Скачать в формате  DOC  EPUB  FB2  PDF

Сейчас очень много разговоров на эту тему мы слышим с разных сторон. Иногда они нравятся людям, а иногда не нравятся. Но все равно сейчас люди с большим удовольствием говорят на эти темы. Правда, удовлетворения от этих мнений они не получают, и чем больше они говорят, тем меньше чувствуют это удовлетворение. Вероятно, пока не найдено каких-то важных вещей в самом подходе к этой теме, а может быть, эти вещи и были потеряны, те вещи, которые всем нам нужны, чтобы слова могли обратиться в дело, причем в дело позитивное и действительно приносящее всем удовлетворение.

Не однажды приходилось говорить о том, что все то, что отно­сится к христианской жизни, к сожалению, подверглось очень боль­шому историческому смещению и выветриванию. Множество терми­нов, связанных с самыми глубокими и важными вещами, практически оказались раздвоенными или же подверглись прямой подмене. В какой-то степени это относится и к нашей теме, поскольку вопрос о народе и о нации – один из центральных вопросов христианс­кой жизни. Можно употреблять эти понятия – «нация» и «народ» – синонимично. По-латыни «нация» – это и есть «народ», племя, народность. И тогда представление о некой совокупности людей как о народе лежит в основе очень многих христианских положений.

Попытаемся определить, что такое нация. Народ, племя – пере­вод этого слова. Обычно, когда говорят о нации, то говорят о сово­купности людей, каким-то образом объединенных неким общим объективным началом, и это главное. На нацию можно посмотреть извне. Обычно ее и определяют, и оценивают именно извне, хотя еще существует и большая проблема национального самосознания. В какой-то степени национальное самосознание бывает даже важнее взгляда извне, хотя само оно часто очень субъективно.

Что же такое великая нация? Может возникнуть вопрос: а зачем вообще говорить о великих нациях? Сейчас, как правило, возража­ют против каких бы то ни было сравнений наций. Многим людям это не нравится, и малейшая попытка назвать одну нацию великой, в отличие от другой, часто автоматически вызывает негативную реакцию и пресекается в корне. Тем не менее мне представляется, что есть великий смысл в том различении, которое здесь делается. Одним из стремлений человечества – и далеко не самым лучшим – являет­ся стремление к уравниловке, и мне представляется, что оно имеет место и в данном случае, когда люди отказываются сравнивать и да­вать какие-то вертикальные оценки. Здесь осуществляется не попытка установления равенства, а именно уравниловка, потому что великая нация – это всегда нация, заслуги которой признаются особым об­разом как непреходящие, имеющие общечеловеческое, мировое зна­чение. Великая нация есть всегда большая нация, но большая имен­но по заслугам. Хотя заслуги эти могут быть очень разными. Они могут выражаться экономическим уровнем развития, политической организацией, военной силой или какими-то другими качествами, показывающими степень цивилизованности этой нации. Но могут учитываться и более простые характеристики, связанные, скажем, с численностью той или иной нации или с территорией, которую эта на­ция занимает. Большое государство и большая численность населе­ния вызывают уважение и страх, и здесь начинается разговор о на­ции великой в ее изначальном смысле, как нации просто большой. Но у нации могут быть и другие заслуги, связанные с культурой или религией, которые также могут служить основанием для оценки нации как великой. Здесь также важно и какое-то мировое призна­ние ее заслуг. И еще одно обстоятельство: нужно, чтобы эти заслу­ги не оставались лишь в прошлом, ибо они должны быть питающим живым корнем нации в ее нынешнем состоянии.

Здесь можно остановиться на некоторых основных характерис­тиках великой нации, которые, как мне кажется, довольно часто про­являются в отношении любой из них. Представляется, что во всякой великой нации, коли ее существование связано с ее объективными заслугами перед человечеством, в основе должен лежать некий еди­ный порядок, или заповедь, или закон, какая-то порядочность людей, понятая в контексте культуры данной нации, но и признаваемая дру­гими. Отсюда стремление к единству языка и формы государствен­ности, а в самом государстве и обществе – к той или иной форме автократии, самодержавия, как мы это видим в истории в огромном числе случаев. По Библии нам известна двойственная оценка этих тенденций. С одной стороны – Божье благословение, например, на установление царства, с другой – недоверие к этому установлению, связанное с тем, что вместе с ним в народе возникает опасность предпочтения земного царя Царю Небесному.

Кроме того, для великой нации, для ее бытия характерно некое господство государственного, национального, общего над индиви­дуальным, над личным, и в этом особом смысле – некий национа­лизм. В русском языке слово «национализм» имеет всегда негатив­ный оттенок, хотя во многих других языках его нет. Там национа­лизм воспринимается просто как желание воздаяния по заслугам и укрепления своей нации, как забота о ее процветании, т. е. то, что мы не совсем адекватно называем патриотизмом. Патриотизм у нас обычно не осуждается, а национализм осуждается. Но настоящее, реальное извращение здесь возникает лишь тогда, когда национа­лизм великой нации превращается в шовинизм. Это уже действи­тельно предосудительная вещь, которая говорит о вырождении тех или иных представителей великой нации именно в тех случаях, когда они не желают признавать других наций и уже не видят никого, кроме себя.

Признание той или иной нации великой, как и само бытие вели­ких наций на земле и их реальное состояние, имеет большое значе­ние в истории. Это всегда некий пример, идеал, или некое состояние, которые воспринимаются другими народами как желательные и ко­торые подвигают их к движению, хотя и не всегда бескорыстному, а может быть и всегда небескорыстному.

Теперь я хотел бы обратить внимание на различие между поня­тиями нация и народ. В Библии, которая избегает оперировать столь объективированными понятиями, как нация, такого слова мы не най­дем, во всяком случае в ее русском варианте. Вообще же в Писании существуют два различных слова, которые говорят о народе. По-рус­ски есть только одно слово – «народ», а в древнееврейском язы­ке в разных случаях будут употребляться два разных слова: если речь идет об Израиле, т. е. если речь идет о верном Богу народе Божьем, то это всегда будет «ам», а если это чужой языческий народ, то он будет называться «гой» или во множественном числе – «гойм», как это слово там обычно и употребляется. Есть соответствующие эк­виваленты и в греческом языке: народ Божий обозначается словом «лаос», и поэтому члены народа Божьего называются «лайки», а языческие народы называются словом «этнос», а во множественном числе – «этни». Правда, есть еще одно слово, которым пользуются для обозначения политической организации народа, в т. ч. Народа Божьего, – это «демос». Это различение, хотя и не очень строгое, говорит об очень важных характеристиках жизни народа, его состо­яния. В отличие от нации, народ – это совокупность людей, кото­рая имеет один корень, один род, т. е. происходит от одного рода, это совокупность конкретных людей со своим лицом, и поэтому взгляд на народ, его оценка носят обычно более внутренний, психо­логический и (или) экзистенциальный характер.

