ж не стал иметь дневного пропитания, то есть, лишался Божией милости, которая так нашу содержит душу, как пища тело. Сему неотменно надобно случиться со всеми теми, которые с Богом разлучаются, се удаляющиеся от тебя погибнут. В чем теперь стала нужда блудному сыну, как не в отеческой милости? Наскучило ему то подлое житие, и голодное состояние. Начал от того места удаляться; а вы смотрите, какие казни уготовляет отец сыну, и какие на встречу выносит бичи, которыми бы его за такое бессовестие наказать, умучить. Какие ж бичи? О истинно! отеческие, не язвительные, лечительные; обнимает его, целует его, плачется над ним, велит снять ему свою оскверненную ризу, дает же чистотою обеленную; перстень на руку, в знак того, что он его опять принимает в сыновство; сапоги на ноги, чтобы ему опять по той дороге на страну далеку не уходить: представляет обед царский; в снедь представляет самого того на кресте распятого Христа, агнца вземлющего грехи мира. Мы еще все блудные сыны: удостой же и нас, милостивый Отче! высокой твоей благости. Аминь.

Сказывано 15 Февраля.

Много в мире сем есть всяких различных собраний, слушатели: много хороших, много и худых: много соборов, много и сборищ, много с Богом, много и против Бога. Сие примерами изобразить не трудно. Кто из нас не знает, например, того собрания, которое сделали после потопа народившиеся люди при Вавилонском столпе, как вздумали и безумно и богопротивно, на той от себя построенной громаде, Божией грозящей избежать руки, не рассудивши, что они на том столпе, пускай могли бы убежать от воды; но не от грома, которой мог из облак поразить их. Однако было собрание, но худое, но против Бога: и сие собрание одно. А я нахожу еще другое, которое потолику богопротивнее, поелику прямо на Сына Божия собрано было; как священный пишет Евангелист: «утру, де, бывшу совет со сотвориша вси Архиереи и старцы людстии на Иисуса, яко убити Его» (Мф.27:1). И пред сим-то собранием Господь Иисус, на которого раменах наши тогда положены были грехи, яко овца присмиренная, и яко агнец пред стригущим его безгласен, тако не отверзал уст своих. И о сем-то собрании Давид точно предсказал: «предсташа, де, Царие Земстии, и князи собрашася вкупе на Господа и на Христа Его» (Пс.2:2). Есть еще премного таких сборищ. Задумал ли кто всю свою жизнь в пьянстве погружать: тот, как Ирод, созывает тысячников, другов подобных себе, товарищей единоправных себе, и так составляют собрание и сборище пьянственное. Подстрекает ли кого похоть плотская, похоть к сребролюбию, похоть к честолюбию: он ищет таких, которые бы одной с ним служили страсти, одного бы с ним были злонравия, подобный себе подобного ищет. Такие единонравные люди когда соберутся вместе, сделают худое собрание, греховное сборище. И так много, повторяю я, собраний хороших, много и худых. Блажен, кто нейдет на совет нечестивых, и на пути грешников не стоит, и на седалище губителей не садится. А какие, и где бы были хорошие собрания? Правда; очень не много, и гораздо меньше, нежели худых. Начитал я собрание и доброе, да только очень – малолюдное. В деяниях Апостольских пишется, что все ученики Христовы собраны были вместе, а так не много что очень легко можно было честь: «бе же, так пишется, народу имен вкупе сто и двадесять» (Деян.1:16). Но в таком ли числе грешников собрания? Павел негде пишет, что некогда блудников такое сошлось собрание, что как Бог разгневался, то, пало, де, из них, «во един день, двадцать три тысящи» (1Кор.10:8). Видите, какое многолюдство в греховных собраниях, и какая скудость в благочестивых! И посему-то Христос обещался и там средним быть, где два или три собрались бы во имя его, чтоб собравшихся скудость своим присутствием дополнить. И вы, слушатели, когда здесь собрались, то сделали собрание. Да худое ли? Кто дерзнет то сказать, разве кто между светом и тьмою, между горьким и сладким не умеет разбирать? Там Христос обещался быть, где бы два или три собрались во имя его: здесь я вижу, что собралось более, нежели как в Апостольском собрании сто и двадцать. Так вот посреди вас невидимо стоит Христос, и ваши сердца вместе союзом любви связует и сливает в одно, чтоб так себе и Духу Святому достойный построить храм: ибо которые духом Божиим водятся, тии суть сынове Божии; и которые к Господу прилепляются, те один дух имеют с Господом. О счастлив и я! понеже мне свое учение к таким предлагать слушателям ничто иное есть, как к мягкому воску прилагать печать, или на добрую землю метать семена. И так кто меня удержит отверзать уста и простерти слово, которое, как уже началось, так теперь требует далее продолжаемо быть?   

Как узнали уже несколько, кто воплотился, и для чего? То теперь следует прочие вопросы разобрать, а именно:    

Вопросишь. Когда воплотился Сын Божий?    

Отвечаю. Ежели здесь разуметь чрез воплощение, оное совета Божия определение, по которому Сын Божий определен быть нашим Ходатаем, и Искупителем чрез свою смерть рода человеческого: то можно сказать, что Сын Божий воплотился прежде создания мира, то есть, поелику неотменно определен был в свое время прийти, которое определение как было непременное, то Сын Божий прежде, как еще на земли не явился, описывается, как бы уже прежде век во плоти был, к Евреем в (Евр.13:8). Пишется: «Иисус Христос вчера и днесь, той же и во веки». (Откр.18:8) еще избранные Божия во спасение чрез Христа прежде сложения мира предуставлены быть сказуются: (Еф.1:4; 1Пет.1:19). А отсюда доводится и то, что все от Адама жившие люди спаслись, не иначе как и мы, то есть, верою во определенного Ходатая, и Искупителя Христа: а наипаче, когда тотчас после падения оное объявилось первое Евангелие, то есть, первая радостная весть: (Быт.3:15) «Вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим, и семенем тоя: той тебе сокрушат главу, а ты угрызешь его пяту». Ежели же чрез воплощение разуметь обыкновенно рождение от Девы, и житие Христово с человеки на земли: то такое Господа нашего Иисуса Христа спасительное воплощение случилось по прошествии от создания мира по Греческим Хронографам в 5508 лете, как уже последнее от Даниила предсказанное царство вселенною завладело, то есть, Римское; в которое время и надобно было прийти Христу, как пишется, у (Дан.2:44) «и во время царств тех, восставит Бог Небесный царство, еже во веки не рассыплется, и царство Его людям иным не останет». И пр. где, хотя подлинно говорится о втором Христовом пришествии, тогда бо «испразднит всяко начальство и власть и силу» (1Кор.15:24). однако нельзя не сказать, что речь есть и о первом пришествии, наипаче, когда поминается камень спадший с горы без рук, что явственно означает бессеменное Спасителя рождество.   

Вопросишь. Для чего Сын Божий воплотился по прошествии толиких лет?    

Отвечаю. Настоящая сему вина есть воля Божия, которая как есть пресвободна, так ни от каких не зависит иных случаев: однако, понеже Бог и хочет только наилучшее, и делает только премудро; то и в сем случаи презнаменитые Божия премудрости следы из Священного Писания усматриваем. Правда, Христу надлежало было прийти тотчас по падении: а что инако случилось, то сие по особливому Божиему сделалось строению: что видно из следующих причин: (1) для показания Божией особливой к нам любви, содержащейся во искуплении нашем: (2) для показания нашей бедности и окаянства, в которое мы чрез грех Адамов попали. А сие не так бы видно было, когда бы тотчас по падении наше совершилось искупление: искупление, говорю, чрез Христа потому наипаче славнейшее и нужнейшее, чем наша бедность последнейшая и прогневление Бога нестерпимейшее. А сие не весьма бы еще нам чувствительно было, ежели бы мы только себя находили в Адамовом преступлении, которое есть корень будущих зол. И так Бог премудро искупление на другое время перенес, и попустил человеку в том пребедном и отступном состоянии пребыть, чтоб он узнал, сколько он безместных грехов и беззаконий пред Богом наделал; а потому признался бы, и сколько он недостоин, и сколько тот премного его облагодетельствовал, который бы его от такой бедности избавил. А понеже еще человек так грехом пал, что ниже стал свои грехи знать; то Бог дал закон, в котором узнавши свои грехи искал бы или отвратиться от них исполняя закон, или из него же узнавши множество своих грехов и немощь к исполнению, прибегал бы к Божией милости чрез Христа. И потому-то везде Павел говорит, что нам дан был закон, чтоб показать, сколько мы имеем грехов, а между тем научить бы искать врача: и для того называется закон «пестун во Христе»: к (Рим.5:20; Гал.3:24) и пр. И так как все сии грехи долгим временем содеялись (Рим.1). И хотя уже посланы были Пророки для обличения, но ничего не успели: то уже здесь то «многочастне и многообразне древле глаголавый Бог отцом во пророцех, в последних днях сих глагола нам в Сыне» (Евр.1:1-2). И сия-то есть причина, для которой воплощение Сына Божия отнесено; а вреда из того людям прежде Христова воплощения бывшим не было ни мало; потому что уже Ходатай хотя не на земли, но на небеси был, в которого имущего прийти и спасти их, Праотцы веровали (1Кор.10:1; Рим.4; Евр.11:5; Деян.15:11).   

А для чего Христос воплотился и в такой-то год и в такое известное время; то сие один тот знает, которой воплощался. Человеку сего причину испытывать не нужно. Довольно, что когда Бог предвечно определил по своей воли послать Сына своего в некоторое известное и назначенное время, то сие время когда бы имело быть, задолго прежде чрез своих Пророков ясно предсказал: (Быт.49:10) «не скончается Князь от Иуды, ни старейшина от чресл его, дондежи приидет, ему же обещано есть, и той чаяние языков». Сими словами преясно означается время, в которое надобно было прийти Христу, то есть, тогда, когда бы не стало Князя в Иудином колене, что и сделалось в пришествии Христовом на Ироде, который будучи иноплеменник стал Царем Иудейским. И для того Ангел (Лк.1:32-33) в благовестии к Деве напомянул: «и даст Ему Господь Бог престол Давида Отца Его, ...и царствию Его не будет конца». Другое пророчество не меньше знатное (Дан.9:24), где точно объявляется Даниилу от Ангела, когда надобно было прийти Христу, то есть, по седьмидесяти седминах, которые считаются от объявления указа к построению храма. Седмина здесь обыкновенно берется за семь лет; и так всего будет 490 лет. Сии пророчества так знатны были, что и в самых языческих странах о них было не безызвестно, понеже волхвы, кажется, ведая сие пророчество, узнали рожденного Христа. Почему нельзя довольно надивиться Иудейских книжников злобе, которые неотменно ведая, что те прошли седьмицы, Христа за своего ходатая не признали; знали бо неотменно: понеже будучи спрошены от Ирода, где Христос рождается, сказали, в Вифлееме Иудейстем; да и пророчество привели.   

Итак, егда прииде кончина лет, то есть, как вышло назначенное время; посла Бог Сына своего единородного: то есть, восхотел Бог, чтоб Сын от Его рожденный родился и от человека, и стало бы, как ходатай, Богочеловек; рождаемого от жены: то есть, чтоб родился от женского пола: и сего довольно, что касается до вопроса, когда?    

Вопросишь. Как Христово рождество отправлялось?    

Отвечаю. Каким образом отправлялось, то точно описует Святой Лука (Лк.1:26, 35), прежде всего чрез Ангела благовествовано было некоей избранной и Пречистой Деве от колена Давидова, чтобы она приуготовила себя в доме Сыну Божию, и не отрицалась бы послужить неслыханному таинству. Мария сему премного удивляясь, и себя недостойною, и неспособною к такому делу быть сказуя, услышала, что сие рождение не человеческим будет происходить порядком, но гораздо новым и чудным: «Дух Святый найдет на тя и сила Вышняго осенит тя». Чему как уверила, и более Богу противиться не дерзала; то тотчас силою Духа Святого из чистых Марииных кровей начало Сыну Божию изображаться тело: и в сию самую зачатия минуту соединилось человечество с Божеством, или Божество приняло к себе человечество, и учинилось несказанное и страшное единение ипостасное, то есть, соединение двух естеств в единой ипостаси. Потом по исполнении девяти месяц родился Иисус, только с великою нищетою, в крайнем убожестве, с чудною тихостию, с несказанным снисхождением. Родила Мария, и сама рожденного младенца приемницею была: положила в яслях: понеже, де, им не было в храмине места. При таком Божеском рождении два боголепные случились чуда: первое Ангел множество явися поющих и прославляющих рожденного Бога: другое: явилась на восточной стране звезда, в знак того, что родился в мир свет миру, которая звезда случай дала восточным волхвам известнее допытываться, кого бы она показывала. Сему их намерению сама путеводительницею послужила звезда, которая до тех пор их вела, пока до самого того довела места, идеже бе отроча. Притом же случилось, что Ирод опасаясь, чтоб рожденный возрастиши и его не отнял царство, приказал убивать младенцев, надеясь тут же и Мариина Сына убить: но не можно там действовать врагу, где Божия не попустит десница. А избиение младенец изрядно показало то, что богочеловеку Христу надобно будет за всех проливать кровь. В восьмой день обрезывается, и приемлет себе имя Иисус, или Еммануил; по четыредесятих днях приносит Мария за себя по закону чистительную жертву, и младенца перворожденного представляет пред Богом (Лк.2:22). Тут Симеон престарелый человек с радостью младенца давно от себя ожиданного на свои принимает руки, и радостную поет песнь: тут же пристает и Анна престарелая вдова, за исполнение обещаний воздая славу Богу. После того начинает Он от младенчества гонения, беды и страдания, которые уже окончились на кресте. И таким-то образом Иисус Христово рождество сице бе. В будущую неделю, слушатели прошу не полениться прийти, когда будем толковать о сладчайших именах Иисуса Христа, и что еще при них надобно будет.

