Круглый стол с таким названием прошел в просветительском центре Феодоровского собора. Его участники попытались понять, что изменилось за десять лет, прошедшие после принятия Концепции миссионерской деятельности Русской Православной Церкви. 

Судьба документа 

Иерей Алексий Волчков, клирик Феодоровского собора, преподаватель СПбДА 

Ровно десять лет назад, 27 марта 2007 года, на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви был утвержден документ «Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви», разработанный Синодальным миссионерским отделом Московского Патриархата. Это вызвало воодушевление в церковной среде, начались дебаты, было много ожиданий, что вот-вот Церковь как-то иначе обратится к миру, заговорит с ним на новом языке. Обсуждались такие понятия, как «миссионерский устав» или «миссионерская Литургия», священники выступали на рок-концертах, велась речь о том, что нужно наладить диалог с молодежными субкультурами — от эмо до скинхедов. Звучали голоса известных церковных миссионеров — протодиакона Андрея Кураева, иерея Даниила Сысоева, протоиерея Олега Стеняева, игумена Сергия (Рыбко), иерея Глеба Грозовского… Куда всё это исчезло? Мы поумнели или, наоборот, стали более равнодушными за эти десять лет? Может быть, миссия вовсе не нужна и достаточно развивать жизнь на приходе? 

Протоиерей Георгий Иоффе, председатель епархиального миссионерского отдела 

Концепция обозначает только ряд направлений, которые свойственны Церкви как богочеловеческому организму и как организации. За эти десять лет вышел еще ряд серьезных регламентирующих документов, например, «Об организации миссионерской работы в Русской Православной Церкви». Регламентация, которая в последнее время становится всё более и более детальной, призывает нас создавать определенные структуры, которые бы ориентировали на миссионерское служение. Это четыре направления — миссионерское, социальное, молодежное и катехизаторское, по которым уже созданы образовательные стандарты и обучаются люди на базе духовных школ. Но при всей детализации и регламентации, плановость и отчетность становятся доминантами в ущерб живой деятельности. Можно отчитываться о множестве мероприятий, и зачастую вся миссионерская деятельность сводится к написанию отчетов сомнительного качества. Но миссия — это не перечень отдельных событий, а непрерывный процесс, требующий постоянного внимания и усилий. 

Есть еще один серьезный момент — десять лет назад, когда принималась Концепция, общественно-церковная ситуация была кардинально иной, чем сейчас. После 2012 года, известного плясками в храме Христа Спасителя и очень спорными реакциями на это со стороны церковного народа и определенной части духовенства, общественно-церковная ситуация изменилась очень сильно. Сегодня в связи с событиями, связанными с передачей Исаакиевского собора, мы видим среди думающей части нашего общества волну, которая к Церкви оказывается расположена отнюдь не доброжелательно. Особенно это заметно в информационном пространстве интернета. Насколько адекватно мы можем реагировать на вызовы последних лет? Ведь реакция может быть разной. Можно становиться в позицию жесткого противостояния и пользоваться государственным законом об оскорблении чувств верующих, а можно действовать как-то иначе. Этого нового языка общения Церкви и общества пока нет, он в каждом случае индивидуален, он зависит от человека, который имеет возможность выступить в СМИ. Это может быть, прежде всего, общение с глазу на глаз, открытая дискуссия в приходских просветительских центрах или на других площадках… 

Как распространялась вера в начале христианства? Не было никаких миссионерских программ, развитой догматики тоже еще не было, всё учение было, как мягкий воск. Вера передавалась, как огонек, зажигаемый одной свечой от другой, то есть через личный контакт и личный пример. Это то, что сейчас находится в совершеннейшем дефиците. Мы часто слышим от «поднаторевших» миссионеров мысль о том, что нужно организовывать евхаристические общины, которые вокруг себя будут сплачивать людей и привлекать новых членов. На мой взгляд, это очень здравая мысль. 

Миссия евхаристической общины 

Протоиерей Александр Сорокин, председатель епархиального информационного отдела 

Не могу не согласиться с отцом Георгием, что самым лучшим миссионерством является существование, развитие и процветание евхаристической общины — особенно в наше время, когда под миссионерством понимают что-то агрессивное и настойчивое, соответствующее духу времени, когда все активно «продвигают» и рекламируют себя, свою организацию, свой товар или услугу. Мы часто сетуем, что у нас это не получается. Но это как сказать: иногда агрессия, исходящая от православных христиан, даже зашкаливает. Нет, развивать общину, которая живет не только в молитве, но и в конкретных делах — от милосердия до культурного служения, — это лучший способ соответствовать словам Христа «Вы — свет мира» (Мф 5, 14). Полезно задаться вопросом: как на заре христианства шла проповедь? Каким образом, за счет каких механизмов стремительно распространялось христианство? Ну да, апостол Павел путешествовал, проповедовал в синагогах, к нему присоединялись люди, вдохновленные его словами. Но, наверное, прежде всего христианская община прирастала за счет того, что все постепенно узнавали, как хорошо в Церкви, а не за счет захватов, требований, выступления с позиции силы. 