В связи с тем, что я говорил о различии понятий, терминов, обо­значающих народ, мы можем себе представить, что при оценке со­стояния народа важно, насколько данный народ является своим Богу, насколько он свой или не свой Богу, и затем себе и другим. Мы можем называть великим только такой народ, который свой Богу, который покорен Ему. И в этом – самое главное и самое труд­ное в понимании великого народа. Если великая нация часто оце­нивается более объективно, то сказать о народе, что он велик лишь по объективным критериям, трудно, даже, может быть, невозможно. Великий народ – это, как правило, народ большой, но не как на­ция – числом или военной силой, а духом и истиной, благодатью и правдой, это народ, имеющий живую и действенную совесть. По Биб­лии, во всяком случае по Ветхому завету, великим народом был только народ Божий. С точки зрения Библии, был только один богоизбранный народ, народ Божий – народ израильский. Вот что о нем говорится как о великом народе, например, во Второзаконии: «Ты народ святой у Господа Бога твоего, тебя избрал Господь Бог твой, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, ко­торые на земле. Не потому, чтобы вы были многочисленнее всех народов, принял вас Господь и избрал вас, ибо вы малочисленнее всех народов, но потому, что любит вас Господь, и для того, чтобы сохранить клятву, которою Он клялся отцам вашим, вывел вас Гос­подь рукою крепкою и освободил тебя из дома рабства, из руки фараона, царя египетского». И еще там же, во Второзаконии, гово­рится: «Слушай, Израиль: ты теперь идешь за Иордан, чтобы пойти овладеть народами, которые больше и сильнее тебя, городами боль­шими с укреплениями до небес, народом великим, многочисленным и великорослым, сынами Енаковыми, о которых ты знаешь и слы­шал: "Кто устоит против сынов Енаковых?" Знай же ныне, что Го­сподь Бог твой идет пред тобою, как огонь поядающий. Он будет истреблять их и низлагать их пред тобою, и ты изгонишь их и по­губишь их скоро, как говорил тебе Господь». Действительно, не числом и не военной силой оказывается великим народ, а прямым и непосредственным водительством Бога.

Говоря о великом народе как о своем Богу, надо еще сказать, что Бог этот народ избрал и призвал не просто по его заслугам, а по Своей Любви. Он искупил и избавил его, сотворил его и образовал, хотя по отношению к ветхозаветной истории и ветхозаветному из­раильскому народу, как впрочем и к народу новозаветному, нельзя не признать, что все в нем развивается как в плоскости истории, так и в плоскости веры.

Тут можно было бы вкратце коснуться проблем, связанных с ев­рейским народом и еврейской нацией в прошлом и настоящем. На­циональный и народный опыт жизни еврейской нации говорит об об­щности, но общность эта особая. С одной стороны, она тоже пле­менная по происхождению, но она и особая по своей истории, по своей судьбе, по установлениям, отечеству, языку и культу. Установления осуществляются через род и семью, а закон, принятый наро­дом, его нравы и обычаи воспринимаются как константа, как нечто постоянное, соответствующее замыслу Бога, и именно в этом их смысл и ценность. История народа Божьего – это опыт его жиз­ни, опыт порабощения и освобождения, странствования и битв за оте­чество, национального единства и расцвета царства и политическо­го разделения, предвозвещающего гибель его частей, разгром и рассеяние. Это его судьба, это его история. Есть история светлых и темных сторон, история назидания в Божьих судах. Из этой исто­рии исходят основы мышления народа и его надежда. Отечество воспринимается им как единство, общность отечества – как един­ство места, хранящего гробы отцов, как единое наследие, святая земля. Иерусалим – это знак национального и религиозного един­ства. Общность языка – это основа духовного отечества и куль­туры, приводящие к господству слова Божьего. Общность культа го­ворит о высшем назначении нации как общины, как священного со­брания и как общества.

С древнейших ветхозаветных времен человек, член народа Израилева, должен был устанавливать связь с Богом, разделяя жизнь и судьбу всей своей общины. Но Израиль в Ветхом завете есть еще начертание и семя нового, совершенного народа, который должен родиться во Святом Духе. Отсюда – его открытость к Новому Завету, к Новому Союзу во вселенском масштабе. В этом Новом Наро­де, который из этого семени должен произрасти, – все новое: новая общность племени, установлений, спасительных событий, земли и богослужения. Новый Народ открыт всему человечеству и таким образом преодолевает всякую национальную ограниченность, все на­циональные рамки и обретает совершенство.

Конечно, судьба Израиля достаточно сложна. Известно, что Из­раиль первым призывался войти в состав новозаветного народа, ибо таково было и есть его призвание со времени Ветхого Завета. Иисус был послан в качестве пророка, подобного Моисею, чтобы спасти Свой народ, чтобы принести ему свет искупления, познание спасения, радость и славу. Он – Вождь, Который призван править им и, нако­нец, умереть за него. Но вокруг Иисуса и затем вокруг возвещаемо­го им Евангелия вновь происходит трагедия, по библейскому выра­жению, народа «жестоковыйного», который не познает путей Божь­их или прямо их отвергает.

Со смертью Иисуса Христа прекращается как бы первый этап до­мостроительства Божьего и разрушаются преграды между Израи­лем и другими народами. Христос собирает всех рассеянных детей Божьих, всех обратившихся к Нему людей из любого народа. Оста­ток первого народа Божьего обратится и тоже перейдет в Новый На­род, но и тех, кто не был Божьим Народом, Бог делает таковыми, чтобы они получили удел вместе с освященными. Святой Народ отныне со­ставляется из людей всякого колена и племени, языка и народа, и ветхий Израиль включается в их число. Не будучи уже ни эллинс­кой, ни иудейской, Церковь составляет третий род, как говорили об этом уже первые христиане. Таким образом, Церковь остается На­родом, укорененным в истории. У нее, как и у ветхого Израиля, есть общность происхождения, установлений, судьбы, отечества, к которо­му он направляется, языка, обеспеченного единым словом Божиим, и поклонения Богу, что есть высшее назначение Церкви. Конечно, земная судьба Церкви как обособленного народа представляет еще черты, разительно напоминающие судьбу Израиля: те же нарушения верности его грешными членами, те же гонения, исходящие от зем­ных властей, в которых воплощается сатанинский зверь Апокалип­сиса, та же необходимость покинуть Вавилон, чтобы избегнуть угро­жающей ему гибели.

