Скачать в формате  DOC  EPUB  FB2  PDF

Как известно, вся вторая часть докторской диссертации о. Николая Афанасьева, недописанная и в большой степени еще неопубликованная, была посвящена проблеме границ Церкви. Некоторые главы были опубликованы, некоторые не опубликованы, но существуют, а некоторые остались, к сожалению, только где-то в сердце и в уме о. Николая. Но проблема, связанная с этой тематикой, остается очень острой и, более того, становится все острее и острее в наше время.

Вопрос о границах Церкви требуется обсуждать, решать, и делать это очень серьезно, всей полнотой соборного церковного разума. Здесь наследие о. Николая, безусловно, имеет преимущество, и им уже пользовались, и, слава Богу, плодотворно, другие богословы. Можно говорить об о. Николае как о родоначальнике новой экклезиологической традиции в Церкви. И не только православной, а общехристианской, потому что ведь наверняка можно говорить о каком-то положительном влиянии экклезиологии о. Николая и на католиков, и на серьезные протестантские церкви. Ныне прямо или косвенно и через митрополита Иоанна (Зизиуласа) происходит развитие той же традиции.

Проблемы, связанные с границами Церкви, встают часто и в России. Самым обычным побуждением для этого у нас является проблема разделения христианских церквей. Как богословски объяснить, что хотя мы не одна церковь и у нас нет евхаристического общения, мы тем не менее — братья и сестры во Христе? Мы же всерьез говорим, что мы — братья и сестры во Христе и с католиками, и протестантами. Мы говорим это не ради культурной привычки или невысокой по качеству лести, нет, мы всерьез говорим об этом. И за этим стоит очень глубокое христианское духовное переживание. Тем не менее мы всегда вынуждены как-то себе объяснять, почему братья и сестры во Христе не имеют единого евхаристического собрания. Как это может быть, если Церковь есть Литургия, Евхаристия? Это один из основных постулатов евхаристической экклезиологии. Здесь есть явное противоречие, и разрешиться оно сможет всерьез только тогда, когда мы задумаемся о границах Церкви.

Церковь одна. Это догматическое положение. Нет двух, трех, десяти церквей. Все люди на земле хорошие, но Церковь одна. И она имеет, к сожалению, свои границы. Хотелось бы, чтобы границ у Церкви не было. Но тогда нужно будет выйти из этого мира. Тогда надо будет жить уже только в Царстве Божием. Ну а пока этого нет, нам приходится говорить о границах Церкви, потому что есть зло, есть грех, и слишком ясно, что никакое зло само по себе, грех сам по себе Царства Божьего не наследуют. Бог зла не творит, и в Царстве Божием зла и греха нет.

Вопрос о границах Церкви — древний вопрос. Им занимались святые отцы. Так или иначе он выражен в канонах, которые так хорошо не только знал, но и умел понимать и толковать о. Николай. Но иногда мы встречаемся с еще более трагическим явлением, когда нам приходится видеть представителей христианской веры вне церкви. Уже не просто вне, скажем, Православной церкви (вот, есть православные, а вот есть неправославные, но все-таки христиане, всерьез христиане). Оказывается, может быть нечто иное. И мы это знаем. Здесь проблем еще больше. Но разрешение их также лежит в сфере выяснения границ Церкви и, значит, прежде всего понимания того, что такое Церковь, от чего она отличается, чему противопоставляется и т.д. Мы произносим слово «церковь» и очень часто имеем в виду разные вещи, и это тоже не случайно.

Итак, я хотел бы посвятить свой доклад именно этой теме — «Вера вне церкви и проблема воцерковления».

Ни для кого не секрет, что как проповедовать христианство в его чистоте и полноте, так и жить по-христиански в наше время труднее, чем прежде. Это «прежде» может относиться и к первым, и к последним векам двухтысячелетней истории христианской Церкви. В течение этой истории есть не только тайна, но и противоречивые тенденции, и некоторые из них ведут церковь к «самоотторжению», к тому, что церковная жизнь рождается и развивается как бы вне самой церкви.

В наше время эти тенденции столь сильны и многим очевидны, что нередко христиане уже не видят проблемы в явлении их веры вне церкви, особенно когда речь идет о людях интеллигентных или «занимающихся делом», занимающих высокие посты в обществе и т. д. И это не только «криптохристианство» но и целая сфера мировой жизни, получившая название «анонимное христианство».

