Скачать в формате  DOC  EPUB  FB2  PDF

Наша задача — кратко описать огласительную практику свт. Иоанна Златоуста — в том виде, в котором мы можем составить о ней представление по дошедшим до нас и переведенным на русский язык его огласительным гомилиям. Традиционно подготовка к крещению и миропомазанию происходит на 2 этапе оглашения, который характеризуется прежде всего тем, что об истинах веры и жизни на нем говорится «на базе накопленного опыта и знаний в определенной систематической последовательности и целостности» [1]. Поскольку огласительные гомилии свт. Иоанна Златоуста не носят характера последовательного систематического изложения основ веры, то и наше сообщение получилось достаточно общего характера.

Огласительную практику Златоуста П. Гаврилюк называет «моральным катехизисом». Действительно, все его гомилии носят морально-этический характер, и в целом, несмотря на дошедший до нас цикл бесед (даже не один), никакой системы из них не выстраивается.

Второй этап оглашения достаточно краток по сравнению с продолжительным первым подготовительным этапом. «Евангельским оправданием, смыслом и целью 2-го оглашения является уготовление человека и его духовного «сосуда» (утробы, сердцевины-сердца) к принятию «нового вина» в Царстве Духа Божия, в первоначальном приобщении к откровению полноты Любви, Надежды и Веры, т.е. приведение новоуверовавшего к началу полной жизни в Боге и Его Церкви, а значит, прежде всего, к «исполнению» (см. Мф 5:17) таинства Крещения»[2]. Мы видим, что это этап собственно непосредственной и интенсивной подготовки к восприятию таинства Просвещения. «…Всякий, кто уже может быть допущен к Крещению, кто, таким образом, в доступную ему меру уже отрекся от зла и греха, от лжи и суеверия и готов реально сочетаться Христу и Богу, тот умирает в покаянии для мира и греха, чтобы вскоре возродиться для Жизни вечной. Над ним можно совершить окончательный чин "отречения и сочетания" c приобщением к личному участию в общецерковной молитве, предваряющей и заключающей достойное совершение Крещения»[3]. В связи с этим во время второго этапа оглашения к самим оглашаемым резко вырастают требования, во всех отношениях приближаясь к общехристианским, особенно в их внешней и поведенческой части. В нравственном отношении они уже должны исполнять весь Закон, чтобы, обретая в этом положительный навык, на опыте познать предел своих человеческих сил и научиться во всех делах молитвенно просить у Бога помощи и прощения за все свои грехи и согрешения. Кроме того, просвещаемые должны стремиться в этот период к систематическому познанию принципов христианской веры и жизни.

Согласно исследованиям, антиохийская практика этого периода была такова: с началом Великого поста начиналась запись на огласительные встречи, запись продолжалась десять дней, встречи длились 30 дней. «Эти 30 дней [до крещения в пасхальную ночь] подобны некой палестре, гимнасиям и упражнениям. Давайте уже теперь научимся одолевать того злого беса, потому что к борьбе с ним предстоит нам приготовиться после крещения, с ним биться и состязаться. Итак, давайте уже теперь узнаем его уловки, в чем его сила и где он легко может повредить нам, чтобы, когда начнутся состязания, нам не смутиться и не прийти в замешательство перед лицом необычной битвы, но, поупражнявшись уже друг с другом и узнав все его уловки, смело приступить к битве с ним»[4].

При этом Златоуст пишет: «И не удивляйтесь, что мы пришли требовать плодов от семян только по прошествии десяти дней, ибо и за один день можно одновременно и посеять семена, и собрать жатву, потому что мы призываемся к состязаниям, укрепляемые не только своей крепостью, но и помощью Божией»[5]. Такое возможно, когда, с одной стороны, этому предшествовал первый этап — достаточно продолжительный, чтобы человек успел решить какие-то принципиальные проблемы и что-то всерьез изменить в свой жизни, с другой стороны, если сам второй этап достаточно сжат (или несколько сумбурен, что мы и наблюдаем у Златоуста). «Сколько же времени потребуется нам на это? Я не думаю, что тем, кто проявляет великую трезвость, бдительность и неусыпную заботу о своем спасении, потребуется более десяти дней, чтобы полностью избавиться от дурной привычки клясться»[6].