Итак, промыслительный план Божий распространяется на все народы – и это должно исключать всякий религиозный национа­лизм. Все народы предстоят пред Судом единого Бога. На все на­роды, как и на Израиль, открывается гнев Божий за всякое нечестие, но пути Божьи ведут к конечному спасению этих народов. Как иудеи из Народа Божьего, вследствие своего ожесточения и неверия во Хри­ста, становятся народом, подобным другим, языческим, так это может произойти и со всяким иным народом. Действительно, отвергая От­кровение Божье, великий народ может перестать быть таковым. В этом заключается всегдашняя большая опасность для тех, кто осоз­нает себя частью великого Народа новозаветной Церкви.

Интересно было бы с этой точки зрения рассмотреть историю и русского народа, так как здесь мы имеем, может быть, наиболее интересную параллель с еврейским народом, покуда русский народ всю свою цивилизованную историю находился под знаком христи­анской веры и с самого начала формировался как народ христианский, поклоняющийся единому истинному Богу. Тем более, что это тоже народ, который оказался к сегодняшнему дню в очень слож­ной ситуации.

Если мы прочтем первую главу книги пророка Исайи, нам легко будет почувствовать эти параллели. Вот что говорит пророк: «Слу­шайте, небеса, и внимай, земля, потому что Господь говорит: Я воспи­тал и возвысил сыновей, а они возмутились против Меня. Вол знает владетеля своего, и осел – ясли господина своего, а Израиль не знает Меня, народ Мой не разумеет. Увы, народ грешный, народ, обременен­ный беззакониями, племя злодеев, сыны погибельные! Оставили Гос­пода, презрели Святого Израилева – повернулись назад. Во что вас бить еще, продолжающие свое упорство? Вся голова в язвах и все сердце исчахло. От подошвы ноги до темени головы нет у него здо­рового места: язвы, пятна, гноящиеся раны, неочищенные и необвязанные, не смягченные елеем. Земля ваша опустошена, города ваши сожжены огнем, поля ваши в ваших глазах съедают чужие; все опу­стело, как после разорения чужими. И осталась дщерь Сиона, как шатер в винограднике, как шалаш в огороде, как осажденный город. Если бы Господь Саваоф не оставил нам небольшого остатка, то мы были бы то же, что Содом, уподобились бы Гоморре!»

Как в свое время пал израильский народ, о чем и говорит пророк, так же в XX веке пал и русский народ, который всегда прежде вос­принимался как часть великого Народа Церкви. Ему после огненных искушений и испытаний тоже предлагается очищение через покая­ние и пост. Вот что дальше говорит об этом пророк Исайя: «Слушайте слово Господне, князья содомские; внимай закону Бога нашего, на­род гоморрский! К чему Мне множество жертв ваших? – говорит

Господь. Я пресыщен всесожжениями овнов и туком откормленно­го скота, и крови тельцов, и агнцев, и козлов не хочу. Когда вы при­ходите являться пред лице Мое, кто требует от вас, чтобы вы топта­ли дворы Мои? Не носите больше даров тщетных: курение отврати­тельно для Меня; новомесячий и суббот, праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие – и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тя­жело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите – и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю. Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли; если же отречетесь и будете упорствовать, то меч по­жрет вас: ибо уста Господни говорят».

Действительно, судьба русского народа – такая же судьба ве­личия и уничижения, ибо даже сейчас, когда, кажется, происходит какое-то возрождение нашего народа и обращение его к Богу, го­ворить о русском народе как о народе великом еще не приходит­ся. Наш народ сейчас нельзя назвать и христианским – ни по са­мосознанию, ни по делам его. Его нельзя назвать и великой наци­ей, хотя, конечно, русская нация была таковой еще не так давно. Еще в начале XX века она переживала подъем мирового значения, и заслуги ее перед всем миром общепризнанны. Они были явлены в очень многих областях, но особенно в духовной, культурной, на­учной и т. п.

Конечно, это не может не будоражить народ, и конечно, именно здесь лежит корень того, почему наши люди мысленно или на сло­вах постоянно возвращаются к этой теме, хотя, как я вначале уже сказал, они редко испытывают при этом удовлетворение. Почему? Может быть, именно потому, что они совсем не думают о том, что есть великий народ и что есть великая нация. А может быть, потому, что они меньше всего испытывают тягу к тому, чтобы Бог, исключитель­но Он, был поставлен в центр их жизни.

Русским людям возродиться в качестве великой нации достаточно сложно. Прежде всего, они должны снова стать нацией. Но есть большие подозрения, что, будучи как нация подорванной после 1917 года, русская нация еще и не обрела до конца необходимых наци­ональных черт. В ней отсутствуют какие-то важнейшие моменты, свойственные всякому национальному самосознанию. Однако если даже те, кто считают себя русскими, сейчас обретут национальное самосознание в некоей полноте, то все равно невозможно будет себе представить, что русская нация в нынешних условиях сможет проявить себя как нация великая. Она вряд ли сможет снова обре­сти какое-то мировое значение не только по своей территории и численности и не только по военной мощи (впрочем, не случайно подозреваемой в том, что она дутая), но и по важнейшим духовным критериям.

Сейчас происходят удивительные вещи. В русской нации, покуда она не осознала себя нацией, служащей Богу и отдающей себя это­му служению, до сих пор отсутствует настоящий национальный ли­дер, как духовный, так и государственный. Это очень важно для оп­ределения состояния нации: нет духовного примера, нет духовного лидера, – значит, нет и устремления народа к своему экзистенциаль­ному духовному центру, нет доверия не только церкви, но и Самому Богу, теряется и государственный лидер. Однако для истории Руси это вещь обычная – вспомним смутные времена или то, что было после них. Как русские исторически выходили из такого положения? Чаще всего именно духовный лидер брал на себя функцию лидера народного, национального и государственного. Нынешние же попытки говорить об этом и осуществлять этот идеал носят скорее смехот­ворный характер (я имею в виду Богородичный центр).