Итак, постараемся остановиться на этом явлении, смотря на него глазами веры и церковной православной традиции.

Здесь нам прежде всего надо вспомнить фундаментальное христианское антропологическое положение, утверждающее, что каждый человек, поскольку он вправе носить это имя, имеет вписанный в него образ Божий, т. е. является живой иконой Бога, и если это так, то он несет в себе и дух веры. Это значит, что все люди — так или иначе верующие, обладающие даром духовной открытости. Без этого человек не существует, он лишен своей экзистенции.

Что такое эта духовная открытость? Это открытость к Богу, к людям, к миру, даже к себе. Она может быть истинной и праведной, но и тогда она часто существует в человеке еще лишь потенциально. Она может быть и не вполне истинной и праведной или даже вполне неистинной и неправедной, и такая открытость в человеке существует актуально, если потенция правой и истинной веры в нем еще не раскрыта.

Итак, все люди — верующие, но говоря о вере в церкви или вне ее, еще необходимо задаться вопросами: а каковы в отношении Истины та вера и та церковь, о которых в каждом данном случае идет речь?

И действительно, если мы имеем дело с неистинной верой вне истинной, мистической Церкви, то здесь все ясно. Здесь нет никаких проблем, ибо в истинной Церкви и не должно, да и не может быть места неистинной вере. Если и нужно в таких случаях о чем-то заботиться, то только о проповеди истинной веры не имеющему ее в своей жизни с целью выявить, актуализировать в человеке его потенцию открытости к истинному Богу и человеку, сделать этого человека восприимчивым к дару Божьей Истины как Божьего Духа и Божьей Силы (благодати).

Далее, также нет проблем тогда, когда мы имеем дело с истинной верой и истинной, мистической Церковью как истинным Телом Христовым, как единым богочеловеческим организмом, включающим в себя всякую на земле истину, как бы и когда она ни открывалась. Ясно, что истинная вера не может быть вне такой Церкви, иначе это противоречие в терминах и абсурд.

Другое дело, когда мы будем думать о соотношении истинной или неистинной веры с церковью канонической и мистериальной, с церковью правильной (право-славной). Всем ведь понятна разница между правильным (в первую очередь обрядовым и каноническим) и истинным, как и между мистическим (тайным, т. е. соотнесенным с Тайной Бога и Его Тайнами, такими, как вечные в Полноте Любовь, Свобода, Свет, Мир, Жизнь, Истина, Дух, Слово и Отечество) и мистериальным (таинственным, соотнесенным с таинствами через таинстводействия церкви), т. е. между Церковью с большой и церковью с малой буквы, между духовно? экзистенциальным в ней и ее объективированной идеальной, онтологической, исторической и институциональной жизнью.

В случае обретения вне канонических границ церкви неистинной веры мы вряд ли будем этому удивляться. Это нормальное положение, ибо канонические церковные границы, собственно говоря, и существуют, в частности для того, чтобы оградить членов церкви от насилующего влияния духа всякой неистинной веры. Здесь, как и в первом рассмотренном нами случае, не должно бы быть каких-либо проблем, кроме миссионерских. Правда, в жизни нередко эти проблемы все же возникают, но только обратного свойства. Имеется в виду проблема освобождения членов самой канонической церкви от различных элементов неистинной веры, особенно от суеверий, религиозного синкретизма, элементов магии и самой основы духовных заблуждений в вере ? духовного невежества, законничества и обскурантизма. Только это освобождение не надо путать с той задачей откровения искушенных (искусных) в вере, которая стоит перед церковью через соревнование разномыслящих в ней. Как сказано в Священном писании св. апостолом Павлом, «Надлежит быть и разномыслиям между вами (дословно — ересям), дабы открылись между вами искусные» 1 Кор 11:19

И вот теперь перейдем к самому сейчас для нас главному моменту: подумаем о явлении вне канонических границ церкви веры истинной. Это — настоящая и старая проблема общей духовной и церковной жизни. Даже не старая, а буквально древняя, ибо еще почти с апостольских времен заметно разошлись границы Церкви с большой и церкви с малой буквы, так что если вне истинной Церкви нет истинной веры, а вне канонической, «правильной» церкви она появляется, то это — прямое свидетельство такого расхождения границ и наступления опасности утраты в канонической церкви полноты даже потенциальной церковности.