Златоуст использует образ брачной одежды и невозможности войти на брак без нее, чтобы убедить своих слушателей в необходимости достойной подготовки к принятию таинства. «Посему я и прежде сказал, и теперь говорю, и не перестану говорить, что, кто не исправил своих нравственных недостатков и не приготовил себя к добродетелям, тот пусть не креститься»[7]. Кроме того, здесь же он говорит о плодах покаяния, призывая оглашаемых к подлинному изменению жизни.

«Если же кто имеет врага, пусть примирится с ним, помышляя о том, что он надеется получить от Господа, погруженный в такое множество грехов, и пусть отпустит ближнему согрешения против него. Никто из вас, — сказано, — да не мыслит в сердце своем зла против ближнего. <…> И прежде всего приучите свой язык не произносить клятв, я не говорю ложных клятв, но клятв вообще, даваемых впустую и понапрасну, которые приносят вред клянущимся»[8]. Стоит отметить, что к теме клятв Златоуст обращается неоднократно на протяжении всего цикла бесед, порой даже жертвуя другими темами.

Из гомилий мы узнаем, что в то время в Антиохии экзорцизмы практиковались после каждой огласительной беседы, причем читали их не катехизаторы, а особые люди. Необходимость регулярных экзорцизмов Златоуст поясняет следующим образом: «Итак, вам следует знать, почему после ежедневного наставления мы направляем вас к тем, кто заклинает вас своими возгласами. <…> Словно устраивая некое жилище для Царя, который скоро туда вступит, они очищают ваш ум посредством этих страшных слов, сокрушая все козни лукавого и готовя это жилище стать достойным царского присутствия. Ибо как же может бес, хоть он зол и свиреп, после этих страшных возгласов и призывания всеобщего Владыки не оставить вас с великой поспешностью?»[9]

После обряда экзорцизма Златоуст упоминает о торжественной церемонии отречения от сатаны и сочетания со Христом, происходившей в Великую пятницу в три часа дня (или, как следует из другого цикла гомилий, в Великую субботу после полудня). В другой беседе он тоже достаточно много внимания уделяет разговору об отречении от сатаны, стараясь подробно указать, в чем именно в его время может проявляться служение сатане, называя «сатанинской свитой» театральные зрелища, конские ристалища, наблюдение дней, предзнаменования и приметы. Многое из этого не теряет своей актуальности и сегодня, слегка видоизменившись внешне, но сохранив свою суть. «Необходимо, чтобы все это прочно укоренилось в вашем разуме. Тогда вы окажетесь совершенно неподвластны дьявольским обольщениям»[10]. Символически отречение от сатаны и сочетание со Христом означало, по Златоусту, заключение брачного договора со Христом. Он не раз возвращается к теме этого договора, который следует сохранять на протяжении всей жизни.

Подчеркивая положительные качества, в которых должен укрепиться оглашаемый, Златоуст говорит: «В самом деле, тот, кому предстоит приступить к этим священным и страшным таинствам, должен быть трезвенным и бодрым, освободиться от всякого житейского попечения, преисполниться великого целомудрия, великой ревности, исторгнуть из ума всякий помысл, чуждый этим таинствам, и сохранять дом свой в полной чистоте, поскольку ему предстоит принять Самого Царя»[11]. После такой подготовки, он переходит непосредственно к рассказу о Крещении. Однако, несмотря на высказанное им намерение, страсть Златоуста к образности и стремление поделиться историческими параллелями не позволяет ему последовательно изложить ни учение о Крещении, ни само чинопоследование. Он пространно описывает практику иудейских омовений и проч., а к разговору о Крещении обещает вернуться позже.

Златоуст регулярно напоминает оглашаемым, что их ждет с вхождением в церковь, что они приобретают и от чего должны уйти, какова при этом роль наставника и катехизатора, поскольку «…оглашаемый — это не помеченный овен, пустая гостиница, проходной двор, прибежище разбойников, пристанище диких зверей, жилище бесов. Когда же Царь решил по Своему великому человеколюбию превратить эту пустую, проходную гостиницу, пристанище разбойников в царский дворец, Он для этого послал нас, наставников, и тех заклинателей, чтобы заблаговременно привести в порядок этот постоялый двор»[12].