Надо сказать, что стремление многих в нашей стране к голым мировым стандартам тоже говорит отнюдь не о величии нашей на­ции. Великая нация не живет мировыми стандартами, она сама их создает. Мне недавно пришлось быть на телевидении, и дважды это был прекрасный урок того недолжного состояния, в котором нахо­дятся люди, думающие, что они в нашем обществе «на передовой». В одном случае речь шла об экономическом лидере. Был конкурс «Российский бизнесмен», и я поразился тому, что лежит здесь в ос­нове: кроме амбиций, в сущности ничего. Это было очень печаль­но: честолюбие и амбиции при низкой общей культуре поразительны и непривлекательны, хотя в конкурсе участвовали наши современ­ные миллионеры и миллиардеры. В другом случае речь шла о се­мье, и тут поразительным образом был ряд раздвоений. Во-первых, ведущие телевидения взяли на себя задачу апологии супружеской измены и сетовали только о том, что у нас нет «культуры измены». Но это только полбеды, потому что когда шла запись, то люди вы­ражали себя достаточно адекватно и можно было сделать нечто весьма поучительное из тех высказываний, которые там звучали на протяжении полутора часов. Я только краем глаза видел то, что в результате получилось, но слышал многие высказывания о впечат­лениях и сам в общем-то видел, хоть и в ускоренном режиме, про­крученную пленку записи. Так вот, удивительно, насколько на ТВ смогли выхолостить абсолютно все живое, что там в реальности было. В конечном варианте, т. е. в том, что видел народ, все было противоположно тому, что было в реальной жизни, в той жизни, которая была отнюдь не блестящая, не самая хорошая, но все-таки живая жизнь.

Это о многом, на мой взгляд, говорит: как раз о том самом уни­жении, которое не только существует и многими признается как факт, но к которому люди даже стремятся, воспринимают его как норму и чуть ли не как идеал. Пока это существует, ни о каком возрожде­нии нации не может быть и речи. Пока нет действительно высокой культуры, духовности, которая воспринималась бы как служение Богу и ближнему, ни о каком возрождении на национальном уровне все­рьез говорить нельзя. Русская нация в этом смысле как раз пример именно того, как нация может потерять то, что имела. Она пример того, как можно потерять себя как великий народ, отказавшись, от­вернувшись от Бога и Церкви Божьей, как можно потерять себя и как великую нацию, практически уничтожив самое себя, уничтожив, искалечив или выслав в «страну далече» всех своих лучших представителей.

В заключение я хотел бы привести ряд цитат из Священного пи­сания, в основном из Ветхого завета, которые не очень известны, но достаточно интересны в свете нашей темы. В книге Псалмов гово­рится (и это можно отнести ко всякой великой нации, утратившей это свое качество, как и ко всякому великому народу, утратившему свое величие): «Блажен народ, знающий трубный зов» (Пс 88:16). Так может сказать только Библия. Действительно, счастлив народ, который может собраться под знаменами Божьими. А в книге Притч говорится: «Праведность возвышает народ» (Притч 14.34), и еще: «Когда умножаются праведники, веселится народ» (Притч 29:2), а «при недостатке попечения падает народ» (Притч 11:14). И еще: «Без откровения свыше народ необуздан» (Притч 29:18). Дальше идут призывы пророка Исайи: «Убирайте преграду с пути народа Моего» (Ис 57:14), «Укажи народу Моему на беззакония его» (Ис 58:1) и Иеремии: «Если народ... обратится от своих злых дел, Я отлагаю... зло» (Иер 18:8). А пророк Иезекииль говорит: «Выведу вас, народ Мой, из гробов ваших» (Иез 37:12), «Надо учить, – говорит Бог, – народ Мой отличать священное от несвященного» (Иез 44:23); тог­да, по слову пророка Осии, «скажу не Моему народу: ты Мой народ» (Ос 2:23).

Вот самое важное, что, мне кажется, нам сейчас нужно, чтобы от­ветить на вопрос: что такое великая нация и что такое великий на­род. Если мы поймем это, уразумеем это, если мы сделаем из этого выводы лично для себя, тогда мы сможем ориентироваться в нашей жизни, мы сможем иметь все главные указатели и главное направле­ние своей жизни, своего служения. Тогда мы сможем действитель­но уйти от позорного шовинизма, точнее, даже не шовинизма, пото­му что шовинизм может быть болезнью и великого народа, но если народ уже не великий, то это не шовинизм, а что-то другое.

Мы должны прийти к Богу и друг ко другу, вспомнить не просто о «всемирной отзывчивости» русского народа, но о той открытос­ти сердца, о том напряжении в служении и в работе, которые делают великими и нацию, и народ. Никогда в основе величия народа и на­ции не может лежать претензия или зависть, самохвальство или са­момнение, амбиция или обида и месть. «Мне отмщение, Я воздам», – говорит Господь. Никогда в основе жизни великого народа не мо­жет лежать компромисс со злом, грехом и тьмой!

Пока мы не поймем, что прожитая в XX веке нашим народом ис­тория есть история славы исповедников и мучеников, но и история компромисса, история преступная, пока мы не осудим преступление и падение народа, а не только его незваных руководителей, до тех пор народ очиститься от своей греховной тьмы не сможет. А тьма эта иногда переходит с видимыми членами церкви и в видимую цер­ковную ограду, и тогда от имени Церкви утверждается то, что проти­воречит самим основам христианства. Тогда под видом возвеличи­вания народа или нации утверждаются вещи, далекие не только от христианства, от проповеди Христа, от любви к Богу, к врагам и к ближним, но даже и от проповеди ветхозаветной, и от общечелове­ческой порядочности и культуры общения.

Вопросы и ответы

К вопросу о народном покаянии. Значительная часть народа была одурачена и искренне верила в навязанные ему идеалы, не участвуя при этом в преступлениях. Можно ли обвинить их в том, что они были дураками? Может быть, они не могли быть другими?

Сомневаюсь! Быть дураком или не быть им в этом контексте свя­зано с неким выбором. Известно: кто не хотел быть дураком, тот им и не был. Пусть даже за это приходилось дорого платить. Я глубо­ко убежден в том, что всякий компромисс должен быть назван сво­им именем, всякая приобщенность к разного рода организациям – я не говорю даже про КГБ, а просто к КПСС, ВЛКСМ и пионерской организации – является преступлением. Поэтому говорить, что не­кие злодеи руководили народом, а народ, бедненький, «руководил­ся», будучи уж очень дурашливым, – так говорить нельзя, в принци­пе нельзя. Действительно, наш народ согрешил и пал. Пусть не весь народ – я говорил, что была и другая часть народа, которая сохра­нила себя неоскверненной. Но это была, во-первых, не очень боль­шая часть народа, а во-вторых, конечно, каждый сам про себя знает, сохранил он себя при этом или не сохранил. В этом плане нужен был бы какой-то общественный суд, подобный Нюрнбергскому про­цессу, где все эти «пионерские» организации и соответствующая к ним причастность были бы осуждены как преступление против че­ловечества. Потому что некоторые думают, что только те, кто сажал своих соседей, доносил, сотрудничал, – они преступники. А они сами так, между прочим, не думают. Они думают, что если бы народ не поддерживал все это, то ничего этого бы и не было. Каждый по-своему прав, и каждый по-своему неправ. Поэтому невозможно толь­ко указывать пальцем на других.