С течением исторического времени несовпадение границ церкви истинной и канонической прогрессировало, заходя все далее и далее, вплоть до появления феноменов и ноуменов открытого атеизма, неверия в рамках церкви канонической (вспомним, к примеру, последних отпетых генсеков, которых отпевали только на том основании, что они были крещеными) и признаваемой многими христианами настоящей личной святости вне их, но в границах Церкви мистической (от Франциска Ассизского до Д. Бонхеффера и А. Швейцера, может быть, даже Махатмы Ганди). Хотя о первых еще когда-то при апостолах было сказано св. апостолом Иоанном: «Они вышли от нас, но не были наши». А о вторых писал уже апостол Павел в Послании к римлянам, говоря о возможности спасения тех, кто действительно живет по закону совести, хотя и не знает прямо богоявленного закона, или, выражаясь словами одной известной современной формулы, тех, кто жил в «непреодолимом неведении Истины». Вы знаете эту католическую формулу, очень, на мой взгляд, удачную.

Каковы главные причины этого явления? С одной стороны, они в самой канонической церкви, которая, много заботясь о теоретическом определении и признании своих границ, при этом все более допускала в себя де-факто неистинно верующих.

Особенно стало это очевидно при наступлении и торжестве константиновской (точнее, юстиниановской) симфонии церкви и государства, которая привела к упадку церковного катехумената (в VI в. прекратилось церковное научение всех взрослых членов церкви, а в XI в. — и детей) и к оставлению личной ответственности церковной иерархии за всех членов церкви, и на сменивших общину «приходах», и в необозримых диоцезах — «епархиях».

Так постепенно церковь перестала заботиться и ревновать о дарах духовных, в том числе и о различении духов, и все более стала различать только формы и формулы, ревнуя и заботясь о их правильности и законности, зачастую лишь к ним сводя все право-славие и право-верие. Оттого поныне для многих православных христиан оказался безнадежно потерян смысл вопросов:

кто есть полный член церкви, т. е. верный? кто воцерковлен в ней, а кто нет? кто в ней свят? кто спасен по вере, в надежде и любви? Потеряна сама возможность ответов на эти вопросы применительно к церкви воинствующей, кроме одного, бездуховного и трусливого и потому здесь неуместного: «А что ты судишь? Не судите…»

Умножение числа неистинно верующих в видимой церковной ограде, их безбедное существование в ней, привели, конечно, к падению авторитета церкви в глазах людей, которые, хотя и рождались часто в христианском обществе и государстве, как бы перед лицом церкви, но не рождались еще христианами, тех, кому еще нужно было ими стать. И не всегда конечный выбор людей падал на церковь. Так церковь сама стала отталкивать людей, искавших истинную веру и желавших не просто говорить, а жить по ней. Особенно часто такое отталкивание происходило в отношении тех людей, чьи вера и жизнь по каким-то причинам выражались в непохожих на привычные для большинства в церкви формах и формулах и, тем более, строились на них. Тому же взаимоотталкиванию нередко служила и излишняя жесткость канонических, а то и государственных границ церкви при ясной для всех интуиции, что Церковь истинная как живое Тело живого Христа не имеет жестких и, тем более, жестоких границ.

С другой стороны, причины раздвоения церковных границ могут быть найдены и вне единой мистериальной церкви. Так, если только внутри христианства существует множество церквей, каждая из которых сохраняет в себе большее или меньшее число элементов истинного церковного писания и предания, то совершенно ясно, что все они могут притягивать к себе людей, ищущих Истину, и доводить этих людей до спасения во Христе, не доводя их до единственно канонической церкви.

Кроме того, существует мощная и автономная от церкви христианская культура, которая давно стала и остается главной частью общечеловеческой культуры. Она также способна быть свидетелем Истины, причем везде и всем, иногда приводя к Богу, но не всегда еще в церковь.

Наконец, существует само дыхание Духа Божьего, способное привести человека к Истине без чьего-либо посредства. К Истине, значит всегда в Церковь истинную, но, увы, не всегда каноническую.