Нравоучение шестнадцатое

Нельзя, слушатели, сие учение слыша, иное что говорить нам, как только то, что Павел о сем так неслыханном деле рассуждая, и в нем ни начала по высоте, ни конца по глубине не находя, и как бы вне себя ставши возопил: «велия благочестия тайна! Бог явися во плоти» (1Тим.3:16). И на ином месте так: Сын Божий «умалил себе, зрак раба приим, в подобии человечестем быв, и образом обретеся, якоже человек» (Флп.2:7). Сей тайны от великого удивления боялись Пророки: «услышах слух Твой, один Пророк говорит, слух только твоего, Христе, воплощения, и убояхся, разумех дела Твоя и ужасохся» (Авв.3:1-2). И сие делали от удивления, в которое приводило их Божие снисхождение: а иные Пророки от великой радости и от нетерпеливой надежды, которую рождало им скорое Избавителя пришествие, представляли себе в мысли, будто бы уже Христос еще при них пришел, будто бы они видят и Девическую утробу, и рождаемого младенца, и бедные ясли, и незнатные пелены, и нужное повивание, и будто бы все сие уже они в руках держат, что от того терпели, что обыкновенно терпят те, которые нестерпимо мучатся какой-либо прежеланной вещи надеждою. Подобно как пленные любовью какой-либо вещи, понеже и день и ночь из мыслей своих ее не выпускают; то напоследок от частого об ней воображения как бы видят ее, и приветствуют, с нею беседуют, объемлют, радуются, наслаждаются: так и они, которых томился дух ожиданием Христово пришествия, где о Христе ни писали, представляют себя ним как бы разговаривающих, удивляющихся Его благости, кланяющихся. Один Пророк говорит, что он видит на горах ноги того, который благовествует мир, благовествует благая (Наум.1:15). Другой усматривает превысокие горы, а на самом верху тех гор поставленный дом; дом, который слава Божия осиявает, и в котором рождается Христос. И сие божественный Пророк ясно во уме своем вообразив, и сам в тот дом желает взойти и всех с собою зовет говоря: и ныне доме Иаковль, то есть, и ныне ты, избранный во Христианство человек, «приидите, взыйдем на гору Господню, ...приидите, да ходим светом Господним, ...и возвестит нам путь свой, и пойдем по нему» (Ис.2:3, 5). И еще как бы светом благодатным церковь свою Христос просветил, Исаия с такою благодатью радуясь приветствует церкви: «светися, светися, новый Иерусалиме! прииде бо твой свет, и слава Господня на тебя воссия» (Ис.60:1). Так-то играли Пророческие духи! Ей, слушатели, они более радовались о будущем Христе, нежели мы о прошедшем, хотя сам Христос называет нас счастливейшими их: «блажени очи ваши видящии, яже видите; глаголю бо вам: яко мнози Пророцы и Царие восхотеша видети, яже вы видите, и не видеша; и слышати, и иже вы слышите, и не слышаша» (Лк.10:23-24). И инде: «Авраам отец ваш рад бы был, дабы видел день мой» (Ин.8:56). О! сколь праотцы наши горячи были к своему Искупителю, и сколько студены мы! Правда, кто бы нашему не позавидовал счастью, которого зреть святые и праведные мужи не удостоились? Но то беда! что мы такое счастье само собою к нам пришедшее не умеем держать, в чести будучи не разумеем, и бесценный сей бисер ногами попираем: во своя прииде Христос, но мы свои Его не принимаем. А как? Да кто видал, чтоб мы Христова пришествия так желали, как Пророки, чтоб сердце наше о Господе Спасе нашем так радовалось, чтоб внутренность наша вся двигалась, чтоб мы в таких молитвах руки и глаза телесные и душевные на небо умильно возводили, сидящего на небеси за такую милость благодарили, прославили, поклонились бы, попросили бы данное добро утвердить, чтоб душу свою от скверн очистивши, чистую пречистому Христу представили, и Ему от нас никогда и за грехи и ради и ради радости, и своими слезами Его пречистые ноги омывали бы. Мы, говорю, не только сего не делаем, но и как бы сделать было можно не знаем, а то для того, что не знаем причины, для которой чудная воплощения тайна совершилась, или хотя и знаем, да как во сне. В противном случаи, ежели бы мы подлинную Христова снисхождения разумели вину, а уразумевши всегда и с приуготовленным духом об ней рассуждали, для чего бы сие сделалось и как, и на какой конец, и на какую пользу? А при таких рассуждениях повсечасно тихим воплем просили бы Святого Духа, чтоб нашу просветил мысль, открыл бы разум, и в нашем сердце Божественной своей любви возжег бы искру; ежели бы, говорю я, так мы к выуразумлению тайн себя приуготовали: то не было бы в нас такого в сердце окаменения, такой в разуме слепоты, такого не богоугодного жития. Скажи бо всяк, пожалуй, как бы тут гордиться и позабывать от надмения, что он человек, когда пред моими глазами стоят ясли, уничиженная вещь? Но кто в тех лежит яслях? Бог. О чудесе! Да где твое, Боже мой! прекрасное и бесконечное небо? Где та рука, которая во своей длани содержит земные вереи? И где Твоя, Господи! слава, от которой как от огня крылами кроются Серафимские чины? Небо, говорит он, и славу и величество оставил я для любви к человеку: так как ты, человече, тихо нам говорит младенец лежащий во яслях, как так высоко возносишься? Или на высоте может быть ищешь Бога? Да Бог твой в яслях, в низком и приземном месте. Бог в яслях, Бог на земли? Мне кажется за тем, чтоб мы не беспокоились, как к нему на небо, на толь высокое место взойти. Вот Бог твой, не трудись, при тебе, и за тобою на высоту возносящимся гонится. Постыдись, человече! быть или возноситься выше Бога. Бог на земли, ты устремляешься гордостью на небо; смотри, чтоб до небес вознесшись не сослан был до ада. Такое, слушатели, рассуждение, кому бы гордости поубавило, кому бы надменный верх не сломило; когда бы мы размышляли о сем бесконечном к роду человеческому Божием снисхождении с должным вниманием, а не как во сне? Да и вся наша жизнь не лучше ли бы проходила, не стали ли бы мы благочестивее жить; ежели бы в нашем уме, или, лучше сказать, в сердце как бы в яслях лежал завсегда Христос? Мы сколько скоры ко греху, и как медлительны к добру, о сем, как известном, нет нужды говорить. Но желаете ли знать, каким образом, сие стремление удерживать? Приводить всегда на память и рассуждать в сердце то, что в Вифлееме некогда совершилось; то тотчас наши огненные страсти как водою угасятся; то наше студеное сердце как огнем воспалится; то наша безводная душа как росой наводнится. Например: порывает тебя воля на грех, и рука протягается на беззаконие: вспомни, что твои грехи не только тебя во гнев Божий вводят и до ада сводят; но и что Бог оставив небо сошел на землю, человеческим образом себя покрыл, и что самого сего позорища твой грех был причиною. Так не удержаться ли, и не перестать ли тебе своего Искупителя грехом как копьем прободать, и уничтожать столь знатные Божие премудрости и благости дело, которое он определено на то, чтобы ты нескверный Бога был сосуд, и сколько отстоять востоцы от запад, столько бы отдалены были от нас беззакония наша? Прилично ли будет во греховных струпах лежащим и от доброго врача излечившимся опять по излечении расчесывать струпы, растравливать раны? Что ж? Не перестанем от своих грехов, и сим преславным Божия кротости и снисхождения примером не движемся? Милостью не исправляемся? Так что будет, ежели уже яростью своею начнет обличать, и гневом своим наказывать; ежели лук свой напряжен, оружие свое очистит, стрелы разжет, мечем своим блеснет; ежели нас, как мы милостью не исправились, станет исправлять судом? Слушатели сие, о котором мы выше говорили, пришествие кроткое, грехи прощающее, в сердце сладость вливающее, пришествие праведнику желанное, грешнику нестрашное, безопасное, спасительное, сие пришествие есть первое. Почему первое? Потому, что будет и второе. Но какое оно и зачем? Ах! затем, чтоб которые не исправились в первом пришествии, исправить во втором; чтоб с теми, которые презирали милость, поступить судом. И тогда-то, слушатели мы, которые грехи любили и любим, пред судом оным станем. О суд! от которого грешник как воск будет таять, и кости его от трепета как песок рассыплются. Но что грешник, когда и вся тварь как лист от ветра потрясется, весь мир как гибкая ветвь поколеблется, вся поднебесная как пыль рассыплется, как хворост сожжется, как лист совьется? В самое-то время как Архангельская загремит труба, труба, которая громко в моих раздается ушах, труба, в которую трубить будет Архангельский дух, которой звук во вселенную смутит, Ангелов подвигнет, небо потрясет, мертвых воздвигнет от гробов: какому, думаете, тогда надобно быть страху? Какому? Праведник будет искать каменных развалин, чтобы скрыться: а бедному грешнику где уже деваться? Столь трясется, а гнилая осока как удержится? Будет бо тогда скорбь велия, какова не была от начала мира доселе, ниже имать быть. Вопиют грешники горам: «падите на ны», но не падают, и холмам: «покрыйте ны» (Откр.6:16), но не покрывают. Куда бежать? На небо ли? Но там палительное моего Судии усматриваю лицо? На земле ли? Но трясется, и трясением меня гонит долой. За моря ли? Но и там меня Божий достигает гнев, привлекает, и свергает во ад на вечное мучение. Да где же тогда будет Христос, тихое пременив лицо в страшном и неудобостерпимом явится образе. «Якоже бо молния восходит от восток и является до запад, тако будет и пришествие Сына человеческого» (Мф.24:27); как молния явится Сын человеческий: а против молнии кто постоит, молния кого не поразит, кого не сожжет? О Христе мой! о сладчайший Иисусе! Какая сего столь нам страшного суда вина? Кто твои Отеческие утробы воспалил? Терпех, Он говорит, но всегда ли терпеть? Я долго терпел, а ты более согрешал; так не ты ли по жестокости своей и непокаянному сердцу собрал себе гнев в день гнева и откровения праведного суда Божия? Так теперь гори в огне, который ты своими грехами возжег, но погасить не можешь. А что, ежели бы мы, слушатели с Апостолами спросили: «рцы нам, Господи, когда сия будут» (Мф.24:3)? да ответа не получим: о дни же том и часе никто же весть: может завтра, может и в сию ночь, может после сего часа. Как во дни Ноевы прежде потопа ели, пили, прохлаждались, блудодействовали, до тех пор, пока Ной не взошел в Ковчег; тако будет и пришествие Сына человеческого. Кто знает, не застанет ли нас сей страшный Судия и суд Его, как мы в нынешнюю неделю, по своему богопротивному обычаю, будем есть, упиваться, прохлаждаться, блудодействовать? Кто говорю я, знает, среди сих наших неистовых прохлаждений не блеснет ли молния, не поразит ли наше и тело и душу; и нас пьяных, или с блудницею, или ни мало не приготовленных пред позорищем вселенским поставит, и свергнет во тьму кромешную? Кто знает, что сего не будет? Того ради, слушатели настоящее учение в мысль углубише, и хотя в сию неделю об нем только рассуждаете, чтоб следующие дни не на пьянство, но на приуготовление к посту употребить. Впрочем, действительно ли было мое к вам учение, или нет, то я знаю из того, ежели в будущую неделю, так как ныне, соберетесь в славу имени Божия. Аминь.

Сказывано Февраля 22 дня.

Собрание ваше, слушатели ясно доказывает, что вы имеете надеждою будущих благ возженное сердце, что ваша душа в сем мире ни в чем себе не нашедши покою, надеется в едином Боге истинный получить покой, что вы в сем мире как в мятежном море, различными бед и напастей волнами волновавшись и утомившись принуждены стали ко Христу прибегать, говоря с Петром: «Господи! ...повели нам прейти по водам» (Мф.14:28), то есть: Господи! сделай, чтобы мы мирские миновав волны в Твоем упокоились пристанище. А кто так еще здесь себя приуготовляет, тот изрядно о будущем души своей старается пользе. Кто здесь такое богобоязненное ведет житие, тот должен известен быть, что как только его земная храмина тела разорится, то он тотчас получит храмину нерукотворенну, вечну на небесех. Только дай Боже! чтоб сей огонь, которым наши к Богу пылают сердца, никогда не погас, чтоб ваше не простыло сердце, и не иссякла любовь. А как? Огонь погашается от воды, задувается от ветра, перестает гореть, как не станет дров. Посмотрим же, не от таких ли препятствий и душевный может угаснуть огонь? Роскошное, например и пьянственное житие есть ли наподобие воды, чрез которую души нашей внутренний погасает огнь? Может ли там место иметь Бог, у кого чрево пренаполнено пищами, а сердце залито вином? Сие явно на себе доказал Евангельский пиролюбец и нашего века люди, которые за повседневными пированиями не имеют времени воспомянуть о Боге. Да и тот человек, который различными обременяется заботами, и безмерно житейскими обязуется куплями, может ли угодить Христу, под которого знаменем Христиане воинствовать должны? И такими суетами и попечениями языческими, а не Христианскими, наш душевный огонь сердца как от ветра не задувается ли? Как бурею не искореняется ли? Что на себе ясно доказали язычники. И о! когда бы только одни! которые всею душою на мирские и телесные устремясь прибытки о Боге подумать досугов не имели. Так чем же бы наш душевный огонь оживлять, и какими его удерживать пищами? Словом Божиим, слушатели, учением Христовым возлюбленные! Понеже им только внутренняя горячесть и возжигается и хранится, и такой пламень все те чувствуют, которые душу свою словом Божиим так питают, как тело пищею. Как некогда от Иерусалима два шли Апостола, и третьего нечаянно, не ведая, спутешественника получили Христа, то с Ним дорогою беседовавши, и Его слушая учения, не узнавали по лицу, что Он есть Христос, но чувствовали в сердце по речам, что Он есть Бог. Потом как вдруг Его между ими не стало, узнавши, кто Он был, возопили: «не сердце ли наше горя бе в нас, егда учаше нас на пути, и сказоваше писания» (Лк.24:32? То есть, сердце наше слышало, когда оно от Его учения горело, что Он-то есть, который пришел спасти Израиля. Вот, слушатели и то, что огнь любви Божия словом Божиим хранится, и то, то мы завсегда сидя при учении Христовом будем иметь горящее сердце. Кто таких не принимает средств, тот всегда хладен, тот никогда в себе не чувствует чистейшего пламени любви. Мы, слушатели чтоб нам некогда геенским не гореть огнем, Божия любви вожжем огнь, и не престанем Его хотя малою искрою нашего учения разогревать: а Бог по своей благости и силе сделает, чтоб наше сердце было яко воск тающ в нас, когда мы о нашем Ходатае учение будем далее продолжать.    

Вопросишь. Как уже в прошедшую неделю довольно сказано, когда и каким образом воплощение Спасителево происходило, где напомянуто и то, что в восьмой день после рождения, изволил обрезаться, и при том обрезании принял себе имя Иисус: так, чтобы это имя значило, и для чего бы оно Ему приличествовало?    

Ответствую. Имя Иисус есть Еврейское, а не Греческое: протолковал же сие имя сам тот Ангел, который возвещал Марии о рождении Сына Божия: (Мф.1:21) «Той бо спасет люди своя от грех их». Почему, как видно, имя Иисус по-русски будет значит Спаситель, или Сохранитель, или Избавитель.    

Вопросишь. Для чего Сын Божий воплотившись принял себе имя Иисус, или Спаситель?    

Ответствую. Для того, что нашим стал быть Ходатаем, чрез которого бы нам не только иметь Евангельские обещания, то есть, не только слышать от Бога милостивые и радостные обещания, но и самою вещью их получить чрез Него же. А понеже те обещания состоят в том, чтобы мы избавлены были от греха, и за грех должной вечной казни, и такой избавление получаем мы чрез Единого Христа: то весьма праведно нам Ходатай нарицается Иисус, как сие доводится из Священного Писания (1Тим.2:5). Где называется один только ходатай между Богом и людьми. И еще явственнее описуется (Деян.4:12), где Иисусово имя одно только сказуется быть такое под небесем, чрез которое нам спастись подобает. Почему достойно Учитель языков ничего более и не хочет знать, и не хочет учить, как «только Иисуса Христа и сего распята» (1Кор.2:2).    