Как можно говорить о бескомпромиссности женщин, если за ними стоят дети? Сколько женщин отстаивали свои убеждения и погибли в лагерях, были истощены физически и душевно от невозможной тяжести быта, а их дети оказывались беспризор­никами!

Здесь, наверное, неточность словоупотребления: имеется в виду не бескомпромиссность, а что-то другое. Автор, наверно, спрашивает: как можно требовать бескомпромиссности от женщины, если у нее есть дети? Но дети есть и у мужчин.

Можно ли считать великими нациями древних греков, древних римлян и египтян времени фараонов?

Да, конечно. В свое время они были действительно великими, бесспорно. А сейчас – это другое дело. Кто назовет коптскую на­цию великой? Хотя это благочестивая христианская нация, достаточ­но страдающая за свое исповедание в арабском Египте на протяже­нии многих веков. Мужественная, культурная нация. Сейчас генераль­ный секретарь ООН – из коптов-христиан. Так же вряд ли могут быть сегодня названы великой нацией и уважаемые нами современные гре­ки. Ну, а римлян я что-то давно не встречал...

Может ли Церковь, как Народ великий, Божий, перестать тако­вым быть? Судя по апокалиптическим свидетельствам, грядет оскудение и даже падение Церкви. А с другой стороны, есть слова Евангелия: «врата ада не одолеют ее». Как понять эти про­тиворечия?

Дело в том, что коли Вы пишете слово «Церковь» с большой буквы, то действительно, к ней относятся и слова Христа о том, что «врата ада не одолеют ее». Если бы Вы написали церковь с малень­кой буквы, то здесь возможны были бы разного рода неприятнос­ти. Известно, что в ней иногда довольно широко распространялись и ереси, и нечестия, и поэтому, конечно же, бывает и отпадение от цер­кви ее членов. Увы, это так, поэтому церковь с маленькой буквы может отпасть, перестать быть великим народом, а Церковь с большой бук­вы – не может. Она не может исчезнуть, она не может отпасть от самой себя.

Считается ли эгоизм человека или нации угодным Богу чув­ством? Если нет, то к чему ведет нас Бог? Ведь эгоизм – дви­житель прогресса. Например, таков любой богатый человек, обогативший себя и свою нацию, свой народ. Известно, что бизнесмен Неверов перечислил 5 миллионов рублей на вос­становление храма. Он богат, ибо он эгоист. Как Вы на это смотрите?

Я был на ТВ по приглашению Неверова и сидел в его команде, в группе поддержки, и отнюдь не номинально. Он действительно от­дал 5 миллионов рублей на храм Христа Спасителя. Помогает он и нашему приходу. Хоть он и верующий человек, но не христианин. Знаете, он богат не только потому, что он эгоист, у него есть и про­фессиональная подготовка, и колоссальная работоспособность, по 18 часов в сутки. Говорить, что эгоизм – движитель прогресса, довольно сложно. Я бы не стал так выражаться. Мне кажется, это несколько поспешное суждение. То, что богатый человек может помогать доб­рым делам, – да, действительно может. Но во-первых, он может по­могать не только доброму делу, а во-вторых, мотивы этой помощи тоже бывают разными. Иногда реклама, иногда еще что-нибудь – все не так просто. Поэтому говорить об эгоизме как о богоугодном чувстве, мне кажется, нельзя.

Приходилось слышать, что Киев основан на месте, указанном ап. Андреем. Имеет ли это под собой реальную основу или это легенда?

Действительно, существует легенда, что ап. Андрей был на Киев­ских горах. Когда мы в истории имеем дело с легендами, то очень трудно сказать – если ничего кроме них не сохранилось, – что за этим реально стоит. Иногда за легендами стоят реальные историчес­кие вещи. Чаще всего не только они, а иногда совсем и не они. В данном случае имеется краткое летописное упоминание о том, что ап. Андрей шел «из греков в Рим» через Киев. Довольно сложно все это себе представить. Но не будем забывать и того, что в XI веке, т. е. почти в те же годы, русские летописцы и проповедники заявля­ли, что апостолы на нашей земле не проповедовали.

Как совместить два понятия: «христианское» и «государство». Ведь государство – это насилие, а христианство – это Нагор­ная проповедь.

Конечно: христианского государства в собственном смысле сло­ва никогда не бывало и не будет. Это очевидно.

Как Вы относитесь к имеющей место в настоящее время экс­пансии в России христианских (под вопросом) государств? Можно ли назвать это положительным фактором, если цели, прикрываемые якобы благими намерениями, весьма прагматич­ны и России невыгодны и не нужны?

Вы и задаете этот вопрос, и сами даете ответ на него. К этому я не могу ничего прибавить.

Коммунисты тоже говорят о коммунизме с большой буквы и с маленькой – о грехах членов партии. Где разница на этичес­ком уровне?

В самих принципах, естественно. Дело в том, что вообще любое явление обычно существует и как идея, и как ее воплощение. Все­гда есть чистая идея и всегда есть нечистые воплотители ее в жизнь. Поэтому чаще сравниваются сами идеи и принципы. Вот здесь и разница. Между христианством и марксистско-ленинским коммуниз­мом существует не просто принципиальный разрыв, это – прямые противоположности.

Чтобы прийти к возрождению, нашему народу нужно служение Богу или идее. Скорее последнее?

Нет, как раз не последнее, а первое. Я совершенно однозначно говорил о служении Богу и ближним, а не о служении идее. Как раз «наш» коммунизм был прекрасной иллюстрацией служения идее. Не самой совершенной из рожденных человечеством идее, но все-таки идее, в каких-то своих основах даже возвышенной и благородной. Отсюда родилась особая идеология, а потом – особая «система» жизни, вплоть до КГБ, который эту идею оберегал очень нежно.

От Бога мы, как и все народы Азии, Африки, Америки, отка­зались...

Я такого не нахожу. Как это отказались?! По статистике ООН, верующими людьми себя считают 92-95 % населения Земли.

Тогда какова роль христиан на этом поприще национального возрождения? Может, христианство всегда лишь частное дело? Или сейчас оно переросло частные рамки?