Так, благодаря существованию во всех образа Божьего совесть каждого может открыться Богу в христианскую эру по-христиански. Христос и ныне стучится в каждое сердце по-Своему. Он приводит нас к Себе и истинной вере Своими мистическими путями, делая нас членами Своего мистического Тела. Обнаружить же в жизни и принять верою наиболее соответствующую Ему правильную церковь человеку по разным причинам бывает нелегко.

Таким образом, существует очень много оснований для рождения воспринятой отчасти, а иногда и в целом истинной веры вне канонических и мистериальных границ церкви. К тому же, не забудем, что, родившись не как законная дочь Церкви, эта вера, будучи истинной, дает и свои истинные плоды, часто существующие также вне границ законной, правильной церкви и рождающие целую традицию ? внецерковную традицию истинной веры. Эта традиция может находиться в сложных, даже противоречивых отношениях с церковью, актуализирующей свою часть традиции истинной веры. С одной стороны, это могут быть отношения притяжения и искренней симпатии, что связано с тем, что церковь с малой буквы генетически неразрывно связана с Церковью с большой буквы. С другой стороны, это могут быть отношения отталкивания и внешнего или внутреннего напряжения, связанного с взаимным недоверием. Недоверие это действительно, как правило, бывает взаимным. Церковная традиция не доверяет нецерковной как живущей видимым, внешним образом вне ее, а носители традиции истинной веры вне канонических границ церкви не доверяют этой церкви как тем же видимым образом допускающей в себя неистинную веру и жизнь, соответствующую ей.

Недоверие к канонически правильной церкви увеличивается еще и потому, что исходит оно от наследников традиции, давно приспособившихся к жизни вне такой церкви и боящихся ее призывов к полному воцерковлению как опасности духовного насилия, ограничения внешней и внутренней свободы или просто нежелательного, с обычной точки зрения, снижения духовного, в том числе творческого, индивидуального, а часто и душевного или внешнего многообразия.

Впрочем, подчас эти опасения не лишены определенного основания. Ведь часто под процессом воцерковления, т. е. вхождения в Церковь, подразумевается не столько Церковь с большой буквы, сколько церковь с малой, где часто действительно есть место насилию, усреднению, ограничению свободы и зажиму творчества и многообразия форм и формул жизни, где есть давление мертвых и неистинных членов, где есть страдание от лжебратий (как здесь не вспомнить жалобы на это еще со времен апостола Павла, не говоря уже о временах позднейших!) и от созданных в церкви с их главным участием лжетрадиций.

Итак, вера вне церкви существует, и перед нами в связи с этим встает новым образом понятая задача «придти в единство веры». Это есть самый трудный в наше время и в наших условиях жизни аспект проблемы и процесса воцерковления.

Что же в этом случае нам, уже внешне церковным, оцерковленным и воцерковленным людям следует знать, понимать и делать?

Во-первых, нам надо, призывая всех к Богу, ко Христу и в истинную Церковь, не путать эту Церковь с большой буквы с церковью, канонически и сакраментально правильной, но не включившей в себя всю явленную Богом правду и Истину и потому пишущуюся всегда с малой буквы. Церковь с большой буквы, подобно земле обетованной, дана нам в вечности, и мы можем видеть ее и говорить о ней лишь sub specie aeternitatis и лишь в силе самой вечности, поскольку она уже открывается и уже живет в нас. Здесь известная антиномия христианской духовной жизни «уже, но еще не» (вспомним великих мистиков, например, св. Симеона Нового Богослова, которому принадлежат слова: «Кто даст мне то, чем я всецело пользуюсь?») выявляется особенно выпукло и ярко.

Во-вторых, нам надо молиться, думать и прилагать все усилия к тому, чтобы приближать границы мистической и мистериальной церквей, которые должны стать едино и совершиться воедино. Это значит, что каноническая церковь должна всерьез и надолго, внешне и внутренне поставить перед собою задачу, чтобы в ней всегда было место всем, кто от Бога, и всему, что от Бога, но не было места огню чуждому и его добровольным носителям.

В-третьих, нам надо с уважением и любовью отнестись и всегда относиться ко всем элементам Истины и правды, обретаемым вне границ канонических, православных церквей, радуясь им и поддерживая их как живые клеточки живого Тела истинной и праведной Церкви Христовой.