Вопросишь. Для чего ж и другие многие назывались сим именем, Иисус, когда один только Спаситель, или Избавитель есть Сын Божий Ходатай наш Иисус Христос?   

Отвечаю. Другие назывались или по случаю от человек, или от Бога для прообразования сего нашего имущего еще прийти Иисуса; почему обыкновенно называются Типы, то есть, прообразователи, или имевшие образ по своему имени, Господа Иисуса, или по некоторому избавлению от телесных каких зол, которое Бог чрез них действовал, с тем притом, чтоб оно служило прообразованием избавления славнейшего и нужнейшего имущего быть чрез Христа. Так например Моисеев преемник Израильский вождь назывался Иисус Навин, который и по своему имени и чрез имя означенному званию изрядный Иисуса Христа на себе носил образ, как можно узнать от всех его дел, которые Бог чрез него народу Израильскому показал: в кн. Иисус Нав. Ибо (1) он был приемник Моисеев; так Иисуса Христа благодать вступала после закона Моисеева: (Гал.3:23). (2) Моисей хотя народ Израильский и вел в землю обетованную, но не ввел; то есть, закон несколько путеводствовал людей ко Христу, а чрез то и к вечному блаженству, но сам чрез себя дать оное не силен был: а Иисус Навин людей в землю обетованную ввел, то есть, Иисус Христос путеводство закона совершил, и в небесное царство всех ввел, как прекрасно толкуется ко Евр. 3. и 4., (2Кор.3:12; Рим.8:3). (3) Иисус Навин, народ Израильский вводя в обетованную землю, проводил их чрез реку Иордан, в которой реке не только они не потонули, но еще как посуху перешли на берег обещанной земли; да к тому ж посреди той реки поставлены были от Иисуса Навина двенадцать камней в знак того, как с ними Бог чудно и милостивно поступает: Иис. Нав. 3. и 4., так и истинный Господь Иисус, делая нас причастниками вечного живота, велит нам таинство крещения принимать (Ин.3:5). в том крещении мы свои потопивши грехи сами оживляется, благодатью Его оправдаеми, и чрез сие крещение обязуемся служить Христу, памятуя наше оправдание. (4) Тот же Навин Иисус по взошествии в обетованную землю знатные делал победы, и всех там живших людей прехрабро покорял, и искоренял, людям введенным от себя землю тую разделил, и всякому колену, сколько надобно было, владения определил, и по долговременных войнах желанный мир дал: так и истинный им прообразованный Господь Иисус един только возмог победить престрашных наших неприятелей, грех, смерть, дьявола; «где твое смерте жало?» и пр. (1Кор.15:55), веровавшим в него, по силе их, дарования душевные разделил (Еф.4:7) и желанный нам в сердце с Богом мир даровал (Еф.2:14). Итак от сего сравнения видим, почему Израильский вождь назывался Иисус, как изрядный Иисуса Христа на себе носил образ; и какое разнствие между им и Иисусом Христом и в самом имени было? Что должно заметить и для других, которые подобное имя имели, как некоторый у (Зах.3:1) поминается Архиерей Иисус; а в прочих, которые собою Христа Иисуса не изображали, но так назывались, сие случайно было. И того ради сие имя собственно и настояще не можем иному кому приличествовать, кроме Господа нашего и Спаса, свободившего весь род человеческий от вечной работы греховной и демонской.    

Вопросишь. Так почему Господь Иисус есть наш истинный Спаситель и Избавитель, и от чего Он нас спасает и избавляет?    

Отвечаю. Сие хотя от преждереченных и известно: однако чтоб узнать, сколь велико Спасителя нашего благодетельство есть, то тоже самое еще изъяснить за нужное почитаю. (1) Господь Иисус спасает нас от двоякого зла; от грехов или от вины, и от казни должной за грех. Что спасет от грехов; то свидетельствует Ангел (Мф.1:21). А что и от казни, то пишется (Рим.8:1). Да хотя бы о сем последнем и не было писано, то известно и по разуму, что по прощении вины вземлется или прощается и казнь. (2) Понеже один только Он спасает: один бо Он есть наш Ходатай, следовательно один и Избавитель, как свидетельствует С. Писание: (Деян.4:12) «несть иного имени под небесем, ...о нем же подобает спастися». (1Тим.2:5): «Един Бог, и един Ходатай Бога и человеков человек Христос Иисус». Где сие слово: един, не выключает Отца и Духа Святого: но выключает только всех тварей, что ни едина из них нас не спасает сама чрез себя.    

Вопросишь. Каким образом, или чрез какие средства Господь Иисус Христос спасает нас?    

Отвечаю. Двумя образами, или чрез два средства: чрез заслугу свою, и по действию или действительности своей. Чрез заслугу, или чрез удовлетворение спасает нас, когда своим послушанием, страданием, смертью, и посредством заслужил нам отпущение грехов, примирение с Богом, Духа Святого, и живот вечный: (1Ин.1:7; Рим.3:25). По действительности своей спасет нас, когда заслуживши нам прощение грехов правду и живот вечный, то ж самое чрез слово свое объявляет, подает и прилагает чрез таинства, а притом еще и благодать свою дарует, чтоб мы взятое от него добро не погубили, или и погубивши могли бы опять возвратить, и до смерти удержать; а потом по своей же действительности воскрешает, и живот вечный даруем: (Мф.28:20) «се аз с вами есмь во вся дни до скончания века». (Ин.14:18) «Не оставлю вас сирых». (Ин.10:27-28) «Никто же овец ...моих восхитит от руки моея». Отсюда следует, что Господь Иисус Христос не только спасает нас, но спасает полно и пресовершенно, здесь начиная, а там уже наше спасение совершая и оканчивая, как ясно и основательно пишет Павел (Евр.7:24). И так все о имени Иисуса толкование в следующих содержится вопросах. (1) Кто спасает? Сын Божий есть наш Иисус, то есть, Спаситель. (2) Кого? Люди своя, то есть, всех избранных своих. (3) От чего? От всех грехов и греховных казней. (4) Каким образом? Заслугами и действительностью, и по обоим образам пресовершенно.    

Вопросишь. Что убо есть веровать во Иисуса?    

Отвечаю. 1. Веровать, что есть некоторый рода человеческого Избавитель, а именно: Он есть Иисус Христос рожденный от Марии Девы. 2. Веровать, что сей Иисус избавляет нас и от грехов и от казней своими заслугами и силою, в сей жизни наше спасение начиная, а в будущем совершая. 3. Веровать, то есть, полным сердца упованием надеяться, что Иисус Христос не только других спасает, но и меня всю спасения моего надежду на Него полагающего. Из сего учения непосредственно и то следует спросить; чтобы значили те в начале второго члена положенные слова: и во единого Господа, или для чего Иисус Христос есть наш един Господь?    

Ответствую. Понеже тело и душу нашу от грехов, не златом, ниже сребром, но честное своею кровью искупил, от всякой власти дьявольской свободил, и нас таким образом себе усвоил: (1Кор.6:19-20) «несте свои; куплени бо есте ценою». Где примечать надобно, что Господь, или господин вообще есть, кто над какою вещью одушевленною или неодушевленною или и человеком имеет власть: а раб называется, кто обязуется господину во всем послушным быть. И такой господин бывает или наследственный, который по наследству себе господство получает, как например сын по отце становится властелином во всем наследстве отцовском; или не наследственный, когда по какой-нибудь знатной заслуге себе некоторое господство получает. Так например ежели бы я некоторые поместья за знатную мою заслугу получил; то был бы господином не наследственным: или ежели бы кого из полону выкупил, был бы господином. Господь убо Иисус Христос есть наш Господин обоими образами: первое поелику Бог; то Он наш естественный или наследственный есть Господин. «Его же положи наследника всем» (Евр. 1:2); а это потому, что Он, как Отец и Дух Святой, весь мир создал, хранит, содержит, управляет. И сие Сына Божия господство как обще Отцу, и Духу, так простирается до всех тварей, и до самых демонов и они бо Его господства боятся и трепещут. Второе: поелику есть наш Ходатай, который нас своею кровью от греха и от дьявольской области искупил, и в свою власть и господство усвоил. Которое господство потому и более и важнейшее есть, поелику Он не деньгами, но своею кровью то себе присвоил. Понеже когда Он нас избавил и искупил от работы, или рабства: то неотменно мы были рабы, да рабы греха и дьявола, которого мучительства нас Христос избавил. И для того-то собственно Он называется наш Господь; а когда Он только один и мог нас свободить, и свободил; то предостойно в Символе исповедуем единому быть Господу нашему.    

Вопросишь. Что из сего учения заключить должно?    

Ответствую. То, что когда Христос есть наш Господь далеко превосходнейшим образом, нежели иные: то далеко более Его одного слушаться обязуемся. Понеже Он что ни хочет, то может над нами сделать; однако ничего не делает, разве чтоб служило к нашему спасению.    

Вопросишь. Так что будут значить оные слова, и во единого Господа?    

Отвечаю. Верую, то есть несомненно понимаю, что Христос есть полный над всею тварью Господин; но сего недовольно. Веровать убо во единого Господа Иисуса Христа, есть все упование и всю спасения надежду на Него возлагать, на Его волю во всем полагаться, Его только повиноваться велениям, и за преступления у Него же и чрез Него искать прощения. Впрочем всякому еще в сердце заключить, что и я Его кровью искупленный раб и до сих пор Его благодатью хранюсь: чего ради одолжен всегда благодарить и себя благодарным чрез Его воли исполнение оказывать. И сего довольно, что касается до нынешней недели.

Нравоучение семнадцатое

Когда уже вы познали, слушатели, для чего наш Ходатай нарицается Спаситель, и что мы от греховной работы избавившись под Господством Его находимся: то «работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с трепетом», как божественный повелевает Давид (Пс.2:11). Кто бы ты не был, а ежели Христова бремени легкого и сладкого на рамена свои не берешь; ежели по прямым Его стопам идти не хочешь: то знай, что ты от рабства совсем не свободился, под господство попал самое подлое, самое мучительское, в господство греха, в господство дьявола: знай, что представил ты уды свои в рабы нечистоте, и беззаконию в беззаконие. Я уверен, слушатели, что мы скорее захотим работать под игом Христовым, или воинствовать под знаменем Его, ежели только прежде увидим, как-то несносно работать под игом греховным, и как мучительно служить под знаменем дьявольским. Знаете вы того человека, который сидел, или праведнее сказать, лежал при купели Силоамской, который всю почти свою жизнь в болезни горькой проводил, ни одним не двигая членом, живой на болезненном одре мертвец; «тридесять и осмь лет, как святое пишет Евангелие, имый в недузе своем» (Ин.5:5). О бедный человече! хотел бы я знать твоей немощи причину, какие бы то разбойники столько тебе дали ран, и оставили еле жива суща? Но нет! слушатели; мы в разборе таких болезней очень неправедные судьи, и ни мало неискусные врачи. А как? Мы посмотря на так болезненного человека, правда, несколько может и пожалели бы, а притом сказали бы: что сия болезнь сделалась от повреждения человеческого растворения; сказали бы, что причиною ее есть нездоровый воздух, грубая пища, ненаблюдение врачами предписываемых правил и тому подобное. Но послушайте, какую причину дает Христос, который и судит праведно и говорит истинно. Какую? «Се здрав был еси, к тому не согрешай» (Ин.5:14). Для чего не согрешай? По нашему рассуждению надобно бы было сказать, се здрав был еси, ж тому на ветер не выходи, такой-то пищи не принимай. Но Христос говорит: «к тому не согрешай, да не горьше то что будет» (Там же): опасайся греха, чтоб когда от него в гораздо тягчайшую не впасть болезнь. Мы, слушатели, отсюда приметим, как-то люто жить под господством греха, всегда в уме представлял сего расслабленного в пример. Да то беда! что мы трудно верим, каким бы образом грех наш был господин, и как мы его рабы. Однако сей узел действительно рассечет нам Христос, и его ученик Павел. «Всяк творяй грех, раб есть греха» (Ин.8:34), говорит Христос. А сию учителя своего речь толкует Павел: «не весте ли, яко ему же представляете себе рабы в послушание, раби есте, его же послушаете, или греха в смерть, или послушания в правду?» (Рим.6:16). То есть, не знаете ли, о вы, которые служите греху, а себя за рабов его не признаете, не называется ли тот раб, который чьих приказов слушается и исполняет? Вы греха слушаетесь, вы его прогневить боитесь, вы его приказы исполнять за первую должность почитаете: так как вас не честь за рабов греха? И как грех не господин наш? То ж самое примером доказует Павел: вы сами ежели бы слушались Божия закона; ежели бы Бога прогневать боялись; ежели бы волю Его исполнять за верную свою должность почитали: то не назвались ли бы вы рабами Божьими? И Бог не стал ли бы ваш Господин? Так под двумя мы можем быть господами, или под грехом, или под Богом: но только какое между их господствами различие! Какое несогласие! Какое есть между светом и тьмою, такое между Христом и Велиаром, какое между господином родителем, и между господином мучителем. И кто бы подумал, слушатели чтобы мы лучше захотели служить господину мучительному, греху, нежели Господину премилостивому, Христу? Но, Боже мой! самая вещь показывает, что мы любуясь служим греху; мы охотно свои выи подклоняем тому тирану; мы тогда-то и за здравых себя почитаем, когда более уязвимся грехом. Сколько радостно тут нашему противнику, когда где было надобно ему нас под свою власть покорять, как льву скрежетанием зуб, страшным ревом, и показанием своих когтей, или как мучителю вооружившись в железные щипцы, в тысячу сверкающих мечей; и по таких-то уже кознях нас в свою темную область понудить: когда напротив того видит он, что мы своевольно сдаемся, мы к нему свои протягаем руки, и хотя б он сам не хотел, мы бы не преминули его с молением к себе призывать. О! какое наше окаянство, братие! о какая слепота! как мы так безопасны! что грех, как замерзлую змию в своей пазухе разогреваем, которая от нашего разогретия оживши, нас смертно усякнет. А сие потому еще несноснее, что мы сего смертоносного удара не чувствуем, и помалу к нему так привыкаем, что уже зашедши во глубину зол и не радим, то есть, не просыпаемся, не очувствуемся: не зная, что наша душа от грехов совсем так, как мертвец во гробе, в теле лежит, ни мало не движется, ни дышит, ни виду, ни подобия не имея, ни образа, которым Бог ее в создании украсил. В сем случае очень праведно можно Христово слово сказать, что грешник есть гроб покрашенный, который снаружи несколько блестит, а внутри полон есть костей мертвых и всякие нечистоты. И в такую-то мы болезнь попадаемся чрез грех, которую разве только врач душ и телес может исцелить; такою-то мы умираем смертью чрез грех, от которой воскресить нас может разве только тот, который силен мертвых как от сна пробуждать; и в такой уловляемся полон, от которого нас свободить только может Господь Иисус. О ежели бы мы, узнавши сию нашу душевную мертвость, которую нам наводит лютая нашего властелина греха свирепость, хотя мало в себя пришли и попросили бы Божию благость, чтоб нас с греховного одра несколько восставив, показала бы нам не греха, но правды господство, не супостатово, но Христово властительство: то, ей! мы в самую проникнувши того господства внутренность, с желания растаяли бы, с удивления умолчали бы, от красоты взыграли бы, и тем, которые под таким господством служат, поревновав, воскликнули бы «блажени людие, им же Господь Бог их» (Пс.143:15): а понеже нас грех ослепил; то мы сего не видим: мы себя завсегда смущаем беззакониями, так в совести покою не чувствуем. А святые Божии человецы, избранники Божии, сие чувствуют так, что всей радости в себе не вмещают, и кажется, будто бы сами собою теснятся. Везде мне встречается Давид, который прежде уловлен под державу греха, и сделавшись рабом его, как потом благодатью Божьею освободясь от того рабства, стал быть рабом Христовым; то с какою, думаете, радостью начал оные слова петь? «О Господи! аз раб твой, а не греха, аз раб твой, а не врага растерзал еси узы моя» (Пс.115:7), то есть, разрешил ты меня от оков, в которых меня первый держал господин. Таким образом вся избранники Божии, как единым духом Божиим, водятся, так точное между собою имеют единомудрие; ибо Павел тоже говорит: «благодарю Бога моего ...Иисус Христом Господем нашим» (Рим.6:17, 23). А за что? За то, что свободивши от греха поработил, то есть рабом сделал и правде и Богу. Да для чего ж бы Христово Господство такого желания и радости было достойно, когда находящемуся и под Христовым властительством надобно бремя нести, и иго поднимать? О слушатели, но какое бремя, и какое иго! иго бо Христово благо, то есть любезно, и бремя легко есть. Такое иго не обременяет, такое бремя не отягчает. Ежели бы например нам на руки дали носить царское дитя, то нас такое бремя отягчило ли бы, наскучило ли бы, не сделались ли бы мы и сами легчае, и такое иго целуя не скакали ли бы внутренно от радости? Ей! точной пример, слушатели, к тому, как то бремя Христово отягчает, и как-то легки те и радостны, которые такое иго на свои плечи взяли. И на таковых-то людях несть закона. Как не быть и для них закону? Но они такой закон между игранием исполняют, они такое бремя хотя несут, только оно им почти и не чувствительно, и от того-то в такое приходят совершенство, что будто бы на таковых несть закона. На тех только закон, которые насилу и тогда принимаются за добро, когда закон им грозит геенским огнем: а которые охотно свои плечи под Христово подносят бремя, на таковых несть закона. Видали ли вы послушного и почтительного к отцу сына, который и то делает, что отец его еще имеет приказать? Так и святые мужи, которые хотят лучше тысячу раз умереть, нежели однажды Бога прогневать. О слушатели! да что и нам мешает сон откинуть, протрезвиться, руки на небо с мольбою вознести просить небес о прощении, просить, чтоб дана была благодать, которая бы нас от одра поднявши, куда бы хотела, туда повела, мы рады за нею идти; а известно, что поведет нас на путь истинный, наставит нас на землю праву; и тем мужам богомудренным подражая, охотно взять иго Христово, и бремя Его. Или в нас не тот же Бог, или не тая благость, или Бог наш руку свою сократит, или щедрый отец отеческие свои утробы затворит? Нет! «приходящего ко Мне не изжену вон» (Ин.6:37), говорит он. «Не хощу смерти грешника» (Иез.33:11); «приидите ко Мне все труждающиися и обременнии» (Мф.11:28). А и к чему другому отворяет нам двери святого поста; не в знак ли того, что Он нас еще не покинул, не отверг, что дает время и место покаянию, зовет, движет, привлекает, принимает, не помнит наших бесчинств, блудов, бешенств, скверн, грехов, обид, клевет, леностей, оставляет, прощает, милует, в первую милость принимает, дар Духа Святого на наших полагает сердцах? Да вступим убо, братие, в сей святой пост так, как прилично хотящим милость получить. О Боже наш! управи намерение наше и подвиг благопоспешно соверши. Аминь.