Оно никогда не может быть частным делом. Если оно станет ча­стным делом, уместится в частные рамки, оно перестанет быть хрис­тианством. С другой стороны, как нечастное дело христианство ока­зывается открытым лишь немногим.

Как же надо оценивать состояние церкви до 1917 года, если большевики за такой небольшой исторический период приве­ли русский народ в его теперешнее состояние?

Как оценивать? Прочитайте изданный перед революцией многотомник «Отзывов епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе». Что они считали нормальным, а что ненормальным, и что с этим нужно делать. Это очень серьезные вещи. Люди прекрасно понимали, что такое хорошо и что такое плохо. И предлагали чрез­вычайно смелые вещи. Это практически все русские епископы! Там был лишь мизерный процент тех, кто не хотел никаких серьезных перемен в церковной жизни, всего несколько человек. Все понима­ли, что положение в обществе и в церкви, в церковной жизни, крайне неблагополучно, несмотря на то, что именно та церковь потом дала Богу и миру миллионы мучеников. Значит, был еще порох в порохов­ницах. Я думаю, что и сейчас есть.

Китайцы – великий народ?

Величие благочестивого христианского китайского народа (смех в зале) ни у кого не вызывает никаких сомнений. Впрочем, не бу­дем забывать, что и действительно сейчас миллионы китайцев ста­ли христианами. И до культурной революции существовала даже ав­тономная Китайская православная церковь, состоящая в основном из китайцев. Подпольно что-то и сейчас существует. Официально же всего несколько приходов.

Какой народ можно сейчас назвать или хотя бы предузнать как великий?

Не случайно я различал народы и нации. Вероятно, вы говорите сейчас о нации. Потому что великий народ вот уже две тысячи лет – это Церковь, и только Церковь. Частью этого великого Народа могут быть те или иные нации, покуда они себя отождествляют с ним, считая себя всерьез частью Церкви. А великими нациями могут быть совсем не обязательно нации христианские. Я думаю, что-то отра­жает структура и самосознание Организации Объединенных Наций, правда, может быть, не на сегодняшний день, а на несколько десяти­летий раньше. Там среди постоянных (т. е. великих) членов были и Америка, и Франция, и Англия. Там, правда, не было Германии, но был СССР (не знаю, что это за нация). Так что хотя эта картина не вполне соответствует действительности, но все-таки она и сейчас – в боль­шой степени может служить ориентиром для всех.

Почему христианская религия, имея истоки в Израиле, перехо­дя к другим нациям, претерпевала изменения? Объясняется ли это национальными особенностями? Допускается ли это или это искажение истинной веры?

Интересно, кто допускает это или не допускает? Очень жаль, что в записке нет ни одного примера. И какие изменения Вы имеете в виду? Это принципиально важно. Изменения бывают внешние, бы­вают и внутренние. Внутренняя идентичность церкви самому хрис­тианству не зависит от национальных особенностей, а внешнее мно­гообразие в ней огромно. Оно может быть и еще значительно боль­ше. Как раз мы часто страдаем от недостатка многообразия форм, живя даже в единстве Духа. Я не думаю, что если какая-то нация принимает христианство и культурно при этом на него влияет, то это ведет к искажению веры. Какие-то акценты и формы всегда могут меняться. К сожалению, тут нет конкретизации, поэтому мне трудно отвечать подробнее.

Являлась ли Россия великой нацией, когда, победив самое силь­ное в мире государство, восстановила и укрепила свое хозяй­ство за минимальный срок?

Что значит «восстановила и укрепила свое хозяйство за мини­мальный срок»? Это очень спорный тезис. Боюсь, что она скорее расхищала себя, съедала себя, начиная с 1917 года, просто проедала самое себя. Она уничтожала свои недра, свое культурное достояние, интеллектуальное достояние, духовное, экономическое – все то, что накапливалось целое тысячелетие. Все это было пущено по ветру. Мне кажется, у Вас это какая-то идеологема. То, что люди не уми­рали с голоду? – Где-то и умирали. Это мы сейчас стоим в очере­дях, а ведь такое положение, и даже худшее, я видел и полтора десятка лет назад – где-нибудь на наших окраинах, в Архангельске например, все это было уже тогда.

Может быть, отсутствие лидерства среди наших современных национальных сил вызвано необходимостью преодолеть вож­дизм?

Нет, отсутствие лидерства у них вызвано совсем другим: тем, что лидера нет, есть пустое место. Какой тут вождизм! Впрочем, вождизм у них всегда был и есть.

Выдвинулась достаточно сильная группа: В. Распутин, В. Аста­фьев, И. Шафаревич, А. Невзоров, которая на первых порах объединит широкие слои народа. А автократия появляется тог­да, когда единство мыслей у них перерастает в единство дей­ствий.

Автократия, может быть, тогда и появляется, но сначала надо иметь это единство мыслей. Мне кажется, ни единство мыслей, ни единство действий у них не очень прослеживается.

Может, для того, чтобы воскреснуть, Россия должна простить мучителей (коммунистов) и попытаться найти им место в буду­щем обществе? Но не явится ли это тем компромиссом со злом, о котором Вы говорили?

Конечно, я говорил о покаянии, т. е. об изменении. Я считаю, что всем есть в чем каяться, и очень серьезно, серьезней, чем привыкли думать. Но это совсем не означает, что покаявшимся людям, как, впрочем, и всем остальным, не надо находить место в обществе. Если их изгнать из общества, то Вы прекрасно понимаете, что из этого выйдет. Простить – надо, но это не означает, что правда сразу во­сторжествует. Это совсем еще не означает и праведных оценок про­шлого. Прощение «мучителей» не отменяет необходимости их пока­яния. И еще: прощать тоже можно лишь от силы духа, а не от сла­бости. Это тоже очень важно.

Совпадает ли понятие набожности народа с понятием его бо­гоизбранности? Является ли великим, например, католический польский народ?

Конечно, набожность и богоизбранность народа – это совсем не одно и то же. Набожными были и язычники. Вспомните речь ап. Па­вла в афинском ареопаге: как он хвалил набожность греков-языч­ников! Об их богоизбранности он никак не мог сказать. А является ли великим католический польский народ? В ту меру, в какую он приобщен к Церкви реально, а не идеологически, не только нацио­нально или политически, – в ту меру является. Я знаю, что, к сожа­лению, идеологические и политические мотивы там слишком распро­странены. Мне сами поляки говорили, что это для них больше идея, а так, в общем, они очень прохладно относятся к вере и по суще­ству так же мало ее знают, как и у нас. Это печально, но, наверное, в какой-то степени это так.