Прежде чем говорить о догматике применительно к оглашению IV века, стоит оговориться, что понимание догматики св. Иоанном Златоустом не тождественно современному ее пониманию. Мы сегодня являемся наследниками нескольких веков догматических споров и соборных обсуждений этих вопросов, тогда как катехеты IV века были свидетелями лишь первых шагов церкви на этом пути. Поэтому когда св. Василий Великий различает «догму», под которой он подразумевает передаваемое устной традицией сокровенное учение о таинствах, и «керигму», составляющую общедоступную часть апостольского учения[13], под «догмой»  им в основном понимается часть вероучения, доступная только верным или преподаваемая катехуменам не ранее второго этапа оглашения. Косвенно об этом свидетельствует и указание на то, что «догматическая» часть вероучения является устной традицией.

Правда, часто эта разница в понимании догматики применительно к разным эпохам не учитывается в современных работах по этой теме. Например, это никак не акцентируется в книге П. Гаврилюка «История катехизации в древней церкви».

Догматика в целом не является основным содержанием оглашения с самого его начала. На первом этапе основной акцент стоит не на «догме», а на «керигме». «2-е оглашение по своим средствам и методам проводится почти так же, как и 1-е, но с той лишь существенной разницей, что дополнительно теперь должен быть выделен некий основной стержень, являющийся обязательным для всех».

В ходе своих бесед Златоуст обращается, например, к теме евхаристии: «…я приступил бы более ревностно к [объяснению] таинственных слов, не беспокоясь о клятвах, и с большей уверенностью посвятил бы вас в это страшное тайноводство, ввел в это святилище и показал святая святых и все, что там находится: не золотой сосуд с манной, но Владычнее тело, небесный хлеб. Я показал бы вам не деревянный ковчег со скрижалями и законом, а непорочную и святую плоть Самого Законодателя. Я показал бы там не непорочного закланного овна, но принесенного в жертву Агнца Божия, тайную жертву, при виде которой трепещут сами ангелы. Я показал бы вам не Аарона, вступающего в золотой одежде, но вступающего [Сына] Единородного, имеющего начатки нашей природы и показывающего Самому Отцу величие Своего подвига. Ибо сказано: Христос вошел не в рукотворное святилище, по образу истинного устроенное, но на самое небо, чтобы предстать ныне за нас.Там есть завеса, не такая, какая была в иудейском храме, но более страшная. Послушай же, что это за завеса, чтобы узнать, что означает та святая святых, а что эта.Имея, — сказано, — дерзновение входить во святилище посредством Крови Иисуса Христа, путем новым и живым, который Он вновь открыл нам через завесу, то есть плоть Свою.Ты увидел, что эта завеса страшнее той? Во все это я хотел вас посвятить сегодня. Но что со мной? Меня не покидает мысль о клятвах, терзая мою душу…»[14]. Последняя фраза очень характерна, поскольку одним из лейтмотивов его бесед оказывается разговор о клятвах, заклятиях и проч. Его крайне беспокоит, что оглашаемые, которые готовятся к скорому вхождению в церковь, все еще не до конца расстались со своими языческими привычками. По этой же причине он уделяет достаточно много времени разговору об обряде отречения от сатаны. В целом же тема евхаристии у него отнесена ко времени после крещения.

Поскольку на практике к этому времени излечение от пороков было скорее итогом катехизации, нежели вступительным требованием, Златоуст вместо догматов возвращается к вопросам христианской жизни. Катехумены должны были быть не просто слушателями блестящего оратора, но им предстояла работа над собой. «Для Златоуста в большей степени, чем для других учителей, сущность катехизации состояла в духовной брани. Златоуст сравнивает тридцать дней предкрещального катехизиса с гладиаторской школой борьбы против бесов»[15].

«Прошло достаточно времени, и истек, наконец, срок, отведенный вам на исправление, и вот вы кротки и послушны: «Повинуйтесь наставникам вашим и будьте покорны, — говорит апостол, — и во всяком деле слушайтесь их». Полагаясь на все это, я думаю, что вы полностью исправились»[16].