Сказано 1 марта.

В первую неделю великого поста   

Время, в которое нашим надобно процветать душам, уже наступило, слушатели: день, в который нашей греховной темноте исчезнуть надлежит, уже воссиял; благость во благовременну помощь готова; объятия отеческие отверсты, и нас касаются; венцы, которые победителям страстей обещаны, уже над главою нашею висят, Ангелы о едином грешнике кающемся зачинают радоваться на небесех: Дух Святой повелевает, «возмите, врата, князи ваша» (Пс.23:7), то есть, люди! отверзите свое сердце, откройте свою душу, и внидет Царь славы. Се ныне время благоприятно; се ныне день спасения! Так надобно, слушатели, отвергнуть дела темная и облещися во оружия света. Тьма наших грехов при свете благодатном должна исчезнуть; нам при свете просвещающем всякого человека глаза смежать не надобно. Мы должны опасаться, чтоб нас не застигла смертная ночь, в которой преткнемся и разобьемся. Нам надобно говорить: «Господи, во свете лица твоего пойдем» (Пс.88:16). Но что я говорю будто к таким, которые еще требуют очищения, и будто еще не приусвоены к Богу; когда известно знаю, и свидетельствует Дух Святой, что в вас уже Его благодать силу свою показала, что вы, пришед в раскаяние о множестве своих грехов, получили от милостивого Бога благодать, которая вас от скверн омыла, от грехов оправдила, освятила от нечистот, что к вашим устам прикоснулся оный горящий угль, и отнял беззакония ваша, и грехи очистил. Вы благодатию данною чрез покаяние свободились от греха и от лукавого; вы чрез причащение соединились со Христом, и нескверный учинили церкви состав. О братия! вы теперь на себе изобразуете, каким нам некогда на небе со Христом быть надобно. Нескверное тело, чистая душа, храм Духа Святого, изрядные церкви Христовы члены! О когда бы и я за единого от вас был почтен, и будучи бесплодная ветвь, вместе с вами прицепился бы к умной лозе Христу! И теперь-то мне прилично Богу за вас благодарить, вас поздравлять, и оное Давидово слово повторять: «призри, Господи! с небесе и виждь и посети виноград сей, ...его же насади десница Твоя» (Пс.79:15-16). Так, слушатели теперь мое учение отвергнете ли? Толкуемого вам слова Божия не послушаете ли? Ах! нет! Ибо имея в себе обитающего Христа поленится ли слушать о Нем? Желанием горяй ко Христу, будет ли иметь сытость во учении Христовом? «Иже знает Бога, послушает нас, а иже не знает Бога, не послушает нас» (1Ин.4:6). Так поступим же далее в нашем учении, и по истолковании сладчайшего имени Иисус, посмотрим, что значит и оное высочайшее имя Христос?    

Вопросишь. Чтобы сие имя Христос значило? И для чего бы оно воплотившемуся Сыну Божию приличествовало?    

Отвечаю. Имя сие Христос есть Греческое, от глагола, который глагол как собственно значит, помазую, намазываю, уливаю что; то Христос на Российском языке будет знаменовать помазанник, или сие имя взято будучи за имя прилагательное, ко всякой вещи чем-нибудь намазанной приложиться может, но взятое за имя существительное будет означать некоторую известную персону, чем-нибудь помазанную. И так здесь сие имя, Христос, будет существительное да нарицательное, а не собственное: понеже им многие назывались и называются. А когда Сын Божий называется Христос, то сие имя нарицательное преходит на собственное по Метонимии, как например Апостол, вместо Павла: Дева вместо Богородицы: так Христос, вместо Иисуса Сына Божия.

Нарицается же Ходатай наш Христос Помазанник по званию своему или должности Ходатая: понеже в Ветхом Завете три рода людей помазуемы были, Пророки, Священники и Цари: то и Христос ставши как должно было Ходатаю, нашим Пророком, Священником, и Царем, весьма надлежаще Христос или Помазанник назвался. А то помазание была некоторая церемония, которую сии персоны в звания свои определялись, при излиянии на главу их или мира, или простого масла, как пишется (Исх.28:7; 1Цар.16:13) «и прия Самуил рог с елеем, и помаза его посреди братии его, и ношатеся дух Господень... от того дни потом». И сим помазанием означалось определение их в свое звание, также даяние даров потребных к отправлению той должности. Подобие между знамением то есть, маслом, и вещью означаемою, то есть, даров подаваемых чрез то помазание, есть сие: как масло сухие члены влажнит, толстит, возвращает, и людей на дела творит охотнейшими и способнейшими; почему древние бойцы мазались маслом: так Дух Святой нас по себе самих к добру неспособных крепит, развеселяет, и способными творит на Богоугодные дела. Или проще сказать: масло есть нечто гораздо влажное, тихое, разливающееся, утучняющее и вкусное, и благовонное как миро: так благодать Святого Духа есть нечто такое, чем наша душа, так сказать несобственно, ботеет, и в чудную приводится тишину, которая по всем душевным силам, как масло, разливается, вкусна, и благовонна. Впрочем те, которые помазывались в Ветхом Завете, были образы или Типы Христа (Евр.8:5), и своим внешним чрез масло помазанием проображали будущее Христово помазание Духом Святым и полное и пресовершенное. Понеже тех было помазание, да несовершенное; и хотя принимали дары, но чрез Иисуса Христа: «Бога никто же виде» и пр. (Ин.1:18, 33). А Христово помазание было полное и пресовершенное: «в нем бо живет все исполнение божества телесне» (Кол.2:9) и не чрез кого другого; его бо есть Дух Святой.    

Вопросишь. Почему бы Спасителю нашему сие имя Христос приличествовало?    

Отвечаю. Потому, что Он от Отца поставлен, и Духом Святым помазан в великого Пророка и Учителя, который нам тайный совет и всю волю Отеческую о искуплении нашем открыл: (Втор.18:15) «пророка от братии твоя, якоже мене, воставит тебе Господь Бог твой, Того послушайте», (Ис.61:1; Лк.4:18) «Дух господень на мне, Его же ради помаза мя, благовестити нищем посла мя» и пр. И в великого Архиерея, который нас единою жертвою своего тела на веки искупил (Евр.10:4, 12). И в Царя, который нас своим словом и духом управляет и снисканное нам спасение хранит и соблюдает (Лк.1:33).    

Скажешь. Да нигде не написано, чтобы Христос помазан был?    

Отвечаю. Правда, не помазан церемониально и вещественным елеем, но духовно и самою тою вещью, которая чрез оный елей означалась. А понеже чрез то елеем помазание, как уже сказано, означались дары Духа Святого, которые определяемому в некое известное звание подавали известные силы к прохождению той должности: то Христос все дары Духа Святого приемши, чтоб совершенным быть Пророком, Священником, и Царем, праведно у Исаии пишется, что Он помазан Духом Святым (Ис.61:1; Пс.44:8): «помаза мя, Боже, Бог твой ...паче причастник твоих», (Деян.4:27). Почему видно, для чего Христос вещественным маслом не был помазал: понеже Он есть необразовательный Пророк, Священник, и Царь: но проображенный и истинный. Все бо ветхозаконные Пророки, Священники и Цари своим помазанием и званием проображали Иисуса Христа истинного Пророка, Священника и Царя.    

Вопросишь. В чем состоит помазание Христово?    

Отвечаю. В том во-первых: что Он по воли Отчей и своей определен быть, как Ходатай и Искупитель, нашим Царем, Священником и Пророком: для сего бо и Исаия сказавши о Христе: «Дух Господень на мне, Его же ради помаза мя», дал резон, для чего помаза мя? Понеже «благовестити нищим посла мя» и пр. Во-вторых, в том: что Его человеческое естество дарами Духа Святого без меры украшено: (Ин.3:34, 1:16) «Его же бо посла Бог, глаголы Божия глаголет; не в меру бо Бог дает Духа... и от исполнения Его мы все прияхом». В сих словах обое помазание Христово разумеется: чрез, посла Бог Сына: разумеется определение Сына Божия на наше ходатайство, а чрез сие: «не в меру Бог даст Духа»: показуется не определяемое число даров данных Христу по человечеству: помазание бо не только есть принятие даров, но и наставление на звание какое. Как например Пророки, Священники и Цари чрез помазание свое во-первых поставлялись на свое звание, а притом принимали и дарования. И так сии две помазания части на едином совершились Христе, только разными образами. Ибо определение в звание Ходатая до обоих во Христе естеств надлежит; Ходатай бо наш не простой человек, но Бог и человек: а даяние даров надлежит до одного только человеческого естества: понеже Христос, поелику Бог, даров Духа Святого принять не мог. Почему видно, что Христос не только помазан по человечеству, принятием для него даров Духа Святого, но и по Божеству; поелику помазание значит определение Сына Божия в должность Ходатая.    Вопросишь. Когда сие имя, Христос, Спасителю нашему стало приличествовать?    

Отвечаю. Можно сказать, что прежде век; понеже Сын Божий определен был Ходатаем нашим еще прежде век: почему сказуется Христос быть вчера и днесь, той же и во веки. А как уже воплотился Сын Божий во утробе благословенной Девы: то сие имя Христос, тогда ж, в самое естеств соединение, Спасителю нашему стало приличествовать; в самую бо зачатия минуту соединилось человечество с Божеством; и человечество Христово, так сказать, помазалось Божеством, тогда соединяясь с Сыном Божиим во едину ипостась, без меры дары Божественные приняло. Да еще как в самое тое ж время определение исполнивши, стал Богочеловек и Ходатай: то от самого того времени нарицается Христос.    

Вопросишь. Откуда доводится, что Христос есть Пророк, Священник и Царь?    

Отвечаю. Из Священного Писания. Что Пророк, то пишется: (Втор.18:15; Деян.3:22; Лк.7:16) «яко Пророк велий воста в нас; и яко Бог посети людей своих», (Ин.6:14). Что Архиерей, то в (Пс.109:4): «Ты Иерей во век по чину Мельхиседекову», (Евр.2:17, 4:14), и должна чтена быть ко Евр. гл. 5. и 7. и 8. А что и Царь, (Иак.2:8; Ин.12:13-15, Зах.9:9) «радуйся зело, дщи Сионя, ...се Царь твой грядет тебе праведен и спасаяй», и пр. (Деян.3:15; Мф.28:18). Так и волхвы спрашивали: (Мф.2:2) «где есть рождейся Царь Иудейский?» И сие ж самое изрядно доказали приношением трех даров, которые означили три звания Христовы; и (Лк.1:33). Христос убо есть Пророк, Священник и Царь, так, что никто не может таким образом назваться Пророк, Священник и Царь.    

Вопросишь. В чем состоит звание Христово пророческое?    