Как нужно относиться к итальянцу, носящему стигматы Хрис­та? Не очередной ли это лжепророк?

Он, наверное, не лжепророк. Если это стигматы – значит, стигма­ты, но это явление хотя и не частое, но много раз повторявшееся в истории. Однако это не только не пророческая миссия, но даже не доказательство святости человека. Это может сопровождать святость, как в случае с Франциском Ассизским, но может и не сопровождать. Здесь надо быть осторожным.

Являются ли евреи великой нацией и великим народом? А так­же эрзя?

Такой ряд – немножко необычный. Эрзя – это мордва, народ, бывший еще не так давно в основном языческим. Относительно ев­реев я уже говорил, что, конечно, в прошлом – он был, бесспорно, и великим народом, и великой нацией. В настоящем – боюсь, что нет. Это не означает, что не было великих людей среди евреев, мы знаем их ученых и т. д. Это так. Но пока нет оснований выделять эту нацию как великую. Относительно эрзи, боюсь, что тоже нет.

Как Вы считаете, сотрутся ли все различия между нациями ког­да-нибудь в будущем? И понятие великая нация лишится смыс­ла? Или же этого не произойдет и упомянутая Вами великая нация будет великой вечно?

Я не знаю, о какой упомянутой ранее великой нации Вы говори­те. Вообще меня удивляет влияние марксистской идеологии на со­временное сознание. Готовясь к сегодняшней теме, я посмотрел кое-какие «еще те» статьи, и там та же терминология о преодолении различий, слиянии всех наций, о великой новой общности «советс­кий народ» и т. д. Мне кажется, это сейчас не актуально.

Мне кажется, духовные богатства разделены между людьми не по национальному признаку. Если это так, то цель именно на­ционального возрождения не обязательно является благом. Может быть, при постановке цели вообще не принимать во вни­мание национальный признак?

От самого себя никуда не уйдешь. Во Христе действительно нет ни эллина, ни иудея, как сказал еще ап. Павел. Поэтому если Вы хо­тите снять этот признак, станьте членом великого народа, только не в кавычках. Но это не очень просто. И потом, даже войдя в вели­кий Народ, в Церковь Христову, Церковь Божью во Христе, Вы же все равно не развоплотитесь, и какие-то национальные черты непременно будут присутствовать, и тогда пусть это будут лучшие черты, чем вообще какие-то. Поэтому я думаю, что стремиться к национальному возрождению нужно любой нации. И стремление нации, особенно бывшей великой и имеющей основания быть великой, стать таковой, мне кажется, нисколько не греховно, даже наоборот. Другое дело, что часто под этим флагом вершатся дела совсем недостойные.

А не может ли история идти в направлении исчезновения на­ций и увеличения численности святого народа? Может быть, наше национальное возрождение не так уж необходимо, а надо возродиться на более высоком уровне? Церковном?

Одно другому нисколько не мешает. Более того, одно другое поддерживает. Именно возрождаясь как великий народ, нам можно будет говорить о возрождении великой нации. Во всяком случае, здесь у нас, в России. Другое дело, если захочет возродить себя как великая нация, допустим, китайский или индийский народ. Тут ситуа­ция более сложная, потому что они никогда не были христианскими народами. Конечно, они могут стать христианскими народами, хотя это очень проблематично при нынешнем состоянии мирового христианства. Но в принципе и они могут возрождаться, у них есть та­кие потенции. Они же когда-то были великими нациями, не будучи приобщены к вере Авраамовой традиции. Конечно, возрождение цивилизации – это еще не все, бесспорно. Конечно, духовное, церковное стоит выше такого национального, это правильно, но всему есть и должно быть свое место.

Я согласен с Вашими тезисами и, в частности, с оценкой со­временного состояния русского народа. Но у меня есть вот какое сомнение. Русский народ сыграл большую роль в новей­шей истории, самой своей судьбой доказав всему миру страш­ную опасность людей безрелигиозного гуманизма, идущего еще от Ренессанса и доведенного до пределов в марксизме. Полу­чается, что само падение народа предопределило его великую роль в истории. Может ли сыграть столь великую роль народ, потерявший свое величие?

Потенциально может. И то, что было в прошлом, хранится в на­родной памяти. У ап. Павла есть слова относительно еврейского народа, что если он и отпал, то для того, чтобы другие ветви приви­лись к тому же корню, и если Бог привьет другие народы к этому богосродному корню, то, может быть, этим возбудится ревность в самом Израиле. Действительно, иногда бывает так, как сейчас, когда, с одной стороны, русский народ показал всем людям, как не надо действовать. И это тоже служение миру. Но с другой стороны, ре­зультат может послужить каким-то основанием для самого русско­го народа, чтобы возбудить в нем ревность по Боге. Потеряв свое величие, он, может быть, действительно захочет возродиться как ве­ликий народ и великая нация. У нас есть основания так думать. Дру­гое дело, что эти процессы не быстрые, их невозможно искусствен­но подгонять, но способствовать им можно и нужно. Только вот такая «отрицательная» функция не может быть достаточной, чтобы народ уже назвать великим или нацию назвать великой. Да, это может быть некоторая заслуга, но заслуга все-таки от обратного. За ней долж­но еще последовать само дело духовного и национального очище­ния и возрождения.

Как Вы относитесь к явлению эмиграции, уважаете ли этот по­ступок? Или это, как говорят некоторые, бегство от постели больной матери? Отрыв от корней? Или для члена церкви во­обще не имеют значения такие географических перемещения?

Конечно же, для христианина прежде всего важно быть членом Церкви, а им можно быть в любом месте земного шара. Бог имеет владычество на всяком месте, и для всякого народа может быть Господом. Но тем не менее, наверное, плохо, даже думая о Матери-Церкви, забывать про мать, которая рядом с тобой, которая тебя ро­дила, будь то мать твоя по плоти или твоя земная родина. Опять же все должно быть на своих местах! В церкви всему этому есть мес­то. Поэтому меня никогда не вдохновляла чья-либо добровольная эмиграция, хотя с ней иногда и можно бывает смириться. Или мне просто не везло: я видел только те случаи, когда люди эмигрирова­ли от слабости. Я ни разу не видел других случаев и не слышал о них. Другое дело, когда высылали Солженицына или когда люди уезжали после революции и в начале 20-х годов. Слава Богу, что они тогда уезжали. Но когда сейчас люди эмигрируют, мне кажется, это совсем другая ситуация.