Подробно останавливаясь на вопросах христианской жизни, Златоуст отводит догматике весьма скромное место, например, говоря о воскресении в связи с крещением: «Сказано: «Он был распят на древе», распнись и ты через крещение, ибо крещение — это крест и смерть, но смерть греха, а крест ветхого человека»[17]. Символа веры он касается весьма поверхностно. «Следует ли из этого, что его слушатели перед крещением на знали символа веры? Разумеется, нет. Напомним, что «передача» символа была прерогативой епископа, а Златоуст ко времени прочтения огласительных проповедей был только пресвитером (О прочих учителях Иоанн упоминает в Слове огласительном 11.18). <…>

Символ веры Златоуст излагает очень кратко, в его гомилиях нигде нет самого текста Символа или упоминания о его передаче. С другой стороны, существует предположение, что, будучи на тот момент пресвитером, он и не мог передавать и комментировать оглашаемым Символ веры, так как это оставалось привилегией епископа. В самих гомилиях есть некоторый намек на то, что этих же оглашаемых готовил к крещению не только Златоуст. В одном месте он говорит: «Но предоставим слово о вере учителю…». Есть версия, что здесь речь идет об антиохийском епископе Флавиане, занимавшем кафедру в 388 году, когда были произнесены эти гомилии, который был учителем не только Златоуста, но и всей христианской общины Антиохии.

Священной истории Златоуст уделяет всего несколько минут, кратко упоминая основные события, в основном, ссылаясь на ап. Павла[18] (Евр 11).

Получается, что то, на чем традиционно строится второй этап оглашения, т.е. изложение истории спасения либо толкование Символа веры, в гомилиях Златоуста занимает совсем небольшое место. При этом Златоуст уделяет немалое внимание совершенно второстепенным вещам, например, опасностям, подстерегающим нововоцерковленных. В частности, он перечисляет некоторые наиболее распространенные ереси того времени, Ария и Савеллия, подготавливая своих слушателей к встрече с возможным «дьявольским обольщениям»[19].

На основании рассмотренного материала мы можем сделать вывод о том, что даже во времена так называемого расцвета катехизации ситуация не только в разных местах, но даже в одной и той же церкви могла быть различной. На примере Антиохии мы видим, что там практически в одно и то же время была огласительная практика Златоуста, которую трудно назвать собственно системой катехизации, и практика Феодора Мопсуэстийского, о которой нам, к сожалению, известно слишком мало и которая еще требует более подробного изучения.

Очевидно, что катехеты IV века не ставили своей целью создать универсальный катехизис, но исходили из реальной задачи ввести в церковь конкретных людей своего времени, решая — каждый по-своему — связанные с этим актуальные задачи. А потому и к вопросу передачи основных вероучительных моментов (или «догматов») каждый относился достаточно свободно, включая в свои беседы только самое необходимое.

В настоящее же время официальная церковная практика ориентируется, скорее, на что-то подобное «моральному катехизису» Златоуста, чем на традиционные системы катехизации в духе Кирилла Иерусалимского и Феодора Мопсуэстийского. Остается надеяться, что  полноценная огласительная практика также будет доступна всем, кто сегодня стремится сознательно войти в церковь, подготовившись к этому согласно святоотеческой традиции.

Примечания

1.         Свящ. Георгий Кочетков. Таинственное введение в православную катехетику: Пастырско-богословские принципы и рекомендации совершающим крещение и миропомазание и подготовку к ним. М., 1998. С. 87.

2.         Там же. С. 84.

3.         Там же. С. 86.

4.         Свт. Иоанн Златоуст. Огласительные гомилии. Тверь, 2006. С. 94-95.

5.         Там же. С. 63-64.

6.         Там же. С. 100-101.

7.         Там же. С. 70.

8.         Там же. С. 160.

9.         Там же. С.168.

10.       Там же. С. 151.

11.       Там же. С. 87.

12.       Там же. С. 111.

13.       Свт. Василий Великий. О Святом Духе. 27.

14.       Свт. Иоанн Златоуст. Огласительные гомилии. Тверь, 2006. С. 102-103.

15.       Гаврилюк П.Л. История катехизации в древней церкви. М., 2001. С. 188.

16.       Свт. Иоанн Златоуст. Огласительные гомилии. Тверь, 2006. С. 102.

17.       Там же. С. 106.

18.       Там же. С. 232-233.

19.       Там же. С. 150-151.

www.sfi.ru