Отвечаю. На сие скорее можно будет ответствовать, ежели прежде рассмотрим, какая должность есть вообще Пророка, Священника и Царя. Пророк по-русски, значит того, который будущее предсказывает, а вообще пророк есть некоторая особа от Бога вдохновенная, чтоб возвещать и толковать волю Божию, обличая за грехи, а уча и направляя к добру, возвещать же о делах или настоящих или будущих, которые дела иначе людям были бы неизвестны. Таких пророков в Ветхом Завете много было, которых за то, что беззакония дерзновенно обличали, иногда убивали. Должность убо Христова пророческая состоит в том, во-первых: чтоб волю Божию, полно и совершенно от себя познанную, людям открывать, не к тому яко же рабам, которые не знают, «что творить Господь их, но яко же другам сказуя нам вся, яже слышаша от Отца своего» (Ин.15:15; Евр.1:1). Иисус бо Христос един есть великий Учитель и Пророк церкве; объявлено же Его учительство сошествием Святого Духа и гласом с неба сшедшим: «Сей есть Сын мой возлюбленный, того послушайте» (Лк.9:35). Сей убо Пророк (1) будущее ясно предсказал (Мф.24:4-5). (2) закон истолковал и от человеческих преданий очистил (Мф.5:20). (3) грехи Фарисейские и всех человек прямо обличил (Мф.11:21, 12:34). (4) пророчества истолковал, как например (Мф.22:43). Псалом изложил и пр. (5) Евангельское учение узаконил и предал: «покайтеся, приближися бо царствие небесное» (Мф.4:17). (6) различными и великими чудесами учения истину и свою особу подтвердил: «дела, яже аз творю, свидетельствуют о мне, яко Отец посла мя» (Ин.5:36). И по сему-то нарицается Пастырь, свет языков, Ангел завета, Посланник мира, Благовестник, Законодатель. Во-вторых: чтоб определять и сохранять служение Евангелия, показывать и посылать Пророков, Апостолов и учителей и других служителей церковных; подавать им дар учительства, и наделять дарами к сему званию потребными: (Еф.4:11; Лк.21:15; 1Пет.1:2), к тому ж устроять тайны, которые бы чрез служителей Его достойно отправлялись, (1Тим.5:22). В-третьих: чрез служение своих служителей быть действительно в сердцах слушателей, внутрь учить, просвещать мысли, делать сердца способными ко уверованию и повиновению Евангелию (Мф.3:2). (Лк.24:45): «Тогда отверзе им ум разумети писания». (Деян.16:14): «Бог отверзе сердце ...Лидии» и пр. (Деян.14:3). Кратко: части должности пророческой Христовой суть три. (1) Открыть волю Отца. (2) Определять служение. (3) Внутренно учить и действовать чрез своих служителей. И сии три от зачатия церкви Христос исполнил, и даже до скончания мира исполнять будет по своей власти, силе и действительности. Отсюда видно, какое разнствие есть между Христом Пророком, и другими Пророками. Прочие все Пророки люди простые, а сей Пророк Господь: те чрез него пророчествовали; сей чрез себя: Христу проповедующему веруем ради Его самого; а другим, понеже Христос говорит в них.    

Вопросишь. В чем состоит звание Христово священническое?    

Отвечаю. Священник есть лицо от Бога учрежденное для приношения жертв, для умилостивления Бога за грехи (Евр.7:1). Священник иной есть прообразовательный, иной проображенный. Священник прообразовательный есть, который проносит жертвы образные, и молится за себя и за людей, и учит о Боге и будущем Мессии (Евр.8:5). Такие были ветхого завета священники, из которых великий Архиерей особливым был Священника Христа образом (Евр.9:7). Проображенный убо Священник Христос есть лицо непосредственно от Отца учрежденное и помазанное Духом Святым на то, чтоб причастившись плоти и крови, самого себя принести в жертву умилостивительную за нас на крестном жертвеннике, и кровью своею нас очистить (Евр.9:14, 26, 10:10). Да к тому ж и всегда ходатайствовать о нас (Рим.8:34). Которое ходатайство состоит в том, что заслугами своими всегда у Отца действителен к тому, чтоб нам приходящим чрез Него к Богу услышанным быть, и получать отпущение грехов (Евр.7:25). Из сих ясно видим, какое разнствие есть между священством Христовым и других людей, а именно: другие сами чрез себя священниками называться не могут, но служители и строители священства Христовы, то есть, которые нам только добро священством Христовым снисканное чрез употребление таинств прилагают: и здесь-то заметим то, что нам Христа надобно молить, есть ли желаем получить отпущение грехов.    

Вопросишь. В чем состоит должность Христова Царская?    

Отвечаю. Царь есть лицо утвержденное от Бога, народу повелевать, по честным законам управлять, иметь власть добрых награждать, злых наказывать, и защищать своих от неприятелей. Христос есть Царь Царей, ибо церковь кровью своею искупленную словом и внутренним духа влиянием правит, и защищает от врагов и награждает, врагов же вечно казнит. И сим-то правительством церковь Христова не была и не будет ни от каких врагов побеждена; но управительством и защитою своего Царя Христа и доселе невредимо стоит и стоять будет до тех пор, пока совсем успокоивши и от всех врагов избавивши, представит ее Богу и Отцу говоря: «Се аз и дети моя» (Евр.2:13).

Царство Христово есть троякое: властное, благодатное, и прославленное. Царство властное есть генеральное господство над всею тварью на небе и на земле (Мф. 28. и Флм. 2). Господствуя посреди враг, их удерживая, казня. Царство благодати есть особливое действие милостивое и благоутробное к церкви своей: Христос бо есть Спаситель всех, паче же верных. И под таким-то царством находятся те, которые в скорбях радуются, в гонениях недвижны. Царство прославленное есть полное небесного блаженства получение, когда Христос избранных своих воскресивши небесною славою увенчает, чтоб с ним вечно царствовали: то есть, когда будет Бог всяческая во всех. И сего учения довольно; посмотрим же, чтобы нам отсюда примечать надлежало.

Нравоучение восемнадцатое

Учение настоящее само собой есть знатное, высокое, таинственное, истинно боголепное, слушатели! Бог славнее сего учения нам не открывает; мы большего чего и достойнейшего от Бога не только принять, но и пожелать не можем. Божия премудрость, не знаю, в каких бы делах более себя оказала; человеческий род, не знаю, видел ли когда большую милость и снисхождение. Бог может сказать: что бы такое было, чтобы я восхотел сотворить, и не сотворил? Человек должен говорить: Господи! и кто аз есмь, яко помниши меня? Я с Апостолом к тому же человеку говорю: «что имаши, еже неси приял?» (1Кор.4:7), то есть, что такое есть, которое бы Бог тебе не дал? И сие учение, слушатели, такое. А что? Ежели бы мы сие учение в действо произвели; ежели бы Божие в сем учении заключаемое намерение на нас самих исполнили; ежели бы Духу Святому престали противиться, и Божию в наше спасение определенную волю своим непокорством и злобою не останавливали, и не препятствовали бы: то сколько бы сие же самое учение знатнейшим и славнейшим стало! Сколько бы мы Бога возвеселили! И сколько бы себя упользовали! Когда бы, говорю, сии два конца, Божия воля и наше хотение, как бы два златых потока из разных мест во едино стекшись, одну составили быстротекущую реку, и преполную, и прекрасную: то наша земля безводная душа как бы стала наводняться, струями теми кипеть, и как древо стоящее при источниках водных беспрестанно процветать и украшаться плодами! Божия воля в слове Его открываемая есть сокровище не погибаемое. И что? Ежели бы мы для принятия его, своих хотя б скудельных сосудов не пожалели? Христово учение есть огнь не мучительный, но спасительный. И что, ежели бы мы сей огнь в сердце скрыли, а верою соблюдали? Спасение наше есть дом, да только на высоких горах поставленный, в который чтоб вселиться, надобно по тесной дороге идти, надобно много миновать стремнин, холмов, претыканий, трудностей. Такою дорогою шел наш ходатай Христос, который на горе Елеонской потом кровавым землю омочал, показуя нам своею особою то, какому-то нашему житейскому течению быть надобно. Вы слышали, что Христос есть Пророк; послушайте же и пророчества Его: какое оно? «Аще не покаетеся, вси такожде погибнете» (Лк.13:3, 5). Говорил прежде Христос о некоторых людях, которые жестокою и необыкновенною умерли смертью: одних подавил столп, других прелюто измучил Пилат; и как о сих смертях спрашивано у Христа; то сей Пророк подлинный дал ответ: аще не покаетеся, все такожде погибнете. Погибнем, слушатели, ежели не покаемся; покаемся же, ежели учение Христово охотно примем, принявши своих скверн возгнушаемся, к деланию добра вооружимся, житие непорочное облобызаем: «взыщите Господа, Богогласный вопиет Исаия, егдаже взыщете Его, призовите Его», а как признан от вас приблизится к вам, то смотрите, при Боге близко стоящем грех да не кажется: «да оставит, де, нечестивый пути своя, и муж беззаконный советы своя, и да обратится ко Господу и помилован будет, яко по премного оставит грехи ваши» (Ис.55:6-7). Мы потому наипаче сего Пророка Христа учению внимать должны, что Он с двумя концами нам покаяние предлагает: вечною погибелью грозит Он, ежели не покаемся; живот вечный обещает, ежели покаемся. Аще не покаемся, все такожде погибнете; вот погибель: покайтеся, приближися бо царство небесное; и вот вечный живот. Да как же, скажет кто, каяться? Но уже ли мы так неразумны, слушатели, что не умеем и каяться? Не умеем, когда не хотим: не хотим же, когда грешить хотим. Да мы сами когда пред Богом не каемся, то пред людьми не каемся ли? Когда например Мы такого человека прогневим, который ежели к нам милостив, то великий к нам бывает благодетель; ежели же на нас гневен, то великий может нам навести вред; мы, говорю, ежели такого прогневим, то не каемся ли? И по премногу. А как? Нам тогда свет не мил, мы пустого ищем места, со всеми говорить скучаем, туманным и печальным себя покроем лицом, крушим сердце, проливаем слезы. Не так ли повторяю, я, каемся мы, когда из человек кого прогневим, когда кому досадим? Но покаемся пред Богом хотя так, как пред людьми; понеже мы прогневили Его, и вседневно прогневляем, ибо и сие есть великое зло; а прогневавши такого и милостивого Отца и страшного Судью, да не каяться, есть гораздо большее зло. Подобно как в немощи смертной лежать великая беда, а не хотеть излечиться от болезни то и гораздо большая беда; понеже такой немощный безнадежен ко излечению, и такой грешник не надежен ко спасению. Придите убо, припадем к Богу, и восплачемся пред Господом сотворившим нас: взойдем в чувство, и горьким умилением сотрем себя: да предстанет пред глазами нашими с одной стороны грех, с другой стороны грехом пренебреженная нами Божия благость. На грех смотря подумаем, как мы окаянны: на Божию милость взирая подумаем, сколько ее недостойны. Между нами и Богом велика пропасть утвердится, и кто же бы нас чрез такую пропасть к Богу привел? Но нет нужды нам о том печалиться: мы имеем такого Бога, который нас еще предваряет. Ежели бы мы прогневили человека: то, правда, случается, что и истинно о погрешении каясь, прощения не получаем. Но Бог хотя есть и самая высочайшая власть: однако так скоро умилостивляется, то более смотрит, чтоб человек был праведен; нежели, чтоб себе нанесенную досаду отомстить. Нам, слушатели имея так милостивого Господа, которого мы прогневили, надобно каяться не так боясь за грех от Него казней, как от одного сожаления, которое совестное сердце может почувствовать, раздражив великого благодетеля. Только не знаю, кающаяся грешная душа о грехах ли более должна соболезновать, или радоваться о готовом и скором тех грехов отпущении. Ты бо, Христе мой! моих грехов разрешение раздранием моего рукописания совершил еси! О Священниче вечный! о пречестно на кресте принесенная жертва! о пречистою кровью обагренное приношение! Какая бы была так непобедимая моя скверна, которую бы кровь Христова пречистая и бесценная не очистила? Какой неслыханный грех, который бы Сына Божия жертвою не был прощен? Какое озлобление, которое бы ходатайством Священника Христа не было удовлетворено? Священник наш Христос сидит одесную Бога, и будучи наш Архиерей, и самим собою как глава церковное тело составляя, не печется ли, чтоб все церковного тела составы прилично между собою вязались, и в настоящей бы были целости, чтоб таким образом некогда представить церковь неимущу скверны или порока, или нечто от таковых; а наипаче когда наш Священник Христос есть такая пред Богом особа, которая ежели пред лицом Божиим явится облачившись в тело свое кровавыми кроплениями как изрядными пестротами украшенное, явится же нося наших грехов бремя, на своих рамех поднимая Голгофский крест, в венце, который соплела Ему и возложила на главу неблагодарная человеческая рука; явившись же так, еще к Отцу своему свои прострет длани, длани, которые ископаны от пронзания гвоздей, и руки, которые Он на кресте на обе стороны простерши, кажется, будто и там о нас таким простершием Бога умолял, или как бы нас разбежавшихся хотя таким образом собрать? Когда говорю, в таком позорище, в таком досточудном образе Священник наш Христос пред лицом Божиим явится: то думаете ли, чтоб такое ходатайство было не важно? Не склонится ли и сам Отец, таким будучи подвижен видением, в котором увидит Сына единородного себе за нас по своему священству хаоадтайствующа? Не речет ли ему Отец: Сыне мой, о нем же благоволих, Твое ходатайство есть обязательство, по которому я одолжаюсь от тебя представленного человека за своего сына признавать. Твое ходатайство не самое ли ясное доказательство есть в том, что те уже в числе спасенных считаться должны, о котором Ты ходатайствуешь? Праведникова душа разумеет, что я говорю; а грешникова душа за нечто не понятное и скрытное почитает. Праведник от сих слов в сердце заключает, что я от сих пор на всяк час буду опасаться, чтоб крови Христовой, которою омылся, сквернами своими не спорочить; грешник нечего в себе Богу приятного не чувствуя на свои блевотины возвращается, как неким бы непрерывным одержим сном. Праведник хотя и согрешит, да упадши тотчас благодатью Божьею восстанет, и знает, к кому в таком случаи для избавления надобно прибегать, то есть, к ходатайству Священника Христа. Бедный грешник падает да и совсем ног лишается, почему встать не может, но как бы некое из корня изгнившее древо безнадежно валится. Так радуйся, ты благочестивая душа, которая во всем положившись на многоценные и непостыдные Христова ходатайства заслуги везде находится безопасна, дивную в совести чувствуя тишину и мир. Знаю я, как ты ценишь мир сей, ценишь ты Его с Павлом за сор, с Соломоном за суету сует, с Давидом за паучину, с Исаиею за траву скоро иссыхающую, с Иаковом за пар. О не человеческого, но Ангельского мудрования! такие рабы Божии когда отсюда возлетают на небо; то, по Павлу преходят «от славы в славу» (2Кор.3:18), то есть, еще на земле будучи жили как небесные, а когда от земли они преходят на небо, то что другое делают, как только меньшее небо променивают на большее? А тебе, грешная душа! не бесчестие ли и срам, не укоризна ли и казнь? Когда подобострастные с тобою люди так славно венчаются, так честно ублажаются: а ты унижаешься, и темным неким покрываешься мраком. Знаем мы, сколько и тебе дорог сей мир; дорог, когда ты восхотела бы в нем бессмертно жить, никогда не умирать, вместо того, что праведникова душа повсечасно так воздыхает: увы мне! яко пришельствие мое, то есть, житие мое продолжится. Твое есть оное слово: да ямы, и пием, утре бо умрем. Правда, умрешь, да не так, как думаешь, т.е. не так умрешь, чтоб твои дела без истязания остались, или бы вместе с телом и ты умерла; умрешь и ты, когда всякую минуту во адских томлениях будешь вздыхать. Да кто ж тому виноват? Не грех ли, которого услаждение ты почла паче райских сладостей? Не промышлял ли о тебе Христос всякими образами во всю твою жизнь, чтоб тебя погибшую драхму взыскать, или как заблудшую овцу возвести? Христос есть Пророк: так нам волю Божию не открывает ли, грехи нам не показует ли, внутри сердце к покаянию не движет ли, при дверях нашего сердца не стучится ли, и таким стуком наши сердца не влечет ли? А что, когда мы на такие призывания, яко аспиды глухие, затыкаем уши свои, и сердечных дверей не отворяем? Еще сказали мы, что Христос есть Священник вечный; понеже по чину Мельхиседекову: а потому и заслуги его вечны. Но что, когда мы и не знаем, что то Христовы заслуги, что то Христово ходатайство, без которых грешнику пред лицом Божиим появиться нельзя? Напомянули же мы и то, что Христос есть Царь; и сколько же тут мне надобно говорить и о том, какой то Он есть и правосудный Царь, и прозрительный домостроитель; и потом, какое блаженство есть служить под знаменем у такого Царя, и о том, что все надобно оставить, и в след Его идти, и мир, и богатство, и чести отвергнуть для того, чтоб быть рабом Христовым, чтоб не было нам от них помешательств к воинствованию Христову; всем сказать, прости: простите богатства, ненасытимое желание, полно вам мое у себя держать сердце; скучил мне ваш полон, я нашел нищету лучше богатства. Простите чести, опасаюсь я вашей высоты; я имею честь Христовым быть воином, причем вы уже мне в омерзение приходите. Прощай и ты мире со всеми прелестями твоими; пора перестать тебе мною играть и своею прельщать хитростью; у меня уже в руках недвижимое благополучие, меня своим объятием принимает вечное счастье. Теперь свергши с себя бремя, усердно последую Христу, Царю и Воеводе моему; иду, куда Он поведет; беру охотно на плечи свои иго Его легкое и сладкое; принимаю все оружие Божие; препоясую чресла мои истинною, и облачаюсь в броню правды; обуваю ноги во уготование благовествования мира; принимаю в руки щит веры; возлагаю на главу шлем спасения; беру в десницу мою меч духовный, иже есть глагол Божий. Сие все говорит тот человек, который ополчившись против сластей и страстей, благодатью Христовою надеется победителем взойти на небо. Много, слушатели, есть, о чем здесь говорить было надобно: но понеже пресыщение бывает причиною омерзения; то наконец говорю: Христос есть Пророк; убо примите Его, да речет вам мирная, и да мзду пророчю примете: Христос есть Священник; так напишите во уме своем Его на кресте висящего, и кровь свою на наши изливающего раны; Христос есть Царь; подвигом убо добрым подвизайтесь, течение поста совершайте, распинающе плоть со страстями и похотями. Аминь.