Иерей Николай Святченко, председатель отдела по миссионерской и молодежной работе Гатчинской епархии 

Нам приходится учитывать сложную экономическую обстановку, поэтому мы ориентируемся на социальные проекты — питание неимущих, помощь попавшим в трудную ситуацию, организацию некоммерческих организаций в сфере реабилитационной деятельности. Через помощь ближнему мы свидетельствуем о Христе без агрессии и давления и даем людям возможность сделать личный выбор, поскольку подлинное исцеление от психосоматических недугов невозможно без возрождающей Божией благодати. Мы используем и все известные и традиционные формы современной миссионерской деятельности — как внутри прихода, так и вне его. 

С евхаристической общины должна начинаться проповедь за пределами храма. Община может и должна заниматься не только внешней, но и внутренней миссией: социальной, молодежной и катехизаторской деятельностью. При этом очень важно, чтобы сама община понимала: приход — не только административная единица, но и люди, которые наделены Богом различными дарами для служения Христу. Каждый человек, участвующий в евхаристической жизни, может быть служителем Христа, реализуя те таланты — духовные, душевные или физические, которыми наградил человека Господь. Недопонимание этой евангельской мысли препятствует современной миссии Церкви. Нужен понятный для мирян путь реализации их талантов в проповеди Евангелия, чтобы простой прихожанин не чувствовал ущербность своего служения перед другими известными нам формами служения и был активным служителем Господа. 

Опыт дискуссии 

Игумен Силуан (Туманов), председатель епархиального издательского совета 

Независимо от того, где мы общаемся с людьми, в реальной жизни или в социальных сетях, надо отдавать себе отчет в том, что Церковь — это богочеловеческий организм, а значит, в значительной степени — человеческий и, следовательно, неоднородный. И обычно миссионерам приходится расплачиваться за грехи других людей. Те, кто занимается миссией в Церкви, часто стараются вырвать человека из общества и привести его к порогу храма. Но когда человек в храм входит, он не узнает ту Церковь, о которой ему проповедовали, не видит там ничего себе близкого. Мне кажется, задача миссионера состоит в том, чтобы дать человеку прийти не в конкретный приход, не к конкретному священнику, а ко Христу, проведя его между Сциллой и Харибдой, между индивидуализмом (когда человек ходит в Церковь только потому, что там ему приятно) и партийностью (когда люди дружат против кого-то). Можно, конечно, стоять на позиции «если самим членам общины в Церкви хорошо, они способны привлечь новых адептов». Но если мы вспомним о первых веках существования Христовой Церкви, то увидим, что людей вытаскивали из общества с помощью совсем другого. Апостолы говорили: «Люди, мир гибнет! И единственная возможность спастись — прийти к нам, Иисус вас спасает». На фоне войн, чумы, голода, мора, землетрясений — это совершенно замечательный миссионерский ход. А вот когда человек спокоен, когда у него всё более-менее благополучно в жизни, как его привести ко Христу? Как ему напомнить, что Христос спасает и его тоже, а не только тех, кто живет в состоянии войны? 

Сегодняшняя ситуация с возвращением Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге Церкви показала, что противники и сторонники возвращения храма не слышат друг друга. Все говорят, постоянно используя выражения, будоражащие противоположную сторону, и совершенно игнорируя тот факт, что перед ними человек. Легко извинить представителей нецерковного сообщества (впрочем, такое извинение граничит с оскорблением), но от христиан-то всегда требуется в первую очередь слово любви. Как стяжать эту любовь в себе — главный вопрос любого миссионера, где бы он ни подвизался. Опыт дискуссии вокруг возвращения Исаакиевского собора очень хорошо показывает, какими методами точку зрения Церкви стоит делать ясной в современном мире. В чем причина того, что современный миссионер говорит красивые глубокие и правильные слова, имея веру и будучи неглупым человеком, но при этом его не слышат в современном обществе те, к кому он обращается? Это вопрос, который я оставляю без ответа. Я глубоко убежден, что сегодня приоритетное направление миссии — внутренняя миссия, обращение к тем, кто уже формально принял христианство, но по тем или иным причинам не торопится становиться христианином, потому что не видит, что христианами стали сами христиане.

aquaviva.ru