Возможно ли сейчас применение насилия во имя Возрождения (с большой буквы), учитывая неправедность насилия вообще (примеры – Дмитрий Донской, Кузьма Минин)?

Ну что значит неправедность насилия вообще? Мы об этом, по-моему, уже много говорили. Никакое насилие до конца не оправды­вается – это верно. Но очень часто в ситуациях выбора из двух зол оно является меньшим злом, и ваши примеры Кузьмы Минина и Дмитрия Донского как раз из этой серии. Другое дело, что надо стараться всячески избегать самих ситуаций выбора из двух зол. Но если уж Вы попали в них – выбирайте, пожалуйста, зло меньшее.

Как Вы прогнозируете будущее русского народа? Можно ли сейчас говорить о существовании великого народа в мире?

Относительно великого народа как Божьей Церкви – здесь воп­росов нет, он существует. Относительно же великой нации надо ска­зать то же самое: конечно, существуют сейчас и великие нации. Американцы, например, – великая нация, хотим мы этого или не хо­тим, нравится нам это или не нравится. Мне кажется, к этому факту надо отнестись всерьез, хотя мы к нему обычно всерьез не относимся, и это проявление нашей близорукости. Вообще русский на­род часто этим грешит: не очень-то хорошо и полно оценивает сво­их соседей.

А каков мой прогноз будущего России и русского народа – я уже говорил об этом сегодня. Я считаю, что это зависит от нас. Мы можем стать великим народом и великой нацией, хотя шансов на это у нас осталось не так много. Конечно, значительно легче великим не стать. Легче, но не лучше – это очевидно. Я думаю, что этому мож­но специально посвятить какую-то тему нашего цикла. Сегодня я начал ее развитие только в одном направлении, я говорил о духов­ном лидере. Но здесь есть и другие направления, да и сама идея этого лидерства требует разработки. Преподобный Сергий был таким ли­дером, и при нем и его учениках Русь вышла из-под гнета и явила миру нечто общечеловечески значимое. Были лидеры и в домонголь­ское время, были духовные лидеры и в конце XIX века, и в начале ХХ-го. Всякое подлинное величие в народе и в нации связано с лич­ностями. Проблема обычно не столько в явлении гения или яркой личности, сколько в его признании и раскрытии. Ему нужна среда. А у нас главный порок в том, что нет творческой, питательной среды, точнее, она очень занижена. Сейчас мы загипнотизированы маркси­стской идеологемой, ведущей к уравниловке, мы не хотим лидера. Вы посмотрите, как забеспокоилось общество, как только появились первые намеки на возрождение церкви, как сразу многие запищали: а не будет ли снова государственной религии, а не слишком ли мно­го им передают храмов и т. п. В этом плане наш народ оказался далеко не «впереди планеты всей».

Как Вы полагаете: сколько сил и времени может понадобиться русскому народу, чтобы восстать из руин? Насколько плохи наши дела?

Я думаю, что они весьма плохи. Кажется, я не очень оптимисти­ческую лекцию вам читал. А сколько сил и времени понадобится? И с Божьей помощью – много.

Может ли помочь, ускорить, подвигнуть народ России на пока­яние молитва церкви или этот путь покаяния проходится каж­дым самостоятельно, его необходимость сознается без Божь­ей помощи?

Конечно, покаяние связано с молитвой – это очевидно. Мало осознать необходимость покаяния, на покаяние нужны силы, и силы большие. Когда люди легкомысленно говорили: «не согрешишь – не покаешься», они обычно не учитывали, что потребность в покая­нии почувствовать можно, но чтобы действительно покаяться, нуж­но много дополнительных сил. Нужны силы даже просто на то, чтобы исповедаться, чтобы просто признаться в своем грехе, взять на себя ответственность. А чтобы еще измениться – так это без молитвы и помощи Божьей просто невозможно. На что-то человек способен и сам, но этого слишком мало.

Хотелось бы узнать Ваше мнение о роли масонства в падении России и его роли как духовного Вавилона в управлении со­временным миром.

Смотря что Вы подразумеваете под этим масонством. Мы уже не однажды касались этого вопроса. Масонство как конкретная сис­тема организаций, лож – это одно. Или масонство как идея, как дух – это несколько иное. Вот в этом последнем своем качестве ма­сонство действительно сыграло большую разрушительную роль. Масонство существует как некий дух, как идея, основанная на смеше­ниях, достаточно тонких, не простых. Для многих людей, отнюдь не второразрядных, это было привлекательно, как сейчас, допустим, при­влекательна теософия, которая того же духа. А сколько людей было вовлечено в это! И до сих пор вовлекается. Здесь тот же самый дух – в рерихианстве и т. д...

Почему к концу XX века не возникает совершенно новой рели­гии, как это происходило ранее?

Это не так уж часто происходило и ранее, хотя подобные попытки всегда были, есть и будут. Например, Богородичный центр совершенно сознательно пытается создать новую религию. Его усиленно под­держивают какие-то внешние силы, кому-то этот Центр очень нра­вится. Если бы он существовал естественно, сам по себе, то суще­ствовал бы как малюсенькая секточка, которая через пять лет вымерла бы. А так как его всячески рекламируют, значит, кто-то тратит на это большие деньги. И кто-то тратит огромные деньги на пропаганду малюсенькой индийской секточки кришнаитов, которых даже в Индии никто не знает и внимания на них не обращает. Во Франции недавно писали, что пропаганда кришнаитов превзошла коммунис­тическую пропаганду (смех).

Есть на нашей земле какие-то племена и какие-то аборигены, человекоподобные существа: дикари, папуасы (смех). О них нужно думать как о людях или к ним можно относить миф о сотворении человека?

Ну, уже всем, конечно, понятно, что к «человекоподобным» дика­рям «миф о сотворении человека» относить нельзя... (Смех в зале.)

Может ли наша церковь иметь свой канал на телевидении, что­бы народ мог слышать слово своих проповедников?

К сожалению, все каналы заняты, а открыть новый – это стоит не меньше, чем еще раз провести кришнаитскую пропаганду. Никто просто так церкви ничего не дает. Думают, как взять, а не как дать.

Можно ли православному оглашаемому посетить богослужение в католическом соборе?

Почему же нет? Если нравится, посетите. Как говорит ап. Павел: «Все мне позволительно, но не все полезно». Решайте сами.

24 февраля 1992 г.

Текст приводится по: Кочетков Георгий, свящ. «Беседы по христианской этике». Выпуск 7. – М.: Свято-Фи­ларетовский православно-христианский институт, 2006. – 56 с.