Сказывано Марта 8 дня.

Приятно земледельцу по зиме возвращающаяся весна, слушатели, приятно по лютостях мраза и непогодах снежных наступающее того времени ведро и сладкое и надежное; когда воздух начнет пением оглашаться, земля в первую приходить доброту, леса движением своих прекрасно одетых ветвей нечто радостное показывать, а трудолюбивый поселянин охотно устремив себя на поля, станет своим орудием землю умягчать, не чувствуя трудов ради надежды, которую уже в мысли изобразует, то есть, как-то некогда мешаемая с слезами семена, с радостью гораздо усугубленною будет жать, когда руки свои и недра собиранием снопов станет исполнять, когда во время обильной жатвы от прохожих сии например радостные послышит слова: благословен ты на селе твоем. Сию радость не праведнее ли мы, слушатели, иметь должны? Не более ли нас должна веселить надежда будущих благ; надежда, от которой некоторые еще во плоти живучи, как бы между небом и землею стояли и стоят? Сего-то мы должны ожидать от будущей весны, которая некогда после житейских непогод, после мирских свирепостей с подобающею славою имеет наступить. Мы здесь с Апостолом верою ходим, а не видением; надеждою, а не вещью; ожиданием, а не наслаждением настоящими. А будет некогда время, в которое мы по обещанию Божию и веру переменим на видение, надежду на самую вещь, ожидание на принятие; когда на себе узрим превеликую отверстую дверь, а в том отверстии множество Ангелов в руках носящих венцы, и их-то нам показывающих, то на наши возлагающих главы: когда наша церковная глава Христос и нас Его сущих членов сделает сообразными своему прославленному телу, и даст, чтоб мы паче солнца сияли. О блаженство! которого мы большего пожелать не можем. И сия-то, слушатели, есть некогда имущая прийти весна, которую возвещают нам, как сладкопеснивые птицы, богомудрые Пророки, богодухновенные Апостолы в писаниях тех, в которых мы, по Христову слову, веруем иметь живот вечный. Но вот уже и начало ее! Ибо те же данные нам от Бога учителя возвещают, яко приближися царство небесное, оная т.е. грядущая весна. Так пойдем, слушатели, на нивы своя, и начнем делать дела Божия в винограде Христовом, бразды наши иссохшие живыми учения реками упоим, перестанем стоять весь день праздны, прострем на рало руку свою, нашу души терпением и воздержанием умягчим, чтоб удобнее сеемая на нее семена могла принимать, семена сего особливо Христианского Катехизического учения, которое уже гораздо посеяно, и только что остается должные собирать плоды. В которых надежде оставшись недоконченная да исправим; и душеполезные о Христе толкования довершим.    

Вопросишь. Как уже все второго члена слова, особь будучи истолкованы, сделали, чтоб весь второй член окончился; то как теперь должно веровать, когда читаем сей Символа член: и во единого Господа Иисуса Христа Сына Божия единородного, иже от Отца рожденного прежде всех век? и пр.    

Ответствую. Как обыкновенно вера состоит не только в уме, но и в сердце, то есть, не только в согласии ума, и несомненности; но и в сердечном уповании, и всего себя преданности: то читая сей член, умом должно веровать, что все изображенное в нем ни мало нелживое, самая истина, и о котором я ни мало не сомневаюсь, ни мало не колеблюсь, как о таком, которому инак и быть было не можно. Несомненно убо так умом моим внутренне принимаю, согласуюсь, и устами исповедую, что Сын Божий есть второе Святейшей Троицы лицо, единородный, естественный, и в таком рождении, яко несказанном, причастников себе никого не имущий, Отцу и Духу Святому единосущный, единодостойный, подобием света, который от другого света весь принимает свет, а первый свет не умаляет: так Он родившись от истинного Бога, Сам есть истинный Бог, а не тварь; рожден бо, а не сотворен; не сотворен, когда чрез Него вся быша, без Него же ничто же бысть ежи бысть: и так убо умом. Сердцем же здесь веровать есть упование возложить на Сына Божия, в сердце твердя, что когда я чрез Него создан, то и по создании от Него не буду оставлен, и вся потребная мне своему созданию подаст. Еще же когда Он Сын Божий естественный и единородный: то крепко сердцем уповаю, что Он и меня, неблагодарную свою тварь, от Него чрез грех отпавшую, возсозиждет, и усыновит Богу; чтоб, как он естественный, так бы я был по благодати сын. Да к тому ж еще при сем же члене верую, то есть несомненно содержу, что сей Сын Божий взял на себя дело ходатайства за нас, и определен быть нашим искупителем прежде век, по силе которого определения все люди во Адаме согрешившие всегда спасались; которое предвечное определение по исполнении назначенных от Бога лет самым делом совершилось, то есть: как Он воплотился от Духа Святого во утробе благословенной Девы; в котором воплощении, сошедшимся двум естествам, Сын Божий стал быть Богочеловек Христос, то есть помазанник, будучи помазан Духом Святым на три Ходатаю подобающие звания: в Пророка, волю Божию нам совершенно открывающего, и действительно учащего; в Священника, жертвою самого себя, Бога нам умилостивившего, и по силе своих заслуг всегда за нас ходатайствующа; и в Царя, словом и Духом своим нас ко спасению управляющего. Родившись же от Девы принял себе имя Иисус в силу того, что нас и един и совершенно спасает: почему праведно Он един есть человеческий Господь. И сие паки есть веровать умом. А сердцем веровать, есть в сердце с жарким упованием повторять, что сей Ходатай, есть мой Ходатай, и что ни принял, что ни делает, то в мое спасение делает. Его помазание клонится к тому, чтоб я волю Божию познал, познавши исполнял, чтоб во всех моих недостатках на Его ходатайство уповал, между тем прося от Него благодати, чтоб я не безблагодарный был Его служитель, и чтоб во всяких моих скорбях и гонениях к сему моему управителю прибегал. Его имя, Иисус, мое сердце влечет к тому, чтоб я в едином сем спасения себе ища, и надеясь сыскать, Его бы одного признавал за полного моего Господина, промыслителя, и ни к кому бы другому в нужде спасения не прибегал. И так-то должно веровать, читая второй Символа член. И такая-то вера есть живая и действительная.   

Окончавши толкование о имени Христос или о помазании Христовом, следует дать.    

Вопрос. Для чего мы называемся Христиане?    

Ответ. Вообще для того, [должен всякий Христианин говорить], что я чрез веру член есть Иисуса Христа, и помазания Его причастник, чтоб мне и имя Его причастник, чтоб мне и имя Его исповедовать, чтоб самого себя представить Ему в живую благодарности жертву, чтоб в сей жизни против греха и дьявола с свободною и благою совестью брань иметь, и чтоб напоследок со Христом блаженно царствовать.

Толкование

Христиан имя начало употребляемо быть еще при Апостолах в церкви Антиохийской (Деян.11:26). Прежде назывались они ученики и братья: Христианин же есть ученик Христов, и который общество имеет со Христом, который в Христе насажден есть. Только Христиане суть двоякие: наружные и истинные: наружные, которые в церкви Христианской только именем считаются, по исторической вере без веры плодов; истинные, которые во Христа веруют, а веру свою плодами добродетелей прекрасно означают. И о таких Христианах здесь речь есть: о таких Христианах спрашивается, для чего называются Христиане?    

Ответ. Ради двух причин: 1. Понеже чрез веру суть члены Христовы. 2. Понеже чрез веру бывают причастниками помазания Христова.   

Быть членом Христовым, есть со Христом связаться и прицепиться чрез живущего в нем и в нас Духа Святого, и принимать от него такую правду и живот вечный, какой во Христе есть, и в сей жизни угождать Богу ради правды Христовой нам верою прилагаемой (Рим.11:17, 12:5).   

Сие наше совокупление с главою Христом изрядно объясняется составом человеческого тела. Понеже как члены имеют едино тело и едину главу, с которою жилами, и между собою связуются, и оттуда же во все тело жизнь и движение посылается: так и церковные члены одно составляют тело, и одну имеют главу Христа (1Кор.12:12). Из которой единой главы во вся члены дух его разливается, и от которого все члены оживляются и управляются, ежели только с ним соединены чрез веру, по которой бываем и члены Христовы, а между собою связуемся по любви. И как в теле человеческом разные суть членов дела, а один только дух движущий вся: так в церковном теле разные суть дары и дела, а один только дух. Напоследок как глава есть на высочайшем месте, почему гораздо достойнейшая и есть источник всей жизни: так в церкви Христос имеет самую высочайшую степень, и источник всех благих. Почему видно, сколь неправедно Папа Римский себя главою церкви называет.   

Быть причастником помазания Христова ничто иное есть, как быть общником Христова пророчества и царства. Понеже дух Христов в нас не есть празден, но тоже в нас действует, что и во Христе, разве только что Христос один более даров имеет, нежели мы все. И так Христиане, будучи по своему имени причастны помазания Христова, суть Пророки, Священники и Цари.   

Пророческое звание в нас есть, исповедовать истинное учение о Боге, или 1. Истинно познавать Бога, и Его волю. 2. Истинно познавши исповедовать верно, дерзновенно и постоянно. (Мф.10:32) «Всяк, иже исповесть мя пред человеки, исповем его и аз пред Отцем моим, иже на небесех». Священство наше состоит 1. В прославлении Божии. 2. В правом Бога призывании. 3. В приношении духовных жертв, то есть, наших молитв, хвал, пений, чистого жития (Евр.13:15). «Аз уже жрен бываю» (2Тим.4:6). И сии жертвы благодарственные, а не умилостивительные; такая бо едина Христова (1Пет.2:5; Откр.1:6, 10).   

Царская наша должность состоит в том: 1. Верою бороться и побеждать дьявола, мир и всех врагов: (1Ин.5:4) «и сия есть победа победившая мир вера наша». 2. Чрез тую же веру получить живот вечный (Откр.3:21). И сего учения довольно, а какое бы его употребление было, посмотрим.