Это ведет нас к трепетной необходимости всячески облегчать путь в церковь каноническую всем носителям истинной веры, хотя бы и добытой ими или унаследованной частично, прямо или косвенно. Самой канонической и мистериальной церкви нужно живо вспомнить о дарах, подаваемых в истинной Церкви Святым Духом, особенно дарах пророчества и различения духов, поставив эти дары выше своих канонических и мистериальных проблем и противоречий. Это означает необходимость более личностного отношения к человеку в границах жизни самой канонической церковной структуры, умение увидеть, «что в человеке», как тому учит нас Евангелие Христово, умение судить о всяком человеке более по его духу, чем по словам, формулам и формам его жизни (впрочем, «более» еще не означает «только»).

Далее, мы должны ответственно признать церковнозначимую силу при большой автономности существования христианской и общечеловеческой культуры и стремиться также к ее максимальному и постоянному воцерковлению.

Нам надо набраться духу и решительно и смело пересмотреть свое привычное для охранительного православия отношение к инославным церквям и даже к другим религиям, назвав все истинное и доброе в них хорошим и даже, ибо оно от Бога, церковным, пусть еще и не в полноте (актуально достичь которую  и наша задача).

При этом все неистинное и недоброе у нас, откуда бы оно ни происходило, надо нам открыто назвать нецерковным, ибо оно не от Бога и никакими добрыми намерениями не оправдывается. Если же в церкви появляется что-то нецерковное, чуждое, то оно является и нетерпимым в ней, кроме как, может быть, в компромиссных ситуациях, без которых на земле ничто и никто не обходится, но которые в церкви должны быть названы своими именами, несмотря на известный риск «соблазнить малых сих».

В связи с этим нам надо еще вспомнить и пережить сердцем то, что стоит за понятиями полного и неполного членства в Церкви. Это, с одной стороны, не даст возможности назвать нехристианами или еретиками, не членами истинной Церкви большинство неправославных, а с другой, это же поможет отрезветь нам, православным, и уточнит статус многих православных, потребовав многого, чтобы им стать и оставаться полными членами Церкви.

Таким образом, и явление истинной веры вне Православной церкви, и воцерковление ее носителей — все это наши внутрицерковные проблемы. Они разрешимы, если только мы будем помнить, что воцерковленность — это, в первую очередь, состояние духа, что это ? стояние во Истине, ведь по словам Священного писания, сама Церковь есть «столп и утверждение Истины». Поэтому нам всегда надо помнить, что воцерковленность в этом мире — не факт, но акт, причем непрерываемый во время всей нашей жизни.

В связи с этим даже самой нашей канонически правильной и православной церкви надо подумать о своем большем воцерковлении. Ей также надо научиться радоваться тому, что истинная вера растет в мире и все чаще паче чаяния обретается, пусть и вне ее канонических границ. Но по пророчеству слова Божьего так и должно быть. Не случайно же сказано Господом: «Должно быть проповедано Евангелию всей твари». Конечно, хорошо было бы церкви как можно быстрее и полнее воцерковлять и признавать своим всякое откровение Божьей Истины, Божьей веры и правды в мире сем, тем самым постоянно корректируя по этому откровению Духа свои границы, чтобы сблизить их с динамичными, как ветер, границами мистической Церкви, но при этом нам надо помнить, что эти границы целиком сольются только в Царстве Небесном.

Воистину, «Дух дышит где хочет». И «где Дух Святой, там и Церковь». И пусть пока еще не всегда где мистическая Церковь, там и мистериальная, и где правильная, там и истинная. Это тоже всем верным надо знать, чтобы не прельститься, но с этим им никогда нельзя примиряться.

Всю обретенную вне канонической церкви истинную веру нам надо стараться воцерковлять. Пусть даже для этого придется в конечном счете выйти за рамки человеческой истории и мира сего. Лишь бы только все Божье пришло к Богу, как и все кесарево было отдано кесарю.

Будем же «собирать со Христом» и во Христе, а не расточать, ибо это и есть истинное воцерковление всего истинного и праведного в мире, в том числе и еще осознающего и ощущающего себя вне канонической церкви. А это значит  и всего лучшего, относящегося к современной интеллигенции, часто еще живущей не столько церковными и даже христианскими, сколько, как ей представляется, более универсальными и кафолическими общечеловеческими ценностями.  

Православная община №19, 1994.