Нравоучение девятнадцатое

К нам сие учение, о христоименитии людей; мы бо помазание имеем от святого, и помазавый нас есть Бог, иже и запечата нас, и даде обручение Духа в сердца наша: дерзаю так с Павлом говорить. Вы запечатанные Христовы рабы, помазанники Господни: так грехи да не прикасаются к помазанным моим, говорит Бог, то есть: Христианин да не сквернит грехами помазание святое, помазание Святого Духа. Сокровище сие взято будучи в скудельные сосуды крепко да блюдется, яко зеница ока да хранится. Тот должен за Христом идти, который крест на плечи свои взял. Мы, причастившись помазанию Христову, обязались Христом носить крест: так идите с сим оружием за Христом, против врагов своих воинствуйте, истребляйте их темную область, да глава ваша торжественным увенчается венцом, десница ваша победоносную возьмет ветвь: или имени сего отрекитесь, или достойно имени сего жительствуйте. Свинец да не называется златом, презираемый песок да не занимает себе имя драгоценных бисеров. Недостойный имени беззаконник свои скверны Христианским именем пусть да не покрывает, и пресветлому сему имени да не досаждает. Свещу зажженну под скрытием держать не годится: взятый талант умножать необходимо надобно тому, который Христианским красуется именем. Прекрасное нечто есть, высокое и достойное сие имя; но несравненно прекраснее есть самая тем именем прописуемая вещь. Прекрасно нечто есть, носить сие на себе имя Царь; но далеко прекраснее есть ежели самая того имени вещь моими истолкуется делами, какие суть например преверное правление людей, отеческое о подданных своих попечение, храброе против врагов воинствование. Преславно нечто есть сие имя, Архиерей: но сия слава прославится тогда, как чрез сие имя означающиеся явятся дела, какие например пастырское на путь истинны путеводительство, деннонощное о спасении душ промышление, за всех дерзновенное предстательство. Без сего невеликое, что правитель; непочтенное, что Архиерей: ибо без вещи имя недействительно, а иногда еще и посмеятельно. Ты называешься Христианин. О! великолепное имя, и лучше, нежели Архиерейское и Царское! Имя, которое нас связует со Христом: так есть ли у тебя златой свещник, на котором бы сей златогорящий поставить светильник? Есть ли златой сосуд, в котором бы сей многоценный камень сокрыть, камень, который человек обретши должен идти, продать вся, елика имеет, и купить бисер тот? Есть ли, говорю, чистая душа, незанятое сердце, богозрительный ум? И сии вещи прославят имя твое. Без них Христианское в тебе обесчестится имя. Христианское имя есть по обетованию, то есть, от Бога давно обещанное: а имя по обетованию обыкновенно нечто чудное в себе заключает. Так например, сие от Бога умноженное имя, Авраам, показывало, что Авраамовым по вере детям надобно будет покрыть горы сенью своею и ветвями кедры Божия, простерть розги своя до моря, и даже до рек отрасли свои, то есть, умножиться как песку морскому, как звездам небесным. Что и сделалось, как Христу все Царие Земстии, вси языцы поработали Ему. А о Христианском имени, послушаем, что Бог у Исаии говорит: «работающим же Мне наречется имя новое, еже благословится на земли» (Ис.65:15-16). Имя новое, то есть, чудное, неслыханное, великодостойное. Для чего новое? Видно, что было и ветхое? Было ветхое, но обветшало и прошло. Какое оно? Посмотрим его, и более сему новому почудимся. Ветхое наше имя, по Павлу было, «чада гнева» (Еф.2:3), по Исаии, «семя проклятое» (Ис.1:4, 57:4), по Давиду, «отступники от Бога» (Пс.13:3), по Христу, «порождения Ехиднина» (Мф.23:33). И сии-то наши ветхие имена; отсюда же и мы называемся ветхий человек. Сие имя по прошествии нового обветшало и прошло, и здесь можно сказать: и имя его да не помянется к тому. А где же и оное новое имя? Новое наше имя многими, у Петра святого, описуется наречиями, но туюжде силу имущими. «Вы, пишет он к верующим во Христа, род избран, Царское священие, язык свят, люди обновления» (1Пет.2:9). Павел придает: «Божие стяжание, Божие здание есте» (1Кор.3:9), то есть, Божие владение, Божие дело есте. А сии все имена вместе в одном содержатся имени: т.е. что вы Христиане есте: и сие имя новое: и сие имя нечто заключает в себе чудное и благословенно будет на земле. Но кому дается, то да знаем: понеже как Пророк говорит: «се работающим Мне наречется имя новое» (Ис.65:15); работающим, а не прохлаждающимся, а не ленящимся: работающим Мне, а не греху, а не дьяволу. Почему нахожу я, что с новым сим именем приказывается иметь новое сердце, облечься в нового человека; а слышу, что Давид и еще нечто новое повелевает: «воспойте Господеви песнь нову» (Пс.95:1). Сия вся когда соберутся вместе, то все то будет содержаться, от чего человек назовется Христианин. Мы сие имя, по свидетельству всего мира, от родителей наших наследственно приняли: нам оное благодать Христова подала, как еще чистительною крещения святились водою: мы по силе сего имени со Христом соединились, Христова помазания стали быть причастники. О великого нашего достоинства братия! «Никто же когда плоть свою возненавиде, но питает и греет ю», говорит чрез Павла Христос (Еф.5:29); да тотчас и придается там же, яко же и Господь церковь. То есть, питает и греет: питает, когда говорит: «аз есмь хлеб животний», то есть, Я, де, тот хлеб, которого ядением всякая не умирает душа, «всяк иже яст от хлеба сего, жив будет во веки» (Ин.6:48, 51), питает, когда зовет глаголя: «аще кто жаждет, да приидет ко мне и пиет: веруяй в мя, якоже рече писание, реки от чрева его истекуют воды живы» (Ин.7:37-38). Только, чтоб к принятию сея пищи наши алчущие отверзались уста, и только бы хотела наша жаждущая напоена быть гортань. Но питает и греет ю, якоже и Господь церковь: не только питает, но и греет. А что бы сие греяние было, как не разжение души, к Богу любовью воспаленной, что действует Христова благодать, данная нам чрез оное с ним общение? Сие греяние во-первых делает, чтоб наша душа здесь всегда в себе имела благодатный живот, а там, в будущем т.е. веке переменила бы на вечный живот. Во-вторых: чтоб наша душа спасительным неким томилась мучением, от чего делается, что праведникова душа вся в себе как воск растаявши, телесные свои глаза горячими наполняет слезами, которые не есть какой внутренней печали знак, но радости, радости же такой, которая от своей великости не возмогши внутри удержаться, чрез слезы на лице появляется. О Христе мой! в слезах таких говорится, сии слезы знак внутреннего моего от Тебя данного спокойствия; сие рыдание показывает внутреннее мое играние, которое я чувствую от того, что и я онаго от Тебя составляемого тела член. Я знаю, что никто же когда плоть свою возненавидев, но питает и греет ю. Я Твоего тела член, понеже ты моя глава; так, когда Господь пасет мя, то ничто же мя лишит, на месте злачне, тамо всели мя: на воде покойне воспита мя. Такое-то, слушатели, достоинство от имени Христианского приходит нам; и в такие-то движения должны восхищаться мы, которые им назнаменались. Так ежели всех тех, которые сие имя принявши достойно жительствуют, вместе соберем: то сие будет церковь, основанный на камени Христе дом, живое тело, оживляемое духом, которого глава сам Христос; царская палата, которой основание положено на краеугольном камени Христе; град, наверху горы поставленный, который скрыться не может; свет и соль мира; Ноев Ковчег, в котором хранятся рода человеческого остатки и семя будущим родам; который Ковчег вода бед и гонений волновать может, но потопить не может: почему она ж есть и роза, которая красоту, благоухание и терние злое незгубляет. В сих числе кто считается, тот знает бога, и знает того Бог. Кто сего честного и богопочтенного тела член, о том Христос больше печется, нежели о сыне мать, нежели мы о себе; нежнее греет нежели как птица под крылами своих птенцов, как младенец при родительских грудях. Мы, слушатели, в числе ли сего святого собора, или нет, то я сказать не умею: понеже сия вещь снаружи судима быть не может. «Не всяк то глаголяй ми, Господи, Господи, внидет в царство небесное» (Мф.7:21), «много званных, мало же избранных» (Мф.20:16). В пшенице есть и плевелы: в неводе церковном есть рыбы, которые назад извержены быть достойны: в теле церковном есть и гнилые уды: есть, которые взявши уды Христовы сотворили уды блудничи. Но от сего нас благость Божия да избавит. Мы пребегшии ятися за предлежащее упование, ничем от нашего Христа да не разлучимся: только надобно знать, что церковный состав, имеющий главу Христа, никаких скверн и баззаконий не терпит. Иначе ежели согрешим, то да знаем, что на самого Христа согрешаем. Моя ежели болит рука, нога, или другая часть, то не страждет ли и все тело? Не мучительно ли и главе? Равным образом ежели я своим грехом самой высочайшей досажду главе, то не согрешаю ли во Христа, то есть, не бываю ли столько виноват, сколько тот, который бесчестит Христа? Здесь я более не говорю: а и братия наша одного тела члены не вредятся ли премного нашим грехом, когда наша язва и на них переходит, и мы своим грехом и других заражаем? Мы с Христом соединяется чрез веру: так да блюдем, братие, веру, которая состоит в том, ежели полную сердца своего надежду на Божию милость чрез заслуги Христовы нам подаемую положим: сами между собою друг с другом да связуемся любовью, которая состоит в том, ежели мы о всех других телесном паче же душевном добре, так как о своем, постараемся. Без веры прерывается наш о Христе союз: без любви раздираем на части тело Христово: о прочем, по Божией воли, поговорим в будущие недели. Вы только, слушатели, заднее не забывайте, а в переднее простирайтесь: я Бога молю, чтоб в вас Его благодать силу свою, просвещением вашего ума, и произведением в добро, оказала, а чрез вас и прочим всем. Аминь.

Сказывано 15 Марта.

Дивная вещь, слушатели, что жестокая земля земледельцевым мягчится орудием, свирепость зверская немногосильными человеческими усмиряется руками, и ярость львова утихает; а человеческое сердце жесточайшим всяких жестокостей себя оказывает. Бог говорит: не хочу смерти грешника, грешник напротив: не хочу живота праведных. Что ж? Бог видя, что милостью не исправляется, престрашными грозит прещениями, и сам чрез себя клянется, что некогда минув милость за исполнение тех гроз примется: еще говорит, «единожды потрясу не токмо землею, но и небом» (Евр.12:26). То есть, когда и праведник с трудностью возможет скрыться: так пребедный грешник при сих страхом наполненных словах трепещет ли? И от трепету растаивает ли? Никак: он думает, что скорее может Бог солгать, нежели чтоб ему осуждену быть. Но сия злоба отсечется тогда, как жестокие сердца начнут бесполезно мучиться геенским огнем; и такая неисправная душа исправится тогда, как в мучительном пламени будет напрасно каяться. Такая злоба Богу мерзка, человекам вредна, а наипаче самому себе. Такая сердечная твердость может на хорошую переменена быть, слушатели, может на то быть употреблена от чего мы хорошими будем. А как? Вознамерился ли от сего времени от первых скверн отказавшись, впрочем за добродетельное приняться житие? Так будь в сем тверд. При такой твердости начнет твое мягчиться сердце. Захотел ли кто отныне в Божием слове внутреннего искать себе спокойствия? Так будь тверд: в законе Господни с Давидом поучайся день и ночь. Привела ли тебя благодать Божия сие Катехизическое послушать учение, по мне рассуждая, невеликое, по себе же самому и очень великое? Так будь тверд; будь постоянен; да не бываем к тому младенцы, влающеся и возметающеся всяким ветром учения: не дети бывайте умы; ходите не якоже немудри, но якоже премудри. Иначе и я не возмогу вам глаголати яко духовным, но яко плотяным, яко младенцам о Христе. Отверзите уши не только телесные, но паче и душевные, не одну поверхность ловяще, но во внутренность вникая, спасения ищуще. О Христе мой! даждь течение нам сего благовествования благопоспешно совершить.   

Как уже второй Символа член окончили, и следует толкованием приступить к третьему: то Вопросишь: как читается третий член веры? Отвечаю. Так: нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес, и воплотившагося от Духа Святого, и Марии Девы, и вочеловечшася.    

Вопросишь. Чему учит сей член веры?    

Отвечаю. Сего члена толкование несколько уже из бывшего учения известно. Толкуя бо о причине воплощения, и о именах Иисуса Христа, явственно показал я, что Христос сошел с небес и воплотился нас ради человек и нашего ради спасения. А что в Символ положено: нас ради человек и нашего ради спасения: вместо того, что можно было сказать: человеческого ради спасения: то для того, чтоб показать, что Христос не для искупления падших Ангелов, но для падшего человека Ходатаем стал: не от Ангел убо когда приемлет, но от семени Авраамова приемлет. А для чего же и падших Ангелов не искупил; то тот знает, который один все знает, и праведно творит. Нам есть о чем благости Божией благодарить: и о сем уже не мало говорено. Но однако осталось еще, о чем особливо здесь говорить надобно, а именно, о воплощении или вочеловечении Иисуса Христа, то есть, о соединении двух естеств во Христе.    

Вопросишь. Что сии слова значат: нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес?    

Отвечаю. Здесь надобно памятовать, что член сей по разуму вяжется с первым и вторым: с первым по глаголу, верую: со вторым по словам: и во единого Господа Иисуса Христа: прибавляя их к сему члену: нас ради человек и пр. сшедшаго с небес и воплотившагося и пр. Сие заметив, сказываю: что сии слова: нас ради человек, и нашего ради спасения, показуют, для кого и для чего Сын Божий воплотился. Для кого? Нас ради человек (Евр.2:16; Гал.4:5 и Быт.3). Для чего? Нашего ради спасения, которое состоит в избавлении нас от греха и от казни: (Мф.1:28; Рим.8:1), и чтоб привесть в вечное блаженство (Рим.3:10; Тит.3:7).    

Вопросишь. Что значат сии слова: сшедшаго с небес?    

Отвечаю. То, что Сын Божий по исполнении определенного времени сошел с небес, с места сего высочайшего, где некако собственнее сказуется быть Бог: однако здесь не должно разуметь сошествие какое местное и телесное, какое например твари имеют; когда с одного места сшедши, уже не на том, но на другом месте находятся. Но здесь чрез сошествие с небес ничто иное разумеется, как благоволение Отчее, по которому Он восхотел, чтоб Сын Божий сошел на землю, то есть, чтоб на земле от Девы воплотился, и стал человеком, не оставивши небес и не разлучившись от Отеческих недр. Бог бо есть: следовательно везде сый и вся исполняяй: как точно пишется у (Ин.3:13): «никто же взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын человеческий, Сый на небесех». Сии же слова показывают еще и то, как-то Сын Божий смирил себя, когда тое место небесное, великолепное и непричастное всякой скверны как бы оставивши, восхотел на землю сойти, на землю, оскверненное грехами человеческими место и с человеки пожить. Кратко: сколько отстоят небеса от земли, столько Сын Божий себя в воплощении снисходительном явил.

Вопросишь. Что значат сии слова: и воплотившагося от Духа Святого и Марии Девы, и вочеловечшася?    

Отвечаю. Ими ничто иное означается, как только то, что Сын Божий принял человеческое естество, и стал быть Иисус Христос, то есть, истинный Бог и истинный человек. Воплотился, по иным, зачался, то есть что и плоть принял: как говорится у (Ин.1:14): «Слово плоть бысть». А вочеловечился, то же что и стал человеком, то есть, принял человеческое естество состоящее из души разумной и тела: здесь бо имя человек, не берется за лицо или вид, но за естество человеческое, которое Он принял в едино лицо Божественное. Говорится в Символе: от Духа Святого и Марии Девы воплотился и вочеловечился: то есть, Дух Святой силою и действием своим сделал, чтоб во утробе Благословенной Девы из чистых Ея кровей Сыну Божию изобразилось тело. Так видно, что сие слово, от Духа Святого, означает вину действующую: а сие слово, и Марии Девы, сказует вину материальную, или изводящую: как известно от сих Ангеловых слов: (Лк.1:35) «Дух Святый найдет на тя, и сила Вышняго осенит тя». Христу бо и надлежало родиться от семени Давидова: почему Он (Мф.1:1) и называется Сын Давидов, и Сын Авраамов. Кратко: теми словами ничто иное означается, как зачатие Иисуса Христа во утробе чистой Девы содействием Святого Духа.    

Вопросишь. В чем состояло оное, при зачатии Иисуса Христа, Духа Святого действие?    

Отвечаю. В трех сих: 1. В непосредственном действии Духа Святого, во утробе Святой Девы чудесно Сына без семени мужеского зачинающая, по которому действию плоть Христова содеялась из единыя Матери Девы паче естественного вещей порядка: (Лк.1:35) «сила бо Вышняго осенит тя». 2. В чудесном освящении плода во утробе Матерней, чем содействовал Дух Святой, чтоб грех первородный на зачатие оное не проистек: понеже надлежало, чтоб тот, которому надобно было себя за всего мира грехи принести, был безгрешен; иначе бы за грех наш удовлетворить не мог. 3. В соединении ипостасном естеств, Божеского и человеческого, содеянном от Духа Святого во утробе Святой Девы Матери, в самую зачатия минуту. Почему вышереченных слов разум есть сей: 1. Дух Святой, действующий непосредственный был чудесной плоти Христовой зачатия: 2. отделил от Девические плоти всю первородного греха скверну: 3. соединил естество человеческое с Божественным во едину Божескую ипостась.  

А что в Символе нарицается Мария Девою: то для того, что Мессии надобно было родится по предсказанию Пророков от Девицы мужеского ложа неискусившия (Ис.7:14); и (Быт.3:15) «семя жены ...сотрет главу», да и родился от Девы: как пишет (Мф.1:18). Почему преблагословенная Мария, как прежде рождества, так и в рождестве, и после рождества пребысть Девою.   

А когда Сын Божий зачался и родился от Марии Девы: то отсюда прекрепко доводится, что Сын Божий принял истинную плоть, а не мечтательную, и не по провидению, что должно примечать против древних еретиков Марционитов, Евтихианов, Керинфианов, Аполлинаристов и прочих. Понеже ежели Сын Божий принял себе плоть от Марии Девы: то надобно, чтоб тая плоть была истинная, настоящая, а не мечтательная. Еще, когда надобно было быть Мессии от семени Авраамова и от колена Давидова, откуда произошла и Дева Мария: то явствует, что Мессии должно быть истинному человеку, как истинно по плоти от Авраамова семени происшедшему. О сем где-нибудь после поговорим пространнее: здесь только заметим, что между Христовым рождением и нашим отрождением есть некоторое подобие. Понеже Христово от Девы рождение есть пример нашего духовного отрождения, которое не есть от плоти и крови, ниже от похоти мужской, но от Бога.    

Вопросишь. Сколько естеств во Христе?    

Отвечаю. Два естества, Божеское и человеческое: Божеское, которое ему Отец чрез рождение безначальное сообщил: человеческое, особливым содейством Святого Духа из Марии Девы принятое. Почему наш Ходатай Иисус Христос есть истинный Бог и истинный человек: Божия бо естество иметь, есть быть истинным Богом, и человеческое естество иметь, есть быть истинный человеком. Что Иисус Христос есть истинный Бог, то об этом и выше говорено, и из сих кратких известно свидетельств: (Ин.20:28) «Господь мой и Бог мой», (Рим.9:5) «Сый над всеми Бог благословен во веки», (1Тим.3:16; Ин.1:1) «И Бог бе Слово». А что Он же и истинный, естественный, состоящий из тела и души есть человек, всем причастивыйся нашим немощам, кроме греха: то подтверждается из Священного Писания: (Евр.2:2; Лк.24:38, 23:46) «Отче! в руце Твои предаю дух Мой». Подобаше бо ему во всем уподобится братии: а не иначе бы нам подобным стал, разве только принявши наше тело и душу; да к тому ж мы грехом не только попортились по телу, но паче по душе: так надобно было нашему Ходатаю принять наше и тело и душу; чтоб так целого спасти человека. А что не принял греха, который в нас был; то знать надобно, что грех не есть нечто человеческому роду с начала сродное, но постороннее, прившедшее от преступления закона.    

Вопросишь. Сколько во Христе лиц?   

Отвечаю. Едино лице: един бо Христос, а не два. Христос един есть не по естеству, Бог бо есть и человек; но по лицу: в котором лице когда два суть естества, то называется соединение естеств в едином лице. Так как тело и душа совокупившись одного составляют человека: так естество человеческое соединившись с Божеским составили единого Христа. И как тело и душа совершенны в своем естестве, только одно без другого не могут полно стоять: так естество человеческое, само в себе будучи совершенно, без Божеского естества во Христе не может стоять: понеже человеческое естество не составляет особливую ипостась во Христе, но единою Божескою объемлется ипостасью. Почему во Христе есть иное и иное, а уже нет, иной и иной: так, как в Святой Троице есть иный и иный, но нет иное и иное. Отсюда видно, что когда Христос называется истинный человек: то сие имя, человек, не берется про сего единственно человека, поелику человек особливым отделяется лицом: но по виду, поелику человек есть животное разумное.    

Вопросишь. Какое есть соединение естеств?    

Отвечаю. Содеялось сие двух естеств соединение действием Святого Духа в самом зачатии, так, что два естества в едином Христовом лице сполна стоят, неслиянно, непревратно, неразрывно и нераздельно, как исповедуется в Символе Халкидонском. То есть: ниже Божество пременилось в человечество, ниже человечество в Божество: но коеждо естество пребысть совершенно, во единой ипостаси, со всеми свойствами своими: сие называется единение ипостатическое. Почему у нас един есть Христос, един Искупитель, един Ходатай: един, понеже в двух естествах едино лицо: ниже бо одно человеческое естество есть Христос, ниже одно Божеское есть Христос; но естества оба в одну сшедшись ипостась, составляют единого Христа. Из сего соединения испостатитеского непосредственно выходит сообщение свойств естеств между собою: которое сообщение делает то, что свойства Божественного естества приписуются человеческому, и напротив, например Сын Мариин есть Бог: Бог есть человек: сей человек есть Бог: Сын Божий от семени Давыдова. и (1) Что свойственно естествам, сообщается лицу вообще: например Бог пострадал: Сын Мариин есть прежде Авраама: Христос вся создал. (2) Когда Божеская слава, и высочество человеческому приписуется естеству: например плоть Христова есть животворяща: кровь Христова очищает от всякого греха. (3) Когда дела звания приписуются Христу, по обеим естествам: и называется, по Гречески, Кинониа Апотелесматон: а сего всего вина есть соединение естеств во едину Ипостась: но о сем более пусть говорят богословы: с нас довольно да будет сего.

Нравоучение двадцатое

Хочу я, слушатели, чтоб вы вспомнили, что я говорил в прошедшем поучении, и какое мое тогда было обещание? Говорил я и слышали вы, да думаю, что и памятуете, до какой-то чести и достоинства нас своих членов возводит наша общая глава Христос: на какую-то высоту нас своих птенцов возносит наш высокопарный сей орел: когда сообщением нам своего имени некаким образом сообщает нас той чести, которая приличествует Ему одному, как Сыну Божию, Богочеловеку, Ходатаю нашему. Не воспоминаю того преимущества, которое нам Павел сими приписал словами: «и сущих нас мертвых прегрешеньми сооживи Христом, благодатию есте спасени: и с ним воскреси, и скупе спосади на небесных во Христе Иисусе» (Еф.2:5-6). Но только хочу пообъяснить, каким образом мы, по силе Христианского имени, стали быть Пророками, и какая есть сим именем означаемая вещь. Известно всем, что имена суть наподобие ковчега, который ежели откроется, то златые в себе покажет одежды, и премножество удивительных вещей: или имена суть и наподобие завесы, которая как возьмется, то в наши глаза светлая ударится луча, и все вещи изрядно свою окажут доброту. Истинный Христианин есть Пророк: сие свидетельствует возлюбленный ученик Христов говоря: «и будут вси учени Богом» (Ин.6:45): которое обещание самым делом исполнив, глаголет всем своим ученикам Христос: «Вы друзи мои есте, аще творите елика Аз заповедаю вам: не к тому вас глаголю рабы; яко раб не весть что творит Господин Его: вас же рекох други, яко вся, яже слышах от Отца Моего, сказах вам» (Ин.15:14-15). Слова сии надлежит принимать с великим благоговеинством тому, который едино нечто сотворился со Христом, а принявши стараться, чтоб слава Божия в нем не умолкала, чтоб везде проповедуема была. Христианин, говорю, по имени своего Пророческого звания долженствует истинно познавать Бога, и его Святую волю. А сие сделает так, ежели всегда будет размышлять, что воля Божия благая и совершенная от него требует того, чтоб при всевидящем Божием оке никакой грех не был содеян, чтоб волю свою всегда сообразовать правилам ее старался, чтоб во всяких случаях в Его устах оная слышна была песнь: якоже Господеви угодно бысть, тако и бысть; чтоб за первую честь считал, ежели какое богоугодное исполнит дело; и за первое себе бесчестие ставил, ежели и малым чем противу того погрешит, зная, что сие есть наилучшее средство не только исполнить долг онаго имени своего, но и приобресть блажество. Понеже чего инаго хощет Бог, как только того, чтоб все люди были как бы един дом, как бы от единого Отца происшедшие дети, чтоб ему служили от любви, от любви же такой, которая все свое сердце и всю свою души на то предает; а вместе бы и ближних наших, братию нашу любили так, как себя. А любить Бога от всего сердца есть, ни единую вещь паче Его не предпочитать, ни во что так не предаваться, что бы в нашем сердце сотеснило Бога. Иначе, ежели и сих вещей любовью уловляемся, и Бога вместе любить возможно быть думаем: то мы безумно хотим, чтоб Божия любовь на половине с нашими прихотями стояла, и противная в одном месте удержать надеемся. А притом ежели рассудить, что нам воля Божия неотменно того хочет, что ежели приобрящем, то никакого не увидим недостатка, но во всем изобиловать будем: но для чего бы нам за тем гнаться, что хотя мы и приобрящем, но никакого у себя чрез то не увидим прибавления? Нет! я обык все те прибытки и услаждения за скудость и за вред почитать, которые против воли Божией содеваются: напротив скудость и беды по воли Божией бываемые за царство и за утехи вменять научился. Моисей, оный великий Пророк, воспитан был при фараонском доме, научен всей премудрости Египетской, назван был сыном дщери фараоновой. Но как возрастши послышал, что есть высочайший Бог, при котором фараон отверженный раб, богатство презренная вещь, мудрость голое безумие; и как еще познал, что люди сродные ему за служение единому Богу мучатся; предвидел, что некогда Христос Ходатай от таких их изметь мучений: то кидает с свой головы златослиянный венец, отвергает златом испещренную ризу, отвергается славного того, от дщери фараоновой данного себе имени; уходит к сродным своим работою мучимым людям, «и паче, как пишет великий Павел, изволи страдати с людьми Божиими, нежели имети временную греха сладость; большее богатство вменив Египетских сокровищ поношение Христово» (Евр.11:25-26). Вот к Богу любовь, которую ничто не могло отвратить. Мы исправны ли в сем, или нет, то есть, царствует ли в наших сердцах Бог чрез любовь или нет, то всяк свою совесть испытаем. Любви Божия в наших сердцах гнездящиеся знак есть дивное внутри спокойство, пресладкий мир, жаркое играние, с нечувствительным течением слез и с легким улыбанием: а напротив в ком нет Божия любви: то знак есть, дух как бы расслабленный, сердце как бы каменное, охоты к добру ни мало, Богомыслия никогда, спокойства внутреннего ничего. Кто первые в себе чувствует движения, то блажен тот; такой и на земле небесного несколько блаженства наслаждается: а который во вторую попал недвижимость; то окаянен тот. Сие ему дает знать, что то некогда по смерти последовать имеет. Присоединим к сему еще и то, что любовь к Богу, и любовь к ближнему так между собою союзны, что одно без другого быть не может. Любит ли кто Бога? Так может ли ненавидеть ближнего, может ли о его добре, так как о своем, не постараться? Примером; ежели мы Бога любим, так мы ближнего добру позавидуем ли? Да знаем, что то от Бога дано; а когда так, то завидуя ближнего добру гневаемся на того, который то дал. Только истинная любовь благодарит Бога о данном моему брату добре и радуется как о своем, и просит Бога как о своем, чтоб то добро в славу имени Божьего, и в пользу ближнего употреблено было. Ежели мы любим Бога: так похочем ли других обиды, богатств? Досадим ли кому, откажем ли что, не примем ли что, станем ли в том деле лениться, которое Богу угодно, ближнему полезно? Никак: а это для того, что Божия любовь, ежели только в наши сердца вселится, есть наподобие огня, который иную вещь, как хворост сожигает, иную, как воду, отвергает, другую как камень, дробит. А принимает что? Злато, и чистейшим делает: дрова, и не погасает: к тому ж имеет силу скородвижущуюся, которая человека делает подвижным, на всяко дело способным. Так, слушатели, во исполнение нашего пророческого звания, не преминем о друг друге пещися. Видим ли кого бесчинствующа, ленящася, злобствующа, льстяща? То тихо помолимся Божией благодати; приступим к такому недугами брату немощному, и его от бесчинства отведем, от лености отвлечем, от злобы пременим, во льсти обличим. Ежели на наша увещания неисправным окажется, и еще как грубо скажет; что вы до меня не касайтесь; то мы нет брате! скажем; мы не терпим, чтоб нашего хозяина и Господа Христа сосуд бесчинно поврежден был; чтоб нашего тела уд так люте страдал. Да для чего, скажет, не исправляет Христос? Но не исправляет ли тебя, будем Ему ответствовать, Христос, когда чрез нас недостойных хочет тебе исправлену быть? Нам сие поручил Христос, и ты ли отвергаешь? А наипаче, когда нашего увещания конец есть, добро, есть твое исправление: так-то, братие! нам поступать надобно: здесь слышанное учение у себя самих не надлежит хранить. Вы обыкли говорить: таланты скрывать не надобно. Так здешнее учение другам своим, знаемым своим, а во Христе все други, все знаемыя, перескажите, домовно за трапезою, вместо других неполезных бесед. Ежели сие учение исполнять восхотите; прекрасно поступите: когда при вас самые любезные лица сидят, женатые дети твои окрест трапезы твоея. О как же пресладко в таком любезных вещей венце сию беседу простирать! Я не могу всем устно говорить, и здешнее не вместит место, и премного есть причин, которые многих от здешнего слышания отвлекают: так разделите со мною дело: и сей поток пускайте далее: позвольте сказать: аз насадих, вы напойте, а Бог возрастит. Я вам: вы другим: и одному и другому: вы многолюдному собору: от чего сделается, что наше учение друг чрез друга как по рукам будет пересылаться: а сим сколько мы приобрящем Христу: сколько святых составим соборов? И сколько в награду от Бога должны ожидать венцов! Таким образом ежели поступим, соединимся со Христом, и чрез сие соединение, данное нам пророческое звание не худо исполним. Понеже и святии Божии человецы, богомудрые Пророки, не инако свою должность проходили, разве познавши Божию волю, крепко ее соблюдали, и всегда по ней хотя, братий своих не презирали, то есть, Божию волю им откровенную пред другими не скрывали: Почему обличали жестокосердечных, исправляли грешных, утешали малодушных, предстательствовали за обиженных, немощных из рук сильных выручали: так слушатели, и мы, нося на себе имя пророческое, самым делом Его покажем. А как? Да держимся истинного о Боге исповедания, да познаем безпогрешно волю Божию познавши во-первых самих себя по ней направим, во-вторых братию нашу истинному учению да научим, волю Божию сколько можем, да открываем. Сделаем, чтоб они ни о чем ином не старались, как только об исполнении ее. Потщимся, братие, друг друга любить так, как своя телеса, якоже и Господь возлюби церковь, и себя предаде за ню: а награда готова: иже бо сотворит и научит, сей велий наречется в царстве небесном. Аминь.   

Сказывано 22 Марта